Gokudo Yakudzaki
Я не якудза
– Карта местности сменилась. Навигатор в голове не обновился.
– Они бегут прямо сюда!
Мой гениальный мозг ничего не придумал за это короткое время. Поэтому, я действовал по ситуации. Мы спрятались в мусорных баках. Двое мужчин покрутились и ушли.
– Дал же Бог напарника, – Тихиро сняла со своего плеча кожуру от яблока.
– Ты знала выход лучше?
– Явно не бежать в тупик.
– А куда?
– На рынок. Ты японские иероглифы знаешь?
– Ну…
– Они схожи, я догадалась, что прямо рынок, но ты свернул направо. Идиот. У тебя тыква вместо головы.
– Ну, не дуйся, Тихиро, – я плёлся сзади неё. – Сейчас поедем в…
– Вся одежда в помоях!
– Тебя здесь всё равно никто не знает, – я прикрыл голову от солнца.
Пришлось купить два спортивных костюма и оплатить уличный душ.
– Это не мой размер, – Тихиро подняла правую бровь.
– По скидки взял.
– Ты только посмотри! – Возмутилась Тихиро.
– Рукава немного длинные, но можно подвернуть и штаны.
– Так сложно было найти мой размер?!
– Ой, – я махнул рукой.
– Цкуру!
– Я всё сказал, – я пошёл к остановке.
– Я с тобой разговариваю! – Тихиро догнала меня.
– Я итак делаю всё, что в моих силах.
– То есть, ты хочешь, чтобы я не предъявляла тебе претензий?!
– Ага, – я достал леденец.
– Ты никогда меня не слушаешь. Я же тебе говорила, что не надо ехать в Гонконг. Зачем устраивать весь этот цирк?!
– Думаю, что его устроила ты, когда своровала деньги у Кумы. Теперь боишься, что правда всплывёт наружу.
– И что?! Это мои проблемы!
– Если они твои, почему в них замешан я?
– Я не уговаривала тебя помогать мне.
– Тихиро, я помогаю тебе, потому что люблю тебя. Ты этого так и не поняла?
– Для меня твоё "люблю" – пустой звук.
– Кума тебе не пара.
– Давай, я сама разберусь, кто мне пара, а кто нет?!
– Давай, но нет смысла тратить время на человека, которому боишься открыть настоящего себя. Ты скрываешь от Кумы себя, свою семью. Боишься? Значит, он не твой, – я положил обе руки в карманы.
"Наверное, будет дождь". – Подумал я, и взял складной зонт.
Тихиро не разговаривала со мной сутки. Мы сняли номер в гостинице на Окинаве. С сегодняшнего утра, мы начали поиски её среднего брата.
Вся история, которая произошла, не укладывалась в моей голове. Бандиты, погони, обман, проблемы в семье. Казалось, что вот – вот открою глаза и всё испариться, как страшный сон. Я начал скучать по своей прошлой жизни. Скучал не по гулянкам и беззаботному времени, скучал по дому, деду и отцу. Когда просыпаюсь, хочется вновь услышать его грубые приказы в мой адрес. Тогда мне было обидно, но сейчас, я тоскливо вспоминаю ушедшие дни, которые вернуться или нет, неизвестно. Я больше не хочу ничего доказывать, я просто хочу жить там, где меня искренне ждут и любят каждый день. Иногда, мне бывает нестерпимо грустно, но ничего поделать нельзя. И, пусть отец был недоволен мной, я не могу так глупо терять его, по своей безалаберности.
В автобусе номером 39, мы поехали по адресу, который был написан у Тихиро на листе бумаги.
– Тихиро, не обижайся. Я дурак, что с меня взять? Ну, сказал гадость, так я же тоже живой и мне неприятно. Вот ты молчишь, а у меня внутри всё в клочья разрывается.
– Прости, – Тихиро подняла на меня свои большие глаза. – Я, действительно, боюсь, что Кума узнает и бросит меня.
– Ты такая напряжённая из – за этого?
– Если он узнает, он убьёт нас.
– Ты же говоришь, что он тебя любит. Если любит, то и пальцем не тронет. Поверь, я знаю, что такое любить.
– Снова на себя намекаешь?
– Нет, – я помотал головой. – Я говорю о том, что чувства у всех одинаковые. Кума плохой человек, для меня. Но если ты любишь его, то нет смысла говорить об обратном. Я лишь обижаю тебя и порчу настроение себе. С этого дня, я буду молчать. У нас всего одна жизнь, давай проживём её так, чтобы на том свете все ахнули, прочитав наш сценарий. Договорились? – Я протянул руку Тихиро.
