Ильяс Сибгатулин
Случайные истории
III
Эллис ждала меня в спальне. Ей еще не доверяли серьезных дел, поэтому она часто слонялась по особняку, просто так, разглядывая его, и все еще привыкая к длинным клыкам, которые в момент восторга и возбуждения удлинялись у нее, царапая еще по-человечески нежные губы.
Она ходила по комнате, а точнее по ее потолку, взад-вперед, сжав руки за спиной. Ее не очень длинные и непышные волосы свисали вниз. Когда я вошел кончики волос, как назойливые веточки деревца, попали мне в глаза. Я выругался. Эллис посмотрела на меня с недоуменным и отрешенным взглядом. Наверно она размышляла о чем-то, когда я вошел.
– Элли… Эллис! Она снова открыла свои ярко синие глаза-блюдца. Они были настолько большие, что я часто тонул в их синеве, как в океане, и блаженствовал там, пока Эллис – эта красивая девушка-вампир не закрывала их.
– Что, Влад? А… привет! Как задание? Элли была очень умная, это качество ценили все, даже Мариуш. Хотя он использовал Лис, только в качестве энциклопедии. Эта очаровательная девушка была еще очень молода, ее обратили только полтора года назад. Я видел Эллис часто, она часто путешествовала и изучала природу горной местности. Как раз в той местности, где находился особняк клана, я увидел ее впервые. Это произошло полтора года назад. Она была геологом, путешествовала одна, а я возвращался с очередного задания из города. Я увидел Эллис, сидящую на камне и наслаждающуюся красотой и видом раскидистой сосны, что росла чуть ниже по склону. Уже вечерело, и сосна казалась древним и страшным существом. Эллис смотрела на дерево заворожено, закинув голову вверх. Она меня конечно не увидела. Я пригляделся. Ее правильные черты лица, ее небесные глаза и взгляд, слишком суровый и сосредоточенный для такой женщины.
Я сразу вспомнил свою далекую молодость, тогда, в средние века, я полюбил девушку из человеческого рода. Она была необычайно красива и умна не по годам, у нее был суровый взгляд и серые глаза. Но шла война, и вскоре я узнал, что эту девушку убили. Я долго горевал, Борис, мой наставник и слуга клана, сказал мне тогда: «Все наслаждения и ласки кончаются. Все увядает, и на его место приходит новое. Сохрани свою любовь на века, но не забывай жить и чувствовать ветер, бьющий по щекам». Девушку я впоследствии забыл, да и любовь ушла, оставив только слабый отпечаток в глубине души, но слова Бориса я запомнил, как свои. Прошло много лет, и я встретил Эллис, ее глубокий и нежно-суровый взгляд уводил меня в мечты. Я чувствовал, как ветерок касается меня и приносит ее запах к моим губам, я пробовал еще и еще, я слышал, как течет ручейком ее сладкая и звонкая речь, когда она говорила по телефону с кем-то. Прошло недели две, и я узнал, что кто-то из клана укусил загадочную девушку моих мечтаний. Ее принесли в дом, и я увидел, как из шеи капает маленькими капельками сладкая красная, пахнущая ею, кровь. Это означало, что вампир не успел выпить Эллис, я только нанес незначительное повреждение. Но также это означало, что Эллис станет навсегда одной из нас. Я вступился за нее, когда она чуть не сбежала. Ее хотели убить, но я не позволил, и Мариуш с неохотой отдал приказ о том, что Эллис остается в особняке. Вскоре нашли предателя, это оказался Мирослав, мерзкий тип. Его убили на месте. Так Эллис, очень красивая и умная девушка-геолог стала жить среди вампиров.
Сейчас я смотрел на ее засаленные волосы, еще мокрые от морской воды. Эллис часто ходила купаться ночью на море. Она говорила, что, прыгая со скалы, она представляет, что летит. Она была мечтательницей.
– Влад, ты что задумался! – она улыбалась, даря мне свет сияющих глаз и блеск клыков.
– Задание прошло успешно. Были небольшие осложнения с целью…
– Он убил ее, да? Сволочь! Неужто, он не понимает… он же один из нас!
– Он не понимал… такие, как этот вампир, мало что понимают, на то они и низшие. В них нет воли, слабости, жалости, в них живет червь любого вампира. Жажда убивать, пить людскую кровь и наслаждаться своей силой. Но мы научились воспринимать Жажду, как вирус, который требует каплю крови…
– Они не понимают… – Эллис задумалась, но потом добавила.
