Илья Андреевич Беляев
Замок. Откровение черного колдуна. Книга первая. Цикл «Октаэдр. Золотой аддон»
– Все, что я говорил вчера – чистая правда. Я намерен возродить королевство Горный Сокол, перестроить город и дать живущим лучшую жизнь.
– Это громкие слова, юноша, исполнишь ли ты их?
– Я готов поклясться на библии, если вам это нужно. Я собираюсь основать красивейший, на протяжении всей империи, город. Центральная его часть – замок, обнесенной высокой крепкой стеною. Вторая же стена, более прочная и укрепленная, должна опоясывать весь остальной город.
Он поделился всеми своими идеями и планами относительно Этилии. Говорил Тим уверенно и, поясняя все, что требовалось. За время, проведенное у настоятеля, они обо всем договорились. Михаэль оказался весьма не глупым человеком и знал намного больше старосты. Он часто молился, принимал исповеди и покаяния и мог рассказать о каждом, но время для этого еще не подошло.
Они вышли на улицу, вдыхая тонкий аромат полудня (церковь находилась на пригорке, в небольшом отдалении от самого города и каким-то образом отвращала все дурные проявления), но не спешили расходиться. Тим никак не мог решиться и спросить о давно волнующих его мыслях. Эдуард, сам того не зная, зародил в друге сомнения.
– Я вижу, тебя что-то тревожит? – спросил настоятель. Подол его рясы касался травы и стряхивал с нее еще не высохшие капли росы.
– Вы знаете что-нибудь о Войне Магов?
Михаэль остановился, на морщинистом лбу появились новые глубокие борозды, он сцепил позади руки и продолжил движение.
– Война Магов? Да, летопись и пророчества говорили об этих кровавых днях. Тогда мир канул в бездну, и раскрылись врата ада. Огромными потерями люди добились победы и изгнали магов за пределы мира Большой Бабочки. Где они сейчас – никто не знает, но те же пророчества предостерегают об их возвращении и приходу Сатаны со своими воинами.
– Большой Бабочки? Что это такое?
– Это наш мир, сын мой. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом, но кажется, ты хотел спросить другое!
– Да. Неужели не нашлось ни одного Белого Мага в противостоянии с ними?
– Белого? Видишь ли, все они были людьми, но люди подвержены искушениям и если оно берет над ними верх, то они превращаются в рабов. Да, среди них были и Белые, но в далеком прошлом. Даже Белые не могут удержаться от соблазна и становятся Черными, и этим все сказано. Чего ждать от людей, все мы грешны. Нужно уповать только на Спасителя, только вера в Него способна творить чудеса.
– А как же быть, когда город в осаде, а вера не помогает?
– Брать меч и с именем Господа на устах идти в последний бой.
– Говорят, все колдуны и чародеи также бесследно исчезли?
Михаэль долго смотрел на юношу, играя скулами и, закрыв глаза, произнося молитву, долго молчал, потом тяжело вздохнул и сказал:
– Идем!
Они дошли до какой-то одинокой постройки и спустились в подвал. Тим никак не ожидал, что это окажется темницей для заключенных. «Неужели здесь кого-то держат?» Запустение царствовало везде, многое проржавело, осыпалось и заросло паутиной. Больше половины дверей в камерах не оказались на своих местах, расползлась грязь, сырость, зловонный запах; земляной пол местами провалился, открыв глубокие ямы. Пройдя по длинному, почти не освещенному коридору, они остановились около идеальной во всех отношениях двери и настоятель, легко надавив рукой, отпихнул ее в сторону. Свет факелов занял все пространство. Тим шагнул вперед. Посреди довольно большой комнаты располагалась жаровня с еще тлеющими углями, где, накалившись докрасна, лежали щипцы, пруты и другие подобные предметы. Только через минуту он разглядел в дальнем темном углу сидящего мужчину, скрестившего руки на груди, а в противоположном прикованного цепями к стене человека. «Пыточная!» – ужаснувшись, вздрогнул юноша и отступил на шаг назад.
Немного привыкнув к полумраку, он подошел к узнику.