– Договорились, – она грустно улыбнулась, и неожиданно обняла меня. – Ты хороший парень, тебе просто мозгов побольше надо.
– Мозгов, – я усмехнулся, и осторожно погладил Тихиро по спине.
Спустя полтора часа мы отыскали тот самый дом, который находился в этом округе. В нём жил одинокий мужчина лет тридцати, он был довольно гостеприимным.
– Да, помню Кэтсу, мы с ним много времени провели вместе. Познакомились и стали лучшими друзьями. Я спасал его, а он меня. После ухода из клана, – Мэсэйуки положил на альбом правую руку, где не было мизинца. – Договорились уйти вместе, а Кэтсу остался. Не знаю, зачем он подверг себя такому риску, ведь уже ничего нельзя было вернуть. Клан развалился, а всех помощников оябуна посадили в тюрьму. Кэтсу пропал, я бы с радостью возобновил общение, но не знаю, где он. Мы оба так и не женились, я не хотел, а потом стало тошно от одиночества, но уже поздно. Кому нужен бывший якудза, – мужчина снял чайник с плиты, и заварил чёрный чай. – Из еды только сухие яблоки, я гостей не ждал. Наш клан не занимался наркотиками и проституцией. Мы выращивали чай, торговали оружием. Нельзя сказать, что мы не убивали, но это же мир бандитов, здесь по – другому нельзя. У босса было много отелей, где отдыхали туристы, чистый бизнес, большие деньги. Это и не понравилось другим бандитам. Наш клан раздавили, как клопа, но Кэтсу надеялся поднять его. Я запомнил его, как парня с огнём в глазах. Что бы он ни делал, всё получалось лучше, чем у других. Я всегда говорил ему, что нужно искать работу по себе. Кэтсу давил своим упорством, от этого и страдал. Его не раз хотели убить, но у Кэтсу хорошая фортуна. Он словно зажигалка разряжал атмосферу хаоса. Знал, когда и что сказать, чтобы не стало хуже. Но бывало, что и его правда резала уши. Кэтсу разговаривал с Оябуном на равных, не смотрел на статус и возраст. Этим он и покорил босса.
– Вы знаете, как можно найти брата?
– Если только оябуна найдёте, я вам адрес напишу. Он до сих пор там живёт. Дед спокойный, живёт в Чатане, здесь недалеко. Тридцать минут на поезде, – Мэсэйуки написал всю информацию на листе в бумажнике. – Удачи, как найдёте, позвоните мне, я оставил номер внизу.
Я купил два билета до Чатана, и два пирожка с мясом. Чай ещё не остыл в термосе. Мы успели перекусить до прибытия поезда.
Это был тихий посёлок, все дома, словно яркие картинки. Возле каждого дома стояли пальмы и много других экзотических растений. Мы направлялись к дому с жёлтой крышей и голубыми воротами. Набрав номер на домофоне, прошёл гудок, затем второй…
– Кто вы? – Раздался хриплый голос.
– Я сестра Кэтсу Хирано, – Тихиро смотрела в объектив камеры.
Спустя минуту тишины прозвучал звук, ворота открылись. За ними стояли трое мужчин с оружием, я резко повернул назад, Тихиро схватила меня за куртку. Трое мужчин обыскали нас и проводили в дом к оябуну.
– Они у меня такие, думают, что все хотят меня убить, но я – то знаю, что никому не нужен, – из гостиной появился силуэт в халате.
– Это неправда! Сэдэо – сан, вы нужны нам. Вы главный человек, который решит мою судьбу, пожалуйста, не делайте ничего плохого, мы пришли узнать о моём брате, – Тихиро низко поклонилась.
– Не мучай себя, дитя. Распрям спину, это раньше я был великим Оябуном, а теперь обычный старик. А вот тебе, – он посмотрел на меня. – Не помешало бы для приличия поклониться.
– Извините, – я сделал небольшой поклон.
Сев за квадратный стол, Сэдэо – сан вызвал домработницу, которая быстро накрыла стол, и положила ему на колени альбом.
– Значит, Кэтсу твой брат?
– Да, господин.
– Вы похожи. Носы у вас одинаковые и овал лица.
– И характер, – Тихиро осторожно улыбнулась.
– Характер, – Сэдэо – сан поднял правый уголок рта, но не осмелился улыбнуться. – Ты должна гордиться таким братом, он шёл с винтовкой против танка и умудрялся побеждать. Таких, как он нужно ценить, что я и делал.
– А где же он сейчас?
– Кэтсу писал мне письма, – Сэдэо – сан достал пачку конвертов. – Он переехал в Онну, двадцать семь километров от Чатана. Кэтсу часто приезжал ко мне, говорил, как у него всё прекрасно. Но я видел, что глаза у него говорят обратное. После того, как наш клан стёрли, этот парень долго разбирался, но шансов было мало. Он смог помочь вернуть мне два отеля и одну чайную плантацию. За это я буду благодарен ему всю жизнь. Это мой хлеб сейчас, если бы не Кэтсу жил бы я, где нибудь под мостом. Он пропал три года назад, не знаю жив он или.., – Сэдэо – сан кашлянул. – Будем надеяться на лучшее. Кэтсу умный парень, он найдёт себе место в любом городе и стране.
– Спасибо, господин Сэдэо, вы нам очень помогли! – Тихиро поправила хвостик.
– Кэтсу не только хороший работник, но и человек. Он присматривал за моей женой, у неё были частые случаи эпилепсии. Когда, она оставалась с Кэтсу, то её словно было не узнать. Такая живая, счастливая и весёлая женщина. Без него она потухла, как свеча. Кэтсу был нам, как сын. К сожалению, своих детей с Чи у нас не было. Чтобы не говорили, я всегда приму его к себе. Пусть он будет слабым и больным, это мой долг, отцовский.
– Вы, правда, любили Кэтсу, как своего сына?
– Да, любил и буду любить. Это наша фотография с ним, – Сэдэо – сан показал нам её. – Это Чи, а это твой брат.
– Вы действительно похожи, – я положил в рот моти.
– У меня есть вторая фотография, – Сэдэо отдал Тихиро три фотографии.
– Спасибо, я обязательно найду Кэтсу, – Тихиро встала из-за стола, и поклонилась.
– Молодая и упёртая, у тебя всё получится, – Сэдэо – сан слегка обнял Тихиро. – Передай Кэтсу, что я всё ещё жду его здесь, и приму в любом образе, и состоянии.
Шёл небольшой дождь, я раскрыл зонт, из такси мы направились по адресу. Третий дом от дороги. Забор был деревянный. Сами ворота зелёного цвета. Тихиро позвонила, но звонок не работал, во дворе залаяла собака. В дверях появилась пожилая женщина. Она впустила нас в свой дом, оказалось, что Кэтсу жил у этой женщины, но уехал в село Хигаси. Он помогал Йоко – сан с хозяйством, но его кто-то постоянно преследовал. Кэтсу держал под подушкой пистолет, он не скрывал от хозяйки, что является якудза. В последний год на Кэтсу было девять нападений. Он понял, что оставаться в этом месте бессмысленно. Единственное, что осталось, это письмо, которое он отправил с почты в Хигаси. Там был лишь адрес почтового отделения.
На дорогу у нас ушёл час. Солнце уже село, часы показывали восемь вечера.
Мы остановились в местном хостеле.
Рядом с моим футоном стояла небольшая гитара. Тихиро раскладывала вещи, а возможно что-то искала. Я открыл сёдзи, и настроил инструмент.
– Уна маттина ми соно звельято
О белла чао, белла чао
Белла чао, чао, чао
Уна маттина ми соно звельято
Э о тровато ль’инвазор
О партиджано, портами виа
О белла чао, белла чао
Белла чаочаочао
О партиджано портами виа
Ке ми сенто ди морир, – я пробовал попасть в ноты. Слуха не было.
–Э се йо муойо, да партиджано
О белла чао, белла чао
Белла чаочаочао
Э се йо муойо да партиджано
Ту ми деви сеппеллир
Э сеппеллире, лассу ин монтанья
О белла чао, белла чао
Белла чаочаочао
Э сеппеллире, лассу ин монтанья
Сотто ль’омбра ди ун бель фьор, – я сменил тональность.
– Э ле персоне, ке пассеранно
О белла чао, белла чао
Белла чаочаочао
Э ле персоне, ке пассеранно
Ми диранно ке бель фьор!
– У тебя интонация не та, – Тихиро села на свой футон.
– Знаю.
– Если знаешь, зачем поёшь? И в ноты не попадаешь. Твоё пение хуже, чем крик ворона, – она легла под тёмно – зелёное одеяло.
– У меня нет никаких талантов. Может быть это и плохо, а может быть наоборот. Тихиро, я ведь совершенно один, всё, что окружает меня, это ничто.
Я одинокий везде, в любой жизни. В прошлой жизни у меня есть только отец и дед. Когда они умрут, я останусь один во всей Вселенной. Люди вокруг, так и хотят воткнуть нож мне в спину. Это со стороны кажется, что сегодня помогли, значит и завтра помогут. Нет. Добро покинуло наш мир, в нём попросту не осталось для него места. Возможно, его и раньше не было. Люди, как были корыстными, так такими же и остались. Не знаю, как ты Тихиро, а мне страшно жить среди этих существ. Закрываю глаза, и вся жизнь перед глазами пробегает, хочу назад, а моста не вижу. От этого всё тело охватывает озноб.
– Цкуру, – Тихиро легла на спину. – Мой отец тоже не подарок, я бы с удовольствием изменила его характер и отношение ко мне.
– Неужели, ты так и не поняла, что это единственные люди, которые нуждаются в нас?
– Он не любит меня.
– Любит.
– Откуда ты знаешь?! Он считает других идеальными, но не меня.
– Тихиро, семья складывается не из сильных и идеальных людей. А из слабых, у которых есть свои оплошности, страхи и косяки. Семья для этого и нужна, чтобы было не страшно. Он твой отец, а любит тебя или нет, это его проблемы. Он заботится о тебе и защищает. Семья это не показатель идеала, это поддержка и сила.
– Ты не знаешь моего отца.
– Не знаю, но он, как и любой родитель волнуется и переживает за тебя.
– Он не такой.
– Родительская любовь подобна Айсбергу.
– Ты сам понял, что сказал?
– Наверху лишь часть чувств, которые наши родители показывают нам. На дне спрятана вся боль и страх за детей, который мы никогда не узнаем, пока сами не станем родителями.
– Он сравнивает меня с другими, называет беспомощной. Ты думаешь это приятно?! – В глазах Тихиро блеснули слезы.
– Это неприятно, но поверь, он не знает, что этим ранит тебя, потому что ему самому больно. Эту боль он выплёскивает на тебя. Ты не поймёшь его, но, однажды, он поймёт тебя.
Спустя пять часов поиска мы нашли женщину, у которой жил брат Тихиро. Её дом напоминал гостиницу из шести комнат для туристов. Хозяйка впустила нас в дом, мы остановились посередине прихожей.
– Он погиб, – без эмоций произнесла женщина. – Вот адрес, где похоронен его прах, – она протянула небольшой лист Тихиро.
– Как погиб? – Тихиро пошатнулась назад.
– Сбила машина. Всё село говорило об этом, Кэтсу погиб два года назад. Все следователи сразу сказали, что это не случайность, на него и раньше были покушения. Видимо, в этот раз, – женщина взяла небольшую паузу. – Кэтсу был хорошим парнем, сходите к нему на могилу, думаю, он будет рад таким гостям.
Могила находилась высоко на холме. Там дул тоскливый и холодный ветер. Шум океана добавлял печали. Я не стал подходить к Тихиро, оставив её наедине с братом, я спустился вниз.
Мне на телефон позвонил лечащий врач мамы.
– Алло.
– Мацубара Цкуру?
– Да, это я.
– Вынужден сообщить вам печальную весть, ваша мать скончалась три минуты назад. Примите мои соболезнования.
Ничего не сказав в ответ, я бросил телефон в воду. Достав из рюкзака сигареты, трясущимися пальцами положил одну в рот. Прикурив, я сжал в руке зажигалку "Croc" в карман.
– У "Criket" газ лучше, – Тихиро села рядом со мной.
– Знаю, – я выпустил дым изо рта. – Сегодня у нас с тобой совпадение.
– Какое?
– У меня мама умерла, – я досадно улыбнулся.
– Ты сейчас серьёзно?!
– Мне не до шуток.
– Соболезную, – Тихиро сделала небольшой поклон головой. – Пожалуй, тебе лучше остаться одному.
– Стой, – я схватил её за руку. – Вот, теперь эти деньги мне ни к чему, – я вложил ей в ладонь карту. – На ней два миллиона йен, небольшая сумма, в твоей ситуации… Но у меня больше нет, если смогу, помогу.
– Мне чужого не надо!
– Тихиро, эти деньги твои, сделай всё, что есть в твоих силах. И спаси своего отца, я в тебя верю, – я поднялся, и крепко обнял её.
Глава 12
Тихиро
Правда – изобретение маньяков: колет глаза и режет уши
– Прости, – я упала на колени перед Кумой. Поджав ноги под себя сзади, я прижала грудь к коленям, чтобы поклон был самым низким и унизительным, так как я чувствовала себя человеком, совершившим обман. – Я всё врала, про себя, про свою жизнь, про отца. Прости, – от такого количества стыда, я не могла поднять глаза на Куму. – Это я договорилась с Тадамасой о краже саламандры. Цкуру не виноват, он лишь стал нечаянным виновником всей истории. Я готова понести любое наказание, потому что знаю, что виновата. Моя ложь зашла в тупик. Я рассказала тебе всю правду, теперь решай, что ты сделаешь со мной.
– Правда – изобретение маньяков: колет глаза и режет уши, – послышался щелчок зажигалки. – Тихиро, поднимись, ты не совершила ничего плохого, ты сама являешься "нечаянным виновником" судьбы. Вставай, – Кума подошёл ко мне, я увидела острые носы его кожаных туфель. – Не встанешь?
– Нет.
– Тихиро, – он сел на белый ковёр, который лежал посередине его кабинета. – Это всего лишь ложь, ты по – прежнему чистая и невинная девочка, – Кума поставил голубую пепельницу возле себя, и сбросил в неё пепел. – Ты подвергаешь себя таким унижениям, словно убила императора. Со стороны это выглядит нелепо. Добрая, честная и наивная девушка просит прощения у бандита, – Кума потёр нос. – Это я должен быть на твоём месте.
– Но это же я… Я договорилась о краже…
– Какая же ты глупая девочка, – Кума дотронулся до моих волос. – Я знал о тебе с самого начала, и ждал, когда ты попросишь меня о помощи. Ты так и не попросила, – он оставил окурок в пепельнице. – Тихиро, я не злюсь, саламандра была поддельной, я всё знал наперёд. Прости, пожалуйста, это я виноват, – Кума поднялся с пола, и подошёл к столу. Набрав номер, он кому-то позвонил. – Здравствуй, это Цуда Кума. Да, помню. У меня к тебе дело есть, проверь всё, что происходило в банке "Кавагути" за последние пять лет. Владелец Сеиджи Кавагути. И небольшая просьба. Хирано Фудо, как выяснишь, подай документы в полицию. До встречи.
– Зачем? – Я встала, и упрямо посмотрела на Куму.
– Я люблю тебя, и не хочу смотреть, как ты мучаешь себя. Твои глаза не должны наполняться грустью, а сердце ненавистью.
– Мы больше никто друг для друга, – я сняла кольцо, и положила перед Кумой. – Хотела сдать в ломбард, но в последний момент передумала. Прощай.
– Тихиро.
Я остановилась, но не обернулась.
– Ещё шаг и ты сама знаешь, что будет.
– Знаю, – я захлопнула дверь.
В коридоре мне встретился Орубэ.
– Тихиро, ты как здесь?
– Не важно, – я стёрла слёзы с правой щеки.
– Погоди, что Кума сказал тебе? Он бил тебя? Тихиро, не молчи!
Наш разговор продолжился в автомобиле. Орубэ внимательно выслушал меня, и допил "Экспрессо".
– Ты понимаешь, что натворила? Он любит тебя.
– Я не хочу разочаровываться.
– Чтобы люди говорили, если бы в японском не было бы слова "Хочу"?
– Мы разные.
– Естественно.
– Ты защищаешь его?
– Я не адвокат, чтобы защищать чьи-то интересы, и не прокурор, чтобы искать улики. Ты погубила всё, что было построено, – Орубэ смял стакан от кофе.
– Ничего не было.
– Ошибаешься.
– У меня не было право на ошибку. Я сама заварила эту кашу, сама всё исправила, – я вышла из салона.
– Главное не теряй себя, – крикнул он.
Мне позвонил Цкуру и сказал, что поехал на встречу с Тадамасой, чтобы отдать ему саламандру. Я не успела сказать, что она тоже фальшивая. У Цкуру на телефоне была включена геолокация, я позвонила Орубэ. Вместе с ним, мы поехали на место встречи. Это был заброшенный завод металлических приборов. Недалеко от него был обрыв. Когда мы приехали туда, там уже стоял Цкуру.
– Цкуру! – Я выбежала из салона.
– Тихиро, я отдам им то, что они так хотят.
– Прошу, не делай этого, Кума…
Подъехали три автомобиля из одного вышел Тадамаса, а из другого Гын – Со.
– Допрыгались, никчёмные существа, – кореец достал из-за пояса пистолет. – А ты тоже здесь? – он посмотрел на меня. – Вы везде парой ходите? – Гын – со засмеялся. – Мешок на землю!
– А ты угадай, – Цкуру достал из мешка двух саламандр. – Левая или правая?
– Шутки со мной плохи. Ты хотя бы знаешь, с кем связался?
– Действительно, Цкуру не глупи, отдай саламандру мне, – Тадамаса протянул руку.
– Малой, она моя, – Гын – со обратился к нему.
– Он похитил её для меня. Где доказательства, что она твоя?
– Если этот чудак пришёл раньше моего человека, это не значит, что саламандра твоя.
– Ты мне мозги не пудри, зачем сюда приехал?!
– Думаешь, что я упущу такую удачу? Саламандра принадлежит мне и моему отцу.
– Она принадлежит Куме! – Сказала я.
– Тикусё! Ты бы шла отсюда, пока цела. И дружка своего прихвати, – Гын – со направил пистолет на Цкуру.
– Ты там со словами поосторожней, вещица то у меня, – Цкуру забрался на самый край, и стал показывать, как бросает саламандру в обрыв.
– Быстро спустился, и положил мешок к моим ногам! – Приказным тоном рявкнул кореец.
– Я в ногах ни у кого валяться не стану, – бодро крикнул Цкуру.
Тадамаса резко сорвался с места, и побежал к обрыву. Гын – со стрельнул в воздух. Орубэ тоже достал оружие.
– Тихиро, спрячься за меня, – водитель подошёл ко мне.
– Стоять! – крикнул кореец. – Быстро сделал пять шагов назад!
– Почему, я должен тебя слушаться? – Тадамаса обернулся.
– Один мой выстрел, и твоя красивая жизнь прекратит существование.
– И ты тоже не забывай, – Тадамаса свистнул, из автомобиля вышли шесть парней в пёстрых рубашках. – Убьешь меня, они убьют тебя.
– А ты не такой простой, как кажешься!
– Есть с кого пример брать.
– Так, на чём я остановился, – Гын – со почесал подбородок. – Ах, да! Тихиро, – он двигался в мою сторону. – Какие черти принесли тебя сюда? Ещё и с правой рукой Кумы, – он посмотрел на Орубэ.
– Господин Со, прошу вас, опустить оружие, – водитель закрыл меня своим левым плечом.
– Она и с тобой спала? – Ухмыльнулся кореец.
– Закройте свой грязный рот, и не трогайте Тихиро, – Орубэ оскалился.
– Значит, спала, – Гын – со оголил свои белые и ровные зубы. – А она ничего, – он подошёл ко мне. Орубэ прижал меня к себе. – Слишком хорошая? – Гын – со наклонился над моим ухом.
– Ствол положил, – сзади корейца стоял Кума.
– Мой бесстрашный друг, – Гын – со осторожно обернулся.
– Я знал, что ты подлый, но ты ещё и змей, – Кума тяжело дышал.
– Жизнь заставила.
– Пистолет на землю, – Кума повторил свой приказ.
– Хорошо.
Как только Гын – со положил оружие на землю, Тадамаса побежал к Цкуру.
– Гадёныш! – Кореец достал маленький нож, и кинул в Тадамасу.
Когда тот упал, Гын – со схватил меня и приставил к шеи другой нож.
– Если хотя-бы кто-то выстрелит, я убью её!
Тадамаса держался за плечо, в которое попал нож.
– Отпусти её, кисама, – Кума навёл дуло на корейца.
– Положи их в мешок и отдай мне, тогда я уеду, – Гын – со посмотрел на Цкуру.
– Как скажешь, – он сделал всё, как сказал кореец. – Отпусти Тихиро.
– Хорошо, – Гын – со отпустил меня на три шага от себя, и направил пистолет, а сам подошёл к Цкуру.
– Помнишь, ты сказал, что мы вместе до конца? – Цкуру протянул ему мешок.
– Это не имеет значения, – кореец взялся за край мешка.
– Имеет, и сейчас эти слова обретут смысл, – Цкуру схватил Гын – со за пиджак, они вместе упали в обрыв.
Перед падением кореец успел выстрелить в меня, но меня прикрыл Орубэ. Пуля попала ему в живот. Тадамаса уехал с места преступления. Я подбежала к обрыву, было видно только бескрайний океан.
– Звони в скорую, – Кума дал мне свой телефон, и снял с себя кожаную куртку.
– Ты куда?! – Я испуганно смотрела на всё происходящее.
