Ханна Хауэлл
Клятва рыцаря

Глава 11

Зрелище, представшее глазам Кормака, когда он ногой распахнул дверь дома, едва не заставило его взреветь от бешенства. Однако от опрометчивых действий, которые могли подвергнуть опасности и его, и Элспет, Кормака удержали ее насмешливые слова. Он усмехнулся, а Элспет улыбнулась ему, хотя обнаженной была привязана к кровати и на лице ее виднелись свежие синяки.

– Я не знаю, кто из нас более безрассуден, ты или я, – обратился Кормак к Элспет, не сводя холодного взгляда с сэра Колина, который, как он с облегчением заметил, был одет.

– Конечно, ты. Я по крайней мере не врываюсь в чужой дом, распахивая дверь ногой, – ответила Элспет, испытывая легкое головокружение от счастья видеть его живым и готовым положить конец безумию сэра Колина. – Однако, полагаю, у тебя не будет времени разрезать веревки и освободить меня, пока тыне разделаешься с этим негодяем.

– Если мне удастся оказаться рядом с тобой во время схватки с ним, я постараюсь сделать это.

– Благодарю. Так действуй и убей его поскорее.

– О, оказывается, ты кровожадная девица, – заметил Кормак.

– Ну а теперь, после того как вы поприветствовали друг друга, может быть, приступим к делу и я прикончу тебя, Армстронг? – вмешался в разговор сэр Колин.

– Да? Думаешь, ты владеешь мечом лучше, чем твои наемники?

– Ты убил их всех? – Сэр Колин покачал головой. – Твой любовник слишком кровожаден, Элспет.

– Я не давала повода разговаривать со мной в таком фамильярном тоне, – заявила она.

– Весьма дерзко для девицы, привязанной в обнаженном виде к кровати, – пробормотал сэр Колин, а затем холодно улыбнулся Кормаку: – Ты ведь заметил, что она голая? У нее очень гладкая кожа. Такая нежная, хотя немного и попорчена синяками, но очень приятная на вкус. Ну просто мед.

Нетрудно было догадаться, какую игру затеял сэр Колин, и Кормак подавил ярость, вспыхнувшую в нем от этих слов. Сражаться надо с холодным рассудком, проявляя осторожность, хотя некоторые эмоции вполне допустимы. Но не слепая ярость, которая никогда не доводит до добра. С ней человек теряет контроль над собой и становится уязвимым.

Кормак познал все это на собственном опыте, и все же слова сэра Колина вызвали в нем неистовый гнев. От одной только мысли, что этот негодяй смотрел на обнаженную Элспет, касался ее и пробовал на вкус ее кожу, у него возникло желание раскромсать его на мелкие кусочки.

Элспет видела внутреннюю борьбу Кормака и почувствовала, что в конце концов гнев возобладал в нем, чего и добивался сэр Колин. Конечно, ей было приятно видеть, в какое бешенство пришел Кормак сходной только мысли, что другой мужчина касался се, однако ей было хорошо известно, какому риску подвергал он себя, потеряв контроль над своими эмоциями. Пейтон всегда говорил, что сражаться надо с ясной головой и холодным сердцем, а он знал цену этим словам, потому что сам принимал участие не в одном поединке. Надо как-то смягчить влияние ядовитых слов сэра Колина. Она должна что-то противопоставить его хитро задуманной ловушке.

– А вы лучше уж помолчите, сэр Колин, – резко сказала Элспет с явным раздражением. – Вы хвастаетесь своими лживыми победами, словно неопытный юнец, который пачкает простыни, имея дело со своей первой женщиной.

Выражение изумления на лице сэра Колина едва не рассмешило Кормака. Его гнев не утих, но колкость и грубые слова Элспет вернули ему способность ясно мыслить. Он не сможет ей помочь, если ревность затмит его разум и он будет убит. Сейчас есть возможность навсегда покончить с угрозой, которой она подвергалась все последнее время, и он не может подвести.