– Как они не могут понять, что мы пытаемся сохранить шаткий и хрупкий мостик, который соединяет нас с нашими человеческими судьбами, с человеческим началом…
Сейчас я не понимал Элли, я никогда не был в человеческой шкуре, не знал, как это не боятся света и ходить в больницу, когда тебя пробирает озноб. Эллис знала, поэтому и валила сейчас на разрубленного мной вампира все грехи и неизмеримую глупость.
– Может они знают, какая у нас общая цель. Просто не хотят ее воспринимать… – предположил я.
– Нет, нет, ты, Влад, заблуждаешься. Я подсчитала, что у низших вампиров нет чувств: жалости, воли, нет даже инстинкта самосохранения. – Она снова говорила своим научным языком. Лицо, всегда сосредоточенное на чем-то. Сейчас смотрела на пуговицы на моем плаще и думала… о море.
– Сейчас на море волны хорошие, ветер сильный. Холодно наверно, – произнесла она тихо, – я люблю море, это стихия, не подвластная ни человеку, ни вампиру…
– А в городе дождь… – я жутко устал и хотел спать, хотя сейчас была ночь, время вампиров.
– Да, так часто бывает, – снова появилась улыбка-месяц. Эллис подошла ко мне и села на колени. Я поцеловал ее пухлые губы, правильной формы. Поцелуй был сладок и перерос в страстный и пламенный танец губ, а потом тел.
IV
Бывает так, что совпадения не минуемы. В тот момент, пока я и Эллис… развлекались, детектив Вульф Вермаш, оперативник убойного отдела 5-ого полицейского участка, шел к себе домой, ничего не подозревающий и хмуро ухмыляющийся круглой Луне. Детектив не знал, что эта ночь станет в его жизни переломной и судьбоносной.
Дом, в котором жил Вермаш, располагался в небогатом районе города. Туда он и направлялся, обходя парк. Он не любил парки и места массового сбора народа. Хотя сейчас было темно и холодно, и в парке никого не было, Вермаш все-таки пошел в окружную, по западной авеню, а потом через переулки. «…И там уже моя халупа», думал детектив.
Западная авеню на горе детектива оказалась запружена людьми. Улица пестрила огнями: всевозможные вывески, фонари на деревьях и множество других огней. Ходили ночные прохожие, спешащие с работы домой, молодые парочки нежно ворковали. Одна из таких парочек проходила мимо Вермаша. Он услышал их разговор: «– Милая, что мы подарим твоей маме на день рождения? – Давай подарим ей хорошую шаль, я видела в магазине такую! – Ты у меня такая сообразительная!..» и они прошли мило, целуясь. Вермаш долго смотрел им вслед. Он был одинок. Родители умерли. Жена ушла. Причиной стало то, что он был женат на своей «поганой работе!» и ему невдомек было, чем занимается она. И так как у них не было детей, Вермаш больше никогда не видел ее. Позже он узнал от ее родителей, что она выскочила замуж за биржевого брокера. Вульф работал в полиции уже очень много лет, он даже не помнил сколько, но вспоминать каждый год, каждое боевое задание он не хотел, уж слишком многое пережил. Но не жалел, что прожил жизнь полицейского.
Он перешел авеню, обгоняя машины, которые так и норовили догнать его и смешать с асфальтовой грязью дороги. Детектив свернул в переулок, который кончался небольшой мусорной свалкой, но вправо был проход. Он шел, размышляя о том, что ему приготовить на запоздалый ужин. Уже было поздно, но он любил это тихое время, когда шум моторов остается где-то в необычайной дали, и ты – один на один со своими мыслями. А если посмотреть в небо, то, глядя на холодные и крошечные звезды, можно и помечтать немного! Он взглянул вверх: небо было черно, на его бархате лежали сотни миллионов ярких холодных бриллиантов, они мигали и переливались. Откуда-то сверху на лицо Вермашу падали капли дождя, казалось, что земля смывала с себя всю грязь, накопившеюся на ней, и что она оплакивает все грехи, которые люди успели натворить за день. Вермаш представил, что капли – это маленькие парашютисты, которые неумело приземляются всюду. Вульф улыбнулся, но теперь эта была улыбка уставшего от всего человека. Но тут… его взгляд пал на бегущую фигуру. Неясный силуэт появлялся и исчезал за бетонными стенами домов, и Вермаш не мог разглядеть лица. Казалось, ну бежит парень, пусть бежит, не один он бежит, все сейчас бегут, кто от проблем, кто от себя. Но что-то насторожило детектива, он чуял опасность. Парень появился вновь, уже совсем рядом с Вермашом, вот уже можно разглядеть, в чем он одет – в спортивную куртку и в джинсы, обычный парень. Но вот наметанный полицейский взгляд уцепился за кровавые следы у парня на шее, из них струилась кровь. Парень промчался мимо полицейского, даже не обратил внимания. А скорей всего, не заметил. Вермаш хорошо понимал, что сейчас что-то произойдет, но пока не знал что. Он достал из кобуры свой Магнум, посмотрел в ту сторону, куда уже убежать парень. Вермаш видел его глаза, тогда, когда юноша пробегал мимо, в них было полно страха, немого страха смерти, от которого бегут все люди, страх за свою драгоценную жизнь.
С крыши старого высокого дома сорвалась черепица, Вермаш взглянул вверх и обомлел. С крыши на крышу, преодолевая прыжком десяток метров, перебегало существо, ну… человек. Он был в длинном плаще, потому на секунду другую Вермаш принял его за огромную летучую мышь. Это было похоже на какую-то сказку про ужасы: черные облака разорвались и открыли на показ обнаженную Луну. Она старательно пыталась скрыть свою наготу, прячась снова за облака, но они упорно открывали ее таинственную сущность. Шел бесчеловечно сильный дождь, нагнетая тем самым мрачную атмосферу. Человек на крыше летел, как показалось Вермашу, преодолевая немыслимое расстояние прыжками, издали он казался просто черным пятном, на котором угадывались красные точки на месте глаз, да еще что-то блестело у него во рту. Клыки, подумал Вермаш. Человек спрыгнул с крыши и приземлился в двадцати шагах от него.
Все это продолжалось мгновение: парень с раной на шее, его преследователь (а у Вермаша уже не оставалось сомнений, что человек с крыши гнался за этим парнем), и чудесная ночь, которая омрачилась для детектива тем, что он почуял опасность, а значит, не будет спокойного ужина и просмотра футбольного матча. Будет погоня.
Парень с раной и человек с крыши уже скрылись из виду Вульфа Вермаша. Но он знал, что они, где-то рядом. Может за свалкой отходов (рядом находилась фабрика)? Вермаш стер капли дождя с лица, они попадали ему в глаза и стекали по бороде. Проверил, заряжен ли револьвер, и зашел за угол, обходя ровно и рационально упакованные стога мусора. Вермаш успел вовремя. Вампир снова пытался вкусить сладкий напиток – человеческую кровь. Он взял парня за горло и старался дотянуться до места раны. Парень не был согласен с таким решением: он вырывался, но стальные руки не отпускали горла. Жертва задыхалась.
Вермаш хотел подойти незамеченным, многолетний опыт говорил ему, что выходить в открытую не стоит. Детектив крался, стараясь не наступать на разбросанный повсюду мусор, дабы не поднимать шум.
****
Шел дождь. Вампир сразу определил, что его трапезу опять пытаются нарушить. Это его сильно разозлило. Он уже в сотый раз пожалел, что начал охотиться в городе, да, он сглупил. Ему сразу надо было убить Кшиштофа, а он решил поужинать. Марсель верно говорил, что надо использовать пистолет. Но вампир, его звали Клаус, возомнил, что он умнее Марселя, великого Высшего. Клаус быстро выследил Кшиштофа, этого нерадивого, но зато хорошо осведомленного человека. Клаусу приказали убить Кшиштофа, он не знал за что, он просто выполнял приказ. А на деле выяснилось, что Клаус совсем разучился охотиться вне владений клана. Парень сумел вырваться из крепких сетей гипноза и сбежал. Пришлось догонять. Клаус думал, что ему повезло, что сейчас нет других вампиров из других кланов в черте города, он это чувствовал. Но зато теперь за его спиной стоял человек с пистолетом. Наверно, он был из полиции, подумал вампир, прежде чем развернуться своим свирепым лицом к Вермашу.
