Игорь Котин
Pink Floyd. Закат дольше дня

Meddle

Релиз – 1971 год: США (Capitol): 30 октября, Великобритания (Harvest): 5 ноября.

Продюсирование: Pink Floyd.

Хит-парад Великобритании: № 3; хит-парад США: № 70.

1. One of These Days (музыка: Гилмор, Уотерс, Райт, Мэйсон)

2. A Pillow of Winds (музыка: Гилмор; слова: Гилмор (?), Уотерс)

3. Fearless (музыка: проигрыши: Гилмор,

вокальные части: Гилмор, Уотерс (?); слова: Уотерс)

4. San Tropez (музыка и слова: Уотерс;

композиция гитарной партии: Гилмор)

5. Seamus (музыка: Гилмор, Уотерс, Райт, Мэйсон; слова: Гилмор (?))

6. Echoes (музыка: Райт, Гилмор, Уотерс, Мэйсон; слова: Уотерс)

Дэвид Гилмор – гитары (включая бас), вокал, губная гармоника.

Роджер Уотерс – бас-гитара, вокал, звуковые эффекты.

Ричард Райт– клавишные, вокал.

Николас Мэйсон – ударные, перкуссия, звуковые эффекты.

Звукорежиссура: Питер Баун, Джон Лекки, Роберт Блэк, Роджер Куэстед.

Мастеринг:?

Студии: «Abbey Road», «Morgan Sound», «AIR».

Визуальное оформление: Pink Floyd, Hipgnosis, Роберт Даулинг.

Если в предыдущем альбоме Дэвид Гилмор был лишь одним из основных композиторов Pink Floyd, то в «Meddle» он становится музыкальной опорой коллектива. Не в последнюю очередь это касается аранжировок, большинство из которых основано на всевозможных гитарных изысках. Ну а достижением группы в целом стала окончательно оформившаяся эпическая составляющая, сделавшая звучание нового материала безоговорочно зрелым, солидным.

Значимую роль в наилучшем воплощении замыслов не могло не сыграть материальное положение команды, подросшее после британского успеха «Atom Heart Mother». Конечно, контракт с EMI изначально подразумевал оплату студийного времени, однако теперь флойды могли позволить себе размеренный темп работы, что называется, «с чистой совестью». Причём уже в трёх лондонских студиях, где впервые в своей практике применили шестнадцатидорожечную аппаратуру, заметно обогатившую качество звуковой сцены.

Пожалуй, единственный слабый момент «Meddle» – паузы в первой его половине, нарушающие эффект единого полотна. Тем более что отделённые этими паузами треки «Fearless», «San Tropez» и «Seamus» стилистически несколько инородны по отношению к ключевому материалу. Благо, печать обволакивающего магнетизма не минула и их.

Группа собралась в «Abbey Road» в начале января 1971 года, начав с джемовых набросков, заложивших основу «One of These Days» и «Echoes». Полностью альбом закончили лишь в августе, поскольку интенсивность гастролей не снижалась. (В конце сентября в лондонской студии «Command» материал начали микшировать на четыре канала, однако в таком варианте он выпущен не был. Спустя сорок пять лет в квадро выйдет только «Echoes».) Какие-то сессии проходили и на кухне у Ричарда Райта. (Возможно, именно квартира клавишника станет стартовым местом для проекта «Household Objects», к которому музыканты вернутся через несколько лет, но так и не завершат его. Известно, что эфирный разлив, достигнутый движением пальцев по ободкам наполненных водой бокалов и, наконец, использованный в композиции «Shine on You Crazy Diamond», впервые был записан в период работы над «Meddle».)

Визуальное оформление пластинки принадлежит самой группе, Hipgnosis и фотографу Роберту Даулингу. Обложка, запечатлевшая погружённое в воду ухо, над которым расходятся круги от капель, очень метко подчеркнула эстетскую утончённость пинкфлойдовского звука. Общий же сумеречно-синий тон снимка, распределённого на обе стороны конверта, вполне соответствует основным музыкальным краскам альбома. На развороте разместили ныне широко известный чёрно-белый фотопортрет музыкантов «плечом к плечу».