Сэр Колин сделал выпад, но Кормак легко отбил его, а затем полностью сосредоточился на схватке. Ему уже некогда было думать об оскорблениях, нанесенных Элспет. В какой-то момент боя он улучил мгновение и разрезал веревки на одном из ее запястий. После этого] надеясь, что теперь она сможет сама освободиться, он усилил напор, чтобы оттеснить сэра Колина подальше от кровати.

Не обращая внимания на ссадины и боль во всем теле, Элспет попыталась развязать веревки на другом своем запястье, не отрывая взгляда от дерущихся. Под лязг мечей и сыплющиеся проклятия ей удалось в конце концов полностью освободиться от веревок. Ее руки и ноги болезненно ныли, но Элспет, превозмогая боль, быстро подняла с пола свою сорочку и надела ее. Сидя на кровати и наблюдая за противниками, сила и умение которых казались равными, она думала, как помочь Кормаку.

Элспет прикрыла рукой рот, едва удержавшись от крика, когда меч сэра Колина достал правую руку Кормака и из раны, хотя и неглубокой, но протянувшейся от плеча почти до самого локтя, хлынула кровь. Элспет хорошо знала, как рана может ослабить человека. Если даже Кормак не потеряет сознания, его рука, держащая меч, уже не будет обладать прежней силой и сэр Колин получит преимущество.

И именно в тот момент, когда эта тревожная мысль промелькнула в ее голове, Кормак переложил свой меч в левую руку и продолжал сражаться без видимой потери в мастерстве, Элспет чуть не рассмеялась, увидев удивление на потном лице сэра Колина, хотя понимала, что успокаиваться еще слишком рано. Из раны Кормака по-прежнему сочилась кровь.

Она с тревогой отметила, что Кормак начал щуриться, а потом увидела то, чего больше всего опасалась: движения его ног стали менее уверенными, и он потерял прежнюю осанку. Сэр Колин тоже заметил это и улыбнулся. В следующую минуту он ранил Кормака в ногу. Крик ужаса замер в горле Элспет, когда Кормак споткнулся и упал. Сэр Колин устремился к нему, чтобы нанести смертельный удар, но Кормак откатился в сторону и отразил его. Сэр Колин чертыхнулся и снова бросился вперед, видя, что Кормак уже побежден и лежит па боку, едва шевелясь. Но это оказалось только видимостью. Сэр Колин занес меч, и в этот момент Кормак проявил такое проворство, что Элспет от удивления открыла рот. Он резко приподнялся и глубоко вонзил свой меч в незащищенную грудь противника.

У Элспет перехватило дыхание. Сэр Колин продолжат стоять некоторое время с выражением удивления налицо и с поднятым мечом, затем оружие выпало из его рук, и он рухнул на пол. Кормак с трудом вытащил свой меч из его груди и отполз в сторону.

– Кормак! – вскрикнула Элспет и бросилась к нему. Она опустилась на колени рядом с ним, и он взял се за руку. В полубессознательном состоянии, ослабевший от потери крови и испытывающий боль от рак, Кормак нуждался только в одном: услышать от Элспет подтверждение, что с ней все в порядке.

– Я прибыл слишком поздно? – спросил он.

– Нет, – ответила она. – Я выкручивалась, как пойманный на крючок лосось, и сэр Колин только едва успел прикоснуться ко мне. Это было ужасно противно, но я переживу. Он мог только лицезреть меня после удара, от которого я потеряла сознание, однако в таком состоянии я не привлекала его.

– Слава Богу. – Кормак закрыл глаза. – Теперь мне надо отдохнуть.

– Как тебе кажется, ты сможешь добраться до кровати, не потеряв сознания?

– Помоги мне подняться. – Он глухо застонал, когда Элспет обхватила его руками и помогла встать на ноги. – Мне надо только немного отдохнуть.

– Ну конечно. – Слегка пошатываясь под его весом, Элспет довела Кормака до кровати и едва не упала вместе с ним, когда он повалился на покрывала. – Теперь можешь отдыхать, а я займусь твоими ранами.

Открыв глаза, Кормак увидел, что Элспет обматывает чистой полоской ткани промытую и зашитую рану на его ноге. Он понял, что на какое-то время потерял сознание и теперь лежит раздетый, с уже забинтованной рукой. Видимо, он находился в бессознательном состоянии гораздо дольше, чем ему показалось. Быстро оглядев комнату, Кормак увидел прикрытое одеялом тело сэра Колина.

– Значит, я все-таки победил, – пробормотал он. Элспет покачала головой:

– Я едва сумела остановить у тебя кровотечение, Кормак. Похоже, ты решил узнать, как много крови в твоем теле, излив ее всю до капли наружу.

Он слабо улыбнулся и, подняв левую руку, осторожно погладил Элспет по распухшей щеке.

– Ты сопротивлялась, и тебе, похоже, тоже крепко досталось, ангел мой?

– Да, – согласилась Элспет и, вздохнув, присела на край кровати. – Я знала, что не смогу победить, но продолжала бороться изо всех сил. Поэтому он и бил меня, а один раз ударил так сильно, что я потеряла сознание. Когда же пришла в себя, то обнаружила, что я привязана и совершенно раздета. – Элспет передернулась. – В тот момент я ощутила полную беспомощность. Мысленно смирившись с неизбежностью насилия, я утешалась лишь тем, что во время борьбы тоже изрядно потрепала этого негодяя. Но я не представляю себе, как бы могла жить после этого.

– Он не смог бы запятнать твою честь, как бы ни измывался над тобой, Элспет. – Кормак как-то робко улыбнулся ей. – Сэр Колин не сказал тебе, почему он так упорно преследовал тебя?

– Потому что я отвергла его. Он полагал, что оказал мне величайшую честь, предложив стать его женой. Я осмелилась не согласиться. Тогда он начал унижать меня, говоря, какой незавидной партией я являюсь и что я должна быть необычайно благодарна ему за его предложение. Мой отказ нанес ему оскорбление, какого он не мог перенести. И еще он говорил, что я обладаю особым даром, который мог бы сослужить ему хорошую службу.

– Каким даром?

Элспет поморщилась:

– Похоже, я способна определять чувства, владеющие человеком, и потому почти всегда знаю, когда кто-то пытается обмануть меня. Например, я поняла, что сэр Кол им чрезвычайно взбешен, хотя он довольно вежливо говорил со мной и мило улыбался. Мне трудно объяснить, как это у меня получается.

– Я понимаю, в чем тут дело. Просто ты обладаешь повышенной чувствительностью. Или зрением. Или обонянием. Что еще может быть? И ты умеешь распознать, что скрывается за внешней маской. Это прекрасная способность.

– О да. Этот дар перешел ко мне от моей матери, хотя она считает, что я чувствую даже острее, чем она. Благодаря этому дару моей семье удалось однажды избежать приготовленной ловушки. Порой эта способность помогает мне в исцелении, и хотя боль не относится к области эмоций, иногда я чувствую, откуда она исходит. Как ни печально, но я чувствую также, когда человек или какое-нибудь животное скоро умрет. Выражение глаз, запах, состояние кожного покрова и еще что-то говорят мне тогда, что борьба за жизнь здесь уже бесполезна, смерть не одолеть. И не раз я оказывалась права. Обычно я стараюсь не говорить людям, какая участь их ожидает. Но сэр Колин откуда-то прознал об этой моей способности и хотел использовать ее в своих целях для достижения власти и богатства.

Кормак кивнул:

– Я понимаю, как этот человек мог использовать тебя. – Он попытался сесть, но Элспет удержала его, и легкость, с которой ей удалось сделать это, немного встревожила ее. – Мы должны вернуться в деревню. Я оставил там все наши вещи, ребенка и кота. А также твою лошадь.

– Как далеко мы находимся от деревни? – спросила Элспет, вставая, чтобы приготовить ему дозу снотворного.

– Не более мили. Меня даже удивило, что сэр Колин остановился так близко.

– Тогда я поеду одна и все привезу сюда.

– Нет, нам нельзя оставаться здесь… Наверное, сэр Колин убил несчастную, которая жила в этом домике?

– Нет, это сделали жители деревни. Этот дом принадлежал той самой ведьме.

– Ее звали Энни Ситон. Значит, теперь он принадлежит ее ребенку.

– Да, и мы останемся здесь, пока ты не поправишься. – Элспет помогла ему приподняться, чтобы он мог выпить приготовленное лекарство. – Сэр Колин Макрей часто бывал здесь, потому что отсюда ему было удобней совершать свои преступления. Оказывается, Энни была его кузиной.

– Видно, что они одной крови. Она была нехорошей женщиной, хотя и не заслужила такой ужасной смерти.

– Не уверена, что ты так уж прав в последнем. Сэр Колин говорил, что за этим домом похоронены младенцы. Возможно, нашего малыша ждала та же участь. Его мать несколько раз прерывала беременность, а когда оказывалось поздно делать это, она убивала новорожденных. Сэр Колин предполагал также, что здесь покоятся еще двое убитых ею мужчин. Так что можно считать, что ребенку, которого мы нашли, просто повезло остаться в живых, Выпей это.

– Что это за гадость?

– Это облегчит твою боль.

Кормак выпил и поморщился от горечи.

– Похоже, Энни сохранила этого ребенка, чтобы потом заставить мучиться его отца. Она не крестила мальчика, сказав священнику, что дети часто умирают. Ей хотелось, чтобы отец ребенка думал, что его сын умер без имени и без отпущения грехов.

Элспет, паяемая Кормаку устроиться поудобнее на постели, вздрогнула от этих слов.

– Нет, она просто ужасная женщина!

– Ты расскажешь об этом местным жителям?

– Мне не хочется давать им повод думать, что теперь я одобряю содеянное ими. Однако если за этим домом похоронены убитые ею мужчины, у них, возможно, есть близкие и они должны знать, что с ними случилось.

Кормак почувствовал, что его неудержимо клонит ко сну.

– Это питье, по-моему, не только болеутоляющее.

– Оно позволит тебе немного поспать, – объяснила Элспет улыбнувшись, когда он почти сразу погрузился в сон, и быстро оделась.

Элспет решила прежде всего избавиться от мертвых тел и, воспользовавшись одеялом, которым был укрыт сэр Колин, оттащила его, а затем и двух охранников в лес. Несмотря на все, что они замышляли претив нее, она сожалела, что у нее нет сил похоронить их. Если ее рассказ о захороненных здесь телах заинтересует кого-нибудь из жителей деревни и они зададутся целью опознать трупы, она попросит похоронить и этих людей.

Отправившись на поиски лошади Кормака, Элспет обнаружила тела еще двух наемников и глубоко вздохнула, стараясь убедить себя, что это была необходимая самозащита – сражение ради спасения жизни и чести. Эти люди были наемниками, их интересовали только деньги. Ни один порядочный человек не стал бы участвовать в том, что задумал сэр Колин. Элспет была рада, что он привлек для осуществления своих целей этих подонков, а не своих родственников.

Ей потребовалось призвать все свое мужество, чтобы отправиться верхом в деревню, когда уже стемнело и казалось, что за каждым кустом таится опасность. Войдя в гостиницу, Элспет едва сдержала улыбку, увидев, с каким изумлением хозяин и его жена уставились на нее. Она понимала, что выглядит ужасно в разорванном платье и с синяками на лице, однако спокойно расплатилась по счету и пошла наверх, чтобы забрать вещи, ребенка и Мадди.

– О, миледи! – воскликнула Доркас, когда Элспет вошла в комнату. – Что с вами случилось и где ваш красавец муж?

– Боюсь, это будет слишком долгий и тяжелый рассказ, Доркас. Меня похитили, а сэр Кормак пришел мне на помощь. Он ранен, и я приехала забрать вещи, ребенка и кота. – Элспет улыбнулась, подойдя к кровати, где ее внимание привлекло громкое урчание Мадди. – Ты хороший кот, – сказала она, почесывая его за ухом. – Ты старался защитить ребенка, правда?

– Он очень старался, – подтвердила Доркас, показывая Элспет царапины на своей руке.

– Сожалею.

– Ничего. Он не причинил мне особого вреда, а ваш муж быстро успокоил его.

– Вы были очень добры, проявив заботу о ребенке.

– Он всего лишь младенец! Правда, черен, как сам дьявол, но все-таки обычный младенец. Люди поступили с ним неправильно.

– С ребенком – да. А что касается матери, думаю, ее давно пора было повесить, только не за связь с дьяволом, а совсем по другим причинам. Вы не могли бы позвать ко мне священника, Доркас? Я должна сообщить ему кое-что.

К тому времени когда Доркас вернулась с молодым священником, Элспет уже упаковала вещи и была готова к (отъезду. После того как она рассказала ему все, что ей стало известно об Энни Ситон и что произошло с ней и Корма-ком, священник едва не упал в обморок. Похоже, он не мог даже предположить, чтобы в этой маленькой деревне творились такие страшные злодеяния. Священник пообещал, что завтра с утра отправится к домику с несколькими мужчинами и с представителем местной власти, а затем совершил обряд крещения ребенка. Элспет назвала его Аланом, а крестными родителями – кузена Пейтона и кузину Сорчу. Она поблагодарила Доркас, расплатилась со священником и двинулась назад к домику, испытывая невероятную усталость.

– Где ты была? – спросил Кормак, когда она, едва держась на ногах, вошла в дом с Аланом и котом на руках.

Элспет заморгала, уставившись на Кормака, который уже ухитрился сесть и явно намеревался встать с постели.

– Ты спал не так уж долго, – сказала она, усаживая Мадди и протягивая Кормаку ребенка. – Дай мне разобраться с ветками и лошадьми, а потом уж начинай ругать меня.

Испытывая головокружение и слабость, Кормак боялся, что уронит ребенка. Он осторожно лег на спину и положил малыша себе на грудь. Когда Мадди тоже растянулся на постели и громко замурлыкал, Кормак улыбнулся. Несмотря на свои раны, он был доволен, что все собрались вместе и теперь можно спокойно отдохнуть.

Закончив распаковывать вещи, уложив спать Алана и осмотрев раны Кормака, Элспет сняла тонкую сорочку и прилегла рядом со своим спасителем. Все ее тело ныло от боли, однако она была рада, что у нее нет существенных повреждений, хотя на лице синяки, а на руках и ногах остались ужасные отметины от веревок. Она так устала, что ей было не до этих мелких травм. Взяв руку Кормака, Элспет рассказала ему, что делала в деревне.

– Значит, Алан. Что ж, хорошее имя, – одобрил он и, высвободив свою руку, обнял Элспет за плечи и привлек к себе. – Бедная девочка! – Кормак коснулся губами ее макушки. – И я тоже. У меня были такие чудесные планы на эту ночь!

Элспет тихо засмеялась, а потом зевнула.

– Я тоже на многое рассчитывала. Но, помимо боли во всем теле, я чувствую ужасную усталость.

– К тому же у меня может снова открыться кровотечение.

– Да, вполне возможно. – Она поцеловала его в грудь и потерлась щекой о теплую кожу, наслаждаясь тем, что он жив и лежит сейчас рядом с ней. – Слава Богу, все кончилось.

Кормак прижался щекой к ее волосам.

– Да, теперь тебе ничто не угрожает.

– Полагаешь, наследник сэра Колина и его родственники не станут мстить?