Вермаш опешил, он не подозревал, что незнакомец знает о его присутствии. Когда Клаус повернулся к нему лицом, то детектив ужаснулся. Передним стоял мужчина средних лет, высокий, мощного телосложения, в плаще, с длинными волосами до плеч. Глаза человека (а может и нечеловека, подумал Вермаш) были красны и смотрели на детектива со звериной яростью, клыки во рту были удлинены втрое, пальцы перерастали в когти. Вермаш отшатнулся, от этого существа веяло могильным смрадом и мертвечиной. Но все же он взял себя в руки и сказал:
– Полиция. Стоять на месте, руки за голову!
Вампир стоял, широко расставив ноги. Волосы прилипали к лицу, плащ был мокрым и развевался на ветру. Он выглядел ужасающе, как существо, вышедшее из преисподней. Он увидел в глазах Вермаша нарастающий страх и засмеялся, разводя руками и покачиваясь немного. Парень с прокушенной шеей, Кшиштоф, забился в груду мусора. А детектив Вермаш стоял словно парализованный, он никак не мог понять, кто перед ним стоит. Когда вампир стал медленно, смеясь, подходить к Вермашу, к детективу вернулось осознание происходящего.
– Стоять я говорю! – Но вампир шел, как неуправляемый поезд, движется, не обращая внимания на указатели поворотника. И Вермаш выстрелил. Попал точно в грудь, но эффекта не было. Вампир только разозлился, его глаза пылали адским пламенем, а рот оскалился и показывал длинные, как сабли клыки, он подумал, что никогда не видел столь тупого копа, ему было невдомек, что Вермаш не знает, кто он. Выстрел его только разозлил. Ему не было дела до этого копа, так как его заданием был парень Кшиштоф. Вампир подошел к детективу и ударил его, да так, что Вермаш отлетел за тюки мусора и потерял сознание. Это спасло его.
Вампир высосал бедного Кшиштофа, утолив свой голод и выполнив задание, порученное ему кланом. Он как-то быстро забыл про детектива. И поэтому, быстро спрятав труп в темном углу закоулка, стал забираться на крышу. Он спешил и даже не сразу заметил, как порезался о трубу – рана слишком быстро затянулась, чтоб обращать на нее внимание.
****
Вермаш очнулся и обнаружил, что он совершенно один. Голова сильно болела, детективу показалось, что по ней ударили стальной кувалдой. И он боялся, что из-за этого у него опять начнется мигрень. Он достал из кармана куртки таблетки аспирина и проглотил одну. Потом детектив попытался встать, что у него хорошо получилось. Да и голова пока не болела. Вермаш воспрял духом. Он стал искать свой револьвер, но наткнулся на что-то другое. Он сначала не понял, что это такое мокрое, словно, намокшая ткань. А когда сознание полностью, то его стошнило. Он нашел этого бедного юношу с прокушенной шеей. Похоже, что это существо все-таки выполнило свою задачу. Вермашу сделалось плохо. Он вытер рот и достал из кобуры рацию, которую носил на поясе. Благо рация не сломалась при падении (Вермашу давно следовало купить машину, но он все экономил средства, чтобы съехать в другой город). Он соединился с диспетчером:
– Диспетчер, это говорит детектив Вульф Вермаш, пятый участок, убойный отдел. Произошло убийство… да, я свидетель. Пришлите медбригаду, аналитиков и пару патрульных машин. Адрес? Переулок между Западной авеню и Кристофер стрит. Да. Хорошо.
Он прервал связь.
– Патрульные машины приедут только через 10 минут, – думал Вермаш, – надо работать быстрей: за это время тот тип мог убить и меня.
Он решил взглянуть еще раз на труп. Зрелище было отвратительное, но нигде не было видно крови, только на рубашке виднелись маленькие красные пятнышки. Вермаш удивился. Глаза парня от страха, казались орбитами планет. Они должны уже были вылезти из его глазниц, подумал Вермаш, он представил это, и ему снова стало плохо. Он работал в полиции 30 лет, но никогда не мог привыкнуть к запаху крови и трупам людей. Голова все–таки разболелась.
Он сел на асфальт рядом с мертвым парнем и стал ждать.
V
У каждого бывают свои кошмары, даже у вампиров. Мне снился всегда один и тот же сон. Моя первая жертва. Маленькая девочка Эльма.
Мне снился 1627 год. Прошло 10 лет со дня смерти моих родителей. Я скитался в полном одиночестве, переживая каждодневный голод и мучаясь от палящих лучей красного солнца. В моих кошмарах это выглядело особенно мучительно. Чтобы избегать людей, я прятался в лесах. Из-за отсутствия вокруг цивилизованного общества, а я привык тогда находиться среди высшего сословия вампиров (статус родителей обязывал), я совсем одичал, вел себя как последний зверь, крадя куриц или гусей в прилежащих к городам деревнях. Я не мог показываться людям, они бы не поняли и убили. Я так же не знал, где располагаются резиденции кланов, так как перед выездом мы с родителями жили в своем большом поместье, и родители никуда меня не вывозили. Голод, жажда крови заставляли делать меня поступки присущие низшим вампирам, я ел все, что двигалось, летало, ползало. Однажды застал себя за поеданием лесного крота, а днем позже пришлось съесть пару белок. В лесу, за тенью больших и могучих дубов я нашел себе пристанище, днем я спал там, не кому невидимый, и несуществующий для всех. Лес располагался где-то между Румынией и Османскими владениями. Это был древний и могучий лес, веками укрепляющий свои деревья, скалы и темные гроты. Во сне мне казалось, что лес был живым, и его столетние ветвистые обитатели оживали. Из чащи к опушке пробегал быстрый ручей, он брал начало где-то в пещерах леса, рядом с ним росли, наклоняя свои длинные волосы-ветви, ивы. Туда часто приходили лесорубы. Я их боялся, боялся их острых топоров и сильных работящих рук. Благо они меня не замечали. Не замечали они также и живых деревьев, переставляющих свои мощные стволы с места на место. Это мне казалось всегда несуразным. Деревья и лесорубы даже разговаривали друг с другом, как старые друзья. Сон этот был сюрреалистичен. Всегда.
Я знал, что рядом есть небольшая деревня, такие хутора обычно располагаются в глуши древних лесов, подальше от пыльных и серых городов. Ночью я, как повелитель тьмы с полным правом прохаживался по окрестностям хутора. Все люди спали. Проходя мимо домов, я чувствовал их, грохочущий на весь лес, храп, проникал в их сны, превращая грезы в кошмары. Ночью я веселился, крал куриц, иногда это казалось забавным, и я чувствовал вселенскую власть над этими порождениями природы. Но я никогда не трогал людских шей, не пил их сладкой крови. Я боялся, боялся, что опозорю семью и переступлю черту. Что моя кровь смешается с кровью гадкого человека, и он запятнает своей кровью мою. Кровь потомка великого Дракулы, кровь будущего Высшего вампира, высшего Носверато. Поэтому я не кусал жителей деревеньки, а просто постоянно проходил мимо, вселяя им ужас ночного демона. Так было до одного единственного дня, точнее ночи. Девочка Эльма, ей было 8 лет, гуляла по окраине деревни, там, где лес вплотную подступал к ветхому забору хижины. У Эльмы умерли родители, жила она только с бабкой-кухаркой. Я это знал, потому что, обходя ночью деревню, часто замечал маленькую девочку, играющую в своей кроватке с соломенными куклами, рядом с ее кроваткой стояла кровать побольше, там спала пожилая женщина, ее морщины сделали лицо похожим на подол ее грязного платья, столько же складок. Наверняка эта женщина много работала в своем далеко небогатом огороде, поэтому она часто уставала и ложилась в кровать с подкошенными от труда, ногами. А рядом с ней все играла в куклы маленькая Эльма. В этот день она тоже играла на улице с куклами, рядом никого не было. Пустой двор с вспаханным огородом и развешанным на веревках бельем, просевший под напором времен дом. Эльма сильнее погружалась в свои игры, уходя все дальше от родного дома и приближаясь к загадочному лесу. Ей часто говорили, что нельзя в лес, а то страшный призрак ночи съест ее. Эльма отвечала:
– Но призрак же ночной, а сейчас день!
