Григорий Володин
Возрождение Феникса. Том 1
Уже в машине, когда за окном проносятся зеленые деревья и автоэстакады на развязках, Елизавета внимательно смотрит мне в глаза.
Чувствую, как под ложечкой засосало.
– Что такое, мам? Влюбилась?
Она коротко смеется и тут же становится задумчивой. На что мне остается только напрячься. Похоже, где-то я прокололся. В первый же день. Слышу, как Анарий-Маска ржет надо мной.
– Сеня, сынок… когда ты Анатолия на место поставил… твои глаза словно зазолотились.
Я беру тонкую руку Елизаветы и нежно глажу.
– Мама, просто это было твое отражение. Ведь ты у меня настоящее золотце.
На секунду Елизавета подвисает, а потом звонко смеется и целует меня в щеку.
– Ишь ты, у-ух слова нашел! – ее взгляд стал теплый, как горячая ванна. – Быстро же ты у меня вырос, сынок. Жаль, скоро отдавать невесте.
– Погоди с невестой, ма, – усмехаюсь. – Помнишь, что я обещал? Сначала мы с тобой и Леной заживем как следует, а потом уже и другим дадим покупаться в лучах нашего достатка и славы.
– Спасибо, сыночек, за то, что ты у меня такой хороший.
Елизавета опускает светлую голову мне на плечо. Про позолотевшие глаза она больше не говорит ни слова. Может, посчитала игрой света или воображения. Поглаживая шелковые волосы мамы, я усмехаюсь. А ведь совсем скоро мои глаза, правда, станут золотыми.
Глава 3 – Излечение
«Огненный лорд, спаси нас!»
Резко распахиваю глаза. Плохой, ужасный сон. Мой Легион, мои дети-солдаты в беде. Где они сейчас? Куда закинуло души Сераны, Чугуна, могучих преторов и дисциплинированных центурионов? Раскидало по этой планете или зона разброса намного шире? А как же мятежники? Они тоже попали под духовную колотушку Анреалиума? Множество вопросов. Ни одного ответа.
Смотрю на звездное небо, качающееся между занавесками штор. Перевожу взгляд на часы. Еще только полчетвертого. Похоже, в свою первую ночь на Земле мне не судьба поспать. Странно, раньше я идеально контролировал свое состояние. Когда мне это нужно было, спал, ел, медитировал, читал, занимался любовью с женщинами. Пускай хоть на мерзлой земле в окопах или под грохот навесной бомбардировки. Обстоятельства неважны, важны намерения. Ладно, Фалгор, не накручивай себя. Видимо, из-за пережитого в Анреалиуме потрясения, моя духовная стойкость пошатнулась. Ну что же, как однажды я сам нравоучительным тоном сказал новичкам-центурионам, высшее совершенство человека именно в том и состоит, чтобы отыскать свои слабые стороны и избавиться от них. Время следовать собственным же урокам, лорд командующий.
Выбравшись из постели, принимаюсь за медитацию. Сначала – местная жива. Так, попробуем разобраться с «колодцами». Психические центры распределяют энергию по всему телу, будто ранцевые генераторы по силовому доспеху. Забавно. Пощекотав мысленно эти источники, нащупываю, как получить приток силы. Ухххх, пошла бодрость. Сна теперь ни в одном глазу. Неплохо для начала. Пока достаточно, а то переутомлюсь, и не хватит сосредоточенности на жар-эфир. Поставлю себе несколько зарубок в памяти. Первая – попробовать обнову в настоящем рискованном бою, а не в песочнице с мальчишками. Здесь у меня надежда на горячих Свиридовых. Второе – полистать какую-нибудь методчику. Одну я видел в родовой библиотеке за авторством некоего Артема Бесонова. Вдруг поможет.
Так, игрушки в сторону. Пора развивать мой основной аргумент в этом мире. Жар-эфир. Из Анреалиума просачиваются лишь крохи, Золотой меч не призвать, но смертельные атаки возможны. Нужен только мощный катализатор – моя кровь, например. Ничего другое пока в голову не приходит.
Канцелярским ножом я надрезаю себе ладонь. Рубиновые капли на ране вспыхивают и превращаются в огненных птиц. Мелкие точно воробьи, они кружат по воздуху вокруг меня. Ммм, ну хоть что-то. Эх, раньше я одной каплей сжег бы пару-тройку бестиморфов. И не тощих болотопсов, а бронированных зеленомордых вдвое больше себя. Да и не тратил я кровь на такие глупости, сам справлялся. Были времена, были сражения… Да вот вчера как раз и были, болотопса за хвост!
Махнув рукой, превращаю воробьев в сгустки дыма. Назову-ка птичек Рарогами, в честь огненных птиц из славянских легенд. Возможно, «воробьи» ими и являются, чем Сварог не шутит, хех. Фантазм берется не с «бухты-барахты», образ оружия создают фантазии людей. Ведь Анреалиум – это Океан Душ, в том числе людских мыслей и чувств. Постимпериус безумно далеко, значит, основой для «воробьев» послужила психическая энергия землян.
Ладно, поплакали над жар-эфиром. Восстановим физиологию. Хватит уже хромать. Чревато напороться на противника не по зубам. Да и банально надоело. Глаза, конечно, станут янтарными, еще что-то, может, поменяется, да и пусть. Объясню матери побочным действием «разогрева» меридиан живы. Случается, что у освоивших «колодцы» изменяется внешность.
Обойдется, думаю. Тем более, Елизавета уже прониклась моим обаянием. Хм, кажется я ее тоже. Никакого конфликта внутренних систем, я на самом деле воспринимаю эту миловидную блондинку как свою мать. Просто потому что тело Арсения так ее помнит. Перезаписать вводные можно, наверное, но достаточно трудозатратно – уйдут часы самогипноза и медитаций по перестройке сознания. А стоит ли? Думаю пару секунд. Что ж, моим целям новые родственники никак не препятствуют, а значит, пускай. Мама так мама.
Сверхрегенерация – это свойство моего духа, измененного биоалхимией. До сих пор я сдерживал себя. Первым делом затягиваю засечку на щеке. Дальше берусь за ногу, наращиваю с нуля удаленную мышцу. Местным Целителям подобное и не снилось. Ампутированные органы они не способны восстанавливать, только заживлять повреждения.
– Барин Арсений, а я думала, вы уже ушли в школу, – возникает на пороге Дося и упирает руки в широкие бедра. – Даже не одеты. Прогуливать вздумали, пока Елизавета Юрьевна на заводе? Ай-яй-яй!
Я хлопаю глазами и оглядываю себя – сижу на стуле в одних трусах. Нога, вроде, больше не болит. За окном ярко светит солнце. Что, в школу? Уже семь утра? Долго же восстанавливался.
Дося продолжает стоять на пороге, демонстративно хмурясь.
– Барин, хватит спать! – требует служанка к себе внимания.
Наконец поднимаю на нее взгляд, и она застывает. Показная строгость на лице мигом испаряется. Забыв про образ воспитательницы, девушка смотрит восхищенно. Значит, позолотели. Надеюсь, только глаза.
– Твои волосы, барин! – Не только.
Я вздыхаю, а девушка молчит, только взирает восторженно большими карими глазами. Вообще, чего это я? Всё ведь прекрасно. К таким взглядам я привык. Для меня это нормально. На Префекта так и должны взирать – самозабвенно, покорно. Значит, постепенно выбираемся из болотопсовской трясины. Значит, на этом теле уже проявился отпечаток моего духа.
– Дось, есть что еще сказать?
– Неа, – растерянно шепчет девушка, слегка качнув русой головой.
– А мне есть, – коварно улыбаюсь перед тем, как нанести сокрушительный контрудар за утренний «наезд». – Дось, ты у нас такая красавица!
Девушка засверкала глупой и счастливой улыбкой. День за окном будто потускнел. А потом карие глаза резко закатываются, и она падает как тряпичная кукла. Я едва успеваю сорваться с места и подхватить служанку за талию и спину.
– Дося! Дося! – тормошу ее и легонько хлопаю по розовым щечкам.
Ну, доволен? Круто пошутил, дуралей? Не взял в расчет… да всего. То, что Дося далеко не Евгениус с крепкими ментальными скрепами, что замуж хочет, что с детства ждет принца на белом коне, что к Арсению не равнодушна. Ей сейчас только не доставало похвалы от златокудрого Префекта в труселях.
– Барин, – шепчет девушка, приходя в себя. – Простите…за неудобства… чой-то поплохело резко…сначала похорошело, будто солнышко озарило…и потом поплохело…
– Молчи, сама ты солнышко, – я выношу ее в коридор.
Натыкаюсь на Феню, которая при виде меня с Досей на руках, с ужасом округляет глаза, хватается ладонями за лицо и пищит на ультразвуке:
– Не-е-е-е-е-ет!
– Тихо! – рыкаю. – Досе поплохело. Бегом за водой, принесешь в ее комнату.
– Уф, поплохело? – тут же облегченно выдыхает рыжая служанка. – Слава Сварогу… то есть, уже побежала!
Радостный топот ее ножек уносится к лестнице, а я несу Досю дальше.
– Куда же вы меня, барин? – хлопает она глазками. – Мне бы убраться в вашей комнате.
– У тебя сегодня выходной. – Прижимаю девушку к груди. – Спишь, набираешься сил.
Она сладко вздыхает, потершись щекой об мою кожу.
– Но ведь в колледж вечером. – Ах, да, девушки еще же и учатся на очно-заочном. На факультете гостиничного и ресторанного бизнеса, вроде.
– Вот до вечера и отдыхай, – ногой открываю незапертую дверь, вхожу в небольшую комнату и кладу служанку на заправленную постель.
А Дося весь путь от двери до кровати задумчиво смотрит на мою ногу. Правую. Тут до меня доходит.
– Барин, а давно вы без трости ходите?
Р-р-р-ра! Ну не Маска я! Не Маска!
***
Сижу я на заднем сидении «Волги», мрачный как туча, и верчу в руках болотопсовскую трость. Не умеешь – не берись. А быть массовкой – вот точно не мое. Походил бы еще с больной ногой, не сломался бы.
Эх, что уж теперь. Обойдется, в общем. Должно. Если что, к чертям всех сожгу и сбегу в Гималаи. Ха. Дважды «ха», Фалгор. Да куда там. Конечно, можешь, но лишишься кучи возможностей, к тому же, раньше за тобой не водились несправедливые казни. Ты не Ворон, не Жаворонок. Ты не эти живодеры. Ты – Феникс! Так соответствуй.
– Сень, мать не обрадуется, когда узнает, что ты школу прогуливаешь, – бурчит за рулем Тимофей. Очень уж он не доволен, но воспротивиться не может. Я не Арсений, умею поставить на место. Только маскироваться не умею, эх.
– В школу завтра, – отмахиваюсь. – Сегодня на завод. Мама дала мне полномочия указывать управляющим. Управля-я-яющим, Тимофей. Про себя смекнешь сам?
– Заткнуть меня хочешь? – обижается верный слуга.
– Нет, – качаю головой. – Но мы с тобой оба мужчины, Тимофей. Так и разговаривай со мной по-мужски, а не как с ребенком. Если я пропускаю школу, значит так надо и точка. Мы договорились?
– Договорились, Арсений Всеволодович, – после нескольких секунд обдумывания говорит водитель. – Только почему мы сейчас едем не на завод, а в бутики?
– Должный имидж – часть работы руководителя, Тимофей.
– Странный ты какой-то, Сень, – повторяет пройденное слуга. – Но мысли и правда правильные. Будто бы.
Деньги Свиридовы уже перевели, так что можно с чистой совестью немного потратиться. Имею право. Это не мамины подачки, а лично мой заработок. Двести тысяч рублей… не будем вспоминать мою сокровищницу, заполненную великолепными статуями, драгоценностями и артефактами. Несметные богатства в прошлом. Отныне радуемся каждому рублю, Фалгор.
В торговом центре Тимофей остается на подземной парковке. Блуждая по холлу и между витрин, я не забываю постукивать тростью. Ладно, домашние. Но на людях не стоит открывать козыри.
В зеркале, между очередными витринами, отражается мое лицо. Его черты будто выправились, скулы заострились. В ясных янтарных глазах причудливыми звездами сверкают зрачки под ярким искусственным светом. Волосы из холодных блондинистых с пепельным оттенком превратились в тепло-золотой вихрь. Мм, постричься тоже не мешает.
Спустя час с лишним возвращаюсь на парковку. Накупил полуофициальной одежды: костюмов-двоек и сорочек, а также различных кардиганов, свитеров, светлых пиджаков для коктейльных пати. К цирюльникам не забыл заскочить, теперь волосы уложены как надо. Судя по тому, как на меня завороженно смотрят встреченные особы женского пола, нужного образа я добился. Располагающий к себе красавчик. И трость не отторгает, наоборот, придает шарму. Продавщица тоже сердечно прощалась со мной. Сударыня симпатичная – шатенка с высокой грудью и длинными, как автомагистраль, ногами, – поэтому я не отказал себе в удовольствии общения. Нет, мы не флиртовали с интимным подтекстом, не тот уровень магазина. Не на базаре как-никак. При этом девушка настойчиво вручила мне номер своего телефона, как рабочего, так и мобильного. Думаю, на выходных позвоню.
– Как баба закупаешься, Сень, – встречает меня Тимофей в своем репертуаре. – По три часа шмотки выбираешь.
– Не только шмотки, – усмехаюсь, убирая визитку шатенки в бумажник. И тут же отпрыгиваю в сторону. – Тимофей, врубай доспех!
Вовремя увернулся. Воздух со свистом разрезает монтировка для шин. В прыжке я разворачиваюсь и наблюдаю слишком размашистый удар. Профан. Хоть и лыжную маску напялил. Что ж, побудет тренировочной грушей. Проверим себя.
– Ах ты, сопляк! – налетчик явно обиделся, что я не дал разбить себе череп. Мир несправедлив, это да.
Выпускаю живу из «колодцев», кулаки сразу зачесались, энергия бьет ключом. Поехали. Уклон от нового взмаха загнутой железки, и сразу же рывок навстречу. Я бью кулаком на опережение. Бандит обеими руками держит опущенную монтировку и не успевает отреагировать. Хрустит под маской разбитая челюсть. Ощущаю, как кость не просто смещается – рассыпается к болотопсам! Вот так силище! Даже добивать не надо. И так уже лежит разбитый, как фарфор.
Между тем, на Тимофея напали аж двое. Слугу, естественно, посчитали самым опасным из жертв. Но Тимофей действительно стоит столь высокой оценки. Ранг Воин всё-таки. Монтировки отскакивают от его лица и плечей, как резиновые. Ментальный доспех слету не пробить.
Я подлетаю к одному сзади и пробиваю ногой в голову, как по футбольному мячу. Благо, он коротышкой оказался. Дотянусь даже с никакущей растяжкой Арсения.
Дзынь.
Отпружинив, туфля отскакивает обратно. Не вышло. Налетчик тоже в доспехе. Почувствовав удар, он оборачивается и целит монтировкой мне промеж глаз:
– Долбаный инвалид! Ты почему скачешь, как сайгак?!
– Чтобы познакомиться поближе. А то вы, стесняшки, сами не подходите.
– Ах ты…!
Бандит надвигается, непробиваемый, словно сделанный из железа. Хм, давно такого не чувствовал. Это я сейчас о превосходстве противника. И это…
Просто потрясающе!
Я сам учил этому легионеров. Настоящее совершенство приходит только в результате настоящего труда. Сражайся с серьезными противниками, и тогда твое ратное мастерство будет расти.
Резко сдвинув корпус, избегаю удара монтировки.
Возможно, иногда действительно нужно пасть, чтобы воспарить выше.
– Сука, стой же!
Но я что-то отвлекся. Противник хоть и интересный, но для меня несерьезный. Коротковаты ручки у бандита, да и координация хромает. А еще…
Подскакиваю вплотную к коротышке, избежав взмаха, обхватываю за грудь. Сразу же подбиваю ногу и без труда швыряю бандита к Тимофею.
А еще неустойчивый.
Коротышка улетает под ноги Тимофею и кряхтя катится мимо. Мой слуга уже расправился с другим противником – тот оказался «бездоспешным» – и удивленно смотрит на катящийся колобок.
– Тимофей, топчи! – добавляю магнетизма в голос.
Тимофей не смеет ослушаться и, даже поначалу не догнав смысла моего приказа, сразу исполняет его. Бывает, от хорошего солдата именно это и требуется. Четкое исполнение. Уверен, что Тимофей где-то служил. Потом расспрошу.
А пока что я наблюдаю, как слуга просто начинает механически топтать пол и заодно коротышку. Но с первого же удара до Тимофея доходит, что почем, и он уже целенаправленно топчет голову бандиту. Обвитые доспехом ботинки врезаются в лыжную маску. Налетчика хватает ненадолго. Доспех гаснет, и очередной удар разбивает ему череп.
– Харе, Тимофей, – на всякий случай говорю, а то еще ненароком прикончит. Характер у мужика неугомонный, а на этой планете почему-то не всегда принято убивать врагов. Странные какие-то аборигены. Ну да не пришлому их судить.
– Ух, ну ты и учудил, Сенька, – Тимофей утирает ладонью лоб. – «Топчи» – кричит. Я сначала даже не смекнул, а потом как смекнул!
Бросаю взгляд на камеру под потолком. Наверняка, выключена. Бандюганов подослал ведь не абы кто. А у Свиридовых найдется чем купить охранника ТРЦ на пульте. На всякий случай, снова беру в руку отброшенную трость и возвращаю прихрамывающую походку.
Указываю на того бандита, что Тимофей без моей помощи вырубил:
– Снимай с этого маску и хлещи по морде, пока в себя не придет.
Слуга беспрекословно слушается. Процесс занимает меньше минуты. Всё же Тимофей спец, точно служил, и не в последнем месте.
– Кто послал? – спрашиваю я головореза, поднимая монтировку с пола. Вдруг понадобится колено сломать для убедительности.
Но бандиту хватает и моего голоса, чтобы понять – с ним цацкаться не будут.
– Парень. Благородный.
Скорее всего, Павел Свиридов.
– Кто именно? – пихаю конец монтировки ему в рот.
– Сффиритоф. – Говорил же.
Вытаскиваю железку.
– Что поручили сделать? Покалечить? Убить?
– Вторую ногу сломать. Колено разбить. Ну и по мелочи – ребра покрошить, тумаков наставить.
Хм, даже милосердно, учитывая, что такие повреждения запросто вылечит Целитель. Видимо, простое предупреждение.
– Когда оплата? – я приближаю монтировку к его лицу. – Когда и где?
Бандит сглатывает ком, отшатываясь.
– Сразу должны были получить как закончили бы. За седьмым Батенской.
– Это в трех кварталах, Сень, – говорит Тимофей. – Недалеко.
– Вот как, – я отвожу монтировку и с ноги вырубаю бандита. Ну вот, носок туфли помял. Что за день? – Раз недалеко – давай заскочим.
Тимофей криво усмехается. Серые глаза слуги искрятся, видимо, от адреналина.
– Что, Сенька, пойдем бить благородные морды?
– Думаешь, можно?
– Иногда даже надо.
Глава 4 – Усмирение властных
– Это ты здорово придумал, Сень, – смотрит на меня Тимофей сквозь прорези лыжной маски. – Прямо юный Липранди. Тебе бы в разведке служить.
– Захвалишь, Тимофей, – я тоже напяливаю балаклаву бандита. Запашок, конечно, не очень, головорез явно не слышал про зубную пасту. Бе-е, ладно, до болотопсовских трясин далеко.
План я придумал еще на парковке. Покидать бандитов в их фургон «газель», благо на ключах, что нашли в кармане коротышки, был брелок с маркой автомобиля, надеть их маски и поехать на бандитской тачке на Батенскую.
Сейчас мы как раз выруливаем в параллельный переулок. За водителя, конечно, Тимофей. Я сижу на переднем, бандиты в бессознанке сгружены «на задах». Эх, надо бы тоже сдать на права. Арсений почему-то не озаботился. Хотя понятно почему – из-за ноги.
– Не захвалю, Сеня, препятствий не вижу. Вот уже скачешь как горный козел… про ногу ты когда расскажешь? – все же спрашивает Тимофей. Фенька, наверняка, еще с утра прощебетала домашним о поправке барина. Только слуга запросто мог не поверить «рыжей самоплетке». У Феньки-веснушки репутация болтушки и выдумщицы. А теперь Тимофей сам узрел мои финты.
– Хотел бы, да нечего рассказывать, Тимофей.
– Как это нечего?! Тебя же Целители не смогли вылечить! Целители, Сеня, блин…!
Он резко замолкает, напоровшись на мой взгляд.
– Тимофей, – серьезно говорю. – Ты будто и не рад за мое выздоровление. Если хочешь меня в чем-то обвинить, давай обвиняй. А чужих вздохов удивления слушать мне некогда. Своих эмоций хватает. Я и без твоих «Сеня, блин» сам в полном шоке. Ну?
Толика магнетизма в сочетании с укоряющим взглядом, и Тимофей виновато опускает голову:
– Забудем, Арсений. Руководи. Батенская за этим углом. Заруливать?
– Погоди чуток, – я набираю на смартфоне Елизавету. – Алло, ма. Ты можешь сейчас пригласить на ужин Юрия Ивановича? Да, земского исправника. Не могу сказать в подробностях. Но это очень поможет нам, да ты и сама понимаешь, ведь Давыдычев, считай, руководитель уезда, полезно с ним дружить. Отлично. И, ма, настаивай именно на сегодня… ммм… на семь. Не беспокойся, он согласится, – усмехаюсь. – Да, сразу перезвони. Если вдруг откажет, тоже сообщи. Тимофей, встань пока на тротуаре. Не глуши мотор.
Еще десять минут проходят в ожидании. Я задумал забавную комбинацию, которая отобьет у Свиридовых желание бить по мне нагло в лоб, только, разве что, пакостить исподтишка. Конечно, не факт, что все звезды сойдутся. Так у Давыдычева, например, могут оказаться другие дела на вечер. На этот случай у меня в голове накинут набросок запасного плана.
Приходит уведомление из установленного на смартфоне приложения соцсети: «Алеся Борова хочет добавить вас в друзья».
Что за Алеся? А, точно же, любовь младшенького Свиридова. Ну давай, добавим, хоть и странно. Девушки у Арсения нет, за два месяца в тверской школе подружился он только со Степой, тем рыбаком. С Алесей общался пару раз, за что тут же и отхватил на Щучьем озере.
Пилик. Высвечивается аватарка симпатичной девушки. Буйные русые пряди ниспадают бронзовыми кольцами ей на плечи, на нежном лице улыбка.
Отправитель: Алеся Борова.
«Привет, слышала, на тебя напали эти козлы. Ты же вернешься в школу?»
Отправитель: Арсений Беркутов.
«(⊙_⊙) Прошу прощения?»
Шатенка даром что аристократка, а такое ляпнула. Будь мы простолюдинами или близкими друзьями, ладно, но мы чужие друг для друга люди, а этим вопросом девушка напрямую обзывает меня трусом. Самому смешно, конечно, из-за месседжа брыкаться, но такова эта боярская Россия: если проглочу, а затем Алеся поймет, что сморозила, и как я при этом отреагировал, то есть проглотил, то и решит, что верно поступила и просто назвала вещи своими именами. Трус, он и в Африке трус, как здесь говорят.
Пилик.
«Не поняла. Что-то не так?»
Набираю: «Прочитай свое смс еще раз»
Пауза. Пилик.
«Ой-йо, я поняла! Извини, я вовсе не то имела в виду :(((((((! Не злись! Волновалась же просто»
Ох, сколько много слов. Надо заканчивать. Быстро набираю.
«Встретимся завтра на уроках»
Пилик. «Ура! Беркутов, ну ты и бука! Я беспокоюсь о твоем здоровье, а ты! Злой, злой, злой:-P».
Да она заигрывает. Ну это всё нафиг. Пора прощаться.
«Увидимся, Алеся»
Пилик. «Пока ;)»
Закрываю приложение, предварительно отключив уведомления, а то слишком много времени отнимает.
Телефон завибрировал.
– Да, мам.
– Юрий Иванович заедет к нам в шесть, – сообщает удивленная Елизавета. – Надо же, а я слышала от Сливовых, что наш исправник очень занят и его надо чуть ли не за месяц приглашать.
– Я потом покажу тебе причину твоего успеха, мам.
– Покажешь? – прямо слышу, как она хлопает ресницами.
– Ага, поставлю зеркало прямо перед тобой и покажу.
– Ах, сынок, – засмеялась она красивым, переливающимся смехом.
– Пока, ма, – бросаю трубку. – Тимофей, едем.
Эх, Елизавета Юрьевна, вы сами не понимаете своей замечательности. Мне досталась в матери очень красивая женщина, а у Давыдычева всего только две жены, что считается неполным комплектом. Тем более, в усадьбе Свиридовых от меня не укрылись взгляды, бросаемые исправником в сторону Елизаветы.
Выезжаем на Батенскую. Почти сразу видим и припаркованную у фонаря «Весту» Свиридовых. Элитное авто, мотор выключен. Внутри водитель и минимум один пассажир на заднем сидении. Хотя, вряд ли Павел посадил рядом с собой охранника, он бы на переднем сидел. Значит, в машине всего двое.
– Вставай вплотную, – приказываю слуге. – Сразу же выскакиваем. На тебе водитель, я займусь тем, кто сзади. Действуем быстро. Нападаем, вырубаем каждый свою цель, потом помогаешь мне затащить в фургон Павла.
Говоря, я достаю из кармана брюк сложенный листок бумаги с каплями моей крови. Заготовил еще дома.
– Управишься с ним один? – тревожится Тимофей, вставая перед самым бампером. – Он наверняка Кмет. Наследник рода, как-никак. Приложит тебя какой-будь техникой. Морозякой аль огнем.
– Управлюсь, – коротко отвечаю. – Вперед.
Выскакиваем наружу. Тимофей резко дергает на себя переднюю дверь «Весты» и наносит апперкот в челюсть водителю. Дальше краем глаза замечаю удар в висок, достигает или нет, не вижу, сам я, обогнув машину по кругу, уже распахнул заднюю дверь.
– Вы, твари, что себе позволяете! – орет Павел, приняв нас за нанятых бандюганов. – Кормящую руку кусать вздумали?! Ну я вас!
Мне в лицо летят ледяные иглы. Хм, правда, Кмет. Не беда. Я даже не уклоняюсь. Лишь делаю шаг назад и активирую жар-эфир посредством катализатора – моей крови. Засохшие капли на листке обращаются в стаю мелких огненных воробьев. Рароги словно вылетают из моего кулака и врезаются в облако ледяной крошки.
Кстати, огонь, вызванный жар-эфиром, не просто огонь. Пламя – всего лишь внешнее проявление фантазма. На самом деле Рароги – сгустки разрушительной энергии, которая пожирает всё, от физических оболочек до той же живы.
Мой фантазм сжигает большинство игл, до меня долетают только несколько растаявших штук. Ослабленные и подтаявшие, они крошатся о кожу, лишь оставляя на закрывших лицо предплечьях кровоподтеки. Не страшно. Зато часть проскочивших Рарогов поджигает автомобиль. Трещит горящая обивка салона. Поднимаются клубы огня. Один «воробей» летит в плечо Павлу, наследник сначала не обращает внимания. Рассчитывает, что доспех спасет. А зря.
– А-а-а-а! – взвывает Свиридов от удара. Фантазм достал его сквозь защиту.
Пока Павла перекашивает, я опустошаю Ладу, «колодец» в правом плече. Поток живы стекает по меридианам в кулак.
Бью хуком Свиридова в скулу. Удар пробивает остаточный доспех – ощущаю костяшками, как щит трескается. Готов. Павел отправляется в аут, я хватаю его за волосы и воротник рубашки и тащу из горящего салона.
– Сеня! – кричит Тимофей, обегая машину. – Сгоришь же. Вали оттуда.
– Валю, а ты вытащи водителя.
– О, точно.
Тимофей слушается, оттаскивает вырубленного противника по тротуару, подальше от «Весты». Затем мы вместе шустро кидаем Свиридова в фургон, сами запрыгиваем и уезжаем.
Через два поворота стягиваем душные маски. Мимо проносится пожарная машина. Быстро они.
– Куда, Сеня? – коротко спрашивает слуга.
Я ищу на карте в телефоне подходящее место. Подальше в глуши, куда бы свезти Свиридова.
– К Щучьему озеру, – наконец отвечаю. Затем перелезаю к нашему «грузу» и, обыскав карманы Павла, конфискую его телефон.
Бандюганов мы сгружаем по дороге к водоему. Всех, кроме Павла. Прямо на тротуар и бросаем. Если им повезет, сердобольные прохожие вызовут скорую. Затем уже за чертой города, в районе четырех вечера, я нахожу в телефоне Павла контакт Свиридова Анатолия и отправляю:
«Хочешь увидеть сына – приезжай к Беркутовым ровно в шесть. Не раньше, не позже».
О-хо, сегодня предстоит веселый ужин.
***
– Дядя, пойдем ужинать, – заглядывает Мария Свиридова в дверь.
Анатолий Свиридов перебирает бумаги в своем кабинете.
– Сейчас, племянница, сейчас.
Мило опустив глазки, девушка задерживается, и Анатолий со вздохом спрашивает:
– Что такое?
– А Вите можно спуститься ко всем?
– Нет, Витя наказан.
– За то, что его побил Арсений Беркутов? – хлопает ресничками барышня.
– Что за ерунда? – приподнимает бровь Анатолий. – Разве я могу наказать сына за то, что его побили?
– Так Витя сказал…
– Значит, Витя глупость сморозил как всегда и ничего не понял, – мужчина берет кружку чая и делает глоток. – А ты, кстати, видела этого Беркутова в школе? Какой он?
– Скромный очень, – задумывается Мария, поднеся пальчик к губам. – А еще робкий, и неуверенный…
– Гхм-кхм… – подавился Свиридов-старший. – Гхэ-кхэ, кхм, хэ-э.
– Дядя, осторожнее, – подбегает девушка и хлопает мужчину по спине.
Анатолий отодвигает кружку и пытается оклематься.
– Скромный, кха-а? Неуверенный? Это сын Беркутовой-то?
– Ну да, – кивает удивленная Мария. – А что?
– Ничего, – Анатолий продолжает раскладывать документы. – Я спущусь через минуты две.
– Хорошо, дядя, – племянница уходит, тихо, без стука, прикрыв за собой дверь.
– Скромный? – Анатолий смотрит на бумаги. – Да наглее морды я в жизни не встречал!
В руки попадается уже, читаная не раз, аналитическая заметка экономистов по поводу будущего коттеджного поселка для аристократов на Белом озере. Речь об очень прибыльной бизнес-идее поставить рядом ТРЦ. Была бы прибыльной, если бы не чертов сопляк. Мысли Анатолия снова крутятся вокруг вчерашнего провала. Гребаный мальчишка! Где он научился таким хитрым ходам? Прямо дипломат какой-то, а не рядовой школьник. Вывел из себя Павла, самого Анатолия макнул лицом в грязь. Сыновья, конечно, уже наказаны, но вряд ли чему-то научатся.
Убыточный завод Беркутовых находится в очень выгодном месте. Анатолий собирался получить его только ради земли. Чтобы снести эту рухлядь и построить ТРЦ. Аристократы из поселка гуляли бы там, закупались товарами, смотрели фильмы в кинотеатре… Но вытрясти завод в качестве виры не вышло, значит, сработают другие способы. Теперь уже это дело принципа. Сопляк Беркутов должен поплатиться за свою наглость.
На телефон приходит сообщение от Павла:
«Хочешь увидеть сына – приезжай к Беркутовым ровно в шесть. Не раньше, не позже».
В первые секунды текст приводит Свиридова в ступор, а затем он кричит:
– Вот так скромный, твою мать! Ах ты, гаденыш! – Анатолий сжимает смартфон до громкого треска. – На кого руку поднял! На моего сына?! Да я же тебя урою!
Пытается дозвониться до Павла. Не берут. Гудки быстрые, словно телефон выключен.
– Вашу мать, тварюги!
Он отбрасывает мобильник на стол и набирает по домашнему главу СБ:
– Степаныч, готовь ребят. Боевой кортеж, семь полных машин. Час на сборы. Едем к Беркутовым. Твари похитили Пашу.
– Вас понял, Анатолий Игоревич, – коротко отвечает безопасник, будто бы не удивившись. Такой уж у него характер. Тертый калач.
Свиридов барабанит пальцами по столу, пытаясь успокоиться. Что вообще происходит? У гаденыша нет резона бросаться на Павла, двести тысяч Беркутовы еще утром получили и должны быть довольны, нищеброды. Значит, Павел сам его спровоцировал, сам нарвался, болван. Ох, Паша, дурачье, когда научишься головой думать? Что у меня за дебил-наследник?
Хотя стоп… да, это можно хитро использовать. Гаденыш похитил наследника рода, а, значит, род имеет право напасть без разрешения князя Тверского. Анатолий чувствует, как губы растягиваются в оскале. Решено, Беркутовым конец. Надо только замять тот факт, что Паша первый напал на щенка. Но если Анатолий уничтожит всех Беркутовых, вместе с их слугами, то и рассказать будет некому. А то, что Павел был похищен, легко можно будет подтвердить перед князем. Геолокация на смартфоне, «смс» с него же.
Анатолий снова снимает трубку с домашнего телефона:
– Степаныч, набери-ка десять машин. Патронов побольше возьмите.
– Возьмем, Анатолий Игоревич. Нам только что пришло сообщение из полиции. Машина наследника сожжена, водитель лежит в «бессознанке» в больнице, самого Павла Анатольевича нет нигде.
Свиридов бьет кулаком по столу.
– Есть. У Беркутовых.
Через час не менее тридцати бойцов рода Свиридовых выезжают вызволять наследника главы. В одном из вместительных внедорожников сидит Анатолий.
«Доигрался, щенок», – Свиридов довольно оглядывает свою мини-армию.
До усадьбы нищебродов они доскакивают чуть больше, чем за полчаса. Авангардный броневик, оглушительно газанув, сшибает автоматические ворота. Девять джипов влетают следом и берут в кольцо господский дом с постройками. Бронированные покрышки сминают клумбы сада. Наружу высыпает пехота с автоматами, в новейшей экипировке. Тактические бронешлемы, кевларовые жилеты, винтовки с тепловизионной системой прицеливания.
