Глеб Владимирович Савченков
Льдина у Черепичено
– А я бы хотела быть громоотводом, – в никуда проговорила Вишаканья, – знаешь, чтобы вся гроза была только моей. Люблю я ее. И дождь люблю, но грозу больше.
– Гроза, да. Ты знала, что молния, перед ударом, сначала, как бы прицеливается? Высоко в атмосфере, образуются маленькие заряды, словно направляющие точки, которые доходят до места удара на земле. После же, по этой траектории молния и идет.
– Мило, а вы говорите, нет Зевса никакого. Вот же он! Целится и бьёт.
Солдат и женщина рассмеялись. После, на кухне, наступила полная тишина. Они медленно пили вино, пытаясь разглядеть что-нибудь через почти не заколоченное окно, в надеждах на то, что сейчас сверкнет прекрасная молния, унося всех их заботы с ударом о землю, разбивая их вдребезги, точно пеньяту на праздник.
С улицы послышался неравномерный грохот, точно табун лошадей проходится по пустынной степи, в поисках источников жидкости и лошади эти не пили уже несколько дней.
– О, я слышу, сейчас ударит. – С грустной улыбкой сказала Вишаканья.
– Нет. Это… – Не успел окончить фразу солдат.
– Знаю. – Сказала женщина, туша о стол окурок. – Лёва, ты зря автоматик свой снял. Пора бы уже и за службу взяться.
– Что? – Растеряно спросил Лев.
– Давай, не бойся, ты же сам понимаешь, что гремит, сколько их и что они со мной сделают, если я буду жива. Мне еще повезло, что такой податливый пришел. Пора и честь знать.
– Вишака…
– Алиса я. Не томи девушку, наш народец ждать не любит.
Сквозной ветерок начал прорываться сквозь бреши в заколоченном окне, разбрасывая черные женские волосы по всему ее лицу. Улыбка не куда не ушла, а лишь сильнее начала воплощать в себе женскую душу. