Иннокентий Лаврентьев
Пустошь
– Но мы можем заставить их принять его!
– Вот видишь! Сейчас ты думаешь как эти индейцы. Почему ты решил, что это мы должны принести истину?
– Может, потому, что мы лучше остальных? – сказал Кан.
Рал громко рассмеялся.
– А это ты хорошо сказанул, приятель. Надо будет запомнить.
Они оба замолчали. Рал болтал ногами в воздухе.
– А, кстати, – вдруг спохватился Рал, – я ж это, представляешь, там с моего мотоцикла эти Псы ничего и не сняли. Даже в сумке всё, как и лежало.
Рал вытащил из-за спины бурую мешковатую сумку и расстегнул пуговицу на застёжке.
– Вот, похвастаться всё хотел… – Рал выхватил из сумки что-то округлой формы и передал Кану.
Тот поводил по предмету отрешённым взглядом и собрался было отдавать его обратно, как тут его осенило.
– Так это же граната!
– Ага, – улыбнулся Рал и забрал гранату из рук Кана. – Древняя, что ой-ой-ой. Слышал, такие хорошо взрываются, – он подкинул шарик в руке.
– И зачем она тебе? – поинтересовался Кан.
– Помнишь, я говорил, что хочу умереть в гордом одиночестве? Ну вот, уверен, граната хорошо создаёт гордое одиночество в округе.
Они опять замолчали.
– Знаешь, – опять начал Рал, – твой друг… отец… Фред, да? Он бы гордился тобой. Поверь мне.
Кан повернулся и посмотрел Ралу прямо в глаза…
А затем крепко сжал его запястье и тихо пробормотал:
– Спасибо. Спасибо… тебе.
Рал в ответ лишь улыбнулся и похлопал Кана по плечу.
Кан подумал о том, какой Рал всё-таки необыкновенный человек. Добрый, искренний, несмотря на всё… Он был настоящим Человеком Дороги. Это его понимание Пути, назначения Странников, его сильный и весёлый дух… Это поражало Кана. Ему казалось, что такие люди давно перевелись…
Но они всё ещё ходят по дорогам. И только за это их стоит благодарить.
Красные всполохи заплясали по песку, и внизу громко затрещал огонь. Индейцы собрали трупы Псов и подожгли их в огромном погребальном костре.
Кан смотрел сверху на горящую груду тел, и сердце его сжималось. Это выглядело как жуткая пародия на дорожные костры Странников. Костёр – он всегда символ жизни. Костёр во тьме означает человека, означает ещё одну несломленную душу. Странники жгут костры, чтобы почтить память героев, их горящие души и свершения. А сейчас там, внизу, горели люди, и чёрный дым от них мрачными облаками поднимался наверх, к небу.
Вставало солнце и заливало пустыню тёплым светом, окрашивая небеса в слегка красноватый оттенок. Оно поднималось медленно и величественно, и Кан даже кивнул ему, когда солнечные лучи коснулись его лица.
Пепел кружился в воздухе, стремился наверх, но сильный ветер подхватывал его и сносил прочь от солнца, за корму «Владыки Пустыни». Кан мог только поблагодарить этот ветер за то, что он спасает их от вони.
А дым тем временем всё так же летел прочь от горизонта, окрашенного в красный. Дым вместе с пеплом. Как чёрная дорога в небесах.
– Дорога из пепла! – воскликнул Кан и поднялся на ноги. Солнце тут же осветило его торс. – Вот она, видишь?
– Где? – дёрнул головой Рал.
– Вот! – пальцем Кан указал на дым. Какое-то воодушевление, несмотря на недавнюю трагедию, переполняло его. – «Ищи его дальше, по дороге из пепла, вдали от вражды и кровавого неба»! Вражда – это битва, а кровавое небо – восход! Дорога из пепла – дым от погребального костра. Всё сходится!
Рал тоже поднялся на ноги.
– Давай сюда свою карту, – произнёс он и протянул руку. Кан вложил в неё листок серой бумаги.
Рал развернул его, а затем, прищурившись, долго вглядывался то в поверхность карты, то в облака дыма у себя над головой.
– Дым идёт на запад, – наконец сказал он и повернулся к Кану. – Он идёт в сторону Травальды.
Глава 9
С восходом солнца долину огласил вой рогов и труб. Индейцы в спешке догружали крупные трофеи в кузов грузовика, добычу поменьше – в багажники автомобилей и самую мелочь – в сумки на крупах у лошадей. Повсюду периодически раздавались окрики и приказы, наездники с копьями вроде Змеиного Копья, Индиго, спокойно шествовали на лошадях вдоль колонн с грузами, раздавая указания и направляя движение людей.
Немного в стороне, возле погребального костра, Шаман и его подмастерья распевали горловые псалмы и молитвы, провожая павших в последний путь.
Атаман Сет сдержал своё слово, и индейцы покинули «Владыку Пустыни» с наступлением дня, уступая его Кроваворуким. Чёрная хоругвь с красной дланью теперь развевалась над палубой, как оборванное воронье крыло. Воинов в сером не было видно. Похоже, все они уже скрылись в недрах корабля.
Кана и Рала, как и индейцев, выдворили с корабля, и теперь они оба стояли на песке, Кан – поправляя упряжь у лошади, а Рал – озабоченно смахивая пылинки с руля своего мотоцикла.
– У тебя хотя бы бензин-то на него есть?
– Представь себе! Как я его нашёл, бак был чуть ли не полный, так я ещё нашёл на борту волшебную бутыль! – заявил Рал и вытащил из люльки шестилитровую прозрачную канистру, заполненную маслянистой жидкостью. – Моё сокровище, – улыбнулся он и погладил бутыль по выпуклому пузу.
Кан только посмеялся и закатил глаза. Он стал чувствовать себя живее.
– Надо будет найти Айзу, – сказал он.
– Да как ты уже надоел со своей Айзой! Какой уже раз ты её ищешь? Зачем она тебе опять сдалась?
– Сообщить, что мы знаем дорогу.
– Ладно, парень, оправдался, – довольно хохотнул Рал.
Они знают дорогу, и эта дорога ведёт на Травальду. На легендарный перевал, на единственное место на земле, которое Странники могут назвать своим домом. Дорога на Зелёные горы. Дорога туда, где нет войны.
Есть у Странников легенда, точнее, даже не легенда, а история о первой Войне за Травальду, когда Чёрные Рыцари решили захватить перевал и землю за ним. Они привезли с собой неисчислимую рать продажных наёмников и фанатиков, и даже земля содрогалась под их поступью.
О, то было время героев. Время, когда солнце было ярче, сталь – острее, а сердца горели огнём. Но главное, то было первое и единственное время, когда Странники со всех краёв света собрались вместе, чтобы дать отпор неприятелю.
Мёртвый Король, бывший тогда ещё Живым, привёл на помощь Странникам свои отряды. В той долгой битве многие Странники сделались героями. Но самое главное, та битва показала, на что способен Вольный Народ объединившимся. Она показала им всю силу их собственного единства, и потом… Потом Странники вновь разошлись кто куда, поодиночке, в поисках чего-то, только чёрт знает чего. Как и было всегда.
– Я сейчас вернусь, – сказал Кан Ралу и быстрым шагом направился туда, где, как ему подсказывало чутьё, находилась Айза.
Он действительно её нашёл. Она стояла у своего джипа, а её руки чем-то увлечённо занимались у её головы. Как только Кан подошёл ближе, он увидел, что девушка добавляет ещё бусины в свою прядь.
Девушка подняла голову и словно нехотя заметила Кана.
– Вы поглядите, кто пришёл, – слегка брезгливым тоном сказала она.
Кан проигнорировал её интонацию.
– Мы с Ралом кое-что выяснили насчёт…
Девушка не дала ему договорить, схватила за руку и приставила палец к губам.
– Тихо, – прошипела она. – Полезай в машину, там всё расскажешь.
Через пару минут они уже устроились на пыльных передних сиденьях, Айза – на водительском, а Кан – на пассажирском.
– Итак, – начала Айза и поправила волосы рукой, – что вы нашли?
Кану вдруг захотелось опять рассказать о том, как он нашёл экраны, и о том, какие же индейцы всё-таки тупые твари, но сумел с собой совладать.
Теперь он знает, что был прав. Это главное. Быть может, потом он найдёт ещё доказательства, если сможет сбежать от Вечерней Звезды. А Айза – это его ключ к свободе.
Ключ к искуплению.
– Мы выяснили направление, в котором надо двигаться. На запад. Рал знает дорогу, я тоже. Остаётся только выдвинуться.
Айза прижала палец к подбородку и задумалась.
– Забавно. Я столько времени думала, как убегу из народа на поиски, а теперь боюсь его оставить. Кан, – она взяла его за руку. Он вздрогнул. – Ты же умеешь хранить тайны?
Кан молча кивнул.
Айза вздохнула.
– По-моему, власть моего отца не так крепка, как раньше. Старейшины ненавидят Атамана. Змеиное Копьё и его Индиго теперь тоже ополчились против него. Какой же мерзкий червяк этот Змеиное Копьё! – в сердцах воскликнула Айза, а затем продолжила спокойным тоном: – Я боюсь за своего отца. Стоит вернуться в лагерь вместе со всеми и попытаться уйти уже оттуда.
Кан вздохнул. Почему никогда нельзя просто пойти прямым путём?
– Это многое изменит? – спросил Кан.
Айза опустила голову и обречённо вздохнула.
– Не думаю. Но надо хотя бы попытаться.
Тишина, прерываемая только криками индейцев снаружи.
– Давай, иди к своему другу. Если что, я вас найду.
Кан кивнул и вышел из машины.
Ну, хотя бы она их найдёт. И на том спасибо.
Она ведь не такая, как ты подумал в первый раз? О чём ты вообще? О ней.
Ну да. Да, она действительно кажется не такой… стервой, как можно было бы подумать. Есть у неё в душе что-то такое, что… Огонь, да? Вы, Странники, всегда ценили его в людях. Ну и это тоже. Но она любит своего отца, а значит… Полюбит и тебя? Да замолчи ты уже!
Как только завершилась поминальная молитва, Шаман предстал перед Атаманом, и трубы опять завыли, говоря о том, что всё готово к уходу. Нестройные колонны лошадей спокойным шагом поползли по склону дюны, за ними, как стальные жуки, медленно следовали автомобили.
Индейцы возвращались с победой, и, несмотря на потери, они были всё же довольны собой. Их старый враг был буквально втоптан в песок, и теперь всё, что от него оставалось, – лишь мрачные воспоминания о годах резни. Поэтому весёлые возгласы и переговоры раздавались на всей протяжённости орды, кроме двух её участков: на одном в мрачном безмолвии шествовали вперёд под предводительством Змеиного Копья всадники в противогазах и на скакунах, а на другом шли двое Странников.
– То есть мы должны вернуться обратно и валить уже оттуда? – переспросил Рал.
– Да, по-моему, я уже говорил об этом, – буркнул Кан.
– Нет, ну это ни в какие ворота не лезет! Мы же так весь этот упустим, пепел, а?
– Но мы же знаем, куда он направлялся.
– Да, знаем, но мне чертовски это не нравится.
Тут Кан был с ним солидарен. Ему вообще ничего не нравилось последние несколько недель.
Будь готов, когда разгорится пламя. Что? Что это было? Поймёшь, скоро всё поймёшь. Что поймёт? Поймёшь…
Индейцы уходили за дюну. Потрёпанная, но всё ещё могучая орда индейцев медленно двигалась к своему дому, а «Владыка Пустыни» мрачно наблюдал за ней дулами своих орудий. Внутри него копошились воины в сером, переворачивали всё, что не успели стащить индейцы, разбирали его механизмы, что-то меняли, перестраивали, спаивали заново. Три загадочных человека окружили могучие орудия корабля и распевали гулкие псалмы. Монотонные напевы будоражили древнюю палубу корабля, эхом проносились по коридорам и затихали в мёртвом уже столько лет машинном отделении. Они призывали его. Молили его о помощи.
И «Владыка» откликнулся на зов. Словно вспомнив былые времена, когда он ещё бороздил моря и сражался с подобными себе, корабль загудел, а его могучее стальное сердце спустя столетия вновь забилось, медленно и с непреклонной решимостью. Усилием железной воли огромные орудия сдвинулись с места, занимая своё новое положение. «Владыка Пустыни» приготовился дать свой последний залп.
Обернись, Кан…
Он развернулся. Глаза упёрлись в контур «Владыки Пустыни». Всё в нём казалось обычным. Высокие, наполовину разобранные борта, возвышение на корме и… пушки. С ними было что-то не так. Он прищурился.
«Нет, быть этого не может…»
Может.
Ужасная догадка молнией сверкнула у него в сознании.
– Вбок, быстрее! – заорал Кан и бросился на Рала, увлекая его за собой на песок. Возможно, только это их и спасло.
Оглушительный взрыв прогремел посреди пустыни. Вся мощь древних корабельных орудий «Владыки Пустыни» вновь была освобождена с чудовищной яростью старых времён. С десяток снарядов врезались прямо в орду, пропороли в ней огромные чёрные раны, как те, что вчера выжег на песке Великий Дух. Вмиг ад наступил на земле. Буро-красные взрывы, вопли умирающих и паническое ржание лошадей. Снаряды пробивали людей насквозь, вгрызались в песок и разрывались всепожирающим огнём, обрывая всё больше жизней.
Кан лежал, прижавшись к песку и закрыв голову руками. Мы идём за тобой… Кто ты?! Оставь меня, замолчи! Мы…
– Предательство! – раздался чей-то вопль. – Кроваворукие предали…
Остаток фразы потонул в очередном взрыве.
В орде царил хаос. Обезумевшие от страха лошади сбрасывали с себя седоков, врезались друг в друга, копытами топча раненых и погибших. Кто-то стрелял в воздух. В один миг, в один ужаснейший огненный миг сгинуло больше половины воинства Звезды.
Кан почувствовал толчок в живот – песок принялся сыпаться ему в глаза. Песчаная дюна, не выдержав удара, начала оседать, и громадный оползень потащил израненное войско вниз, обратно к кораблю, где уже выстроились одной шеренгой Кроваворукие с мечами и автоматами наготове.
– Поднимайтесь наверх! – Кан узнал голос Атамана Сета. – Бегите на вершину дюны!
Беги. Беги же!
Кан схватил Рала за ворот жилетки и что есть силы тряхнул его.
– Бежим! – закричал он. – Скорее!
– Я не брошу свой мотоцикл! – пытаясь перекричать окружающий рёв, завопил Рал.
– Да беги же, твою мать!
Кроваворукие открыли огонь.
Задние ряды индейцев свалились, как подкошенные. Их бледные тела покатились вместе с песком под ноги воинов, закованных в серое.
Индейцы вокруг хватались руками за катящийся вниз склон, отталкивались и пытались бежать наверх. Тех, кто оступался, тут же ждала смерть от пуль предательских Кроваворуких. Песок продолжал сыпаться вниз, машины переворачивало и сминало. Опрокинутая набок боевая фура только что подмяла под себя с десяток индейцев.
– Спасайтесь! – надрывался Атаман. – Наверх!
Двенадцать Индиго окружили Атамана, словно телохранители, а вокруг них постепенно собирались новые уцелевшие, решительно поднимающиеся наверх.
Кан с Ралом продолжали двигаться по краю осыпающегося склона, где движение песка было меньше всего заметно. Рал самоотверженно тащил за собой мотоцикл, несмотря на то что пот градом катил с его красного лица.
– Чёрт побери! – выругался Кан и рванул вниз, чтобы помочь Ралу вытащить мотоцикл на твёрдую поверхность.
Казалось, что индейцы вдруг поняли, как нужно действовать. Уцелевшие воины очертя голову бежали на вершину склона, словно ожидая там спасения. За гребнем дюны они будут спасены от огня Кроваворуких, смогут перегруппироваться и ударить в ответ. Осталось только дойти туда…
Здравствуй, Кан. Вот мы и здесь.
Кан поднял голову.
Ослепительная вспышка молнии расколола небеса и ударила в песок. Пыль поднялась стеной.
Кан перестал слышать все остальные звуки. Сжатые кулаки вдруг расслабились сами собой. Всё его существование сконцентрировалось в одном этом мгновении, в ужасном ожидании того, что же сейчас произойдёт.
И из грома и молний, из тьмы и из света на песок ступили они.
А следом раздался клич, клич, от которого душа Кана ушла в пятки.
– В бой, Солдаты Тишины! За Монаха!
Очереди из огнестрельных орудий повалили индейцев, почти добежавших до вершины.
Кан упал на колени, чёрная пустота разбушевалась перед глазами. Убийца и предатель! Ты не заслуживаешь спасения! Вот и настал час расплаты… Вот так он и умрёт…
Огромный воин в ухмыляющейся маске размахивал булавой, раскидывая в стороны обречённых индейцев.
Они шли единым строем, в два ряда. Впереди мрачными жнецами прорубали себе дорогу воины с мечами и другими орудиями, из-за их голов шквальный огонь вели стрелки в чёрных масках.
Над ними развевалось тёмное знамя, знамя, от вида которого кровь стыла в жилах. Лишь один белый символ горел на чёрной, как зимняя ночь, ткани: перечёркнутая буква S с двумя точками по бокам. Этот символ жёг Кану глаза своим извивающимся узором.
Как по команде, Кроваворукие начали подниматься наверх по склону дюны.
Здесь всё и закончится. Даже пожить-то толком не успел.
Вечерняя Звезда была окружена. То, что происходило сейчас, можно было назвать не иначе как бойней.
Вот я и нашёл тебя, Кан.
– Великий Дух бросил нас! – кричал кто-то из индейцев.
– Стоять и сражаться! – слышался призыв Атамана Сета. – На пролом!
Кое-как собравшись с силами, оставшиеся индейцы бросились вперёд на Солдат Тишины.
Только Индиго во главе со Змеиным Копьём никуда не сдвинулись.
Атаман Сет посмотрел на них, и его лицо перекосило от бешенства.
– Почему вы не сражаетесь? Там умирает наш народ!
Но воины в противогазах не пошевелились. Мрачная решимость читалась даже из-под стёкол их противогазов. Может быть, Атаман Сет даже понял, что происходит.
– Предательство! Я приказываю вам…
Но Индиго не слушали. Словно выполняя какой-то ритуал, они слезли с лошадей и уткнули копья в землю. Змеиное Копьё вышел вперёд
– Ты привёл нас на бойню, Сет. Вечерняя Звезда погасла из-за тебя.
Сет зарычал:
– Ты – поганый трус! Немедленно отправляйся в бой! Мы прорвёмся!
– Ты уже подвёл нас однажды, – монотонно произнёс Змеиное Копьё. – Ты подвёл меня.
– Аску… – прошептал Атаман.
– Я никогда не был твоим другом, верно, Сет? – произнёс Змеиное Копьё.
Его левая рука метнулась вперёд, и серебристое копьё пробило Атаману грудь.
Сет упал на колени, покрасневшие глаза тупо уставились в стёкла противогаза Змеиного Копья.
Индиго подошёл ближе. Огонь оранжевыми отблесками играл на левом стёклышке его маски.
– Пусть это будет наказанием за твоё высокомерие. За Монаха! – крикнул он и выдернул копьё из тела Атамана.
Беззвучно могучий лидер Вечерней Звезды рухнул на песок.
– Твой долг исполнен, Сет, – ты погубил всех нас. А Монах… Монах приведёт нас к свету.
Синее знамя с пацификом зашаталось и рухнуло в пыль.
Кан сжал кулаки.
Нет. Он здесь не умрёт. И не даст умереть Айзе. Он дал ей слово, что доведёт её до осколка. И он больше не собирается становиться предателем!
Он оставил Рала бороться с мотоциклом, а сам рванулся в гущу битвы.
Творился ад. То и дело воздух прошивали пули и крики, а в голове сильной болью отдавался клич «За Монаха! За Монаха!».
Он выцепил её фигурку из мешанины вопящих тел, видел, как она отбивается от наступающих солдат. Кан перевёл дыхание и тут же бросился к ней.
Если она умрёт, ты освободишься от своего обещания. В этом хаосе никто не заметит двух Странников, сбегающих от битвы. Брось её. Нет! Я не брошу её! Я не буду… Предателем? Ты и так предатель. Замолчи!
Одного воина он сшиб с ног разворотом корпуса, второму дал гардой промеж глаз. Взгляд не отрывался от Айзы. Он видел, как она парировала вражеский выпад, как её ударом кулака отправили на землю, и вот воин в чёрном уже заносит над её головой острый клинок…
Последний шанс.
Меч Кана вклинился ему под рёбра и вышел с другой стороны. С криком Кан свалил Солдата на землю и вырвал окровавленное лезвие из его тела.
Айза лежала на песке и прикрывала глаза рукой, словно всё ещё пыталась защититься от удара.
Кан протянул ей руку:
– Поднимайся! Мы должны уходить, иначе погибнем!
Айза схватилась за неё и вскочила на ноги.
– Я не брошу свой народ! Я не брошу своего отца!
Она этого не видела. Она ещё не знает, что случилось с Атаманом.
Кан попытался подобрать слова помягче, но не смог.
– Атаман Сет погиб. Я видел собственными глазами.
Страдальческий вздох вырвался из груди девушки. Она выпустила топор, рухнула на колени и закрыла лицо руками.
Вокруг продолжалась ожесточённая битва.
– Мне очень жаль, но мы должны…
– Тогда здесь умру и я! В крови того, кто убил моего отца! Умру вместе со своим народом!