– Спасать твоего друга.
– Ты всё знал?!
– Тихиро, я якудза, это моя профессия – всё знать, – Кума прыгнул в воду.
Скорая приехала, через десять минут. Я пыталась затянуть рану Орубэ, чтобы он не терял кровь. Когда водителя положили на носилки, Кума поднимался снизу, и тащил Цкуру на своём плече.
– Ещё одного забыли, – он передал Цкуру врачам, а сам упал.
Мы сидели с Кумой в холодном больничном коридоре. У него была перебинтована левая рука. Сжав в ладонях пластмассовый стакан из под воды, я первая начала диалог.
– Ты знал, что это я украла деньги?
– Да.
– Как? Я же похитила флешку. А саламандра? И Гын – со? Это ты тоже знал?
– Когда был у тебя дома, заметил свой чемодан и догадался. Гын – со, нет, я не знал, но ждал удара от каждого.
– И от Орубэ?
– Он не враг, но и не близкий друг.
– Золотая середина?
– Посередине ничего нет.
– Как и между нами, – я встала, и пошла прямо по коридору. Набрав в стакан тёплой воды, я вернулась.
До утра нас не впускали в палату к Цкуру и Орубэ. Я заснула, и сама не ощутила, как моя голова лежала на плече Кумы. Открыв глаза, я ничего не сказала ему, он посмотрел на меня своим острым и грозным взглядом.
– Схожу за завтраком, – Кума снял халат и ушёл.
Через пять минут, мне разрешили зайти к парням. Они о чём-то бурно беседовали, медсестра сделала им укол, и сказала, чтобы они не шумели.
– О, Тихиро! – послышался бодрый голос Цкуру. – А мы теперь с Орубэ братья, в нём есть триста миллилитров моей крови.
– Брат, – Орубэ улыбнулся.
– Ты напугал меня, – я села на стул, рядом с Цкуру. – И, вы, – я посмотрела на водителя.
– Пустяки, у меня были ранения похуже, – он почесал затылок.
– Тихиро, с тобой всё в порядке?
– Да.
– Ты спала?
– Нет, немного.
– Поспи дома, мы и без тебя поправимся, – Цкуру дёрнул носом.
– Прости, – я взялась за подол кофты. – Орубэ, Цкуру, простите меня.
– Ты чего? – Цкуру слегка поднялся. – Ты не виновата, Тихиро. Я только руку зашиб и шею, жить буду. Заодно плаванием займусь, чтобы в следующий раз сухим из воды выйти.
– У тебя странный чёрный юмор, – Орубэ достал три таблетки обезболивающего.
– На мне, как на собаке. Тихиро, – Цкуру взял меня за плечо. – Отдохни дома. Оставайся с Кумой, неизвестно, что Гын – со может с тобой сделать.
– Да, и вы ребята, поправляйтесь, – в дверях я столкнулась с Кумой. Он принёс фрукты и сок.
Забрав из гардеробной свою куртку, я пошла на выход. В воздухе была чистота утра, которую ещё не испортили машинные газы. На минуту я вспомнила глубокое осеннее утро.
Осеннее утро наступает медленно. Лежа в постели, я наблюдаю, как в окне постепенно разгорается утренний свет. Он бледный и неяркий, не то, что летом. Летом солнечные лучи так и бьют в окно. А тут не поймешь, рассвело уже или нет. Пасмурно осенним утром. А еще холодно. Если в полдень может пригреть солнышко, то утром точно не ошибешься со временем года. Осень есть осень: она встречает сыростью, зябкостью, промозглым ветром. Только листья подрагивают на дереве за окном. Они еще зеленые, но без яркого солнечного света кажутся бледными. В такое утро все цвета на улице становятся какими-то неяркими. В этом есть своя красота, я понимаю. Нет лишней пестроты, например. Но лично мне такое уныние не очень нравится.
Словно осенью природа берёт отпуск, чтобы отдохнуть от всего. Она готовится к новому старту. В Японии осень не всегда бывает дождливой, но случается наблюдать и такую картину. В сырую погоду хочется греться под тёплым пледом, с кружкой горячего чая. Только нам всегда куда-то нужно идти в эту проклятую погоду. Брать зонт и отправляться в путь. Никогда не знаешь, что случится в такой пасмурный день. Может, повезёт, а может быть наоборот.
– О чём думаешь? – Сзади меня стоял Кума с сигаретой.
– Ни о чём.
– Каждую секунду человек пропускает около ста разных мыслей. На какой нибудь делает акцент, и впадает в думу.