Преобладающие в альбоме осенне-зимние тона удачно совпали с датами релиза: новая музыка Pink Floyd и чарующая атмосфера ноября стали единым целым для счастливчиков, первыми купивших пластинку. С тех пор пасмурное небо и чёрные силуэты ветвей – синонимы «Meddle».

Инструментал «ONE OF THESE DAYS», который Дэвид называл эталоном командной работы, открывает долгая, разведённая по каналам имитация свистящего ветра, вовлекая в альбом ощущением тайны и тревоги. (Вероятно, использовались две дорожки с записью шумов театрального барабана-элиофона, уже прозвучавших на концертах группы и в BBC-версии «The Narrow Way (Part 3)».) Продолжают интригу смутные вокальные звуки, после чего справа появляется бас-гитара Гилмора, который через свои фирменные фальстарты заводит риффовую тему. Эффект нарастающего движения усиливает бас Роджера Уотерса, вступающий с противоположной стороны. Идея этого простого и грандиозного риффинга – плод совместных усилий Дэвида и Роджера: первый нащупал идею, второй по-своему её оформил. Изящная пульсация чем-то напоминает игру варгана, интересно гармонируя с постепенно стихающим «шумом ветра». Экспрессии и загадки добавляет эхорекордер «Binson», который Гилмор унаследовал от Сида Барретта.

Одна из фишек темы – инструментальные «удары» авторства Райта, следующие через большой интервал (предполагается, что здесь впервые был применён синтезатор «EMS VCS 3») и как бы отмеряющие этапы пройденного (предголосок одного из них можно услышать ещё на самом старте). (В дальнейшем идея точечных аккордов или коротких фраз на ровном тактовом фоне будет многократно использована в целом списке командных и сольных произведений: «Obscured by Clouds», «Time», «Welcome to the Machine», «Dogs», «Pigs», «Short and Sweet», «The Happiest Days of Our Lives», «Empty Spaces», «The Tide Is Turning», «The Dogs of War», «Amused to Death», «Take It Back», «Satellite», «Unsung», «Eyes to Pearls», «Surfacing», «Louder Than Words», «The Last Refugee», «Picture That», «Bird in a Gale»…)

В первом сегменте композиции Ник Мэйсон использует эффект «Reverse Crash» (запись тарелочных звуков, запущенную в обратную сторону), а также имитирует яростный стук в дверь, одновременно с которым в аранжировку вползает нервная лэп-стил (горизонтально расположенная, фиксируемая на ножках слайд-гитара, первую из которых Дэвид приобрёл в одном из ломбардов Сиэтла (Вашингтон, США) в 70 году).

Сумрачный полёт прерывается очень необычным интермеццо, как бы сметающим краски и образы привычного мира, растворяющим ощущение времени и пространства. Благодаря вибрато и усилителю «H&H» бас Гилмора начинает греметь как фантастический механизм, а смесь ирреальных полутонов и странных звуков всё уплотняется, подводя к апогею. С отметки 03:01 в течение некоторого времени звучит призрак загадочной мелодии Рона Грэйнера из хронофантастики «Доктор Кто» («Doctor Who» – культовый телесериал BBC с одним из сценаристов в лице Дугласа Адамса – английского писателя, который подскажет группе название альбома «The Division Bell» и сыграет в одном из лондонских концертов 94 года). Далее, прорываясь из тьмы, где, кажется, слышен скрежет стальных ворот, снова раздаются агрессивные удары, а клавишные «Farfisa», пропущенные через «Ring Modulator», порождают протяжную череду звуков, напоминающую кошачий вой. И здесь хриплый, исполненный безумия голос выдаёт: «One of these days I'm going to cut you into little pieces!!!» («Как-нибудь на днях я порежу тебя на мелкие кусочки!!!»). Эту «маниакальную» фразу озвучил Мэйсон, выдав её торопливо и фальцетом, после чего запись воспроизвели с замедлением. Идея восходит к аудиоколлажу, который Роджер и Ник смастерили из плёнок с записями радиопередач ди-джея ВВС Джимми Янга, чей необычайно многословный и торопливый стиль сильно смущал группу. Готовя этот шарж, звуковики-затейники буквально порезали комментарии ди-джея на множество маленьких кусочков и склеили их, получив сюрреалистический монолог, который в течение некоторого времени использовали в шоу.

В третьем сегменте вступившие барабаны и два баса вылетают на скоростной маршрут и довольно долго мчатся в жёстком галопе, сопровождаясь двумя партиями лэп-стил и всё теми же клавишно-перкуссионными аккордами. Завершает действо одна из гитар, стремительно уносящаяся в недра вернувшегося «ветра».

Сделанная в лучших традициях Pink Floyd, «One of These Days» звучала почти на всех полномасштабных шоу группы начиная с сентября 71 года по июнь 74-го и с сентября 87-го по октябрь 94-го. В 2016 году композиция ненадолго стала частью сольных программ Гилмора и заняла прочную позицию в сет-листах Уотерса (он играл её вплоть до окончания турне Us + Them). С 18 года на постоянной основе исполнялась Мэйсоном.

«A PILLOW OF WINDS», сочинённая Дэвидом при стихотворном содействии Роджера, – прекрасный образец импрессионизма в стиле Pink Floyd.

Стартуя на фоне затихающих «ветров» яростной «One of These Days», баллада приносит настоящее успокоение, завораживающе играя тональностями и увлекая воображение в уютную тишину старинного, подёрнутого мхом дома, туда, где согретая огнём догорающей печи комнатушка плывёт сквозь «холодный дождь» к «золотому рассвету». Соединяя лирическую эстетику обоих авторов, композиция одновременно отсылает к роману Марселя Пруста «По направлению к Свану» («Du côté de chez Swann») из его аутичного цикла «В поисках утраченного времени» («À la recherche du temps perdu»). C данной книгой Уотерсу и Гилмору пришлось ознакомиться в семидесятом, когда знаменитые Ролан Пети и Рудольф Нуреев запланировали создать на её основе балетную постановку, задействовав Pink Floyd в качестве композиторов. Идея в итоге претерпела изменения, но мозаичная прустовская образность осталась с группой. Название песни представляет фразу, обозначающую выигрышную комбинацию в китайской игре ма-джонг, полюбившейся Нику и Роджеру.

Гилмор поёт, исполняет одну из партий на «акустике», слайдовую партию и, скорее всего, играет на безладовом басу. Вторая акустическая гитара, возможно, принадлежит Уотерсу. Мэйсон использует только хай-хэт (элемент ударной установки, состоящий из стойки, педали и двух тарелок). Немного света к приятному полумраку аранжировки добавляют «лучистые» клавишные Райта.

Как ни странно, но выразительный звон на 02:03 – вовсе не грохот упавшего ведра, а удар слайдера о деку акустической гитары.

Трудно найти убедительное объяснение тому факту, что эта тонкая, очень характерная для Дэвида песня не только не вошла ни в один из сетов Pink Floyd, но и не прозвучала на сольных концертах композитора.

«FEARLESS» – очередной самобытный плод соавторства двух лидеров Pink Floyd.

Музыку Гилмора, аранжированную с упором на струнные инструменты, периодически оттеняют голоса ливерпульских болельщиков, поющих свой гимн «You'll Never Walk Alone» (в его основе – песня Ричарда Роджерса и Оскара Хаммерстайна II, написанная в 1945 году для американского мюзикла «Carousel»). Запись была сделана специально для альбома, документально, во время футбольного матча между старинными английскими клубами Liverpool и Everton. «Ближневосточный» гитарный рифф – чёткая предтеча таких композиций, как «Wish You Were Here» и «Terminal Frost», а первые аккорды отыгрыша будут повторены на входе в финальное соло «Comfortably Numb». Похоже, без мелодического влияния Дэвида вокальные сегменты песни могли бы прозвучать в духе «Crying Song» и сольной композиции Роджера «Sea Shell and Stone».

В тексте Уотерс создаёт широкотрактуемый, едва ли привязанный к конкретной личности образ изгоя, бросающего духовный вызов толпе и авторитетам.

Поёт Гилмор, завышая вокал, но не теряя фирменной округлости.

К финалу голоса болельщиков и их свист выходят на первый план, окончательно поглощая музыку и завершаясь внушительной паузой.

В своих сет-листах группа так и не нашла места для «Fearless». Впервые песня прозвучала вживую лишь в 16 году на концертах Уотерса, а с 18-го стала частью сольного репертуара Мэйсона.

«SAN TROPEZ». Аранжировка этой композиции из-под пера Роджера нанизана на непривычно прямолинейный, но всё же не чуждый автору ритм (наиболее характерные параллели находятся в будущем: «Free Four», «Another Brick in the Wall (Part 2)» и сольная «Sunset Strip»). Это единственный трек «Meddle», написанный лишь одним участником группы и единственный с вокальной партией Уотерса.

Размеренная ритм-секция, немного вкрадчивый голос, «гавайская» гитара и джазовые пассажи рояля звучат мягко, умиротворённо и в полном смысле мажорно, всецело соответствуя атмосфере томного безделья. Сан-Тропе – приморская коммуна во Франции, часть всемирно известной Французской Ривьеры. Текст, однако, вырывается за рамки говорящего названия, обнаруживая сходство с тревожными мыслями Райта из «Summer '68»: прирождённый бунтарь обличает в себе черты бюргера, обеспеченного человека, склонного к тривиальному времяпрепровождению. Видимо, в этой связи и даётся отсылка к известному роману американской писательницы Маргарет Митчелл и снятой по нему одноимённой голливудской картине «Унесённые ветром» («Gone with the Wind», 1939 год) (последняя послужила лекалом для телесериалов в стиле так называемых «мыльных опер»). Примечателен также впервые используемый Уотерсом образ серебряной ложки – английский символ удачи и финансового благополучия, который в рок-контексте можно воспринимать как намёк на кокаиновую зависимость.

Вживую не исполнялась.

«SEAMUS» (Шеймус – ирландская вариация имени Джеймс) – своего рода хороший цирковой номер в виде классического блюза с вокалом его главного автора Гилмора и воем пса породы немецкий шепард. Это был питомец небезызвестного Стива Марриотта, за которым Дэвид присматривал, пока хозяин гастролировал со своей группой Humble Pie. Во время одного из джемов Pinк Floyd находившийся в студии хвостатый «вокалист» неожиданно начал «подпевать» группе в свойственной своим собратьям манере. Так, спонтанно, и родилась эта композиция, включающая лишь несколько строк текста, которые вместе с расслабленной музыкой создают атмосферу жаркого вялого полудня. Вероятный автор слов – Гилмор. Ударные не используются, что, однако, не помешало записать Мэйсона в соавторы. На втором плане можно расслышать звуки губной гармоники Дэйва (приблизительно с 00:20 по 00:33), его постороннюю фразу (01:00): «Here is the actual dog» («Вот – настоящая собака») и фоновый лай.

В силу понятных причин «Seamus» никогда не входила в сет-листы группы, а вживую была представлена лишь единожды – в фильме «Live at Pompeii», где прозвучала бессловесная интерпретация под названием «Mademoiselle Nobs».

«ECHOES». На пути к окончательной версии материал этой без преувеличения грандиозной композиции находился в процессе постоянной метаморфозы. Музыканты потратили массу усилий, собирая воедино порой никак не связанные между собой отрывки. Частью – джемовые, частью – написанные отдельными авторами. Итогом стал колосс, занявший всю вторую половину LP. Невзирая на отсутствие приглашённых мастеров, «Echoes» не уступила «Atom Heart Mother» ни продолжительностью (снова – более двадцати трёх минут), ни разнообразием. В ней сконцентрировались как уже обкатанные приёмы, так и новые, к отдельным из которых группа будет возвращаться на протяжении всего своего существования.

Как правило, смысловая трактовка сюиты строится на одном из двух основных вариантов – приключенческом или планетарном. С одной стороны, эта музыка, пронизанная ароматами сырых камней и петрикора, указывает на ирреальное, исполненное героики путешествие от холода поздней осени и плывущего над палой листвой тумана к солнечному свету и неге тёплого бриза. С другой – описывает уникальный генезис человечества: появление людей, их шаги сквозь мириады столетий и многовековую ночь бездуховности, выход в Эпоху Рассвета и, наконец, небывалый Взлёт на крыльях доброго Сомыслия.

Выразительный «Пинг!», задавший тон вступлению, Рик извлёк непреднамеренно, прогоняя рояль через кабинет «Leslie». В контексте «Echoes» этот звук, напоминающий сигнал эхолокатора, превратился в символ поиска родственной души.

Если гармонии сюиты и её мелодическая основа стали заслугой Райта и Гилмора, то решающий вклад в структурирование привнесли Уотерс и Мэйсон. Слова, изначально имевшие отчётливый космический уклон и не раз прозвучавшие со сцены до выхода «Meddle», написал Роджер. В окончательном варианте автор в хорошем смысле приземлил их, обозначив предпосылку к своим манифестациям на тему духовного единения, которые, в частности, зададут тон альбому «The Wall» (конкретная параллель – «Hey You», аранжированная, кстати, не без аллюзии на «Echoes»). Возвышенный посыл строчек «Strangers passing in the street / By chance two separate glances meet / And I am you and what I see is me» («Незнакомцы проходят друг мимо друга на улице / Два взгляда встречаются случайно / И я – есть ты, и я вижу сам себя») спустя годы вернётся в первый сольник Уотерса в виде «I recognize… / Myself in every stranger's eyes» («Я узнаю… / Самого себя в глазах каждого незнакомца»).

Вокальную партию Рик и Дэйв распределили на двоих, спев синхронным дуэтом.

Повествовательную полиритмию первых семи минут, включающих два куплета, сменяет ровная риффовая фаза: жгучая гитара с фуззом (усилением звука с помощью перегруза), экспрессивный «Hammond» и напористая ритм-секция. Возможно, это первый случай использования Pink Floyd такого рода фанковой гармонии, которая в разных вариациях прозвучит в ряде командных и сольных произведений («Childhood's End», «Time», «Shine on You Crazy Diamond», «Have a Cigar», «What Do You Want from Me», «On Noodle Street», «Murder», «Today», «Smell the Roses»…). Тёмный аккорд с эхо на отметке 08:17 воспринимается как миг полного опаски взгляда в сторону той сумрачной местности, где вскоре предстоит оказаться.

Более чем через четыре минуты полотно заполняет шокирующий сюрреализм баса, гитары и клавишных, подкреплённых криками ворон и «шумом ветра», отсылающим к началу альбома. Похоже, не обошлось и без смутных отголосков мелодии из «Доктора Кто», усиливающих связь с «One of These Days». Бас-гитара вновь работает через «Binson», но уже с использованием интенсивного слайда, лишь однажды разбавленного рывком струны. Музыкальная ткань словно клубится, как странный образ на фоне неземной синевы, где нет твёрдой поверхности, нет верха и низа, а только трудноописуемая, одновременно и ослепительная, и очень тёмная среда. И где-то с краю этой сферической пульсации маленькими точками мечутся встревоженные птицы. Что касается пугающих «криков извне», то они представляют собой одну из возможностей электрогитары, открытую Гилмором при неправильном её подключении к педали «Cry Baby Wah-Wah». (Эти «вопли» прежде использовались во время исполнения расширенных версий «Embryo» и в инструментале «Corrosion in the Pink Room», а спустя восемь лет вернутся в «Is There Anybody Out There?».) Призрачный «отзвук колоколов», раздающийся на отметке 14:43, можно воспринимать как момент, в котором лирический герой, покидая неприветливое место, в последний раз оглядывается на руины древнего храма.

Выход из темноты выполняет долгое крещендо – поначалу вкрадчивое, а под конец переходящее в сияющий катарсис. Медитативный орган, на старте подкреплённый тягучим басом, становится фоном для переклички символического эхолокатора с обнаруженным объектом: в ответ на точечные звуки рояля откуда-то издалека – словно из глубин лесной чащи – доносятся эхо-ответы, знаменуя налаженный контакт (причём интервал между «паролем» и «отзывом» не всегда одинаков). Эйфория движения подчёркнута перкуссией, напористым гитарным стаккато и пронизанным меланхолией клавишным соло. Наконец гитара взрывается экстатичным перезвоном, а ревущий слайд выносит сюиту к третьему куплету, создавая эффект пробуждения (спустя шестнадцать лет аналогичным образом стартует четвёртый куплет «Sorrow»). В строчке «And through the windows in the wall» («И сквозь окна в стене») Уотерс во второй после «Set the Controls…» раз использует образ, который однажды приобретёт для Pink Floyd особое, глубоко символическое значение.

После одна из вступительных тем с триумфом возвращается, выливаясь в размеренный отыгрыш со стереодиалогом клавишных и гитары (аналогичный ему группа использует в «Cluster One»). Постепенно полная светлой грусти музыка тонет в медленно уходящем шуме, имитирующем свист гигантского летательного аппарата (гораздо более короткий звук такого же плана появляется и незадолго до этого, как бы намекая на небольшой разведкатер, который улетает к базовому кораблю). Хор голосов Гилмора и Райта, многократно наложенных друг на друга, привносит оттенок мистики. Так великое произведение и уходит. Если не сказать, улетает.

С апреля 71 года по июль 75-го «Echoes» исполнялась группой довольно часто, порою превращаясь в центральное украшение шоу. В последний раз под флагом Pink Floyd композиция была представлена на одиннадцати стартовых выступлениях турне «A Momentary Lapse of Reason». Впрочем, вполне аутентично сюита звучала и в 2006 году, на концертах Гилмора, отработанных вместе с Райтом. Мэйсон в сольном порядке вернулся к «Echoes» в 22-м (при неизменном участии Гая Пратта, сыгравшего на басу в каждой из версий, исполнявшихся без Уотерса).

29 ноября 71 года в Японии был выпущен 7-дюймовый сингл «ONE OF THESE DAYS» / «SEAMUS», представляющий альбомные версии композиций.

Приблизительно одновременно в Японии же издали пластинку с оригиналами четырёх треков Pink Floyd, где только первый рекламировал новый альбом: «ONE OF THESE DAYS», «JULIA DREAM», «POINT ME AT THE SKY», «SEE EMILY PLAY».

В конце 71 года и в начале 72-го в США и ряде стран для радио выпускалось 7-дюймовое промо «ONE OF THESE DAYS» / «FEARLESS».

Оба трека – в моно и со значительными структурными отличиями от оригинала:

Cторона A: 1. Из шума ветра вырастает рёв слайд-гитары (как если бы последний аккорд композиции запустили в обратную сторону), ударяющийся в топот бас-гитар; 2. Трек содержит несколько усечений, что вкупе с переиначенным вступлением сокращает оригинальную длительность до трёх с половиной минут.

Сторона B: 1. Отсутствует второй куплет; 2. Несколько иначе структурирован текст; 3. Гораздо раньше стихает (длительность – 03:15).

В этот же период в разных странах выпускалась коммерческая 7-дюймовка с альбомными версиями «ONE OF THESE DAYS» и «FEARLESS».

Несомненно, силы «Meddle» с избытком хватило для того, чтобы превратить хорошую и разнообразную группу Pink Floyd в один из основных блоков в здании английского прога. Особенно это касается «One of These Days» и «Echoes», которые, закрепившись как регулярные концертные номера, вознесли команду к вершинам популярности в Европе и весомо подогрели и без того нарастающий интерес за океаном.

А на излёте 71 года началась работа над материалом, который в скором времени явится миру в виде мегаселлера «The Dark Side of the Moon». Первые попытки представить живую версию «рок-альбома № 1» были предприняты уже в январе и феврале 72-го в ряде английских городов. Правда, премьерное исполнение, проходившее 20 января в Брайтоне (в зале «Brighton Dome»), из-за технических неполадок пришлось прервать на песне «Money». Полный вариант выдали только на следующий день, в легендарной Портсмутской ратуше. В ту пору эта перспективная тематическая подборка называлась «Eclipse».

За серией «домашних» концертов последовал первый гастрольный визит в Японию, а после группа, продолжая фокусировать шоу на свежем материале, в очередной раз прокатилась по США и Европе.

В марте одна из японских радиостанций провела трансляцию более чем половины будущего шедевра, прозвучавшего в день рождения Гилмора в зале «Tokyo Taiikukan». Трансляцию записи, сделанной из зала и прерывающейся задолго до финала, нельзя считать официальной, но «релиз» всё же состоялся, и может быть условно обозначен как «TOKYO FM. 03.06.72». Благодаря проворным токийским ребятам многие смогли тогда услышать и записать часть совершенно нового, ещё не изданного материала Pink Floyd, причём во вполне приемлемом качестве.

Постоянно гастролируя и тем самым шлифуя свои новые наработки, Pink Floyd неуклонно двигались к всемирному триумфу. Очередной ступенью на планетарный подиум стал саундтрек, работа над которым была проведена весьма оперативно, в перерывах между зимними и весенними выступлениями. Релиз состоялся летом.