– Нет. Его сын, наверное, уже стал мужем моей кузины Мэри, да и потом, он кажется вполне разумным парнем. Впрочем, так или иначе, я не собираюсь долго задерживаться здесь, хотя думаю, родственники сэра Колина не будут слишком горевать над его могилой. Для них не секрет, как он поступил с тобой и что намеревался сделать потом, так что они едва ли удивятся, узнав о его гибели. А теперь отдыхай, ангел мой. Похоже, завтра у тебя будет много дел, и, боюсь, я не смогу тебе помочь.

– Ты должен будешь только объяснить людям, что здесь произошло. Если у кого-то возникнут вопросы, я пришлю его к тебе.

– Хорошо. Кстати, ты расскажешь Алану о его матери, когда он подрастет и спросит о ней?

Элспет вздохнула:

– Не знаю. Вряд ли кому-то хотелось бы узнать такое о своей матери. Правда, здесь все знают правду, гак что стоит ли скрывать ее? Однако сейчас я слишком устала, чтобы думать об этом. Спокойной ночи, Кормак.

– Спокойной ночи, ангел мой.

Кормак улыбнулся, глядя в потолок, когда Элспет почти мгновенно уснула в его объятиях. С тех пор как он встретил ее, в его жизни возникли большие сложности. Теперь его волновали не только ее проблемы, но и она сама. Он даже не осмеливался заглянуть в свою душу. Просто не имел на это права, так как был несвободен. Но он чувствовал, что будет страдать, когда Элспет покинет его.

Где-то в глубине души ему хотелось отказаться от своей прежней клятвы и остаться с Элспет. Он уже не испытывал к Изабель тех чувств, в которых клялся ей много лет назад, и все же не мог нарушить свое слово. Его родители не раз покрывали себя позором, и это пятно легло и на их детей. Они увлекались азартными играми, распутничали, рожали детей и бросали их, разоряли своих родственников и были известны как лгуны и мошенники. Кормак еще в ранней молодости решил доказать, что в семье Армстронгов не все лишены чести и что он может крепко держать свое слово. Он поклялся любить и хранить верность Изабель и сдержит свою клятву во что бы то ни стало. Она рассчитывает на данное им слово, и он не подведет ее. И хотя Кормак был глубоко смущен пробудившимися чувствами к Элспет, он твердо знал, что не нарушит свою клятву, и молился только о том, чтобы его твердость не причинила вреда им обоим.

Чтобы уладить все дела, потребовалось больше чем один день. Порой Элспет испытывала большое желание послать всех подальше, однако она понимала, что преступления Энни Ситон нуждались в подтверждении и, кроме того, требовались объяснения, почему был убит сэр Колин. Тела двух мужчин и трех младенцев были обнаружены захороненными в огороде Энни Ситон. Элспет очень переживала за всех ее детей, особенно за Алана. Придет время, когда он захочет узнать всю правду о своей матери, и рассказать ему о ней будет крайне нелегко. Элспет хотелось сделать так, чтобы он с детства чувствовал любовь окружающих. Это могло бы смягчить удар, и он убедился бы, что грехи матери – это только ее грехи, а дети здесь ни при чем.

Представитель местной власти оформил документы, в соответствии с которыми дом и прилегающие к нему земли перешли во владение Алана. Это имущество было вполне солидным по сравнению с тем, что имело большинство других незаконнорожденных. Элспет пыталась узнать имя его отца, но безуспешно. Представитель власти отказался сообщить ей, кто купил домик и землю для Энни Ситон, объяснив это тем, что не может нарушить конфиденциальность сделки. Элспет предложила компромиссное решение, попросив, если когда-нибудь он все же сможет назвать имя покупателя, сообщить об этом в Донкойл. Вначале Элспет думала, что будет достаточно известить этого человека относительно его возможного отцовства, но потом решила, что ей надо непосредственно познакомиться с ним и удостовериться, что он действительно является отцом, а не проходимцем, пытающимся завладеть ребенком и его имуществом. Мать Алана оставила его на произвол судьбы, и на долю малыша уже с первых дней выпали тяжелые испытания, так что Элспет не собиралась отдавать ребенка, пока не убедится, что он попадет в хорошие руки и его будут любить.

Прошло пять дней, прежде чем Элспет и Кормак наконец остались одни, и, хотя в эти дни они не занимались любовью, Элспет чувствовала, что они становятся все ближе друг другу. В промежутках между общением с жителями деревни, представителем власти и священником они беседовали, и Элспет многое узнала о Кормаке и его прошлом. Иногда во время разговора упоминалось имя Изабель, но оно звучало только как составная часть рассказа и потом быстро забывалось.

На шестой день утром, набрав веды, Элспет вернулась в дом и обнаружила, что Кормак полностью одет и стоит около кровати. Она сразу поняла, что их пребывание в этом домике подошло к концу. Кормак еще нетвердо держался на ногах и для уверенности вынужден был ухватиться за стойку кровати, однако Элспет не сомневалась, что он считает себя достаточно окрепшим, чтобы преодолеть верхом последние мили до королевского двора, а значит, и до Изабель. Элспет хотелось верить, что такая поспешность связана только с желанием Кормака как можно скорее прибыть туда, где, как он предполагал, их должны были ожидать ее родственники, но этот довод казался ей малоубедительным. Она надеялась задержаться в этом домике, пока Кормак окончательно не окрепнет. Тогда они могли бы в последний раз принадлежать друг другу, перед тем как он встретится с Изабель, но, очевидно, этому не суждено было сбыться.

– Ты, наверное, хочешь грохнуться на пол, – сказала Элспет, ставя ведро с водой.

– Я не так уж слаб. – Кормак стиснул зубы и сел на постель. – И вполне могу ехать верхом. Мы не должны больше оставаться здесь.

– Почему бы нам не задержаться еще на день или два? Рана на твоей ноге слишком глубока, и ты потерял много крови. Конечно, хорошо, что у тебя появились силы, однако, если ты попытаешься сейчас двинуться в путь, они быстро иссякнут.

– Я отдохну, когда мы прибудем на место. – Он вздохнул и коснулся пальцами своих волос. – Пол и Оуэн наверняка передали наше сообщение твоим родственникам, и они, вероятно, уже ищут тебя. Если они не найдут тебя при дворе, то помчатся во владения сэра Колина, чтобы рассчитаться с ним. Ты должна встретить их на месте, когда они приедут за тобой, иначе может возникнуть опасная вражда между кланами. Ты ведь не хочешь этого?

– Конечно, нет. Значит, мы едем завтра?

– Да, с первыми лучами солнца.

Ночью, устроившись рядом с Кормаком, Элспет прижалась к нему, стараясь подавить свои страхи. Она так сильно любила этого мужчину, что не могла поверить в отсутствие взаимности с его стороны. В той безумной страсти, которую они оба испытывали недавно, должна была зародиться любовь, и Элспет молила Бога, чтобы ради этой любви он в конце концов отказался от Изабель. Но она не была уверена, что это может произойти.

Из их бесед Элспет узнала одну очень неприятную вещь: родители Кормака слыли распутниками, ворами и лгунами. Она сочувствовала ему и другим детям из этой семьи, которые росли без родительской любви, в атмосфере позора. Но Кормак сумел, пережив тяжелое детство, стать порядочным человеком. Он так стремился восстановить честь, семьи, что ради этого готов был пожертвовать чем угодно.

Все порядочные мужчины дорожили своей честью, но Кормак дорожил ею с особым тщанием и не допускал даже мысли нарушить свое слово. Сейчас же речь шла не только о его личном достоинстве, но и о достоинстве братьев и сестер. Родители явно пренебрегали честью их клана, а Кормак решил восстановить ее и считал, что любое нарушение принятых обязательств ведет к дальнейшему унижению их семьи. Этого он никак не мог допустить. Для него не существовало полутонов. Только черное и белое. Данное слово было неразрывно связано с понятием чести, и его нельзя было нарушить.

«А это значит, – с болью подумала Элспет, – что его клятва, данная Изабель, прочнее камня».