Игорь Сотников
Гиперпанк Безза… Книга вторая
Тогда как использование правомочной личности, реализующей себя, как единство себя и права, является преступлением наивысшей степени против личности, и предполагает высшую степень наказания для человека преступившего закон неприкосновенности личности – его немедленную отмену. Что вполне согласуется с порядком и устройством жизни, и если тебя не устраивает собственная личность, и тебя всё порывает занять на постоянной основе чужую идентификационную личность, то отмена твоей личности вполне отвечает нарративу твоей такой неопределённой личности (тавтология это современная технология по обезличиванию и выхолащиванию сути значений вещей).
В общем, со всех сторон в вопросе работы с преобразователем стоит множество сложных вопросов. И что удерживает Алекса от своего немедленного отказа Валькирии так, без санкций руководства, работать (а это, между прочим, грозит большими осложнениями, в плоть до присутствия опасности для твоей жизни, если ты окажешься захваченным в собеседование гиперами, и не сможет предоставить доказательства своей настоящей идентификационной личности, которая, в случае санкционирования операции, будет сохранена в засекреченном файле и при озвучивании специального кодового слова, эта информация о тебе поступает в центр обработки данных гиперов и ты освобождаешься от дальнейшего рассмотрения; а если нет санкции, то не трудно догадаться, к чему может привести в случае твоей оплошности такая твоя самодеятельность) так это наличие в нём и другой, ничего не имеющей от рационального подхода точки зрения на предстоящее дело. – Если не на него, то на кого ещё может опереться в этом сложном деле Валькирия. – Вот такая мысль мотивирует Алекса соглашаться на это рискованное мероприятие.
– И кто у нас тут есть? – задаётся вопросом к Валькирии Алекс, не как только, а лишь после того, как они добрались до рабочего стола Валькирии, где она немедленно и с видимой спешкой, говорящей о её нетерпении уже всё начать, фигурально забирается в рабочий компьютер и давай там производить только ей известные поисковые действия. И вот как только она там вошла в один из подразделов, в котором отслеживался приход и уход в их отдел лиц, предварительно не классифицируемых в своё определение кроме как подозреваемого в наличие в себе личностной субъектности с нарушениями внутренних установок до рассмотрения их технической, а затем этической комиссией, то Алекс и обратился к ней с этим вопросом.
– Сейчас посмотрим. – Не отвлекаясь на Алекса, говорит Валькирия, пробегаясь по списку имён задержанных людей. – Как тебе имя Альварес Себастьяно де Сара? – задаётся вопросом Валькирия, и далее, как по следам аналитической обработки озвученных Валькирией данных имён из этого списка и ответов на них Алекса можно понять, то начальный состав списка людей в него включённых, составлялся без какой-то либо заложенной в этот список структурной идеи.
Например, имена этих людей записаны по алфавиту или на худой конец по длине букв, составляющих имя человека из этого списка. Но этот беспорядок был замечен только в начале списка, а вот во второй его части наметилась видная тенденция к его структурированию по одному очевидному для составителя этого списка поводу. А вот по какому, то ответ на этот вопрос прямо напрашивается сказать, да всё не напросится из-за непонятных никак соображений нашего разума.
А между тем Алекс на вопрос Валькирии не отмалчивается, а соображает отвечать.
– Слишком эпично для меня. – Следует ответ Алекса, примостившегося сзади от Валькирии и пытающегося оттуда высмотреть список имён людей, кто сейчас имеется в задержанном наличие в их отделе. А Валькирия не даёт ему самому определиться, называя дальше по списку имена.
– Что насчёт Наполеона? – задаётся вопросом Валькирия.
– Слишком вызывающе. – Отвечает Алекс.
– Леонардо ди Закопай? – звучит вопрос со стороны Валькирии
– Пролетарская суть не позволяет согласиться.
– Герман? – Спрашивает Валькирия.
– Подождёт. – Отвечает Алекс.
– Да, тебе не угодишь. – Говорит Валькирия. А Алекс по инерции отвечает. – Уж больно претенциозно звучит. – Здесь Алекс, придя к пониманию, что не то сказал, добавляет. – Что у этих людей в головах поселяется, когда они себя так называют?
– А как насчёт Новоньютона? – Совершенно не отвлекается Валькирия от поставленной самой перед собой задачей, ознакомить себя и Алекса со всем списком имён.
– Что-то знакомое. – Почесав затылок, рассудительно проговорил Алекс. И как из ответа Валькирии им понялось, то Валькирия, озвучивая все эти имена, не ставила задачу найти подходящее для Алекса имя, а она всего лишь хотела, зачитав этот список, проанализировать его и сделать для себя общие выводы о том, с кем им придётся иметь дело. Что, впрочем, не мешало тому, чтобы Алекс тоже для себя понял, из кого состоит контингент тех людей, к кому он будет иметь в дальнейшем близкое отношение. И здесь не может быть никаких сантиментов, что главное должно было донесено до Алекса, и он это должен раз и навсегда усвоить, когда будет работать под прикрытием кого-нибудь из этого списка людей, не так уж случайно в нём оказавшихся, как бы они не уверяли в этом их правоустанавливающие органы.
А скорей всего и это зафиксировано камерами наблюдения и задокументировано в рейтинговых отчётах, все эти люди из списка, вплоть до одного, никакие не жертвы случайных стечений обстоятельств, а сами создатели и творцы всех тех происшествий и случаев, классифицируемых комиссией по этике, как преступления против личности.
– Я вынул нож, чтобы погреть его в лучах солнца, – что указывает на мою экологическую сознательность, я пользуюсь только возобновляемой энергией, – прошу это всё учесть и зафиксировать сей факт в ваших документах, – а тут откуда не возьмись на меня чуть ли не налетает весь такой всполошенный и бледный прохожий. Неправильно меня понявший и в результате сам и создавший так называемый состав преступления, отдав мне без на то моего спросу, всё, что у него было. И всё из-за того, что он не разобрался, что к чему по причине своей спешки.
Что уже одно является предпосылкой к тому, что этот человек, так себя активно ведущий, то есть не идущий в ногу со временем, а значит, он ещё имеет в себе не устранённые пережитки прошлого, отвергаемые положением настоящего, имеет трения с законом и не может быть объектатором, свидетелем объективной реальности. А он сам должен быть задержан и приведён под присягу для своего рассмотрения этической комиссией. Которая обязательно раскроет всё то, что он скрывает, и что ему не даёт поспевать за современным временем.
И как я понимаю, то здесь одним преступлением против личности не ограничится. Люди, не идущие в ногу со временем, а особенно с прогрессивным и либерально-технологическим, всегда представляют самую наибольшую опасность для прогресса. Они покушаются на самые его основы, идейную составляющую прогресса – брать от настоящего только самое рациональное и лучшее, отбрасывая всё посчитанное, как ненужное. Тогда как эти ретрограды и мракобесы, смотрящие на окружающий мир через очки ностальгии, считают за важное всё в этом мире, и не желая отказываться от вообще ни от чего, тем самым загружают оперативную память прогресса, заставляя тормозить движение вперёд. – Начнёт самонадеянно и убеждённо в своей правоте доказывать не просто свою невиновность, а правоту задержанный по делу об ограблении, Наполеон Сомнический, Кто по всё той же причине, своей надменности и самонадеянности, откажется от предоставляемого департаментом права технолоджи-защитника, решив своим упорством доказать квалификационной комиссии, что он этически выверенный и сознательный член общества, того же потребления.
– А всякий сознательный член сообщества, всегда принадлежит к какому-нибудь обществу по интересу. А в моём случае, к самому многочисленному, системообразующему и являющемуся флагманом поддержки нарратива нашего времени, обществу потребления. – Не смог сдержаться и не добавить эту положительную для себя характеристику Наполеон Сомнический, указывающую на то, что он не полностью пропащий человек, а и он бывает так, что вносит свою лепту в поддержание существующего на общественных началах порядка и мироустройства.
Что и говорить, а в деле своей защиты все эти этически невыверенные личности, не имеющие социального рейтинга по одной, как правило, причине, своей безграничной самонадеянности и самостоятельности, не имеют себе равных, кроме разве что людей и технолоджи представителей из комиссии по этике. Кто с помощью встроенных считывающих устройств, сканирующих фигуранта рассмотрения до всех его физических и молекулярных основ, насквозь видят то, что он из себя представляет и что им движет в его ответах.
– У претендента на личность под номером 1812 с литерой «В», при упоминании им потерпевшего и совершённого им деяния, было выявлено отклонение сердечного ритма. В связи с чем будет рекомендовано задать ему уточняющий вопрос, касающийся потерпевшего. А для начала вывести наиболее близкое к поставленным задачам решение: надо будет дать согласие на его предложение. – В режиме реализации объективного времени, на электронного устройство на подобие планшета, используемого в данном случае для регистрации происходящего в зале сознания, где всегда проводятся заседания классификационных комиссии по этике, в чью задачу входит выявление значения для общества представленного на рассмотрение человека (оно производится по шкале Рихтера, со своими магнитными амплитудами отклонений от равновесия, а дальше смотри кодекс неучтённого хлама), выдаётся полученная со сканируемого человека информация, поступающая в мозговой центр гипера.
Чьё присутствие в составе комиссии и в других структурах департамента права обусловлено этическими правилами нового технологического уклада, предписывающим обязательное разделение не только труда и право на него только в сторону технологических структурных объектов, в частности машин, но и разделение человека с технологиями ответственности за принимаемые решения. А если проще, в двух словах, то любая комиссия или на низовом уровне тот же правоохранительный патруль, должны придерживаться рекомендованного кодексом установлений технологического разнообразия, содержа в себе в равной пропорции представителей искусственного и природного интеллекта.
Что вполне обоснованно и логично, и на практике, как бы ещё в головах представителей естественного для людей интеллекта не имело место вздорное предубеждение в сторону гиперов, как ими считается, при работе с людьми действующих слишком механично, жёстко и без рассмотрения человеческого фактора, показывает большую эффективность. Как минимум, сводя на нет коррупционную составляющую, которая ещё полностью не изжита, и ещё встречается в тех лицах представителей власти и правопорядка, кто не изжил в себе культурный феномен ностальжи и им каким-то удивительным образом удаётся обойти все антикоррупционные программы по выявлению личностей-ностальжи, склонных к такого рода идеям, отвергаемых новой дисциплиной времени.
А между тем на сканер гипера поступает не одна только социологическая информация на рассматриваемого претендента на вылет, как неудачно и не смешно шутят представители человеческого интеллекта в комиссии, а он может на подобие полиграфа прощупать всю чувствительную составляющую претендента в совокупности с его умственным нормативом действий. Где по своим соответствиям и несоответствиям отведённым режимам его чувствительности и сердечного ритма, а также попаданиям в границы тех или иных областей значений, сразу строится логистический график, по которому и рассчитывается, насколько преуспел в своём обмане претендент. Ведь в конце концов, он обманывает самого себя, рассчитывая обмануть квалификационную комиссию, которую ещё никому из научно обоснованных и живущих людей не удалось не просто ввести в заблуждение, как самое критически высокое значение умственного недоразумения претендента, а подвергнуть самоанализу.
– Ваше предложение рассмотрено. – Механическим голосом говорит гипер, вдавливая вначале сознание, а затем голову в свои плечи претендента на личность под номером 1812 с литерой «В», ещё известную, как Наполеон Сомнический, в край удивлённого происходящим. Где ему пошли навстречу и дали согласие на его требования. Что было, несомненно, прогрессом, и он в противовес своему вероисповеданию анти, даже начал задумываться о том, что прогресс имеет в себе некоторые исключения.
– Это, наверное, наш «архивариус» от скуки развлекается, – как это уже достало Алекса, его в очередной раз перебивает Валькирия, ставя перед ним вопросы объективной реальности, а не то, что находится где-то рядом, – согласно своему образованию называя лиц, перемещённых в режим заморозки своей личности. – Как это говорится, чтобы говорить не совсем по существу, Валькирия находит, как объяснить это именное разнообразие.
А Алекс, хоть и был перебит Валькирией, тем не менее, не потерял нить своей мысли, держа перед глазами список озвученным Валькирией имён, к которым ею начали добавляться новые имена. И вот здесь-то Алекс начал нащупывать наличие системного подхода к формированию имён этой части общего списка. Положившее своё структурированное по смыслу начало с имени Новоньютон, которое сразу же показалось чем-то ассоциировано знакомым Алексу.
– Чем-то оно к себе притягивает таким, что не объяснить. – С вот такой позиции посмотрел на это имя и на личность человека, представляющего это имя Алекс. А дальше зачитываемые Валькирией имена принялись забивать и подбивать собой Алекса на очень близко к нему стоящие, но как свой локоть не досягаемые пока что по своему значению имена.
– Лорд Байрон. – Заставило тихо присвистнуть Алекса первое озвученное Валькирией из второй части списка имя.
– Неукрощённый Шекспир. – Это имя почему-то вызывает у Алекса мысли: потому что руки коротки.
– Недостоверный Марк Твен. – На этом месте Алексу вдруг захотелось пофилософствовать о смерти, заявив, что слухи о ней часто бывают преждевременными.
– Плутарх Аристотилеевич. – На это имя у Алекс в момент созрел ответ: Троянский конь ихтиандров истории.
– Мазепа Фукуяма. – «Конченный человек», – сперва так не понял Алекс, что делает этот тип в этом классификационном списке. А затем догадался, что человека без последнего в списке человека в списке не бывает, а часто бывает так, что таких списков не бывает без последнего человека. И как правило, по этой в том числе причине, этот последний человек считает себя чуть ли не пророком, или по крайней мере, человеком близким к помыслам человека с их предсказаниями. Чем он и начинает кичится в такой уродливой форме, составляя вот такие списки и тем самым, предсказывая судьбу людям, попавшим в эти квалификационные списки. А всё это значит, что и такому человеку в итоге всегда найдётся место в расстрельных списках, как категорично и несколько преждевременно решил Алекс.
А между тем, на этом представителе такого рода человечества была поставлено точка в истории…пока что только с этим списком людей. После чего Валькирия уже переходит к конкретике. – Но нам нужны только те личности, кто ещё не находится или вычеркнут по следствию своего задержания из реестра абсцентных списков, и ещё незафиксированных программой отслеживания. И, как минимум, согласно кодексу привилегий, будут 24 часа находиться в режиме заморозки в концентраторе устойчивости. А вот здесь… – Валькирия замолчала, полностью переключившись на экран компьютера, вбивая там входящие данные, позволяющие открыть интересующую её информацию.
И как только соответствующий раздел был открыт, то Валькирия в одном внимательном положении к экрану компьютера зафиксировалась на мгновение, и с видом человека, кто для себя всё решил не потому, что он так хотел решить, а по той лишь причине, что ему из нечего выбирать, откидывается на спинку своего офисного кресла, и с этого положения, фигурально разведя руками, делает вывод в виде предложения Алексу:
– А теперь можешь выбирать всё, что твоей душе угодно.
И как по экрану компьютера теперь видит и Алекс, то его выбор не то чтобы широк, а он крайне ограничен числом три. Где одно лицо из списка сразу им может быть вычеркнуто, если он будет учитывать и настаивать на своём закостенелом факторе гендерного отождествления с лишь самим с собой, и в нём нет того разнообразия, которое так необходимо для подчёркивания в себе единства самобытной личности.
На чём, видимо, Алекс, так и не выветривший в себе дух консерватизма и что главное, традиционности своего я, – его, скотину, видите ли, всё устраивает, а это значит, никакого движения вперёд и прогресса, – настаивает, исключив из списка своего рассмотрения имя «Она», как с такой вероятностной определённостью и многозначностью в виде многоточия за этим именем (что под этим подразумевал так называемый только в головах сотрудников бюро «архивариус», одновременно было трудно и легко разгадать: эта Она включала в себе некую загадочность и в тоже время уточнённую отточенную проблему для тех, кто будет с ней работать; а вот какую, то это уже вопрос к тем, кто с ней будет работать), была записана одна из задержанных личностей.
Из чего следует свой логический вывод и объяснение такого отстранённого и несколько безучастного поведения Валькирии. Она сделала свой выбор и теперь слово за Алексом, чей выбор куда как больше, чем у Валькирии. Ему нужно выбрать из двух людей, тогда как её выбор, как это ожидаемо, опять был предопределён её природой. С чем она всё равно не желает мириться, хотя его и принимает.
А Алекс, между тем, путём интуитивного анализа пытается понять, кто под этими именами ходил когда-то и что из себя представляет. А так как имена в этом списке были самыми простыми и без своих вычурностей, не в пример именам из прошлого и из того, общего списка, где сразу можно было много для себя подчеркнуть о креативности мышления сознания носителей этих имён, – «архивариус», кто придумывал эти имена, всё-таки отчего-то в этих людях отталкивался, когда их так обозначал, – то Алексу было очень не просто сделать выбор между Сигиндапал Рамой Продакшен и Хархадесом Севатейрой в иллюзии Вакх.
Вот он и задумался над тем, чем эти, самые непримечательные личности, только аляповатые немного, могли быть замечательны и примечательны в своём качестве. Ведь всё-таки они по какой-то причине были выделены из общей массы прохожего социума и задержаны до классификационного определения своей личности. А это определённо указывает на то, что в них есть нечто такое, что их от всех остальных людей отличает.
И такая мысль сразу же вдохновила Алекс, человека, если быть окончательно на его счёт честным, то не без амбиций на свой счёт, и ему бы совсем не хотелось занимать хоть и на время ничем непримечательную личность. В нахождении которой, обязательно заскучаешь, засереешь и себя интенсивного на движение сердца и души забудешь. И если уж рядиться под кого-то, то уж чтобы он был непревзойдённой личностью, как в героизме, так и в преступлении. Что есть разные стороны одной медали, внутренней, неуёмной сути человеческой личности.
Но как это часто с Алексом бывает, и не только с ним, а с людьми с большим сомнением в себе и в людях, то на смену этому его воодушевлению пришли упаднические мысли, связанные с характером преступления против прежде всего своей личности этих взятых на контроль классификационной комиссии лиц.
– Этот Сигиндапал Рама Продакшен, поди что всего лишь превысил установленный лимит углеродного выброса. – С упёртой проницательностью вглядываясь в это имя на экране компьютера, Алекс начал подвергать ожесточённому сомнению выдающиеся на преступления глобального характера способности этого Рамы, как не ломая свой язык больше, да и не заслуживает он такого широкоформатного обращения, решил с ним панибратничать Алекс. Кто не выбрал для себя самый простой путь к подчёркиванию своей личности, как имеющей право запоминаться и склоняться по разному, и что главное, по значимому поводу, соорудив из своего имени вот такой агрегатор многовекторной значимости, а Алекс пошёл самым трудным путём, прилагая усилия в отстаивании право громко звучать своё имя, оставив в нём всё как есть с момента своего рождения.
А вот этот Сигиндапал Рама Продакшен падла, явно имея в себе только одно общее с Алексом, необходимость поражать в своих правах умы современниц, – хочу, чтобы у них глаза на лоб лезли и дыхание сбивалось при выговоре моего имени, – на что только и оказался способен, как только на пару кликов мышкой сделать на портале услуг по выбору для себя нового имени. И Алекс с судорогой в лице и тревожным чувством не будет удивлён тому, если этот геймер, не одинокий в своём устремлении быть не как все, как все, чьё оцифрованное имя геймер несёт в себе ребус и нескрываемую загадку – он мерит этот мир, как все, по себе, ещё сделал пару десятков кликов на других страницах право рекомендательных и инклюзивных услуг по классификации твоей личности, наполнив под завязку всем что можно и душе угодно свой виртуальный, уникальный идентификатор личности.
И вот этот Сигиндапал Рама падла Продакшен, сто пудов, как думает Алекс, из независимого кино, ничего больше не придумавший, чтобы напустить пыли современницам в лицо, как выкурить сигарету в общественном месте, совершив тем самым преступление против своей личности прежде всего (это основной принцип жизнеполагания, на котором держится вся система мироустройства – любое отклонение от правил общественного норматива и поведения, всегда идёт во вред самой личности человека, преступившего установленные правила), на этом и попался, и теперь он должен и его брать в расчёт, раз он здесь оказался.
И здесь, как бы это неудивительно для всех было осознавать, в том числе и Алексу, ничего подобного неподозревающего, а Сигиндапалу Раме Продакшен это всё было недоступно из его принципа, быть независимым от всего, а это значит, от умственной деятельности, которая и является основой для закабаления человека, в свой социологический и непримиримый клинч сошлись две концепции построения и содержания мира какой он есть: концепция потребительства, построенная на открытых хищнических принципах капитализма, человек человеку волк и козёл, и концепции социальной справедливости, которая с помощью действенных инструментов, экологической и зелёной обоснованности добавочной стоимости товара, и потребности человека к суждению себя, как высшей математики и инстанции приговора.
А если в общем и простыми словами, кои недоступны разуму людям подобным Сигиндапалу Раме и Маме Продакшен, то он, как представитель того самого подкласса современников, кто наиболее больше замечен в повышенных выбросах в окружающую среду углерода и других видов остаточных явлений продуктов своей жизнедеятельности с повышенным содержанием холестерина, канцерогенов, октановых чисел и всякой другой заразы, и на кого вменена прямая обязанность выкупать квоты по вредным выбросам, по своей суете житейской поступил забывчиво и неосмотрительно, и нарушил порядок использования окружающей среды, превысив лимит на вредные выбросы.
За что, в общем, он немедленно и поплатился, в один момент перехваченный экологическим патрулём на этой своей дурной привычке, оставлять на задний план экологическую повестку дня, когда дело касается самого себя.
Что, между тем и прочим, во всех значениях понимания поступка Сигиндапала Рамы Продакшена, на один момент всем с ним в том момент стоящим людям показавшимся в ореоле борца за свободу своего самовыражения и выброса, такого себе анархиста, для кого неприемлема любого вида дискриминация своего мышления, в том числе на экологической и веганской основе, категорически не устраивает Алекса, посчитавшего, что он лучше выберет второго типа, как там его, а, Херхадеса Саватейру, судя по его заклишированному имени, такому же гаду, что и этот Сигиндапал Рама Продакшен (они, блядь, в одном продакшен что ли не снимались?!), кто может вполне оказаться мерзавцем и негодяем высшей пробы (его хоть есть за что ненавидеть и оскорблять громко, с отдачей эха), но он, по крайней мере, не одноклеточная амёба, как Сининдапал Рама Продакшен, с которого и негативного примера даже не взять, одна в нём унылость и серость.
– Херхадес Саватейру, как минимум, стоит на втором месте по унылости в сравнении с этим нисколько незначимым Сигиндапалом Рамой Продакшен. – Что и говорить, а умеет Алекс за людьми, на основании одного только имени, много чего примечать определённого, находя в них свои уточнения и яркости методом дедуктивного метода. Что и на этот раз не должно дать сбоев, хотя бы потому, что Херхадес Саватейра стоит вторым в этом списке. А это чем не основание решить, что он подлее и никчёмнее Сигиндапала Рамы Продакшена чуть меньше, на одну ступеньку по списку.
И Алексу так и виделось возникшее противостояние этих самобытных на своеобразности своего самовыражения личностей, в себе вмещающих не одни только множественные расстройства своей не социализированной под один объект права личности на множества личностей, где каждая в себе имеет, несёт и определяет отдельный мир, и уже сама расстраивается на своё подмножество личностей, каждая со своим уникальным идентификационным номером, и так всё до своей рекурсивной бесконечности, а в них наравне с этим столь глубоким внутренним миром имеется и внешне выражается симптоматическая социопатия с правом применения во внешние пределы себя. В чём это выражается? А всё на самом деле просто. Не в принятии в ком-то ещё ничего подобного, чем он себя познаёт и этим гордится.
В данном случае Сигиндапал Рама Продакшен не признаёт право Херхадеса Саватейры быть Херхадесом Саватейрой, человеком с выдуманном на коленке имени, как подло считает Сигиндапал Рама Продакшен, кто находится в таком же точно оскорбительном и унизительном положении со стороны Херхадеса Саватейры, с не меньшим энтузиазмом и убеждением в своей правоте считающий, что таких имён, как тут себе придумал самозванец ЛжеРама (ты и этого имени не достоин, и тебя так называю лишь по причине того, что тебя как-то нужно обозначать) в помине не существует.
– Точно! – озаряется откровением самоназваный Херхадес Саватейра, тот ещё фрукт (сухофрукт однозначно) и самбука. – Ты беглый лицедей и аферист с уголовным стажем, Сотомайор.
– Чего-чего?! – прямо охренел от такой дерзости мнимого Херхадеса Саватейры Сигиндапал Рама Продакшен, впавший в некоторое умственное расстройство, ещё называемое когнитивным диссонансом. И всё по причине того, что ему показалось шибко интересным это присвоенное ему имя Херхадесем, Сотомайор. А в нём было что-то от военного и эта проскальзывающая доблесть в имени, пощипывала нервы Сигиндапала Рамы Продакшена, готового в себя также принять личность этого храброго точно Сотомайора.
И Сигиндапал Рама Продакшен, сейчас бы намеренно жёстко и насмешливо ответил бы этому глупцу, Херхадесу Саватейре, – а вот сдаётся мне тоже самое, и ты совсем не тот, кем всех тут озадачиваешь, ты не Херхадес Саватейра в иллюзии Вакха, а ты асоциальный элемент того самого общества, которое вобрало в себя всё самое консервативное, авторитарное и нет там места демократии, а именно одного из кланов якудзы, управляемого железной рукой подчинения традиционным взглядам на преступную группировку, где ты занимаешь место правой руки главы клана «Ветер созидания полёта валькирий», Соуроки Куатано, – если бы не объективная реальность, со своим вечным вмешательством в иллюзии виртуального права и сознания себя выше и вне всего этого вокруг бренного. Где она в лице Валькирии чего-то там у Алекса спросившей, вывела его из всех этих блужданий вокруг да около этих двух имён своего выбора.
Ну а так как Алекс был так погружен в рассмотрение этих представленных на его рассмотрение личностей, то он сразу и не понял, о чём его спрашивает Валькирия. Вот он и переспрашивает её. – Что ты сказала?
– И кто тебе ближе? – повторяет свой вопрос Валькирия.
И как спрашивается, понимать Алексу такой её подход к нему в первую очередь. Хотя у него всё же на этот счёт есть своё понимание. Так она путём его выбора из двух этих типов, хочет проверить его интуицию и сообразительность, без которых в их розыскном деле делать нечего. А на везение и случай полагаться, то это вправе делать только заслуженный мастер.
– Вот же ловкачка. – Поразился Алекс такой ловкости Валькирии, и уже собрался было сделать неожиданнейший для неё ход – выбрать третью личность, под именем Она, как Валькирия вновь его перебивает на полуслове и мысли. – Ладно, пошли. – Говорит Валькирия, приподымаясь со своего кресла. – Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. – И с этим заверением Валькирии Алекс не может не согласиться, выдвигаясь вслед за ней.
– Главное за них мы выяснили. – Следуя по коридорам бюро, говорит Валькирия. – Они как раз, по временным параметрам подходят для нас. Они ещё не внесены в контрольные списки и не находятся под геолокационным колпаком своего позиционирования в пространстве. А это то, что нам и нужно. – На этих словах Валькирия ставит паузу в своём разговоре с Алексом, зайдя в лифт. И хотя в нём кроме них никого не было, – а это как раз очень значимый фактор, наводящий всегда на удивительно странные мыследвижения и сердечные побуждения в сторону того человека, с кем ты, начинаешь думать, совершенно не зря оказался один на один даже не в лифте, а в кабине по перемещению вас на этапах жизненного пути, например в сторону своего взросления, – он оказался как будто тесным по причине невозможности в себя вместить все иррациональные в большей степени мысли Алекса.
Так его сдавливающие и тем самым так и подталкивающие его в сторону близкого очень сближения с Валькирией, своим независимым и беспечным выражением себя не подававшей виду, что её волнует собственная безопасность. Ведь она рассчитывает на его, Алекса, благоразумие и он не бросится к ней целоваться, решив, что раз они едут по направлению формально низа, а так-то в сторону своего падения, то уж раз падать, то окончательно. Вот такой максималист Алекс, берущий от жизни буквально всё, что ему даётся и попадает в руки.
И вот уже Алексу кажется, что он не сможет сейчас сдержаться от того самого поступка, который навсегда разрушит их дружеские отношения, и Валькирия никогда больше не сможет ему довериться. И ездить с ним один на один в лифте будет недопустимо в том случае, если она сочтёт такой шаг близости Алекса в её сторону преждевременным, – надо, как говорится, заслужить на это право, а как, то для начала вырасти в моих глазах до начальника нашего отдела (до чего же меркантильны бывают воззрения в нашу сторону всех этих ангелоподобных существ), – и он начинает уже считать, что сейчас произойдёт непоправимое, – а до начальника отдела я точно не дослужусь, а она это сказала для отговорки, – как последняя мысль осаживает Алекса, и он, дабы себя сдержать и удержать от такого попустительства, переводит тему своего внимания, обращаясь к Валькирии с вопросом:
