Gokudo Yakudzaki
Я не якудза
– Да, это так, – он накрыл мою руку своей ладонью.
– А какое лицо показываешь мне ты?
– Второе.
– Ты сказал, что доверяешь мне.
– Доверяю, но третье лицо никто никогда не увидит. Не так ли? – Кума подошёл к окну в своём кабинете. – Жарко, – он открыл форточку.
– Получается, что истинное лицо человека не знает даже он сам?
– Тихиро, это так волнует тебя?
– Нет, но…
– Сходи в бар, отдохни, встретимся в десять у машины.
"Третье лицо, это истинное мы. Это те, кто никому не доверяет, кому никто не нужен, это наш мир, наше нутро которое не достичь и не добраться людям. Там наши секреты, наши с вами тайны и глубокие мысли с которыми не хочется делиться ни с кем. Почему мы разные? Почему не можем со всеми быть одни и те же? Почему так тяжело достичь настоящего мира человека? К примеру, у самурая три лица: лицо врага, лицо друга, лицо чести. Их жизнь очень сильно отличалась от жизни обычных японцев. Практически самурай должен был, оставаясь "неотягощённым телесно или душевно", обладая железной силой воли, идти прямо на врага, не смотря назад или в сторону. Самураев учили не цепляться за жизнь и не бояться смерти".
Сделав заказ, я старалась не привлекать внимание людей, которые заглядывали мне в рот. За мой столик сели двое мужчин и три женщины. Я собиралась уйти, но одна дама обратилась ко мне.
– Какие мягкие кровати у господина Кумы, не так ли?
– Не знаю, Ханако, – женщина в розовом платье поднесла клиенту зажигалку.
– А вот госпожа Тихиро знает, я права?
– И на досках мягко, когда душа довольна, – я взяла в руку клатч.
– Акеми, кажется, госпожа Тихиро, что – то путает, – Ханако обратилась к женщине в розовом платье.
– Не думаю, мне бы такие доски под названием люкс квартира, – Акеми неприлично засмеялась.
– Ой, девочки, сколько у нашего господина женщин было. Я вот, тоже с ним спала, один раз, – женщина с длинными чёрными волосами закурила.
– Ни ты первая, ни ты последняя Хоси, – Ханако посмотрела на неё.
– Господин Цуда, каждый день развлекается с разными, а если кто и задержался, то это до первого соития, – Хоси поправила лямку от бюстгальтера.
– Так что не стоит смотреть выше себя, – Ханако выпила бокал виски.
– Все якудза одинаковые, но наш господин явно ближайшие десять лет хочет пожить для себя, – Хоси обняла клиента за плечи.
Я сдержала все негативные эмоции внутри себя, и пошла к выходу.
– Здесь не место нищенкам, которые ничего не умеют, – крикнула Ханако мне в след.
Кума вернулся в час ночи, я услышала, как хлопнул замок.
– Тихиро, уже спишь? – он зашёл в комнату, я лежала на кровати с открытыми глазами. – Представляешь, какой-то урод мне машину испортил. Пришлось на такси добираться до офиса.
– Что-то серьёзное случилось, – я произнесла эту фразу без единой эмоции.
– Нет, но нужно было кое – что уточнить.
В ванной зашумел душ, с улицы доносились звуки сирены. Я убивала время, смотря на электронные часы, которые медленно вели отсчёт времени. Кума лёг на правую сторону кровати. На нём были только шорты.
– Ты будешь спать со мной? – Он удивился.
– Да.
– Так неожиданно и честно говоря, чертовски приятно, – Кума положил руку мне на талию под одеялом. – Ты голая? – он округлил свои глаза.
– А разве не этого ты хотел? – я повернулась к нему, так близко, что наши носы касались друг друга. – Переспишь со мной и бросишь, как всех остальных. Я же твоё увлечение, сделай это сегодня, и разойдёмся, как чужие люди.
– Зачем, Тихиро? – В темноте был виден блеск чёрных глаз Кумы.
– Ты хочешь помучить меня? Привязать лестными словами, а на деле, разрушишь мою хрупкую жизнь. Так?
– Нет. Я не собираюсь делать тебя другой, ты нравишься мне в любом образе.
– Пытаешься сдержать себя? – я прижалась к Куме, как можно сильнее.
Положив голову ему на шею, я крепко вцепилась в его сильные руки. – Пожалуйста, не мучай меня, я хочу всего лишь быть счастливой, – сердце Кумы билось всё сильнее и сильнее, тело становилось горячее. – Если ты привяжешь и бросишь, я не смогу жить дальше, сломай сейчас, – из моих глаз потекли слёзы. – Прошу, – прошептала я дрожащим голосом.
– Я выполню твою любую просьбу, но такую, – Кума сжал мои волосы. – Ты права, я жестокий и чёрствый якудза. Я сломал много судеб, у меня грехов больше, чем звёзд на небе. Но, когда встретил тебя, я перестал видеть женщин, как способ удовлетворения. Ты изменила меня, поэтому, я никогда не изменю тебя, – Кума оттолкнул меня. – Я буду спать в другой комнате, пожалуйста, не приходи.
– А если приду?
– Ты не способна на такое унижение. Именно поэтому, я понял, что ты другая. Спокойной ночи, – накинув халат, Кума ушёл.
"Если никто не узнает вашего третьего лица, означает ли это, что вы хорошо его прятали от окружающих или наоборот, совершили глупую ошибку, которую не исправить. Что если, в этом "третьем" лице и скрыты все наши чувства, эмоции, проблемы и боль. А мы лишь скрываем его, боясь, что люди посчитают нас слабыми, и отвергнут. И с этим живёт абсолютно каждый человек, не понимая всей сущности. Живя в заблуждении иллюзий, которые ему навешало общество. Поэтому мы вынуждены скрывать его пожизненно, унося в могилу. Там уже никто ничего не узнает".
В четыре утра, я написала записку, оставив её под дверью в спальню, где ночевал Кума. Свой мобильный телефон и ключи от его квартиры, я тоже оставила у него.
Дома все спали, я выпила горячий чай, и хорошо обдумала слова Цкуру, по поводу Наны. Как ни крути, эта девочка никак не относится к нашей семье. Органы опеки скоро сами придут, мне не нужны лишние проблемы. Для меня главное – найти деньги, вытащить отца из тюрьмы и найти среднего брата. Если эту семью никто не хочет склеить, то этим займусь я. Я докажу, что мой отец честный человек, а его начальник мерзкий тип, который отмывает деньги за счёт обмана государства. Мама всё поймёт и приедет, а старший брат, пусть сам крутится. Я не спасательный круг, но все же, они моя семья…
Вместе с Наной мы пришли к детскому дому.
– Мама не придёт за мной?
– Не знаю. Но здесь тебе будет лучше.
– Я больше никогда не увижу дедушку Сэтоши?
– Нана, ты не можешь жить с нами.
– Почему?
– Когда повзрослеешь, поймёшь.
– Я плохо себя вела?
– Нет, иногда даже взрослые должны жить по правилам, чтобы избежать наказания.
– Ты плохо себя вела?
– Возможно.
– Я привыкла к дедушке, мне будет скучно без его шуток. Передай ему это, – девочка достала из рюкзака сложенный в четыре лист бумаги.
– Да, я пере… – перед нами проехала машина Кумы. Я резко отвернулась, взяв Нану за руку, мы быстрым шагом ушли от детского дома.
– Куда мы идём?
– Домой, – я постоянно оборачивалась.
– Мы убегаем от кого-то?
– Нет. Я передумала.
– Ты же сама говорила, что если не будешь слушать государство, оно накажет тебя.
– Пусть это сделает государство, но не другие люди, – мы зашли за угол магазина.
– Я опять буду жить с вами?
– Да.
– Ура! – Нана похлопала в ладоши.
На остановке я развернула лист, там был рисунок. На котором нарисован дед, я, собака, кошка и сама Нана. У всех внизу есть подпись. Я поняла, что поспешила с выводами, тем более с сегодняшним походом в детский дом.
На следующее утро, ко мне домой пришёл Цкуру со своей сестрой.
– Значит, у вас сгорел дом? – Я выключила чайник.
– Да.
– У тебя же есть съёмная квартира, почему бы вам не жить там?
– Я постоянно работаю, у меня нет времени смотреть за Нао.
– Ты думаешь, что у меня есть время?!
– У тебя есть дед.
– Как я объясню ему… Господи, – я облокотилась на стол и закрыла глаза.
– Тебе плохо? – Цкуру слегка дотронулся до моего плеча.
– Голова болит.
– Выпей лекарство.
– Уже, – я села на стул.
– Если тебе трудно, я не буду на тебя давить, извини, – Цкуру встал из-за стола, и пошёл за Нао.