Кан оглянулся назад. Рал дотащил свой мотоцикл до хребта и махал ему рукой. Они готовы бежать.
Просто брось её и беги. Нет!
– Это уже всё равно ничего изменит, Айза! Выбирай – осколок или народ!
Жестоко. Но по-другому нельзя.
Айза опустила глаза. Две горькие слезы скатились с её лица на песок. Кулаки то сжимались, то разжимались.
– Куда… куда бежать? – наконец спросила она.
Кан облегчённо вздохнул и схватил её за руку.
– За мной! – закричал он и потащил её за собой.
Последние индейцы валились на землю, сломленные, окровавленные. На песке тут и там горели лужицы бензина. Но всё же бой ещё продолжался, и в этом безумии у них оставался призрачный шанс уйти.
Они бежали вдвоём, вцепившись друг другу в руки, через огонь и пламя битвы. Они бежали через перекрестье двух огней, по трупам и окровавленному песку. Он держал её за руку, и сейчас только одна мысль сияла у него в голове, заглушая все остальные, заставляя затихнуть даже тот загадочный голос: он не бросит её. Он больше не будет предателем.
Кан подтащил Айзу на хребет. Она двигалась вяло, постоянно прихрамывала, словно полумёртвая. Ему было больно от этого.
Рал встретил их поспешным возгласом:
– Я нашёл тут второй, для вас двоих! Свалим отсюда как можно дальше.
Действительно, рядом с мотоциклом Рала стоял ещё один, очевидно принадлежавший Песчаным Псам.
Кан быстро уселся на него, чтобы придать мотоциклу равновесие. Сзади Рал с удивительной заботливостью усадил девушку за спину Кана.
– Умеешь управлять?
– Да, – кивнул Кан.
– Тогда погнали быстрей!
Мотор древнего мотоцикла Рала взревел, и Странник помчался вперёд по гребню дюны. Недолго думая, Кан направился за ним.
Позади всё ещё грохотала бойня, слышались выстрелы и вопли умирающих. Кан старался их не слушать. Взгляд был сосредоточен на дороге и фигуре Рала перед ним, а вся сила, оставшаяся в руках, – на удержании мотоцикла в равновесии.
Айза сидела сзади. Бедная девушка уткнулась ему в спину и тихонько вздрагивала в рыданиях.
И почему-то каждый раз, когда Айза так легонько толкала его в спину, Кан чувствовал себя лучше, чем прежде. Словно он снова был кому-то нужен.
Кан решительно посмотрел вперёд.
В этот раз он не нарушит данного им слова. Ни за что.
***
Он стоял на вершине песчаной дюны. Ветер трепал его бурую мантию на ветру, одна рука по привычке лежала на толстом томе, прикреплённом к поясу. Он молча смотрел вдаль, на два удаляющихся облачка пыли.
Со спины к нему подошёл Война.
– Вечерняя Звезда уничтожена, – плюнул Война сквозь зубы. – Как вы и приказывали. Чёрные Рыцари, как только узнают об этом, тут же займут всю степь, принадлежавшую индейцам. Последняя дорога на юг будет перекрыта.
Он кивнул Войне и продолжил наблюдать за точками на горизонте.
– Прикажете их догнать? – махнул Война булавой, указывая в их направлении.
– Нет. Пусть они уходят.
– Ваша воля – закон, – согласился Война.
Монах развернулся к нему. Тьма под капюшоном словно сгустилась, разглядывая Солдата.
– Полуночная Башня уже спустила на них своих цепных псов. Конклав Трёх не может упустить такой шанс заполучить то, что они так долго искали.
Он замолчал. Лишь протяжный ветер шумел песком. Заносил убитых. Заносил гильзы, патроны, кровь. Заносил изодранное синее знамя с белым символом из давних времён. Монах ещё помнил его истинное значение.
– Я не вижу девушку. Что-то защищает её от меня. Но Странник… Я чувствую его, словно бы он стоял прямо здесь. Не бойся, Война, я не упущу их. Собирай своих братьев. Всё уже почти готово. Скоро вспыхнет пламя.
Воин кивнул ещё раз и зашагал вниз по склону. Пройдя десять шагов, он остановился и вновь повернулся к Монаху.
– А что, если колдуны найдут их и убьют? Что тогда?
Монах отвернулся. Его ряса развевалась по ветру, отсвечивая красным в мареве заката.
– Солдаты не умирают, пока их долг не исполнен, – подхватил ветер Его слова.