– Боже мой! – вырвалось у него.
На цепях висела молодая девушка, вся в шрамах, ссадинах и кровоподтеках. Ее полуобнаженное тело покрылось коркой запекшейся крови и грязи. Тим поднял ее голову, упавшую на грудь, но она никак на это не отреагировала. Сознание отсутствовало, она полностью принадлежала палачу, и тот мог вытворять с ней все, что считал нужным. Юноша провел тыльной стороной ладони по замасленной щеке, плечу…
– Это и есть чародейка. Мы поймали ее, когда она хотела отравить воду в колодце. Над ней уже неделю работает палач, но она так еще и не призналась в пособничестве дьяволу.
– Откуда вы знаете, что она искусна в волшебстве?
– До этого, она много месяцев, притворяясь, помогая людям, вынашивала злые помыслы и однажды натравила на город лесных зверей. По одному ее голосу они сбегались и устраивали настоящую резню среди населения. Тогда мы чудом отбились. А когда подходила к колодцу, то держала в руках свои снадобья и шептала заклинания. При попытки схватить ее, она заперлась в одном из ближайших домов и запечатала его заклинаниями. Только святая вода Спасителя разрушила ее чары и скоро она предстанет перед Ним на Его суд.
«Чародейка? Она не похожа на злого обезумевшего монстра. Она также юна, как и я, не может быть, чтобы тьма поглотила ее и сделала своей рабыней как тех магов. У нас много работы, хватит и на нее».
– С чего вы взяли, что она шла портить воду?
– Мне много приходилось видеть чародеев и колдунов, принадлежащих Тьме, и все они, стремясь разрушить созданное, поступали подобным образом. Она не исключение.
Задумчиво покачав головой, поддерживая настоятеля, Тим резко выхватил меч и одним дугообразным движением разрубил цепи, сковывающие руки. Подхватив падающее тело, юноша бережно опустил ее на земляной пол и обратился к священнику.
– Пока я здесь, я не позволю, чтобы издевались над людьми, даже если они чародеи и колдуны. Она еще слишком юна, чтобы сотворить пятый круг ада! Церковь всегда преследовало тех, кого считала уличенными даже в малой волшбе. Она пойдет со мной!
Настоятель шагнул назад, сложив руки в молитве, и кивнул головой. Это был знак. Сидящий до этого без движения и просто наблюдающий за происходящим палач, встрепенулся, в одно мгновение оказался около жаровни, и резко вытащив острый раскаленный прут, швырнул в юношу. Тим сделал оборот вокруг себя, левой рукой выхватывая и бросая спрятанный у пояса кинжал, а правой взмахивая вверх. Натренированная рука сделала свою работу и лезвие, по самую ручку, вошло в горло, раздробив хрящики. Палач хлебнул ртом воздух, издав протяжный стон, дрожащей рукой нервно схватился за шею и с хрипом распластался на полу. Тим поднял согнутой дугой, от удара меча, прут и отшвырнул его в сторону.
– С этого момента казнить или миловать будут только с моего ведома. Никто не окажется убитым, пока я не узнаю обо всех его прегрешениях.
Михаэль нахмурился, отошел в сторону и указал рукой на дверь.
– Можешь идти, сын мой, надеюсь, ты совершил правильный поступок, но что скажет город, узнав о случившемся?
– Город может и не узнать, если все держать в тайне. Я укрою ее в замке, подальше от посторонних глаз.
– Но вечно она не сможет прятаться.
– Этого и не нужно. Достаточно переждать год или два – остальное само придет.
Юноша бережно поднял легкое, почти невесомое тело девушки на руки и поспешил убраться из страшного подземелья, причинившего столько боли и унижения людям, включая и это светловолосое создание. Обходными путями он добрался до лагеря, передал девушку Сони, и, рассказав о произошедшем с ней, попросил, по возможности, удобно расположить ее в здании.