– Стой. Я помогу тебе.
Вечером мы встретились с Цкуру на набережной. Океан всё так же находился в полусне, небо нависало над ним, последние лучи заката небрежно разрезали облака.
– О чём ты думаешь? – Цкуру сел на корточки.
– Разве, я могу о чем-то думать?
– Можешь. Я же могу.
– И о чём же ты думаешь?
– Чем он лучше, чем я?
– Ты хочешь поговорить о Куме?
– Да. Тебе комфортно с ним?
– Наверно.
– Отвечай точнее. Ты ночуешь у него каждую ночь. Совпадение?
– Ты следил за мной?!
– Нет. Я работаю водителем у его друга Гын – со. Частенько видел тебя с Кумой. У вас близкие отношения?
– Причем здесь это?
– Да так.
– Это ты его машину испортил?!
– Ага, – Цкуру вздохнул.
– Вот ты дурак, – я слегка улыбнулась. – Он же ищет тебя, и скоро найдёт. Постой, ты работаешь у Гын – со?!
– Он всё знает. Кореец не просто взял меня к себе, у него есть злостный план, который вот – вот осуществится.
– И что же делать? Денег у меня нет, адвокат посмотрел дело отца и сказал, что это будет стоить гораздо больше, чем я рассчитывала. Ещё и прокурор на мозг давит.
– Я тут с одним парнем познакомился, он может нам помочь.
– Даст денег, а потом убьёт?
– Нет, у него есть другой план, в котором ты нам поможешь. Соглашайся, такой шанс нельзя упускать.
Отрезав одну дольку от лимона, я кинула её в чай. Так прошёл ещё один день. За ним второй, третий… Две недели пролетели незаметно, начался сентябрь. На улице стало не так жарко и влажно. Погода была сухой и тихой. Самое время для отдыха у океана. Я по – прежнему работала в небольшом уличном ресторане. Дед сидел с Наной и Нао, Цкуру приходил редко, чтобы переночевать. За эти две недели, он был пять раз.
Домыв очередную партию посуды, я сняла резиновые перчатки. Повесив их на верёвку сушиться, я переоделась и пошла домой. Всё это время из моей головы не выходил образ Кумы. То ли я к нему привыкла, то ли это старые чувства проснулись.
До сих пор я не могла понять одного, почему он полюбил меня? А в прошлой жизни ненавидел. Зависело ли это от моего статуса "дочь якудза"? Ведь он испытывал ко мне чувства, когда я меняла образ. Может быть, Кума относился ко мне с отвращением, потому что считал избалованной девушкой? Как же так, если влюбляешься в душу, то внешность неважна. Но есть и обратная теория. Наша душа может понравиться только дьяволу, все остальные выбирают внешность, фигуру, ум и прочие достоинства. Выходит, что только дьявол знает толк в любви, но не имеет чувств, используя душу человека в своих корыстных целях. Я бы с удовольствием хотела оказаться в плену, но не могу. Что-то странное происходит в моей голове.
На пороге у дома стояли лакированные туфли. Я повесила ключи на крючок и пошла на кухню. Спиной ко мне сидел мужчина в тёмно – зелёном пиджаке.
– Здравствуй, – мужчина повернулся лицом.
– Кума? – Пакет с едой упал из моих рук, яблоки раскатились по полу. Кума сел на корточки, и начал их подбирать.
– Не надо, я сама, – я подняла три яблока. Вместе с Кумой мы потянулись за одним яблоком, которое закатилось под стол. Не рассчитав расстояние, мы ударились лбами.
– Держи, – он протянул мне яблоко.
– Спасибо, – я потёрла лоб. – Как ты нашёл меня?
– Послал Орубэ, он проследил.
– А дверь? Как ты попал в дом?
– Было открыто, я зашёл, это тебе, – он протянул букет белых пионов. – Я был не прав, – Кума отряхнул штаны. – Многое, переосмыслив, я решил, что смогу поднять и тебя, и твоего ребёнка.
– Ребёнка?
– Да, не важно, что было в прошлом, в настоящем я выбрал тебя.
– Мы пришли, – в прихожей послышался голос деда.
На кухню забежали Нана и Нао. Взгляд Кумы стал испуганным, он растерялся.
– Их два? – Рот Кумы слегка остался приоткрытым.
– Я поставлю цветы в вазу, – я взяла с полки небольшую хрустальную вазу, и набрала в неё воды.
– Мне нужно выйти, – Кума вышел во двор. Там стояла его машина, рядом с которой ходил Орубэ.
– А кто это? – Дед посмотрел в окно. – Бандиты?
– Нет, это мой знакомый.
– Впервые вижу, чтобы знакомые приезжали домой, с букетом цветов.
– Такой вот он заботливый, – я поставила вазу с пионами на подоконник.
– У тебя необычный знакомый.
– Да.
– И вид у него, как у председателя мафии. Они все такие?
– Кто?
– Знакомые из Токио?
– В основном – да, – я улыбнулась.
– Жена у него есть?
– Нет.
– И детей?
– Холостяк, – я поправила скатерть.
– Не мужик, а находка! – Дед ушёл в свою комнату.
Приоткрыв окно на кухне, я услышала разговор Кумы и Орубэ.
– Впервые вижу женщину, которая рожает детей и сдаёт их в приют, – Орубэ достал из салона пачку сигарет.
– Я не понимаю её, – Кума закурил. – У неё даже мужа нет, и плохими делами не промышляет.
– Господин, вы ничего о ней не знаете. Зачем делать поспешные выводы?
– У меня в голове не укладывается, что эти двое детей её, – Кума снял пиджак. – Бред какой-то! Абсурд! Я не верю.
– Мы же пробивали её, и там не было никаких детей.
– Она могла родить дома, – Кума выпустил дым изо рта.
– Подумайте логические. Тихиро 19 лет. Одной девочке четыре года, другой где-то лет пять.
– Твоя логика безгранична, – Кума кинул сигарету на землю, наступив ногой на неё, чтобы затушить, он взял пиджак и направился в дом.
Я поставила чистую посуду в шкаф и закрыла дверцу.
– Ничего не хочешь мне сказать? – Кума сел на стул.
– А ты?
– По крайней мере, у меня нет двух детей.
– Как насчёт женщин? – отвернувшись от него, я взяла в руки кружку, и включила воду. – Сколько их было? – чтобы не смотреть в его глаза, я сделала вид, что мою посуду.
– Я ничего от тебя не буду скрывать. Да, я не ждал тебя, откуда я вообще мог знать, что ты свалишься ко мне, как снег на голову? У меня были женщины, много. Очень много. Я не вёл им счёт, но ни с одной из них у меня не было длительных отношений, как с тобой. Тихиро, я не святой, я убиваю людей. Делаю некоторых инвалидами, но это мой мир. Если ты против, к сожалению, я ничего не смогу с собой поделать. Я торгую героином по всей Азии, от наркотиков умирают тысячи людей, а я получаю деньги. И мне всё равно, потому что это моя жизнь, мой путь, выстроенный на крови, героине и смерти. Меня только могила исправит.
– Зачем тебе нужна я? Почему ты не хочешь остаться один или найти женщину подобную себе?
– Я не верил, что смогу влюбиться. Я считал женщин низшим слоем, которые не принадлежат себе и должны подчиняться мужчинам, – Кума потёр глаза. – Потом появилась ты, Тихиро. Я бы с удовольствием вырвал своё сердце, чтобы не испытывать то, что заставляет меня сидеть перед тобой и говорить эти бессмысленные вещи. Но я не могу, я страдаю. Что ты сделала со мной? Тихиро, мне больно.
– А мне не больно?! – я повернулась к Куме. – Знаешь, как мне больно! – кружка выскользнула у меня из рук и разбилась.
– Послушай, – Кума подошёл ко мне. – Поговорим вне дома?
Мы вышли на улицу, Кума сел за руль, Орубэ остался во дворе. В салоне было душно, я приоткрыла окно. На трассе было мало автомобилей, мы ехали на большой скорости. Фонари освещали путь, который не мог оказаться счастливым. Якудза – это билет в один конец. Я знаю, что это такое, поэтому будет трудно понять обратную сторону.
– Я не прошу тебя дать мне шанс, – Кума остановил автомобиль возле моста. – Говоря это тебе, у меня внутри всё сжимается.
– Эти дети не мои, – я посмотрела в окно. – Если это так беспокоит тебя. Один ребенок девушки брата, который сбежал вместе с матерью этой девочки. Второй ребёнок моего друга, у которого сгорел дом. Тебе не понять простых людей, ты богат. Хорошо жить с властью в руках? Когда любое желание исполняется по щелчку пальца? Ты никогда не интересовался моей жизнью. Спроси, что мне нравится?
