И. Коулд
Шелест. Том 2

Фред снова корил себя за малодушие, но былого не вернуть, а произошедшее не изменить. Зато пришло время все исправить, и больше рука не дрогнет. Мертвые не возвращаются, чтобы мстить, но слабые получают сполна уже в этой жизни, а что будет после – начхать!

Он подошел к бару и потянулся за бутылкой мартини. Прошел к витрине окна, занимающей всю западную стену, и уставился на горящие огни спящего города.

– Начхать! – Прохрипел Фред, сделав большой глоток. – Начхать, мистер умник, и на тебя тоже. Гребаный благодетель нашелся! Остров ему и кучу бабок! Я вижу тебя насквозь, такой же хитрый и скользкий, как и те в совете. Вздумал поиграть в свою игру, что ж… – Он отхлебнул от бутылки и икнул. – Только не на того нарвался. Ты уже провалил одно дело в Файерлейке, я не дам завалить тебе еще одно.

– Здесь ты абсолютно прав, ученик, – раздался приглушенный шепот.

Фред развернулся так быстро, что бутылка выскользнула из рук и с гулким стуком покатилась по полу, оставляя позади золотистый ручеек, пока не наткнулась на тяжелые массивные сапоги стоящего в проеме. Человек протянул руку, одетую в черную перчатку, к стене и щелкнул выключателем, погрузив комнату в полумрак.

Свет из прихожей, падающий в спину гостя, не давал возможности разглядеть его, скрывая лицо в темноте, но это было не важно, потому что Фред сразу узнал эти широкие плечи и тихий вкрадчивый тембр голоса. Тень, упавшая на пол, не двигалась, человек замер в ожидании или был призраком, галлюцинацией после чрезмерно выпитого, что более правдоподобно, потому что он не мог сейчас стоять здесь. Не мог, потому что остался под каменным завалом в Лунных пещерах.

– У меня сегодня что: дом свиданий или вечер открытых дверей? – Пробубнил Фред, стараясь скрыть испуганные нотки дрожащего голоса. – Вообще-то на двери висит табличка – не беспокоить!

«Мертвые не возвращаются»? – Парень вытер ладонью вспотевший лоб. – «У меня едет крыша, иначе не объяснить»!

– Ваш тандем меня впечатлил, – рассмеялся человек. – Это был новый союз розы и лилии? А где договор, скрепленный кровавой печатью?

– Ты еще кто такой, твою мать?

– Тихо! Тихо! Не нужно приплетать сюда мою бедную матушку, ей бы это не понравилось.

– Но ведь это не можешь быть ты… – простонал Фред и покачнулся. – Ты ведь… ты…

– Лучше присядь, парень. Не хочу, чтобы ты грохнулся в обморок, испортив впечатление от произведенного мной эффекта. Успокойся, я не призрак и не чертов труп, как ты себе, наверное, вообразил. Можешь потрогать меня, удостовериться, что я из плоти и крови.

– Я не верю, что это ты. Я никогда не видел твоего лица, а голос и осанка всего лишь…

– Хорошо, чтобы тебя убедить приведу несколько фактов из прошлой жизни в Файерлейке. Для начала сядь, – рявкнул он, и Фред тут же плюхнулся в кресло, словно его бросило туда силой.

– Во-первых, моя интуиция, Фредди, подсказывает, что ты узнал меня, верно? Во-вторых, напомню тебе о Дэне, которого ты убил возле чаши «Подношений». Рассказать, как все было? Что ж… – не дождавшись ответа, продолжал гость.

– Ты целился в спину Джека, потому что не мог выстрелить, глядя ему в глаза. Его взгляд всегда причинял тебе боль, а меняющие цвет глаза пугали. Когда на тебя смотрела черная бездна, парализующая своей ненавистью и злобой. Страх затапливал тебя, Фредди, как ужасающий ливень мелкий высушенный засухой водоем, в одно мгновение, превращая в бурлящее озеро. Твоя ненависть к нему была лишь жалкой крупицей напротив его ненависти. Песчаной крупицей напротив горы Маун-Худ. Подсознательно ты всегда боялся его, поэтому знал, в честной борьбе тебе не выиграть, так?

– Да пошел ты… Кто ты? – Пискнул парень. Холод проник под рубашку, а зубы клацали, дрожь пробрала до самых костей.

– Ты знаешь, кто я, Фред! И я учил, что ты должен делать, как поступить. Если бы ты меня слушал, то был бы теперь во главе группы, а не шестеркой, исполняющей мелкие поручения. Этот медальон, что висит у тебя на груди, дал тебе я в день перед затмением. Ты помнишь, что мы находились одни в доме Афении – в лесной хижине, недалеко от монастыря «Плача», перед тем, как Рейчел рассказала тебе о месте, где индейцы прячут девчонку – в одной из лунных пещер. Мы были ведь совершенно одни там, верно?

Помнишь, что я сказал о пропадающих людях в Файерлейке? Я приехал, чтобы, как и Лестер, не дать совершиться непоправимому и вовремя вмешаться. Но, как известно, наш банкир немного заигрался и не проинформировал совет об истинном положении вещей, что привело к дестабилизации всего предприятия, поставив под угрозу само его существование.

– Ты никогда не говорил, что входишь в совет.

– Я и сейчас не говорю. Но совету нужны такие преданные делу люди. Если бы не мы, катастрофа давно произошла бы и тогда ни совет, ни мы с тобой, ни другие не смогли бы остановить процессы, запущенные адским механизмом. Ведь что есть тьма – всего лишь дверь. Но я вижу в тебе настоящего преемника, Фред, поэтому и пришел. В отличие от остальных я сразу не был согласен с кандидатурой Джека, потому что многое в его биографии меня настораживает и является подозрительным.

– Кто-то сильно постарался убедить совет в том, что он истинный, несмотря на знаки и пророчества. Знаешь, это как утешать себя мыслью, что ты приручил льва, надев ошейник и накормив до отвала еще теплой плотью, превратил в домашнюю кошку. Когда придет время лев кинется на тебя, освобождая путь к свободе. Такие дети вообще долго не живут, но он каким-то образом выжил и это лишь доказательство тому, что кто-то из совета сильно этому поспособствовал.

– Ты хочешь сказать, что в самом совете…

– Я хочу сказать, что зло не спит. Ему не нужен ни отдых, ни пища, ни силы, чтобы продолжать попытки повернуть все вспять.

– Но… как ты выжил? Ведь я видел собственными глазами руины. Видел, как все обрушилось. Видел, как пылал город!

– Как и Лестер, я просто вовремя ушел, когда понял, что Афения мертва и оставшиеся хранители уже не могут адекватно реагировать на ситуацию и принимать правильные решения. Они покорно остались под землей, решив придать себя в жертву. Думая, что это поможет отсрочить время. Окончательно потеряв контроль над мальчишкой, отпустив девчонку, они сами подписали себе смертный приговор. Они давно утратили истинный смысл существования хранителей, их же алчность их и сгубила.

– Значит, Лестер не знает о тебе?

– Разумеется, нет. Скажем так, я на тайной службе одного из членов совета, и мое инкогнито дорого стоит.

Фред поднялся и, обойдя гостя, прошел в гостиную. Он даже не пытался всмотреться в скрытое под капюшоном лицо – пройденный этап, ничего бы все равно не вышло. Пока он копался в шкафу, фигура напряглась, руки, одетые в перчатки, сжались в кулаки – гость не привык стоять спиной и Фред ожидал его решения, так и случилось. Человек прошел в глубину комнаты и опустился на дальнее кресло, почти у окна, скрытое в полумраке.

Фред бросил рыться в шкафу, эта была лишь уловка, и протопал обратно в комнату.

– Хочу предупредить, – прохрипел гость. – Я не придурок Лестер, и игры со мной для тебя плохо закончатся. Я даже знаю, о чем ты думаешь, поэтому не стоит выкидывать фокусы. Если сделаешь, что скажу, у тебя все получится, если же нет… Ты же понимаешь, я пойду на все, чтобы обезопасить себя и свое дело.

– Отлично, сэр, – Фред облизал пересохшие губы. Угроза, исходящая от гостя, была ощутима даже физически. – Тогда где ты пропадал этот год, когда мне так нужна была помощь?

– На то имеются свои причины, знать о которых тебе вовсе не обязательно. Теперь ты не один, и я не позволю одурачить нас. Первое: ты уверен в своих ребятах?

– Пока я им плачу – да.

– Отлично, – хмыкнул гость. – Сильнее денег лишь страх, поэтому ты должен сделать так, чтобы они тебя боялись. Я помогу в этом.

– В этом проблем не будет.

– Твои братья должны помочь.

– Артур в Вашингтоне, он не бросит учебу.

– Ты должен убедить его приехать.

– Я сказал, что он не бросит учебы, – рявкнул Фред. – Генри при мне.

– Тогда ты должен сделать так, чтобы он оказался в ГриндБэй, когда я скажу. Дальше ты знаешь. Где сейчас девчонка?

Парень пожал плечами.

– Мы потеряли ее след в Марлоу.

– Я подскажу, где ее найти, вернее – где ожидать.

– И без тебя знаю, что она рано или поздно отправится в резервацию.

Гость поднялся, шумно выдохнув. Внушительная фигура возвышалась над Фредом почти на два фута. Инстинктивно он сжался, будто ожидая удара.

– Слушай Лестера, пусть он думает, что одурачил тебя. Сделай вид, что поступишь так, как он скажет, и собирай информацию об этом Луисе. Здесь Лестер прав – пока тот с девчонкой, нам к ней не подобраться, а она необходима. Лестер не хочет допустить ее появление в совете, возможно и здесь он прав. Возможно, ее кровь помогла бы тебе, возможно… но может и наоборот. Рисковать нельзя.

– То есть?

– Что если кровь наследника одного из хранителей принесет тебе вред, и ты никогда не сможешь занять место Афении?

– Что же делать? – Испуганно прошептал Фред.

– Когда придет время, я сам займусь девчонкой. Таким образом, к ее гибели ты не будешь иметь никакого дела.

– А… может ее лучше не трогать, ведь она, возможно, поможет, – он замер, ожидая ответа.

– Понимаю. Но если девчонка узнает, что ты пытался убить Джека, ее ничего не остановит. А она узнает, если останется жива – всего лишь вопрос времени. К тому же ее связь с преемником очень сильна, и рано или поздно она захочет занять твое место. Мы не можем рисковать.

– Откуда Вайлет узнает об этом? – Вспыхнул Фред.

– Не забывай о Луисе, который все видел. Он может рассказать о случившемся возле церкви, если уже не рассказал. Она никогда вас не простит, уж будь уверен. Но об этом я сам позабочусь. Ты должен убедить Рейчел быть с тобой – союз укрепит твои силы, ты станешь основателем новой группы и создашь новые законы.

– Она до сих пор думает о нем.

– Так заставь ее забыть Джека. Мне ли учить тебя, как это делается?

– Ну, хорошо, допустим. Твоя роль? Почему ты помогаешь мне? Что хочешь получить взамен?

– Ничего, – гость сделал шаг вперед. – Мне надоели интриги и закулисная борьба, пора произойти тому, что действительно должно было случиться еще много лет назад.

– Да? И что же должно было произойти?

– Дверь должна оставаться открытой, никто не смеет препятствовать приходу…

Телефонный звонок прервал гостя. Человек поднял руку, указывая в направлении источника звука.

– Я свяжусь с тобой, когда появятся новые сведенья. Делай все, как мы решили, и очень скоро в твоих руках окажутся такие нити, о которых ты и не помышлял. Ты станешь обладателем такой власти, которую и представить не мог. Лестер будет ползать у твоих ног, как блохастый щенок, да что Лестер, совет склонит перед тобой голову, и только ты будешь решать, кому дозволено служить тебе.

– Кто состоит в совете? Сколько их? Кто они?

– Никто точно не знает, кроме них.

Сердце застучало, словно он пробежал несколько миль. Фред кивнул головой человеку в плаще, прошел в другую комнату и негнущимися пальцами поднял трубку.

– Да? – прохрипел он, голос тоже не слушался.

– Фредди, ну извини, что нагрубила. Просто, ты иногда становишься невыносим, настоящее животное. Я говорила, что не терплю этого.

– Ты ослепляешь, с тобой я забываю о любых приличиях, крошка, – самодовольно хрюкнул парень. – Вражда забыта. Мне приехать к тебе?

– Нет.

– Ну же, чего ты боишься?

– Слишком поздно, и я уже легла спать.

– Так это здорово!

– Прекрати, иначе мы снова поссоримся. Приезжай завтра. Ты знаешь, у меня возникло несколько свежих идей по отношению к нашей маленькой проблеме. Думаю, ты их одобришь.

– Как скажешь, малышка.

Фред положил трубку и самодовольно крякнул.

– Все равно, будет по-моему. Слушайте, сэр, я хотел спросить кое о чем, – он развернулся. В спальне никого и в гостиной тоже. Странный гость исчез, будто его и не было, хотя он не слышал, чтобы сработал замок двери.

– Испарился, как всегда – не прощаясь, – пробурчал он, вытаскивая из верхнего ящика полированного комода пачку сигарет. – У меня сегодня помощников хоть пруд пруди, – протянул он, обходя номер и зачем-то заглядывая под кровать и за кресла. – Очень складно вы все поете, но я в гробу вас видал, в белых тапочках. – Парень посмотрел на свое бледное отражение в круглом зеркале гостиной.

– Кто же ты, сукин сын, – задумчиво прошептал он, бросив взгляд на кресло, в котором только что сидел незваный гость. – Ты следил за мной в Файерлейке, а теперь нашел здесь.

Фред ощутил непонятную тревогу, как было всегда, когда он встречал гостя, у которого не было ни имени, ни лица. Которого не узнал бы, если б встретил на улице без маскарадного балахона и ореола таинственности, которым тот себя окутывал. Но если только голос – этот шипящий, будто змея, баритон он никогда не забудет.

– Ты хочешь, чтобы я привел Вайлет к тебе? А что если я не согласен с таким решением? Я могу ее спрятать. Могу подчинить себе, когда возглавлю орден. Ведь ты сам говорил, что даже совет склонит передо мной голову. Было бы слишком расточительно уничтожать такую красоту, и Рейчел вовсе не зачем знать об этом.

Фред пригладил светлые волосы, пожевал сигарету и пыхнул дымом в самодовольное отражение.

– Тебе придется подчиниться, милочка – ведь ты не захочешь умирать. Никто не хочет умирать, даже тупой червь. Вот тогда я все припомню…

8

Вайлет нервно мерила комнату шагами, бросая взгляд в окно, за которым продолжал буйствовать ветер, а ливень превратил очертания скал в дрожащие фантомы. Маяк растаял в мглистой пелене, но иногда казалось, что слабый свет мощного прожектора пробивается сквозь мокрую завесу, будто старик Хеслер дает знак – с ним все в порядке.

– Гаред, как же мне нужен ваш совет, – наверное, в сотый раз прошептала девушка, тоскливо посмотрев на прозрачный плащ, висевший на вешалке. – Может, все-таки получится?

Весть о смерти Пэнни повергла в шок, а страх за Луиса сводил с ума. Это могло быть просто совпадение, и эта смерть вовсе не относится к их пребыванию здесь, как и в Марлоу. Но что если она ошибается? Луиса нельзя было остановить уговорами, чтобы он переждал непогоду в безопасном месте. Он, видимо, вообразил черти что, и теперь, рискуя попасть в аварию, мчится на полной скорости к бухте. Луиса никогда нельзя остановить, когда дело касается ее.

Теперь это долгожданное сообщение от Маркуса. Она так долго ждала его, а теперь растерялась, не зная, как реагировать на известие. Словно стояла перед невидимой демаркационной линией, перешагнув через которую захлопывала за собой дверь, отрезая путь назад, ступая на дорогу, ведущую к одному концу. Но ведь это то, что она давно хотела. Бездействие сводило с ума, являясь молчаливым укором, своего рода предательством по отношению к Джеку.

Смущало другое. Как она может не рассказать о сообщении Луису. Ведь это тоже напрямую его касается, и Джек также ему дорог, как и ей. Как она может оставить его в стороне, умолчав о письме? Как может обмануть доверие?

Старик Хеслер наверняка разрешил бы эту дилемму, подсказав правильное решение. Но добраться до маяка невозможно, слишком рискованно, можно легко сбиться с пути, заблудиться и угодить в водоворот. Время идет, и когда приедет Луис, времени на раздумья уже не будет.

Компьютер не работал, села батарея, света по-прежнему не было, телефон молчал. Она полезла в сумочку за айфоном. Как и следовало ожидать, связи тоже не было – она полностью отрезана от мира, и принимать решения придется самой.

И она его приняла.

Вайлет решительно направилась в гостиную, накинула плащ и распахнула дверь. Мощный порыв ветра отбросил назад, сбив дыхание, а мокрые струи ударили словно пощечины. Холод моментально пробрал до костей, но решимости не убавил. Она бесстрашно шагнула за порог. Порыв ветра проник в комнату. Смятая головка белой лилии покатилась по ламинату вместе с желтыми мелкими цветами софоры и зелеными листьями тиса.

Она в мгновение словно очутилась в тяжелом удушающем смоге тумана, который был живым, являясь порождением потусторонней бездны ненависти ко всему живому. Белая густая пелена, будто намокшая вата, через которую пришлось пробираться. Потоки низвергающейся с неба воды, несмотря на наглухо застегнутый плащ, мгновенно проникли под одежду, которая стала тяжелой, сковывающей движение. Будто она провалилась в зимний прорубь: руки сводило от холода, и нужно было прилагать усилия, чтобы сделать хотя бы один вздох.

Хрупкую фигурку бросало из стороны в сторону, ноги проваливались по щиколотку в пенящуюся воду, вязли в песке, но она упорно шла вперед, по исчезнувшей дорожке в сторону маяка. В ушах стоял гулкий шум, похожий на стон умирающего от бессильной ярости дракона, поднявшегося из глубин океана, тысячи змей в шипении распахнули голодные пасти, тысячи ос вонзали жала в теплую плоть, попавшую на их праздник безумия и торжества смерти.

Время слилось с безумным криком и ледяной болью, замерло… остановилось совсем, будто выбросив за границу реальности, в вакуум, где больше не существовали законы физики и понятия наваждения. Вайлет ничего уже не чувствовала и брела вперед как запрограммированный робот. Она не слышала ни стенаний, ни проклятий, само время для нее перестало существовать, и только свет постепенно становился тусклым, словно гаснущая лампочка, темнел, превращаясь в сумерки.

Она заблудилась – это очевидно, и теперь неясно в каком направлении двигалась. Силы стремительно таяли, и сопротивляться разъяренной стихии уже не хотелось. Закрыть глаза и подчиниться ее воле. Закрыть глаза и почувствовать тепло разливающееся по телу. Представить, что ты не здесь и не сейчас. Вздохнуть в последний раз, ощутив, как ледяной воздух прорывается в легкие, оставляя дорожку из боли, которая станет последней, что ты почувствуешь.

Сон – это покой, в котором красочные сны становятся явью. Где больше нет тревоги и безумной тоски. Где прекрасная белая дорога, переливающаяся тысячами ослепляющих бликов, ведет прямо по океану, чьи бирюзовые воды спокойны и чисты, к красному блину уходящего за горизонт солнца. Где до боли знакомый силуэт уже виден сквозь редеющие белые хлопья теплого, как детское покрыло, тумана.

– Это прекрасное место, – прошептала Вайлет.

– Да, наша с тобой голубая лагуна, Фея!

Глаза горели от счастья, но, увидев выражение его лица, восторг сменился нежностью. Девушка взяла его за руку и поднесла к щеке.

– Спасибо, что ты делаешь это для меня. Я всегда буду помнить это место, где бы ни оказалась.

Следом пришел знакомый запах, ощущение горячих сильных рук и чувство невесомости, словно она раскачивается на качелях на заднем дворе дома Грандов.

– Джек, теперь уже никто не сможет нас разлучить, верно?

– Верно, Фея, – губы прикоснулись к ее лбу. – Только еще не время. Ты должна понять, что тебе нужно. Должна быть твердо уверена, что это именно то, что тебе необходимо.

– Но, я решила. Я всегда это знала, Джек. Никто не заставит отказаться от тебя.

– Ты не знаешь, что говоришь. Ты не знаешь, что я…

– Мне все равно.

– Нет. Ты должна знать, чтобы решить, как поступить. Только ты должна сделать выбор, и если бы я мог препятствовать твоему решению – так бы и поступил, даже, несмотря на то, что тысячи раз буду жалеть об этом, потому что ты единственное, что есть у меня и без твоей любви мне незачем существовать. Я не имею права, потому что не достоин. Потому что проклятым место в аду!

– Я не понимаю. Не говори так, прошу. Ты самый лучший. Зачем ты так говоришь?

– Ты поймешь, Фея. Мне пора. Я отнесу тебя обратно.

– Нет, Джек не уходи. Нет, только не снова. Нет! Не уходи! Не уходи!

Она кричала, пока голос не сорвался, видя быстро исчезающее любимое лицо в бушующей огненной бездне «Красного озера» и тысячи горящий нитей тянущихся к ней. Вайлет дернулась вперед, но чьи-то руки остановили ее падения.

– Нет! Джек не уходи. Отпустите меня! Я вас умоляю, отпустите!

… Прохладная рука легла на раскаленный лоб. Веки были тяжелы, не было сил открыть глаза.

– Не уходи, – продолжала шептать Вайлет.

Прохладная рука погладила щеку, она ощутила легкий поцелуй и снова спасительную прохладу на пылающем лбу.

– Ви, все будет в порядке, – шептал чей-то голос. – Ураган ушел и больше не вернется. Все позади. Ты в безопасности, ты дома.

Резкий свет причинил боль, и она зажмурилась. Услышав, как задергивают шторы, снова попробовала открыть веки. Мокрые от слез глаза пристально всматривались в ее лицо. По мере того, как возвращалось зрение, приходило и понимание случившегося.

– Луис… – прошептала девушка. Он всхлипнул и прижался губами к пылающему лбу.

– Господи! Как же ты напугала меня. Вайлет, – он продолжал покрывать поцелуями обессиленные руки, гладить по голове и безмолвно плакать. Крупные тяжелые капли стекали по смуглым щекам, и он рассеянным движением смахивал их дрожащими руками.

– Не надо, пожалуйста. Ты не должен плакать, – говорить сил не было, в горле горел огонь, опускаясь к самому сердцу. – Мне так жаль, что я расстроила тебя. Я думала, что справлюсь, мне так нужно было попасть на маяк.

– Ничего не говори, слышишь. Когда вернутся силы, ты все объяснишь, но не сейчас.

– Где я?

– Ты дома. Мы дома. В бухте.

– Но я ничего не слышу, ураган…

– Буря ушла, Ви. Ты, ты совсем ничего не помнишь?

– Я помню ураган и то, как я пошла к маяку. Я помню Джека и то, как бежала к нему. Но он… он сказал, чтобы я возвращалась. Я просила его не уходить, я просила остаться.

– Тише… все хорошо, – прошептал Луис, видя, каким лихорадочным блеском вспыхнули зеленые глаза. Слезы снова скатились из его глаз. – Джек никогда не делал все просто так, значит так нужно, так правильно.

– Но я… – она хотела сказать: «не хочу», но передумала. Несчастный вид Луиса вызвал в душе бурю эмоция – жалость, благодарность, радость при виде его.

– Я не знаю, что правильно, – прошептала Вайлет, чувствуя, как на глаза опускается серая пелена. И когда она закрыла глаза – погрузилась в сон.

В комнате тикали часы. Такой привычный и позабытый звук. Словно она через несколько лет вернулась домой, не осознавая до последнего мгновения, как безумно тянуло в пропахший ванилью, печеньем и розами дом. Луис гремел на кухне, пряный запах распространялся по комнатам, щекоча ноздри и вызывая громкие урчания в желудке.

Она подняла глаза на висевшие над камином часы, которые вновь оказались на своем месте, отмечая, что уже полдень и тоскливо посмотрела в окно на далекий одинокий маяк. Луис категорически запретил прогулки, пока она полностью не поправится, и теперь всюду сопровождал, даже к «спящим черепахам», где теперь поселилась семья неугомонных ворон.

Вайлет закрыла книгу и откинулась на спинку кресла.

– И мы улетим на луну, – протянул Луис, подпевая магнитофону. – Да… когда ты скажешь – да, мы улетим на луну!

Все случившееся в бурю будто происходило не с ней. Она помнила только, как вышла сразу после отъезда полицейских, решив поговорить с Хеслером. Помнила, как продиралась сквозь шквальный ветер и ливень, утопая в песке, но затем наступал провал. Ей казалось, будто она слышала голос, который убеждал вернуться. Казалось, что в забытьи она встретила Джека, но теперь не могла с полной уверенностью сказать, что это было, сон или явь.

Придя в себя через несколько дней, Вайлет не помнила, как Луису удалось найти ее посреди хаоса бури и ливня. Как он принес ее домой, как она очнулась и что говорила. Доктор Вайнер настаивал на переводе ее в госпиталь Порт-Силвера, но Луис категорически отказался, уверив, что справится не хуже любой профессиональной медсестры. Высокий тощий джентльмен недовольно выпячивал губы, считая ее пульс, поправлял, спадающие с длинного носа, очки в черной роговой оправе и качал головой:

– Девочка сильно истощена, как психически, так и физически. Ей необходима специализированная помощь, и я не понимаю вашего нежелания отправить ее в госпиталь. К тому же у нее тяжелое воспаление легких и нервный срыв. Я настаиваю мистер Смол.

– Я не буду обсуждать это здесь, – хмурился парень, поспешно выпроваживая под локоть доктора. Вайлет прислушивалась, но ничего кроме сдавленного шепота не могла услышать.

– Хорошо, подробно напишу, что необходимо делать и выпишу рецепт. Вот моя визитка, обещайте, что сразу позвоните, если состояние девочки ухудшится. И еще, я очень бы рекомендовал помощь опытной сиделки. Вот ее номер, на случай если вы, уважаемый, передумаете. Не понимаю, – вздохнул нарочно громко доктор Вайнер.

Луис так и не позвонил, возложив на себя все домашние проблемы и ее лечение, впрочем, доктор продолжал приезжать каждый день, строго контролируя выполнение процедур, и только пожимал плечами, видя, как Вайлет быстро идет на поправку:

– Ничего подобного не видел. Вам, уважаемый, нужно поступать в медицинский колледж, у вас талант от природы. Я даже готов дать несколько рекомендаций моему давнему коллеге, который преподает в Юджине – профессору Джасперу Батергейму.

Луис уверял, что подумает, хитро подмигивая Вайлет, которая старалась подавить улыбку, дабы не обидеть сэра Вайнера.

Прошло больше месяца прежде чем ее здоровье больше не вызывало опасения. Воспользовавшись платежной Интернет системой, Вайлет перечислила указанную сумму Маркусу и теперь с нетерпение ожидала ответа. Тем времени Луис поведал, что же произошло в тот роковой вечер.

Машина застряла, как только он свернул с шоссе двенадцать в направлении бухты, поэтому он добирался пешком, что, конечно же, заняло много времени. Ураганный ветер и ливень сделали видимость почти нулевой. Луис лишь в сумерках добрался до бухты. Он испытал ужас от того, что не застал ее дома. Распахнутая настежь дверь хлопала под натиском дождя и ветра, а тишина в комнатах поселила в душе ужас. Луис вообразил самое худшее, что могло произойти. Не теряя ни минуты, он бросился к морю, разыскивая ее.

Прошло не менее часа. Он бросался из стороны в сторону, зовя ее по имени, слова тут же тонули в невообразимом грохоте, но ему вдруг показалось, что он услышал крик Вайлет доносившийся со стороны заброшенного маяка. Просто чудо, что он вышел прямо к ней, случайно наткнувшись на лежащую без сознания девушку позади высокого каменного валуна, хоть немного защищающего от порыва ветра.

По подсчетам Вайлет, она бродила в поисках маяка часов четыре – пять, отклонившись от него на тридцать градусов правее, и просто повезло, что она не пошла в противоположную сторону. Но она не помнила, ни спасительного обломка скалы, ни то, как добралась туда. Лишь одно отпечаталось в памяти: ощущение рядом с собой Джека. Впрочем, она предпочла не рассказывать об этом.

Луис узнал о гибели Пэнни лишь на следующий день, когда ураган начал стихать и появилась связь. Он связался с центральным госпиталем Порт-Силвера и приехавший к пациентке доктор Вайнер сообщил о трагедии. Луис даже боялся предполагать, могло ли это каким-то образом относиться к их нахождению в бухте или это снова совпадение. Но два совпадения подряд – слишком даже для их ненормальной жизни, поэтому Луис поклялся, что больше не оставит Вайлет одну, какие бы обстоятельства не вынуждали к этому.

Утром следующего дня после приезда доктора Вайнера появились полицейские. Они вернулись узнать, все ли в порядке в бухте – Барти Таун и Дрю Грин. Копы устроили Луису форменный допрос с причастием. Состояние Вайлет было тяжелым, и он не отходил от нее ни на шаг. Разговор не состоялся, и полицейским пришлось довольствоваться сухими ответами. Уезжая, Грин пообещал, что выпишет ордер на арест Луиса, если в следующий раз тот посмеет игнорировать представителей закона. Барти же наоборот предложил помощь и пытался урезонить все распаляющегося напарника.

Убийцу Пэнни еще не нашли, но Таун твердо дал понять, что они напали на след подозреваемого, и его задержание всего лишь вопрос времени.

– Ну, скажи, куда ты пошла, зачем? Что толкнула тебя в такой ураган уйти из дома? – В сотый раз спрашивал Луис, хмуро поглядывая из кресла напротив. – Нужно было дождаться меня. А что, если тот псих бродил где-то поблизости? Что если бы я не смог тебя найти?

– Но ведь этого не произошло, верно? Прости, понимаешь, – девушка прикусила губу. – Мне необходимо было посоветоваться, поговорить с кем-нибудь. Так жаль Пэнни. Если бы мы не просили приезжать в бухту!

– Послушай, мы не виноваты в случившемся!

– Но ведь из-за нас…

– Ты не должна так думать, иначе все несчастные случаи можно приписать на свой счет. Это большая ошибка. Мы ни в чем не виноваты!

– Я не могла больше оставаться здесь одна. Я не могла найти правильное решение, а мистер Хеслер, кажется, знает ответы на любые вопросы. К тому же я сильно за него переживаю, ведь на маяке он совсем один, что если ему стало плохо? Как только наберусь сил, сразу отправлюсь к нему.

Вайлет продолжала каждую ночь маяковать старику из гостиной, и неизменный луч прожектора тут же отвечал. По крайней мере, с Гаредом было все в порядке.

– Кто?

– Мистер Хеслер! Луис, не делай вид, что не понимаешь, о ком я говорю, – нахмурилась она, бросив взгляд в окно. – Не желаю слышать об его невменяемости. О том, что он опасен!

Луис кашлянул, поднялся и, подойдя к ней, опустился рядом на колени. Взял прохладную ладошку в свои большие руки и крепко сжал, бросив взгляд на потухший маяк.

Уходящее солнце погрузило комнату в алые тона. Крикливые соседи на «Спящей черепахе» наконец-то притихли. Спокойный океан гнал белые барашки к берегу, оставляя на песке пустые ракушки. Блестящая дорожка по мере наступления сумерек постепенно таяла, исчезала, истончалась. Больше ничего не напоминало об урагане, и казалось невероятным, что он господствовал здесь всего несколько недель назад. Лето закончилось, и осень несла в себе грусть, тоску и отчаянье, которому нет предела.

– Ви, – тихо прошептал он. – О ком ты говоришь?

Она недоуменно посмотрела на Луиса.

– Я говорю о Гареде Хеслере, который живет на маяке. Когда ты уехал, я решила немного прогуляться вдоль берега и забрела на маяк, там и познакомилась с этим добрым человеком. Что здесь не ясно? Мне хватило времени, чтобы понять – он не безумен, как твердят вокруг, он очень добрый и одинокий. И когда ты познакомишься с ним, то поймешь, что я права.

– Слушай, – кашлянул он и посмотрел на нее как на тяжелобольную. – Нет никакого Хеслера, он существует только в твоем воображении. Тебе все привиделось… из-за болезни. Маяк пустует почти пятьдесят лет и в нем никто не может жить.

– О чем ты, – во рту пересохло и отчего-то стало трудно дышать.

– Я вижу, что ты все время смотришь в сторону маяка и ночью включаешь свет, но, послушай, там никого нет.