Вернулись, исследующие предзамковую местность, люди. Они много рассказали о внешнем укреплении замка, его разрушениях, о тайных заросших и замурованных тропах, о возможностях улучшения, разбора завалов и некоторых предполагаемых тайных убежищах. Воины, осматривающие внутренние покои также принесли немало интересного: от описания жилых комнат, обвалившихся верхних этажей до наивно скрытого подвала, ведущего в тайное подземелье с многочисленными, замурованными входами.
Как предполагал Тим, выходов должно было быть пять: к церквушке, лесу, горам, реке и последний, ведущий в третью высшую часть Этилии, туда, где должно было что-то стоять, но из-за убогой, ничтожной жизни, исключительно в существование, это оказалось попросту невыполнимым. Именно подземными тоннелями заинтересовался Высший и решил самолично разведать недра замка.
– Отныне вы не будете голодать, и жить в нищете! Я уже говорил однажды, что помогу вам, а вы поможете мне и не только мне одному, но и себе. Я хочу заново отстроить город и вернуть ему былое могущество, и я нуждаюсь в вашей помощи.
Юноша стоял на небольшом холмистом возвышении и взывал к народу. Он дал себе клятву не идти по пути отца, но сделать страну процветающий. Ему выпала Этилия. Что ж, это только первый этап на пути к империи, его империи. Не кровавой, гниющей и утопающей в собственном смраде, а к великолепной, изящной; но в то же время сильной державе, способной сокрушить любого, вставшего на путь зла, ненависти и гнева, поддавшегося искушению и добровольно отдавшему душу дьяволу.
– Твои слова лживы, а уста слащавы, – вышел вперед Михаэль. – Ты прибыл сеять смуту и раздор. Все подчиняются тебе, так как ты – Высший, но твоя душа проклята как это место. Ты служишь Сатане! Он, – повернувшись лицом к толпе, закричал настоятель, – спас от костра чародейку Нико, которая чуть было, не отравила весь город, которая своими чарами призывала лес и которая осквернила себя волшбой. А он, – указал пальцем на юношу, – убив палача и, назвав себя ее покровителем, приютил в замке. Этот человек источает зло, не верьте ни единому его слову. Яд по ветру закрадывается в ваши уши и отбирает волю, делая послушными, услужливыми рабами. Он…
– Довольно! – закричал юноша, и голос его был подобен грому. – Да, я приютил ее…
Люди отступили, с ужасом взирая на, как будто бы увеличившегося в гневе, отступника. Послышался шепот и тяжелые вздохи разочарования. Видимо здесь, на проклятой земле, скрывается нечто более ужасное, нежели далекое проклятие Крониуса. Стояще люди боялись всего. Любое незначительное проявление зла накладывало отпечаток в их некогда добрые и светлые души. Они устали от постоянного горя и нищенского существования. Они не ведали ничего, кроме своей нынешней жизни. Отчаяние сдавило их плотным туманом и с каждым днем только усиливало свои объятия, стараясь не выпустить попавшую жертву. Помощь пришла неожиданно, издалека, оттуда, откуда ее совершенно не ждали и они хотели ее принять, но церковь, ставшая единственной светлой надеждой в их жизни, стояла выше всего земного, и никто не знал, что делать. И стояли они на месте, и пытались понять, и ждали какого-то пророчества…
– … но неужели это создание способно сеять раздор и отнимать жизнь? Сколько ей, семнадцать, восемнадцать? За что вы приговорили ее к такому страшному наказанию? Если она действительно чародейка, то почему не помогла вам, говорят, она это делала, но именно вы воспрепятствовали ей и чуть не погубили! За что такая ненависть? Это место погубит вас, если не начать действовать самим. Возможно, я и не стану ее покровителем, но она прибудет со мной в замке, и я выясню все, что с ней связано. И я ручаюсь головой, что она не совершит ни единой, даже малейшей, черной волшбы, пока находится со мной!
– Громкие слова, Высший, – вновь повторил священник, но уже процедил это сквозь зубы. – Но как быть с волками и другими хищными тварями. Это уж точно ее рук дело.
– Об этом будет вестись разговор, но только когда она придет в себя. Ваш палач хорошо постарался над беззащитной, доведя ее до предсмертной черты.
– Вам решать, люди! – воскликнул Михаэль.
Мгновение раздумий и первый человек опустился на одно колено, за ним второй, третий… Вскоре все признали Высшего, но не как побывавшего здесь когда-то алчного императора, а как надежду на спасение, на мечту возвращения королевства Горный Сокол. У Тима как будто исчез давящий вниз огромный камень, и даже отравленный воздух показался чистым, прохладным и дающим новую жизнь.
– Посмотрим, – прошипел Михаэль. – Вы еще больше погрязли в адских замыслах. Сатана может торжествовать над такой легкой победой, но когда придет очередная беда, церковь не поможет отвернувшимся от нее.
Настоятель ушел, взывая к Спасителю, а Тим еще долго общался с народом, узнавая многое тайное и рассказывая им необычное. Только поздним вечером вернулся он в замок, когда все спали и только Соня, все еще сидела над кроватью мечущейся в бреду Нико, и утирала выступающий на лбу холодный пот. Девушка тяжело вздохнула и покачала головой.
Три дня лежала юная чародейка в беспамятстве, постоянно ворочаясь, выкрикивая бессвязанные слова и непонятные обрывки фраз, и только на четвертый обрела сознание, способность самостоятельно передвигаться и разговаривать. Она с удивлением обнаружила, что находится не в жарком, пахнущем гнилью, тусклом подвале, с мерзким и отвратительным палачом, нещадно терзающем тело всевозможными пытками, а совершенно в другом непонятном, но знакомом месте, в окружении странных добрых людей, которые всячески заботятся, ухаживают и даже, как маленького ребенка, кормят с ложечки.
– Как тебя зовут? – нежно спросила Соня. Конечно же, она знала, они все знали ее имя, но просто хотели удостовериться, что она идет на поправку.
– Нико, – ответила та.
Голос ее оказался необыкновенно чистым, красивым и мелодичным.
– Это все? – поинтересовался Тим.
– Роен, – добавила она, недолго подумав. – Моего отца звали Роен. Нико Роен – мое полное имя, но все называют Никки. Зовите так!
– Ты такая юная, – тихо произнес юноша. – Говорят, ты чародейка. Сколько тебе лет?
– Пятнадцать.
Тим с Соней переглянулись. Никто из них двоих даже подумать не мог о том, что она окажется настолько юной. Вид девочки говорил о семнадцати – восемнадцати, но никак не о том возрасте, который она произнесла. Это было действительно изумлением. Такая маленькая и уже… пытки! Боже! Девушка прикрыла глаза, пытаясь не выдать себя.
– А твоя семья…
– Ее уже давно нет. Я осталась совершеннейшей сиротой в два года, а в три пришли странные люди, разорили деревню, а меня, с парой других детей оставили в жертву их богам. Тогда я скрылась в лесу и до недавнего времени жила там. Меня приютили звери, а Вековечный Лес поделился своей магией. Потом, не знаю за что, меня поймали. Стая пыталась помочь, но что она могла поделать против мечей и стрел.
Нико как-то сразу поверила им и раскрыла свою душу, не чувствуя в сидящих рядом врагов. Да, она была юна, практически ничего не знающая в жизни, кроме сырого подвала, исковеркавшего ее молодую жизнь. Но единственное, чем она могла гордиться – открывшемуся в последнее время, совсем недавно, несколько дней назад, глубокому проникновению в человеческие души и независимо от них, раскрытия доброжелательной или злонамеренной сущности, но только и именно человеческой.
– Значит, ты вовсе не пыталась отравить воду в колодце? – спросил Тим.
– Отравить воду? Она уже давно отравлена, ее же невозможно пить, как они еще живут? Я долго готовилась и шла очистить ее, но Михаэль натравил людей и те чуть не закидали меня камнями.
– А Стая?
– Стая? Я люблю ее всем сердцем, гораздо больше, чем этих жалких свихнувшихся людишек, она заменила мне семью, дала кров, пищу, открыла долю тайных знаний. Теперь я могу говорить и понимать Природу.
– Говорят, это ты натравила зверей на город, – осторожно поинтересовался ее спаситель.
– Я? Посмотрите на меня, разве я способна лишить человека жизни, дарованной Всевышним? Мои знания слабы настолько, что я не мола вырваться из лап палача, – по щеке медленно скатилась слеза. – Разве стал бы охранять чародейку, принадлежащую Тьме, всего-навсего один человек? Нет! Для этого существует церковное Братство.
– Михаэль все же настаивает, что ты…
– Этот еретик еще покажет себя в деле, будьте уверены!
– Но он священник!
– Вы мудры, господин, но неужели вы не видите?
– Я узнаю! Но тебя нужно укрыть!
– Она останется в замке, только здесь мы сможем защитить ее.
Соня посмотрела в глаза Тима, но он и без ее подсказки знал, что будет делать дальше. Он только кивнул головой.
– Пока народ не успокоится и не признает тебя невиновной в происходящем, ты будешь здесь, а потом…
Она молнией соскочила с постели и упала на колени.
– Прошу вас, господин! Вы единственный, кто сжалились надо мной и прекратили страшные истязающие пытки. Все мое существование и «маленькое» волшебство принадлежит вам. Если вы не знаете клятву чародеев, то я могу произнести ее прямо сейчас. В ней…
Юноша прижал два пальца к ее губам, останавливая на полуслове, и усадил обратно. «Мир становится странным. Уже две жизни принадлежат мне. Зачем? У них же есть выбор, почему они им не воспользуются?» Легким движением руки он снял катившуюся по бледной щеке слезинку и, поцеловав в лоб, произнес:
– Чародей обязуется исполнять волю того, кто спас его от смертного одра, дав тем самым вторую жизнь, в которой чародей подчиняется хозяину.
– Вы знаете? – удивилась она.
– Но я не хозяин, а ты не раб, ты всего лишь маленькая глупенькая девочка. Я освобождаю тебя от этой клятвы и в будущем, можешь идти куда захочешь. Ты такой же свободный человек, как и раньше.
Она замотала головой и, обхватив шею Тима, закрыла глаза, пытаясь сдержать показавшиеся слезы.
– Не будь я таким молодым, непременно удочерил бы тебя, но…
–Ты ведь можешь это сделать, господин, а потом… – она опустили глаза, – …я могла бы стать твоей любовницей!
Юноша еле сдержал порыв смеха. Соня раздраженно хмыкнула и ушла. Нико проводила ее глазами и улыбнулась. На щеках появился еле заметный румянец.
– Пойдем! – предложил он.
– Да, господин.
– Я не считаю себя господином ни для кого, я всегда был против, чтобы ко мне так обращались. Для всех…
– Ты просто Высший, – понимающе кивнула девочка. – Редкие императоры прошлого так называли себя.
– Ты и об этом знаешь?
– Вековечный Лес не держал подобное в секрете, он был добр и всегда останется моим настоящим отцом и наставником.
Они поднялись на левую башню, и только здесь Нико смогла вдохнуть чистый воздух. Отделявшие их от земли двадцать ярдов не позволяли ползающему внизу смраду проникнуть наверх, к зубьям башни. Открывшийся дальний вид потрясал: плавные изгибы долины, переходящие в рощицы и во вновь раскинувшиеся огромные поляны, усеянные разнообразными цветами и, по всей вероятности, наполняющие те места тонкими ароматами. Она, закрыв глаза и откинув голову чуть назад, вдохнула полной грудью и медленно выдохнула, представляя себя в лесу, в своей семье.
– Ты хочешь, чтобы я показала тебе волшебство? – мелодично произнесла она.
– Ты читаешь мысли? – удивился он.
– Не всех, но я стараюсь, во всяком случае, знаю все, что говорит Природа.
– И что же она пытается сказать сейчас?
Глаза девочки наполнились грустью, а лицо состраданием.
– Грядут большие перемены. Она боится! Все, что ты видишь: эти великие, исполинские горы, этот необычайной красоты Вековечный Лес, вон ту еле заметную полоску реки – все может быть уничтожено в одночасье. Лес помнит Войну Магов, тогда он почти весь выгорел, оказался затоплен, выкорчеван и изуродован, и всему виной были люди, постоянно сеющие раздор, ненависть и зло. Он не хочет еще раз пойти через это, но видения будущего пугают его.
– Что он видит?
– Этого я не знаю, да и пришли мы не за этим.
Кивнув головой, Тим отошел в сторону. Девочка сосредоточилась. Воздух над головой заколебался и сплотился небольшим комочком. Нико протянула к нему ладонь, и тот завертелся на месте, с каждым мгновением увеличивая число оборотов. Она осторожно поднесла левую ладонь и направила диск в сторону леса. Первая капелька пота прокатилась по виску и упала на грудь. Сжатый воздух пролетел над макушками деревьев, не дотронувшись ни до одного, а только лишь сгибая их к земле и, под контролем девочки, стал возвращаться обратно, склоняя перед собой кроны других деревьев. Нико приподняла левую руку чуть повыше, и диск устремился к небу, а когда она свела ладони, то он распался на части, озарив пространство разноцветным каскадом брызг.
– Это лучшее, что я умею, – вытирая пот, тихо произнесла она. – С такими чудесами только на ярмарках выступать, веселя публику, а не в подземелье чувствовать запах своей плоти от прикосновения раскаленного железа.
Она прижала ладони к лицу и, упав на колени, зарыдала. Тим в один шаг оказался около нее и прижал к себе сотрясающееся от воспоминаний тело девочки. Поцеловав макушку светлых, почти белых волос, он стал, как мог, утешать юную волшебницу, красивую, но подвергающуюся бесконечным нападкам и гонениям, как со стороны простых людей, так и всевидящей церкви.
– Успокойся! Кошмар закончился. Его больше нет, все самое страшное ушло в прошлое. Ты нашла новых друзей, новую жизнь и вновь сможешь стать частичкой природы, навсегда оставшись в Вековечном Лесу. Люди долго будут проклинать твое имя, как в мыслях, так и в бессмысленных, ничего не стоящих речах.
– Ты гонишь меня? – с трудом разобрал юноша.
– Нет, что ты, ты нужна нам, всем… кошмар умер с твоим новым рождением.
– Он продолжается! – еще тише, почти одними губами произнесла она.
–Ты о чем? – не понял Тим.
– Он обесчестил меня!
Ее тело сотряслось новыми рыданиями, она сильнее прижалась к груди юноши, будто пыталась исчезнуть, раствориться, слиться воедино и забыть все, убить память, прошлое, всех… себя! Возможно, с себя ей и следовало начать, но она не решалась. Ее юные года твердили о продолжении существования, но она сама противилась этому. Нико отдала бы все, чтобы родиться заново, с новой судьбой, с новыми, чистыми, красивыми воспоминаниями детства в будущем. Но такое чудо сотворить невозможно, она это понимала и хотела разрушить прошлое, но не могла.
– Что? – изумился он.
Казавшийся до этого великолепным, пик горы, вдруг почернел, как будто окунулся в расползшуюся внизу грязь, поплыл, испуская зловонный яд, и опрокинулся, уничтожив себя и открыв чистый голубой горизонт.
– Два дня, – прошелестели ее губы. – Только после этого начались пытки и мучения.
Тим закрыл глаза, не желая принимать и всячески отталкивая выстраивающиеся видения ее только что ушедшей первой жизни. Шум в ушах усилился, возникла церковь… небо… На нем появилась громадная черная туча. Все ушло во мрак, тень захватила самые отдаленные уголки Этилии. Ветер издал вой, крик, врезался в горизонт и трещина, зародившись, дала свои отростки; она, как паук, умело плела свою сеть, пытаясь накинуть на всех аркан зловещего очертания бытия. Мир дрогнул, цепь порвалась, разлетелась мириадами искр. Тьма усилились, и выплюнула в Альвест свое семя, свое существование. Разрывая вечерний крик, она треснула, и сгорела в своей собственной ненависти. Юноша с трудом открыл глаза. Чистое небо, бескрайнее пространство, легкий, всепроникающий воздух пробудили его и вернули в настоящее, наложив отпечаток горечи. Ему захотелось стать ее… отцом, настоящим отцом и разделить горе дочери! На настоящую заботу и боль от переживания способен только отец, настоящий отец!
Время быстро играет с жизнями людей. Через четыре дня вернулись Эдуард и Эстэр. Они привели всех, кого могли найти, и кто согласился, вняв их наставлениям. Девять с половиной сотен пришли с ближайших, десятимилевых, деревень и сел. Они хотели изменить жизнь и верили в это. Мало-помалу, но возрождение Горного Королевства продолжалось. Жители города помогали всем, чем только могли, иногда сами падая без сил. Они знали, что идут лучшие времена, что это будет их маленький мирок, их жизнь и их судьба!
Тим выбрался в лес. Зная чрезмерную опеку постоянно волнующегося за его судьбу друга, он выскользнул в тот момент, когда Эдуард отлучился по одним ему известным делам. Юноша шел налегке, не взяв практически ничего, кроме лука. Он был полон решимости возродить Горное Королевство и восстановить его прежнее могущество. «Мечты. Они должны стать реальностью. Отец, похоже, и не надеялся, что я так долго здесь задержусь. Видимо, он рассчитывал на то, что я прибегу обратно и сразу же выполню его волю, женившись на первой, кого он предложит и, стоя на коленях, буду просить прощение. Свадьба. Он стар и, возможно, ему не суждено будет ее увидеть. Братья давно ждут этого момента и уповают на него. Именно Рион зародил у отца мысль женить меня, сыграть пышную свадьбу и отправить на первое время к ней. Оставить отца одного? Они хотят покончить с ним и завладеть его империей, но это только слухи, пустые бездонные слухи» – он шел медленно, так же, как и его мысли – «Но я изгнан из имения, отец один, рядом алчные, как и он сам, сыновья, а ведь именно они настаивали на свадьбе, на моем временном уезде. Они хотели остаться одни, без меня, моего войска. Нет, у отца есть собственные люди, но… они почти все со мной. Рион хочет убить отца? Домыслы, беспочвенные мысли. Почему я не взял с собой Эдуарда?»
Царившая кругом тишина и отсутствие обитателей леса настораживала. Они как-то вдруг разом исчезли, растворились в туманной дымке одного из утренних рассветов и больше не появлялись. «Неужели это говорит о приближении чего-то страшного?» Размышления юноши прервались – он вышел к реке. Спокойная, она размеренно и не спеша, текла на юг и скрывалась за поворотом горы. Когда-то здесь ходили караваны, привозившие и увозившие разнообразнее товары, все, что только могли себе пожелать жители великого королевства. «Королевство. Забавно звучит.» Когда-то он спросил у Найдэна:
– Почему древние назвали это место королевством?
Тот долго думал, опершись на свою клюку, погладил длинную бороду и, глядя вдаль, ответил:
– Сейчас все уже забыто и мало кто помнит об этом. Горный Сокол был независим ни от кого и жил своей собственной жизнью. Конечно, и здесь случались нежелательные пагубные явления, но обычно они тут же и заканчивались. Кто-то из Высших, таких как ты, задался целью сотворить свой собственный мирок и, в последствии, назвал его Горным Королевством. Здесь не было ни императора, ни слуг, только Высший и его люди. Город жил своими законами и правилами, а приходящее извне совершенно не влияло на него. Но потом все рухнуло: Высший погиб, за ним его люди, а после всех и все Горное Королевство.
Юноша опустил руки в прохладную воду и вытер лицо, пытаясь избавиться от дурных мыслей. Она помогла. Освежившись, он сел на камень и посмотрел не противоположный берег, находящийся в сотне ярдов, поросший кустами и громадными деревьями, которые как бы продолжали Вековечный Лес. Рядом запела единственная птица, легкий ветерок скользнул по речной глади, хрустнула ветка… Тим вскочил на ноги, и стрела как будто бы сама накинулась на тетиву. Он посмотрел на лес, воду и, опустив лук, развернулся в сторону замка, но от неожиданности сделал шаг назад и, зацепившись за корягу, чуть не упал в реку. Перед ним, чуть в отдалении, сидел старец. Голова незнакомца была опущена, а сам он придерживался суковатой еловой палкой, вровень с человека. Юноша убрал стрелу в колчан и подошел ближе.
– Кто вы?
Сидящий приподнял седую, сморщенную, облепленную ветками и грязью голову, и полуприкрытыми глазами посмотрел на него. Одежда старца превратилась в лохмотья, длинная борода слиплась и представляла клубок спутанных волос. Он тяжело вздохнул и встал, хотя и шатался как от урагана. Тим вовремя подхватил его под руки и, усадив обратно, сел рядом.
– Кто вы? – повторил он. – Как здесь оказались?
– Кто я… – хрипло произнес неизвестный. – Я – вымысел, тот, кого давно не существует. Меня прокляли и обрекли на страдания, но я выжил, смог победить раздирающую внутри боль и вернуться, чтобы жить дальше. А сюда меня забросила сама… судьба, – он сморщился. – От нее не скроешься и не убежишь.
– Как вас зовут?
Он усмехнулся, открыв черные пустые глаза, и встал.
– Имена ушли в прошлое, и я им больше не подчиняюсь. Зови меня Старец!
– Хорошо, – он тоже поднялся. – Горный Сокол приютит тебя и даст все, что нужно. Если у тебя нет другого пути – идем! Миры рождаются и умирают, нам отведена лишь крупица в их жизни. Разорения преследуют только тех, кто жаден и алчен, остальные процветают вечность.
– Твои годы юны, но ты мудр, Тим, сын Крониуса.
– Ты меня знаешь?
Старец еще глубже взглянул на юношу, казалось, проникая в самое его нутро, но тот не дрогнул, и не отвел глаз, стараясь сохранить прежнее спокойствие. Помедлив, он произнес еще тише, буквально на грани человеческого слуха:
– Возрождающего Горное Королевство должны знать все, независимо от расстояния и времени.
И принял он предложение Тима, и вошел в город, и остался там жить! Многие знали друг друга, но еще больше не знали никого. Никто не заметил прибытие нового старца, так как все были заняты работой – началось возрождение великого Горного Сокола. Люди работали, ели и отдыхали, и так продолжалось изо дня в день. Они не знали ни в чем нужды, все, что было нужно, с избытком доставляли воины, возглавляемые Эдуардом: еду, чистую воду, одежду из меха, шерсти и кожи. Едва – едва завязав торговые отношения с Тромом – центром Арийской империи, расположившейся в северо-восточной части по течению Арники, наладилась небольшая, но доставка строительного материала. Была найдена покинутая и заросшая Вековечным Лесом, единственная короткая, полумилевая дорога до реки – того места, где когда-то давно останавливались большие и малые корабли, груженные всевозможным товаром. Вновь в горах стали работать люди, ища ценный мех обитающих здесь животных.
По приказу Высшего, уничтожили единственный в городе колодец, дающий отвратительную ядовитую воду, совершенно не пригодную для утоления жажды. По прорубленному и вновь открывшемуся старому лесному тоннелю ее носили из реки, предварительно освятив и сделав идеальной для питья. Вскоре занялись и самими улицами, ужасно пахнущими мерзкими зловониями. Работая целый месяц и добившись успехов, жители города заменили гнилые, покосившиеся деревянные избенки на каменные, в совершенстве граненые дома.
Люди прибывали из самых отдаленных восточных и южных частей света. Кто-то из них был хорошим каменщиком или плотником и к старости еще не потерял свои навыки и умения, другие оказались мастерами по коже, материи и сукну. Всем им наскучила нищенская, жалкая и убогая жизнь. Слухи о том, что Горное Королевство восстает из руин, уже облетели ближайшие земли и народ, побросав свои никчемные пожитки и, взяв самое ценное, медленно подбирался к Горному Соколу. До этого не имевший домашних животных, город, вдруг их приобрел и тем самым только улучшил свое существование.
Никто не имел право и намерения порочить Высшего.