Но в тот момент, когда она вступила под сень косматых деревьев, солнце уже касалось своим жарким красным кругом горизонта. Наступали сумерки. Я проснулся и почувствовал вдалеке запах маленького человечка. Эльма углублялась в чащу, не замечая ничего вокруг, она играла, и ей было весело. Кругом кружили птицы, солнце, проникая сквозь листву, одаривало землю последними своими лучами, которые проходили между веток и листьев, рисуя красивые и мрачные узоры. Эльма все играла.
Я увидел ее на берегу ручья. Она, как юный ангелок была чиста, разум ее еще не успел затуманиться.
Солнце село. Стало темно, но для меня мир остался таким же. Нет, даже стал краше. Деревья озарились в мрачном черном цвете, но мне это нравилось. Все кругом было гармонично слаженно, как части одного пазла: ручей шумит своими, теперь темными водами, деревья недвижимы, словно впали в непреднамеренную спячку, ветра нет. И только маленькая девочка Эльма казалась мне красным пятном на черном бархате ночи. Своим вампирским зрением я мог видеть, как по ее венам струится сладкая горячая кровь. Я мог слышать биение маленького сердца и ощущать ее дыхание.
Во сне я убивал девочку как-то слишком кровожадно для меня. Я приближался к ней. Она играла с куклами и ручья. Увидев меня, она улыбнулась, глаза сияли. Я никогда не забуду эти чистые сияющие глаза.
– Здравствуйте! – сказала девочка. Она не испугалась меня.
Я подошел к ней и, грубо схватив ее за хрупкие плечи, стал много раз кусать ее шею. Кровь текла и брызжила, а я упивался ей и хохотал. Эльма не в силах была кричать, она была в оцепенении, только ее маленькое детское тело иногда вздрагивало. А я все пил и пил. Я сам не понимал, откуда во мне такая кровожадность. Я не знал, откуда рождался этот адский смех, неужели я был счастлив, когда убивал свою первую жертву? Ведь я не хотел этого, но кошмар изменил реальность, исковеркал ее, как какая-нибудь машина коверкает тело человека при аварии.
Я очнулся. Свет в глаза. Хоть он и не смертелен, но все же не приятно видеть солнце после кошмаров. Я сел в постели. В памяти стояли глаза Эльмы, это было 400 лет назад, но я никогда не забуду эти сияющие от улыбки глаза. Я и не хочу забывать их. Не хочу, чтобы помнить, кто я. Чтобы моя первая жертва навсегда осталась последней. Я буду это помнить. Глаза. Я никогда не забуду маленькую Эльму.
****
Я посмотрел направо. Эллис еще спала. Волосы спадали ей на лицо, закрывая правую сторону лица: глаз, нос, сладкие губы. Я поцеловал ее и встал.
На моем письменном столе лежала раскрытая книга. Я подошел к столу и обнаружил, что Эллис читала Брема Стокера. Это была моя настольная книга «Вампир». В ней рассказывалось о моем предке, графе Дракуле. Я мало знал о Бреме Стокере, но был в курсе, что он собирал сведенья о Цепеше близ его замка, в городе Варна. Замок, конечно давно разрушен, но у мистера Стокера хорошо получилось описать моего предка. Многое из этой книги в действительности повторяло жизнь графа, его поездка в Лондон, его прошлое, его смерть.
Вообще я стал часто замечать, что многие судьбы людей… ну или вампиров, строились не по их воле. Или после смерти судьбу героя часто коверкали, будь то великий полководец или маньяк-убийца. Кто-то начинает писать романы о жизни этих людей и неимоверно упускает какую-то частицу самого человека, главного героя, его сущность… можно даже сказать:
– …его душу, – почему-то я произнес это в слух.
– Привет, – сказала Эллис. Она лежала на кровати, приподнявшись на локтях. Одеяло спадало с нее, открывая грудь. Шторы были отодвинуты, и через них в комнату, наполненную могильным духом, проходил, высвобождая себе дорогу солнечный свет. Он отгораживал себе территорию от теней. Мы все-таки вампиры. Поэтому нашу спальню мы с Эллис обставили, как подобает нелюдям. Конечно тут были кровать, шкаф с одеждой, мой рабочий стол, санузел… ну как же без него. Да, это все было, но в этих и во многих других вещах присутствовал дух смерти, вампиризма. Ну, мы же неживые.
– Пора вниз, – я поцеловал ее. Как сладки ее губы.
Мы оделись, Эллис навела марафет. И мы спустились вниз, чтобы поприветствовать всех.