– Что тебе нравится? – Кума убрал руки с руля.
– Я люблю чай, рассветы, закаты, книги, музыку. Понимаешь?
– Танцы?
– Нет, это не основной интерес.
– Тогда, – Кума достал сигарету. – У меня в квартире, ты танцевала, так легко. Я влюбился в каждый жест. Ни одна женщина не оставила такой след в моей памяти, как ты.
– Но они оставили след в твоей постели.
– Тихиро, – Кума положил сигарету обратно. – Мне тридцать лет, ты хочешь, чтобы я ждал только тебя?!
– Я не люблю тебя, – я хлопнула дверью автомобиля.
– Тихиро, стой! Ещё один шаг, и ты мой враг! Тихиро!
– Раз, два, три. Не приближайся ко мне, – я побежала по дороге.
– Тихиро!
Шаги Кумы настигали меня, я упала и разбила колени.
Не знаю, что расстроило меня больше, несчастная любовь или разбитые в кровь колени.
Кума сел рядом со мной и взял за лицо своими большими руками.
– Не плачь, это разбивает все надежды. Пожалуйста, Тихиро. Поехали ко мне? Хочешь, я куплю все книги мира для тебя? Хочешь, я каждое утро буду смотреть на рассвет, и пить чай с тобой? Только не плачь.
– Я… Я люблю…
– Не плачь, моя светлая девочка, – Кума прижал меня к себе. – Успокойся, я рядом, тебе больше ничего не угрожает, – он нежно дотрагивался до моих волос. – Поехали, обработаем раны, выпьем успокоительное.
Кума взял меня на руки и посадил на заднее сиденье. Мы приехали в его квартиру, он достал аптечку. Кума накапал мне капли в стакан.
Убегая дальше, я приближаюсь всё ближе к запретному. Мне хотелось получить любовь от человека, которого я любила в прошлой жизни. Но что-то мешало сделать это, словно барьер обид и упрямства. В эти дни Кума изменился или мне показалось? Я больше не верю, это и пугает меня. Это состояние можно сравнить с воздухом. Я дышу, но не ощущаю того самого чувства, которое наполняет меня. Как будто я потеряла ноты, без которых никак не складывается мелодия. Я иду к запретному, чтобы отыскать хотя-бы намёк на потерянное. И так же отдаляюсь, потому что не могу подойти так близко, как нужно мне. Пока есть этот барьер, я никогда не отыщу ноты, и мелодия останется лишь отголоском истории, в которой я стала второстепенным персонажем.
Что же заставляет меня отдаляться? Делая три шага вперёд, я делаю пять шагов назад. С каждым разом я становлюсь всё дальше и дальше от истины. Обманывая себя, я считаю один шаг за два, от этого не становится легче. Я тону в собственных рамках. В итоге, мой разум понимает, что я приблизилась слишком близко, поэтому он пытается вернуть меня назад. Точка моего отправления стёрта, я должна побороть разум, и стать ближе с запретным. Пусть это будет больно, но я должна доказать для самой себя. Показать слабой половине своего разума, что я способна побороть страх, который и построил этот барьер. Я смогу стереть все границы и рамки разума, чтобы сбросить оковы, отяжеляющие мою и до того нелёгкую судьбу.
Лучи рассвета упали на мои ресницы, приоткрыв левый глаз, я увидела мутный силуэт Кумы у окна. Он надевал часы, его волосы свисали до половины лица, острые скулы пробивались через них. Тяжёлые веки придавали лицу Кумы угрюмый вид. С другой стороны, он был уставшим и больным.
– Почему каждое утро не может быть похожим на это? – Я облокотилась на подушку.
– Доброе утро, – Кума улыбнулся. – Думал, ты поспишь подольше.
– Вчера…
– Не будем вспоминать. Сегодня новый день, который я хочу посвятить тебе. Я много думал о своём отношении к тебе. Тихиро, будет лучше, если ты узнаешь меня, как можно ближе. У нас сегодня будет много интересного.
Кума привёз меня в свой родительский дом. Это был небольшой домик, с огромным участком земли, на котором располагался пруд и яблоневый сад. Вдоль забора стояли большие клумбы.
– В нём раньше жили карпы. Отец занимался их разведением. Мама любила пионы. Когда наступал май, наш двор становился бело – розовым, словно кусочек рая, – Кума сел на корточки, и посмотрел в пустую глубину, где раньше была вода.
– Твой отец тоже был якудза? – Я неловко произнесла этот вопрос.
– Да. Он владел корейским кланом, потом переименовал его. Когда власть перешла ко мне, я вернул на эмблему корейские символы, но изменил название.
– Кума, ты, правда, хотел стать бандитом?
– Бандитом, – он досадно улыбнулся. – Нет. Я мечтал стать полицейским. Только не смейся, – он дёрнул носом. – Мама учила меня быть честным, в 18 лет, я поступил в школу полиции, сделал это против воли отца. Но потом случилось, чего я боялся больше всего, – Кума сжал правый кулак. – Маму убили полицейские, они посчитали её опасной. Она всего лишь, хотела защитить отца.
– Извини.
– Это было одиннадцать лет назад. Отец, как всегда попал в проблемную ситуацию с наркотиками. Его подставили, мама хотела доказать, что он невиновен. У неё были все фальшивые бумаги, она успела выкрасть их из сейфа человека, который подставил отца. Она ехала в прокуратуру, её перехватили полицейские, которые работали на того человека. Так и закончилась история её правды. Я до сих пор не знаю, кто этот человек, из-за которого погибли мои родители. Отца избили в тюрьме, он умер от разрыва печени. Я бросил учёбу и стал таким, каким предстал перед тобой. Это я должен просить у тебя прощения. Тихиро, я не хочу потерять тебя, мне кажется, что встречал тебя раньше. Смутные воспоминания, но я отчётливо помню твоё лицо. Я хотел показать путь, который начал с рождения.
После родительского дома, мы приехали к школе.
– Я учился здесь. У меня было пять друзей, со временем я потерял их всех. Наверное, жизнь наказывает меня за грехи, я не верю в Бога. Точнее перестал верить, если бы Бог был, он бы не допустил меня к такой дурной жизни.
– Ты жалеешь о своём решении?
– Нет. Я выбрал другой путь, мне нечего стыдиться. Если бы я не занял пост оябуна, то это сделал бы тот человек, который умело спрятался. Я уверен, что он жив. И я найду его, сколько бы времени не прошло, я не отступлю. Такие, как он должны лежать в земле и не осквернять жизнь других. Он до сих пор портит жизни людям, которые ни в чём не виноваты. И Бог, – Кума расслабил галстук. – Нет смысла говорить о том, что уже произошло. Такие люди не меняются, а лишь становятся хуже с годами, накапливая всю желчь в своём теле. Поэтому Тихиро, я не хочу уподобиться таким людям, хотя уже на полшага стою перед этой чертой.
– Если ты действительно сильный, ты сможешь отступить.
– Как же месть?
– Не обязательно становиться демоном, чтобы победить демона.
– Что же делать?
– Заставить думать себя по – другому.
– От этого что-то изменится?
– Конечно, ты изменишь свой план мести. Кума, действуй трезво, но с другой стороны покажи врагу свою фальшивую наивность. Нужно уметь ждать и влиять на людей их же действиями.
– Враг хитёр, он не наивный парень.
– Осмотрись вокруг, возможно он дышит тебе в затылок. Он ждёт удобного момента, чтобы направить дуло. А ты переиграй его и наставь оружие первым. Ты можешь победить, когда будешь уверен в победе.
В последнее время я стала чутко спать. Этой ночью надо мной нависла чья-то тень, я приоткрыла глаза. Не успев закричать кто – то закрыл мне рот ладонью.
– Не кричи, это я Цкуру, – мой одноклассник снял маску. – Пошли, я познакомлю тебя с человеком, который даст денег.
Надев толстовку, я заправила её в бежевые штаны. Мы пришли с Цкуру на заброшенный завод машин.
– Где же наш спаситель?
– Будет, через десять минут, – Цкуру посмотрел на часы.
К нам подъехал мотоцикл "Suzuki", молодой человек снял шлем и защитную маску.
– Ждали?
По голосу я узнала Тадамасу.
– Знакомьтесь, Тадамаса это Тихиро. Тихиро это Тадамаса, – Цкуру потер нос.
– Рад встрече, в этом чемодане десять тысяч йен, – Тадамаса протянул Цкуру чемодан. – Но у меня встречное условие. У господина Цуды, есть такая вещица – "саламандра". Вам же не составит проблем забрать её у него. Гонорар поделим пополам. Это не просьба, а приказ. Мои парни будут свободны в десять вечера, в эту пятницу. Насколько мне известно, Цуда уезжает в Кавасаки. У вас будет три дня, чтобы похитить и подложить фальшивку.
