И. Б. Мардов
Человек в Замысле Бога. Книга четвертая
Пророком можно стать в любом зрелом возрасте, как будет угодно Третьему Лицу.
Пророк – чудесное явление в мире человека. Так он всегда и воспринимался.
Волящая свобода пророка нечто большее, чем дар Триады Божественных Лиц. Пророк имеет полубожественный статус. В его волящей свободе непосредственно задействована совокупная воля Триады Божественных Лиц. Пророк – в некоторой степени носитель воли Божественной Триады. В полной мере – в Великом Пророке.
Пророк не обязательно обладает громовым голосом в человечестве. Человечество его может не услышать. Это не имеет особого значения. Голос у него не человеческий. Его слышит Адолон и Божественный Работник.
Пророк, пророчествуя, не угадывает события, он их создает. Но прежде чем события станут реальностью, их должно утвердить Третье Лицо.
Третье Лицо в пророке утверждает сценарий, берет его к исполнению на Пути Замысла, общие контуры которого намечены Замыслителем до начала времен. Чьей Волей устанавливаются найденные пророком решения Третьего Лица в сюжет Пути Замысла? Думаю, что не волей-властью Божественного Сара и Его Седьмого Лица, а волей Отца и Его Десятого Лица.
Божественное Лицо Отца определяет, внедрять ли добытое Третьим Лицом в Божественном Работнике решение путевых задач на Пути Замысла или не внедрять. Его постановления исполняет Адолон и его базисные человеки. Таким образом Адолон запускает процесс разработки движений на Пути Замысла, и он же получает результат к исполнению.
* * *
Пророческая деятельность служит осуществлению Пути Замысла в переломные моменты Пути Замысла.
Первое осевое время обозначено по-разному разного рода пророками. Возникшая после первого осевого общедуховная власть при своем формировании опиралась на пророческую деятельность.
Не надо думать, что роковые моменты Истории, например, большие войны, возникают благодаря пророческим предначертаниям. Многое в Истории происходит в порядке дурного самодвижения, а не восходящего исторического развития. И все же создается впечатление, что весь XIX век и войны первой половины XX и Большой отлив XXI века (во вторую половину которого мы вступили) входят в единый процесс подготовки человечества к эпохе Преображения.
Весь Пятый День надобности в пророках не было. В эпохе Преображения возникает постоянная необходимость в пророках и пророческой деятельности.
Без пророков человечество пойдет куда угодно, только не на Преображение. Само по себе человечество топчется на месте и в этом топтании растопчет дружины стартового поколения. Без подмоги пророков и воли Божественной Триады в них Преображение не состоится.
В эпоху Преображения Божественный Работник держит под контролем базисную и земную жизнь и рулит самим собой с помощью пророков. Без целенаправленного управления пророками никакая стадия Преображения состояться не может. В каждом времени эпохи Преображения свои пророки. Во времена стартового поколения одни, во времена серафического взрыва другие. Свои пророки в разных частях человечества, совершающих Преображение.
Базисный человек высылает в навигацию прозревателя для прямого общения с Адолоном. Адолон ждет разговора с ним.
Прозреватель, о чем бы он ни говорил, ведет диалог не с людьми, и даже не с самим собой, а, минуя базисного человека, непосредственно с Адолоном, который послал его и дух создания которого он несет в себе. Диалог этот продуктивен тогда, когда Адолон отвечает ему. Без диалога с Адолоном все усилия прозревателя тщетны.
Прозреватель разговаривает с Адолоном и потому не должен рассчитывать на одобрения людей и уповать на то, что люди поймут его верно. Люди могут знать или не знать о разговоре прозревателя с Адолоном. Для того чтобы люди восприняли прозревателя, нужна особая санкция Божественного Работника.
Прозреватель разрабатывает сценарий не потому, что сам захотел, а по прямому заданию Адолона. И предъявляет разработанное ему, а не людям, которые не знают, что делать с этим. Божественный Работник в тайниках Адолона, сообразуясь с базисной жизнью и состоянием всех своих инстанций, принимает или не принимает предложение прозревателя и тем самым отбирает нужный ему сценарий.
Выбранный Адолоном сценарий развития на Пути Замысла Божественный Работник исполняет в базисной жизни, но влияние его на человеческую жизнь и человеческую Историю ограничено.
Только пророк как воплощение Третьего Лица, провозглашая будущее на Земле, окончательно устанавливает выбранный сценарий в реальной обстановке исторической жизни.
Прозреватели создают сценарии прохождения различных участков эпохи Преображения в зависимости от создающейся исторической ситуации и состояния общедуховной жизни. Пророки, фигурально говоря, утверждают к исполнению один из сценариев Преображения.
Божественный Работник на Пятом Дне вне добра и зла. Эденские Светы не есть его достояние. Божественный Работник решает задачи на Пути Замысла, не руководствуясь милосердием. Он допускает разные решения развития на Пути Замысла. В том числе и дающие старт для самых трагических для человека тенденций развития Истории.
Божественный Работник особо не щадит человечество. Избежать бед, которые наступают на него, человечество может только с помощью Третьего Лица.
Замыслитель предоставляет Третьему Лицу (и, следовательно, его пророку) право осуществлять разные варианты оперативного течения Пути Замысла. В том числе и варианты, разработанные с позиции эденских Светов, с которыми он, как Лицо Отца, завязан.
Мы вступаем в эпоху Преображения. Это время чревато глобальными катастрофами. Угроз, в том числе и угроз смертельных, множество. Все ходы Пути Замысла, как мы увидим в третьем томе этой книги, резервированы и перерезервированы. Человечество в составе Божественного Работника как-то преодолеет эти угрозы, оставаясь на Пути Замысла. Но оптимально ли? И с какими утратами?
Процесс Преображения, особенно поначалу, может идти либо трудным, радикальным и трагическим путем, либо щадящим, терапевтическим. Задача прозревателей ближайшего будущего в том, чтобы найти выход из того угрожающего положения, в которое поставлено к концу Пятого Дня человечество. И по возможности, предложить более милостивые варианты путевого развития, чем те, которые осуществлялись бы сами по себе. Времени осталось немного.
8
Марине Шиммер
Главный вопрос всех времен и особенно нашего времени: кто есмъ человек? Любимое детище Бога? Воитель Всевышнего? Законопослушник Бога? Место борьбы Бога и Дьявола? Ответственный член великого сообщества (как в конфуцианстве)? Недоразумение (как в буддизме)? Или сам он божок, человекобог?
Для нас человек – Работник и Работа Замысла Бога. Чтобы понимать человека таким, надо в самых общих контурах знать Замысел, которому он служит, его высших Осуществителей, вместе с которыми он трудится, и нормативное место человеческой работы в общей Работе Замысла. Чтобы знать все это, надо прежде постигнуть рабочую Структуру внутреннего мира человека и направления его восхождения, в которых им производится Божественная Работа. Зная это, следует понять то, что человек срабатывает своей жизнью для осуществления Замысла. На основании всего этого должна быть понята градация человеческих ценностей в отношении осуществления Замысла.
Искать ответы на все эти вопросы непродуктивно, поскольку ответить на них нельзя, покуда человек априори понимается не как Работник и Работа Бога.
Чтобы браться за это дело на свой страх и риск, надо обладать особым мышлением. Не философским, не научным, не мистическим, не провидческим, не Богословским, а прозревательским. Вне этого мышления понять человека как Работника и Работу Бога нельзя.
Восприятие плодов прозревательского мышления можно ждать от тех, кто восприимчив или склонен мыслить прозревательски. Это во все времена встречается редко. Это особый дар.
Прозревательское мышление, хотя начинается с юности и взводится после Первой Критической точки – мышление свободного пути. Способность к прозревательскому мышлению прирожденная, но надо прожить долгую жизнь, чтобы хоть как-то овладеть ею.
Понятие прозревательского мышления, опыт которого в человечестве минимальный, не надо приравнивать к разуму-мудрости, хотя одно без другого не обходится. Мудрец, носитель эденского разума, не обязательно прозреватель, носитель прозревательского мышления, но он способен свободно воспринять прозрения этого мышления. Они – из одного семейства, двоюродные братья: один от Четвертого Лица Отца, другой от Третьего Лица Отца.
В прозревательском мышлении, как и в мудрости, нет места духу соревновательности. Нет творческой ревности. Только радость за то, что глубокая мысль прозрения вошла в мир, неважно, через кого и откуда она исходит.
Всякое мышление человека, достигая определенного уровня, стремится освоить этот уровень, идет вширь. Прозревательское мышление вообще вширь не развивается. Движение его – всегда и только ввысь и вглубь.
Прозревательская мысль – всегда первая проба хождения по целине. Идти всегда незнамо куда, чтобы найти незнамо что, впервые пытаться понять лишь намеченное, совсем не ставшее, даже не состоявшееся – огромный риск для мыслителя. Но иначе, как по целине, прозреватель ходить не может. Он начинает с нуля, хочет ли он сам этого или не хочет.
Мудрец в восхождении стремится опереться на мудрость прежних мудрецов и быть продолжателем в ряду их. Он вместе со всеми мудрецами своего народа и мира. Или ищет и находит свой ряд близких ему по духу (по своей истине) мудрецов.
Как всякий человек прозреватель не может не стремиться быть вместе со всеми, в том числе и мыслью, но традиционная мысль не для него. Его адолонистическое постигновение трудно совмещается с постулатами любого Исповедания, поставленными общедуховной властью на массовое потребление и не подлежащими вопрошанию. Поэтому прозревательские способности, в основном, пользуются не в общедуховности, а в личнодуховной жизни.
Чтобы хоть как-то прозвучать в этом мире, необходимо совпасть с некоторой традицией мышления или догматами, или уже получившими признания философскими или религиозными учениями. Такие совпадения у прозревателя есть, но они у него наносное. Прозреватель не может в качестве доказательства правоты своей мысли искать подтверждения в мнениях других (лучше знаменитых) людей. Для него позади него никого нет. Его время всегда не пришло.
Прозреватель, быть может, и желал бы опереться на добытые до него прозрения, да не находит их. Не потому что их никогда не было, что у него нет предшественников, а потому, что они, как и у него, рождались в полном одиночестве свободного пути жизни.
Свободный путь жизни – дорога одинокого. Прозревательское мышление – мышление одинокого и мышление одиночки. Адолон предоставляет в его распоряжение и свой дух создания, и эденский Свет Разума, но обрекает его на сугубо одиночное восхождение.
Одиночество – свой крест прозревателя, крест на каждый день.
Полвека назад я положил под стеклом на рабочем столе записку, написанную моей рукой, по-видимому, в минуту яркого прозрения предстоящей жизни. «Выхожу – один я – на дорогу. Предо мной тернистый путь лежит. Ночь мрачна. Никто не внемлет Богу. Лишь звезда с звездою говорит».
На обложку этой книги я поместил картину писателя-прозревателя Леонида Андреева «Один оглянулся». Прозреватель – тот, кто один и оглядывается.
9
Адолон несет адолоническое начало – начало Искренности и прозревательского мышления. Задушевная Искренность – сияние Света Адолона. Прозрения – сияние духа создания Адолона. То и другое – адолоническое сияние в человеке. Задушевная Искренность сама по себе прозрение.
Человек, обращающийся за Искренностью и получающий ответ, – адолонический человек, с рождения как-то причастный Третьему Лицу.
Четвертое Лицо работает с эденским Светом Разума. Восьмое Лицо с эденским Светом Любви. Третье Лицо работает с двумя другими Лицами Отца и с эденофилическим Светом, свитым из эденских и филических Светов. Своя совесть, своя истина и своя любовь требуют своей Искренности. Это непременное условие. Бессовестный человек искренним не бывает. В прозревателе всегда горит свободное нравственное чувство.
Прозревательского мышления не бывает без своей совести, своей истины и своей подлинности. У прозревателя на свободном пути своя истина, своя правда, своя подлинность всегда вместе.
Искренность предваряет прозрения. Состояние задушевной Искренности – состояние юности прозревателя.
Обращение за Искренностью (к своей правде) – расчистка дороги к прозревательскому мышлению, освобождение ее от хлама. Все наносное, неподлинно подобное улетучивается в лучах Света Адолона. Огрехи прозревания на свободном пути сами себя разоблачают Искренностью.
В самой по себе задушевной Искренности есть волящее начало. Адолонический человек не всегда человек мудрый, но всегда – сарически волящей Искренности.
Адолоническое начало и его воля действуют исключительно во внутреннем мире человека. Она обращена к себе и на себя. Ею в человеке обладает не авторское Я и, тем более, не Я-Встречи, а серафическая личность. Самость при этом может жить своей жизнью.
Жить с адолоническим даром трудно. Воля задушевной Искренности часто требует действия, которого Самость не хочет. Адолонический человек, чтобы быть изворотливым в житейский делах, во многих случаях предпочитает не спрашивать себя.
Как прозревателю различить прозрения от игры воображения и интеллекта? Со стороны, в готовом продукте это различить очень трудно. Но сам прозреватель (в силу Искренности) знает, когда он сам совершал усилия воображения или интеллекта, а когда беструдно получил, что получил, самым неожиданным образом.
Иногда думаешь об одном, мысли идут потоком, и вдруг, даже не обрывая их, на миг сверкнет искра прозрения, ничего общего не имеющая с ходом мысли. Я не раз пытался проследить связь потока мысли и этого инородного прозрения, и не смог. Словно кто-то продолжает за меня мою работу без моего ведома. Более того, указывает мне на то, как я должен продолжать начатую работу.
Прозрение почти всегда постороннее тому течению мысли, в котором оно явилось. Бывает, что искра прозрения с огромной скоростью промелькнет в сознании и может никогда не вернуться, оставляя после себя духовное страдание от упущенного прозрения. Всегда есть соблазн додумать начатую мысль до конца и обратиться к прозрению. Этого нельзя. Прозрение дается на определенный миг, за который прозреватель должен зафиксировать его. Это особое нарабатываемое многим опытом умение.
Ошибиться, принять полет вдохновения и своего творчества за наитие гения Адолона нельзя еще и потому, что прозрения, как правило, приходят в состоянии изнеможения, упадка сил, когда даже намека на какое-либо возбуждение творческой воли нет. Это родовая черта прозрения.
Впадаешь в состояние полной творческой нищеты, полного самопогашения, безысходной бездарности, пустоты в себе и ощущения своего ничтожества. Ни тьмы, ни света на душе. И мозговая немощь, чисто физиологическая. В полупрострации и без сосредоточения смотришь в себя и видишь груду отгоревших углей мысли. И вот внезапно в груде остывших углей извержение, яркий столб, который не ослепляет, а удивляет. Потом понимаешь, что тебе дано именно то прозрение, которое тебе необходимо, чтобы работать дальше.
Именно это состояние, видимо, описывал Исайя. Одно из прозрений своей жизни, то самое, которое Толстой описал в «Записках сумасшедшего», начиналось с «арзамасского ужаса», ужаса переживания души как бездонной темной дыры в себе.
Это состояние прозреватель испытывает не раз и не два, а многие десятки раз, но опыт ничему не учит. Каждый раз ничего не ждешь от себя, страшишься, что теперь это с тобой навсегда, не веришь, что сможешь стать другим, и полон отвращения к себе. И всегда, как в первый раз, удивляешься на пришедшее неожиданно новое прозрение. А когда оживаешь, когда тьма пустоты внутри прекращает давить, то мигом возвращаешься к себе и с удивлением сознаешь, что опять не понимал, что с тобой происходило. Поразительны дела Твои, Господи.
Чем дальше по свободному пути, тем явление, о котором рассказываю, становится чаще и поразительнее.
Понятно, что прозрения приходят в состоянии творческой немощности потому, что творческая активность, и прежде всего воображение (которое творит в развитие или в украшение), забивает их источник. Но Адолон трудится вообще независимо от того, что происходит с прозревателем. Он высвобождает душевное пространство и устанавливает тишину и тем самым в пустоте раскрывает дверь прозрению.
Адалон насильно и безапелляционно вводит прозревателя в немощное состояние, как бы догола раздевает его, и таким, голым и немощным, представляет его Третьему Лицу.
* * *
На свободном пути сераф раскрывает себя в человеке не иначе, как вместе с гением Адолона, который для этого внедряется во внутренний мир человека и трудится в нем. Гений от Адолона трудится не с авторским Я, а с серафической личностью человека, в которую со стороны серафа входит своя истина или своя совесть.
Прозреватель во внутренней жизни поглощен взаимодействием адолонического гения и серафа. Прозревательское мышление – мышление адолонического гения и серафической личности прозревателя.
Адолон сообщает человеку адолоническую волю. Адолоническая воля серафической личности в общем ряду духовных воль человека, в котором и волящая свобода аитии, и воля к сторгии, и эденская воля.
Прозрения чувствуешь, как удары биения другого сердца в себе.
Прозреватель всегда беременен мыслью. От кого забеременел, собственно говоря, не знаешь. Прозрение всегда подарок и только подарок. Все равно, кто одарил тебя им, – Третье Лицо, Адолон или человек.
Беременность может длиться секунды или десятилетия. Бывает, что беременен сразу несколькими беременностями. Плоды прозревательской мысли рождаются в неведомой последовательности и никогда не опорожняют позревателя.
Особенность прозрения в том, что, получив его, понимаешь, что оно прозрение, что оно дано, но что дано и зачем дано – не понимаешь.
«Знаю, что ничего не знаю» надо понимать не в том смысле, что мало знаний, а в том, что всегда узнаешь зачаточное, которое зреет и никогда не созревает. Прозреватель, как бы далеко его горизонты ни раскрывались, всегда чувствует себя не в начале и не в конце пути, а в середине. Узнаешь, узнаешь, узнаешь, уже очень много знаешь, но, все равно, впереди всегда столько, сколько позади. И так всю свою жизнь.
На вершинах свободного пути прозреватель чувствует себя поникшей яблоневой ветвью в урожайный год, вот-вот готовой сломаться под тяжестью своих плодов.
* * *
Несмотря на долгий навык обращения с прозрениями и включения их в действующую работу мысли, всегда растерян от этой мысли ниоткуда, не знаешь, что с ней делать, не понимаешь что к чему и как она должна изменить ранее выработанные представления. Главное, что не поверить и отбросить этот готовый безвопросный ответ уже никак нельзя. Сначала возникает представление неведомо к чему, потом поиск, к чему бы оно, потом само собой находится свое место, как правило, не то, которое намечалось в начале поиска.
В прозревательском производстве не исключены браки. Семя прозревательской мысли обычно попадает в горсть плевел. Дело прозревателя – не потерять семя в этой горсти. Вообще говоря, это не всегда удается сразу. Может и не удасться.
На прозрения набрасываются авторские мысли. Это всегда проблема. Многие из них не пригодны к делу. С остальными надо работать прозревательской интуицией. Семя прозрений прорастает в них.
Основной практический критерий верного отбора всякой мысли – соответствие его своей истине. Прозрение вводится в соответствии со своей истиной в разной степени.
Самого себя прозрения должны восхищать так же, как восхищает красота. В процессе разработки прозрения испытываешь чувство, схожее с первым влюблением, и мыслишь во многом для того, чтобы продлить это чувство. Для достоверности мысли это не совсем безопасно.
На вершинах ума прозрений нет. Умом прозрения добыть нельзя. Все то, что вытружено умом, своим собственным или взятым напрокат, все не прозрения. Прозрения не добываются усилиями интеллекта. Интеллектом работает человек, а не адолонический гений в нем.
Мысль прозревателя возрастает не со ступени на ступень, она раскручивается, раскручивается, как у метателя диска, и потом взмывает ввысь и вдаль.
Задушевная Искренность не входит в число основных измерителей достоинства интеллекта.
В отличие от интеллекта прозрение не может быть востребовано в утилитарных целях.
Чем выше прозревательское мышление, тем меньше оно нуждается в интеллекте и умозрении.
Проблематика материальности принципиально не для прозревательского мышления. Адолон и его духи создания – существа эденофилические. В отличие от гениев – существ филических – им нечего делать в мире отграниченности, в сугубо материальной сфере Природы и Вселенной. Для Адолона материальный Космос на другом берегу, ему неинтересном. С теми, кто плавает туда, ему не по пути.
Неизведанное поле прозревательского мышления возделывается для осмысления человека в связи с путевыми процессами в Божественном Работнике. Адолонический человек – выразитель Адолона в земной жизни и носитель адолонического гения и аитии – привлечен к разработке Пути Замысла.
На Пути Замысла нужны темные прозрения. Таковы темные прозрения Ницше. И они от Третьего Лица.
Прозревательское мышление – тот образ мысли, с помощью которого можно разрабатывать локальные сценарий. Иным типом мышления это сделать нельзя.
Мышление всех пророков, как оставшихся, так и не оставшихся в памяти человечества, не прозревательское мышление. Оно иное, особое, мне незнакомое. Пророческое мышление – непосредственно от Третьего Лица, а не от духа создания Адолона.
Пророк на Земле совершает множество дел, но всегда устремлен к вершинам Третьего Лица в глубинах Божественного Работника. Стрела восхождения и прозревательского и пророческого мышления направлена к вершине Великого прозревателя и пророка. Он встанет на эту вершину и завершит Преображение.
10
Прозреватель прозревает про себя, в диалоге с Адолоном, в тайниках Божественного Работника, не на публику. Прозреватель никогда не публичный человек, потому и не ниспровергатель, и не обличитель, и проходит незамеченным. Адолон светит в нем, но светит так, что не привлекает внимание.
Чтобы прозреватель смог вынести им постигнутое к людям и быть воспринятым ими, нужно, чтобы в самом постигнутом присутствовала сарическая сила, обеспечивающая необходимое воздействие на людей. Присутствие ее можно ожидать тогда, когда прозрение прозревателя в мистическом смысле не преждевременно, соответствует мистическим задачам своего времени. Прозрения прозревателя входят в общечеловеческую жизнь не по желанию прозревателя и не по его заслугам, а тогда, когда нужно Замыслу.
Прозревательскому мышлению нельзя научить или обучить. Его нельзя привить. Оно не может стать цеховым (профессиональным) или исповедальным (конфессиональным). На нем не учредишь школу мысли. Прозрение воспринимается только теми, кто владеет, пусть азбучно, прозревательским мышлением.
Высоко взошедший на свободном пути прозреватель – во все времена уникальное явление в человечестве. Не такая большая редкость люди, которые, не будучи прозревателями, восприимчивы к плодам прозревательского мышления и узнают его от других. Но, в основном, человечество Пятого Дня опирается на ранее добытую и достаточно прочно принятую (традиционную или готовую стать традиционной) мудрость. Человек, настаивающий на своей общедуховной подвластности, с большим подозрением относится к тому, что исходит от Третьего Лица, сам не может быть объектом внимания Адолона и не восприимчив к прозрениям.
Прозрение интерпретируется в рамках наличного уровня духовного сознания. Сверх уровня оно может быть принято на веру по повелению общедуховной воли. Сверх уровня и не по велению общедуховной власти люди не то чтобы отвергают, а не знают, как к нему относиться, и не принимают в себя.
Быть может, отсутствие прозревательского мышления понуждает глубоко мыслящих людей замыкаться в установленных рамках, мыслить в пределах общепринятых положений, да еще возводить это в высшее достоинство.
Прозреватель – не ясновидец будущего, он разрабатывет иного рода мышление, для которого видение грядущего в определенном ракурсе становится возможным. Может ли это мышление быть использовано для других типов мышления? Не знаю. Знаю, что для того, чтобы явить прозревательское мышление, надо специально отойти от любого иного мышления, порожденного филическим разумом, и постараться полностью переключиться на адолонический дух в себе.
Прозрения надиктованы не на словах, а на безмолвном слове. Прозреватель должен суметь вразумительно перевести безмолвное слово гения Адолона на человеческий язык. Готовые средства для этого не приданы.
Прозреватель не в состоянии адекватно выразить то, что ему нужно выразить, потому стремится как можно более полно дать понять, и то не всем людям, а тем, кому предназначено его слово. Прозреватель не дарит мысль людям, но воспринимающий ее человек иначе, как дар, воспринимать ее не может.
Прозреватель идет незнамо куда, чтобы найти незнамо что, но при этом повествование его должно быть не лишено стройности и определенности.
Изустно передаваемая услышанная мысль и мысль записанная, читаемая – два разных состояния выражения мысли: одно мягкое, текучее (вода), другое твердое, стоячее (камень). Мягкие и подвижные мысли прозрения находятся в рожании и принципиально не могут выходить из состояния мысли-родов. Это всегда формирующиеся и никогда не сформированные мысли. Таков их статус. По этому статусу они полноценно существуют не на письме, а устно, устность им предпочтительна. При записи они закостеневают, формализуются, искажаются, становятся более определенными, чем им положено быть. Читатель может сам понизить уверенность авторского тона мысли прозревателя.
Прозревательство на Пятом Дне не легитимно и до эпохи Преображения не требует легитимации. Задача нашего времени в том, чтобы легитимизировать прозревательское мышление в качестве законного способа постигновения дел на Пути Замысла.
Сказано: молодое вино в старые меха не вливают. Деятельность по легитимации прозревательского мышления не может не вступить в противостояние с интеллектом, в том числе с ученостью, и действующими общедуховными парадигмами.
Современный человек ждет работ от автора одних и тех же интеллектуальных кровей, но не прозрений человека. Современный ученый ориентирован не на истину, а на цех ученых. Успехом пользуется то философское блюдо, которое вкусно приготовлено по вкусу философов. Все остальное не первой важности. И карается замалчиванием.
Прозреватель плохо понимает конкретные житейские побуждения людей вокруг себя. Он беззащитен в практике жизни. Если кто и охраняет прозревателя в жизни, то только Адалон. Охраняя прозревателя, Адолон, по сути, охраняет самого себя и своих. Без его защиты прозреватель выжить не сможет.
Адолон надзирает за происходящим в прозревателе и опекает его по мере достижения им определенных результатов. Сначала он чуть-чуть организует его жизнь (через мир филических двойников). После Второй Критический точки становится его ангелом-хранителем. В конце создает в человеческом (и природном) мире условия для исполнения порученного на вершинах свободного пути задания.
* * *
На свободном пути прозревателя нет стадий. Прозреватель всегда в росте свободного сознания, изменяющего результаты прежней его работы. Последующие прозрения при достаточном удалении от прежних прозрений корежат ранние, во всяком случае представляют их в ином виде.
С каждым новым прозрением прежние прозрения становятся все более несовершенными.
Беседовать с прозревателем сложно, потому что как только читатель вникнет в одно утверждение прозревателя, так ему предлагается другое, в чем-то отменяющее прежде усвоенное. Движение мысли прозревателя основано на фундаментальных мировоззренческих положениях, но в них недостает фундаментальных построений, неизменных от прозрения к прозрению.
Внедряться в другие души прозреватель не умеет. Бомба прозрений, которую прозреватель сбрасывает на человека, не имеет взрывателя. Человек должен иметь взрыватель в себе, иначе она не взорвется в нем.
Читая эту книгу, читателю надо знать особенности построения ее. Перед автором стоит неисполнимая задача – выстроить в линейный повествовательный ряд явления, которые четко можно видеть только в объеме многих других понятий, вводимых в дальнейших разделах книги.
Для цельности и стройности изложения учения прозревателю нужно было бы начать с конца, с последних прозрений, или сразу запахать на необходимую глубину. Но и то и другое невозможно. Ему волей-неволей приходится снимать слой за слоем, в ряду отдельных друг за другом следующих чтений. Попутно уясняются некоторые загадочные явления человеческой жизни.
Изложение учения прозревателя может идти только пластами, от первого чтения, где понятия обозначаются в самом общем понимании, и последующих, где они раз за разом уясняются и расширяются с помощью вновь введенных представлений. Разные чтения – проявления разной яркости и глубины прозревательского мышления.
К тому же я строю книги не так, как это было бы удобно для читательского восприятия, а так, как мне рождалось учение, в той последовательности, в какой темы приходили ко мне.
Каждое последующее чтение более основательно, чем предыдущее. Первый том этой книги – первое чтение. Второй том – второе чтение. Третий том – третье чтение. Каждое новое чтение не иначе, как соизволения Третьего Лица. В каждом новом чтении больше Третьего Лица.
Первое чтение прозревательского мышления – намеки и наметки видений на существующее, происходившее, происходящее и грядущее.
Второе чтение превращает наметки в штрихи первичного видения надчеловеческого знания Божественного Работника.
Третье чтение разворачивает это видение так, что становится возможным им руководствоваться.
В первом чтении мы вводим основные представления прозревательского мышления. Во втором чтении мы уточняем и углубляем их с тем, чтобы решить первейшие задачи, поставленные перед человечеством в эпоху Преображения.
Во втором чтении указывается на части палитры земных навигаций от базисного человека. В третьем чтении хорошо бы понять, как и что производит базисный человек своей работой на Божественного Работника. Общее учение о навигациях возможно только в четвертом чтении.