– А ты?
– И я.
– О чём ты сейчас думаешь?
– Вот курю, и сокращаю свою жизнь на 11 минут.
– Это пустые мысли.
– Да? Ну, возможно, – не докурив, Кума потушил сигарету, и выкинул пачку "Mevius". – Хватит, жить хочу. Съедим рамён?
– Угу.
– Давай руку, – он протянул мне свою большую ладонь. Я положила туда свою маленькую руку.
Мы съели по одной порции рамёна, на сдачу Кума купил токпокки.
– Я никогда не пробовала это корейское блюдо.
– Со мной попробуешь всё! – Кума доел свои токпокки, и развёл руками в стороны.
– Почему все мужчины так уверены в себе?
– Не знаю, наверное, потому что мы по природе – добытчики.
– На охоту ходишь?
– Было дело, сейчас времени нет.
– Ты убивал животных?
– По крайней мере, я не попал ни в одного.
– Врёшь!
– Или это прицел кривой был. Не знаю.
– С каким зверем ты себя ассоциируешь?
– Тигр.
– Если бы этого животного не существовало, кого бы ты выбрал?
– Гепард.
– Что, если бы и этого животного не существовало?
– Кролик. Мне больше ничего на ум не пришло. Что за странные вопросы, Тихиро?
– Первый зверь – это тот, кем тебя видят окружающие. Второй, – каким ты хочешь быть. Третий – это ты на самом деле. Получается, ты кролик!
– Я?! Тихиро, это ты на ходу придумала?
– Нет, в книге прочитала, решила на тебе попробовать.
– Я что подопытный крол…
– Ха – ха – ха! – Громко засмеялась я, и побежала вперёд.
– Вот же, ты какая! А, ну стой! Тихиро, поймаю!
Кума привёз меня в свой загородный дом. Про это место знал только он и Орубэ. Кума сказал, что это единственный уголок, про который никто и никогда не будет знать.
– Ты первая девушка, которая перешагнула порог этого дома, – Кума, закрыл чёрные ворота.
– Сколько раз ты был здесь?
– Два, сегодня третий. Не мотался сюда без нужды, мало ли что.
– Ты здесь спрятал саламандру?
– После того, как ты увидела, да.
– Ты не спешишь в город?
– Зачем?
– Как же твоё казино?
– У меня в Токио не только казино.
– Я знаю. Почему?
– Ничего плохого не произойдёт. Они работают по прежнему графику. Пойдём, покажу тебе дом внутри.
Двухэтажный особняк с огромной усадьбой, называть это место "домиком загородом", у меня не поворачивался язык. Прихожая была большая и светлая, справа гардеробная, с множеством вешалок и полочек для обуви. Слева была комната для гостей, в ней стояли три кожаных дивана и низкий лакированный стол.
На дверях были изображены картины с журавлями. Прямо была кухня. Окна были до самого пола, справа от кухни был небольшой уголок, где стоял диван и стол. Напротив него был камин, над которым висела картина "Киото". Сзади дивана были две двери, которые позволяли выйти в небольшой сад. Вся земля была засыпана мелкими круглыми камнями. На поляне были разбросаны причудливые зелёные кустики, чуть выше лодыжки.
Посередине был небольшой пруд с подсветкой. Перейдя в другой корпус дома, мы оказались в огромной комнате. Посередине, между двух колонн, висел телевизор. Около дверей стояли два кресла, напротив друг друга. Кума подошёл к дверям, и раздвинул их. Открылся вид на огромный бассейн с голубой водой. Я прошла вдоль всего бассейна до края, подняв голову вверх, я посмотрела на второй этаж. Крыша дома напоминала самурайский замок в Осаке. С золотыми драконами по краям.
Солнце постепенно уходило за тучи, оставляя за собой красный след на небе. Облокотившись на одну из колонн, которые держали второй этаж над бассейном, я наблюдала за действиями Кумы. Он погасил в доме свет, оставив освещение на улице.
– Будешь ужинать?
– Есть не хочется, я устала.
– Пойдёшь спать?
– Да.
Кума проводил меня на второй этаж.
– Это твоя комната, – он открыл дверь.
Прямо было большое окно, которое прикрывала прозрачная тюль с розовым лотосом. Справа стояла двухспальная кровать, прямо от неё рабочий стол и стул. В углу стояло белое кресло с черной подушкой. По стене от двери висело огромное зеркало с подсветкой. Дальше стоял чёрный шкаф с раздвижными дверьми.