– Без проблем! – Радостно произнёс Цкуру.
Тадамаса уехал, мы вернулись домой на рабочей машине Цкуру.
Все домашние уже спали, я тихо пробралась в свою комнату, и легла спать.
Прополоскав рот от зубной пасты, я поставила щётку в стакан и убрала его в навесной шкафчик в ванной.
Приготовив завтрак, я убрала дом. Как и все предыдущие дни, этот день закончился без изменений. Я возвращалась с работы, но возле дома меня ждал Кума.
– Устала? – Он подошёл ко мне.
– Нет, – я помотала головой. – А ты?
– Сегодня я могу остаться у тебя на ночь?
– А, ка…
– Тихиро, – Кума перебил меня. – Ты ночевала у меня много раз. Я могу хотя-бы один раз провести ночь у тебя?
– Пойдём в дом, а то у нас кинотеатр у окна образовался, – я посмотрела на окно, в котором были дед и две девочки, дед задёрнул шторы.
Кума ушёл в ванную, я убирала тарелки после ужина, дед помогал мыть их.
– Этот кавалер такой галантный, наверное, врач? – Дед включил воду.
– Нет, у него свой бизнес.
– Бизнесмен, как же ты смогла охмурить такого человека?
– Дед, я и не пыталась. Сам в женихи набивается.
В окне загорелись фары, подъехала чья-то машина.
– Кто это, на ночь глядя? – Я отодвинула шторку.
В дверь вошли без стука два мужчины с оружием.
– Допрыгался дед, от ментов скрылся, а от нас не выйдет. Гони бабки или мы всю твою семью уложим, – наглым тоном произнёс мужчина с короткими волосами.
– Дедушка, что происходит? – Я смотрела на происходящее с недоумением.
– Внучка твоя? – ядовито произнёс бандит с крашеным волосом. – А она ничего, Рэй, может, её к себе заберём, пусть за долги деда расплачивается. У этого старика всё равно органы больные, а внучка ничего так.
– Господа, вы собственно кто? – Кума поднял правую бровь.
– Этот откуда нарисовался, ты же говорил, что здесь только дед и эта девка?! – Бандит с короткой стрижкой начал нервничать.
– Я вообще не понимаю, откуда этот зек взялся, – у крашенного забегали глаза.
– Друзья, не стоит оскорблять граждан своей страны, – Кума начал подходить к этим бандитам.
– Я ему нос сломаю! – Крикнул бандит с короткими волосами.
– Обойдёмся без увечий, я же ню, – Кума поправил пояс от полотенца на бедрах.
– Смелый?! Ты вообще кто? – Крашеный начал водить дулом у лица Кумы.
– Электрик.
Кума был выше его на голову, подняв свой взгляд над этим бандитом, он сделал надменное лицо.
– Электрик, что в ванной забыл? – Усмехнулся второй мужчина.
– Вот дурак! – крашенный ударил Куму в грудь. – Рэй, а почему он стоит?! – он обратился к своему напарнику.
– Товарищи, я же просил без увечий, – после этой фразы, Кума сломал нос крашеному бандиту. Потом захрустели кости второго. Эти два подлеца ели унесли ноги.
Оказалось, что дед проиграл не только свой дом и накопления, но и влез в долги, которые превышают пять миллионов йен. Долг растёт с каждым днём.
– Эти бандиты не успокоятся, вам нужно отдать долг Сэтоши – сан, или доверить это дело мне, – Кума обрабатывал раны на руках. – Для этого, пожалуйста, предоставьте мне все координаты этих людей, и игорные заведения, в которых вы участвовали.
Дед вырвал из тетради двойной лист и написал всё необходимое.
– Я разберусь, – Кума взял лист, и ушёл в другую комнату.
– Так он якудза?! – Полушепотом и испугом спросил дед.
– Сама в шоке, – я поставила стул на место, и пошла в ванную комнату. Дед сидел в недоумении от ситуации.
Открыв дверь в свою комнату, на раскладушке сидел Кума.
– Ты будешь спать здесь? – Я повесила халат на вешалку.
– Если ты против, я могу уйти на кухню или веранду, сегодня тепло.
– Ночью обещали дождь.
– Так, мне уйти?
Я неловко отвела взгляд на окно.
– Извини, – Кума начал собирать матрац.
– Уходишь?
– По мне не видно?
– Ты умеешь заплетать косички?
– Что за глупые вопросы, Тихиро?
– Если бы умел, то остался ночевать в моей комнате.
– Детский сад, – Кума взял подмышку матрац, в левой руке была раскладушка. Он закрыл дверь, его шаги отдалялись.
Утром влажность воздуха была высокая из-за ночного дождя. Умывшись в ванной, я пошла на кухню. Возле плиты стоял Кума в моём фартуке.
– Доброе утро, ай! – он обжог указательный и средний пальцы, о кастрюлю. – Я тут завтрак приготовил, потом крышу починю.
– Это овсянка? – Я посмотрела к себе в тарелку.
– Ага, овсянка с утра даёт силы, после каши девять часов не захочешь есть.
– Ты это на упаковке каши прочитал?
– Да, – Кума залил холодной водой кастрюлю. – Немного пригорела, но это же так бывает, – сняв фартук, он сел напротив меня.
– Ты сам веришь, что овсянка так долго держится в желудке?
– Я впервые ем эту кашу без всяких добавок, – Кума съел три ложки овсянки, его лицо немного искривилось.
– В холодильнике есть молоко, зачем на воде варил?
– Я в холодильник не догадался посмотреть.
– Будешь яичницу?
– С котлетами?
– Котлеты?
– Я вчера с ними суп ел. Они же ещё остались?
– На третьей полке, в контейнере с зелёной крышкой.
– Нашёл, – Кума поставил контейнер на стол.
После завтрака, дед ушёл с девочками гулять, Кума приготовил инструменты. Я собиралась на работу, взяв в пакет желтый зонт и сменку, я вышла во двор.
– Может, прогуляешь работу? – Кума сидел на крыше.
– С чего бы? – Я подняла голову наверх, солнце слепило в глаза.
– Во – первых, эта работа тебе не подходит. Во – вторых, тебе лучше готовиться к экзаменам, и в следующем году поступить в вуз, – Кума спустился вниз. – И, в – третьих, я хочу, чтобы ты отдохнула.
– Я не устала.
– Мне не нравится, что моя женщина моет посуду в каком-то непонятном заведении.
– Во первых, это столовая, во вторых я зарабатываю деньги, и, в третьих, я ещё не твоя женщина.
– Тихиро, как это понимать? Ты куда?!
– За продуктами, надо же мужчину кормить, – я улыбнулась.
– Я уже голодный, – крикнул Кума.
К вечеру Кума закончил ремонт. После ужина я собрала все грязные тарелки и поставила в раковину.
– Собирайся, – Кума надел часы. – У нас в запасе полтора часа, мы ещё в ателье должны успеть.
– Куда мы едем?
– В казино.
Без дальнейшего диалога, мы уехали из дома. В ателье Кума забрал заказ. Это было длинное вечернее платье золотого цвета, с большим вырезом сзади. Оно идеально село на мою фигуру, по бокам были два разреза. Мой образ дополнили босоножки на шпильке. В парикмахерской мне уложили волосы и сделали макияж. Кума встретил меня на выходе из салона. Я неуверенно подошла к нему, наша разница в росте составляла около 15 сантиметров, несмотря на то, что на мне был высокий каблук. Я привыкла поднимать голову, когда разговаривала с Кумой, а теперь наши глаза находились не так высоко.
– Тебе нравится? – Он подошёл ко мне, и взял за руку.
– Разве, такое может не понравиться?
– После казино, тебя ждёт большой сюрприз, – Кума аккуратно поцеловал меня в шею.
Я ощутила на своей шеи украшение, Кума незаметно надел его, когда обнимал меня.
Возле казино нас встретили ядовитые и завистливые взгляды. Кума не обращал на этих людей никакого внимания, он вежливо взял меня под руку, и мы вместе зашли в казино. Все сидели за своими столиками, мы шли прямо, в центр зала, над которым нависала огромная хрустальная люстра.
– Дамы и господа, – Кума постучал по бокалу ножом. – Сегодняшний день должен запомниться вам навсегда. Я, холостяк и известный шулер, Цуда Кума, женюсь! А вот и моя прекрасная жена, – Кума обнял меня за талию. – Сегодня все будут обслуживаться за счёт заведения! На этом разрешите откланяться, нам с женой нужно спешить.
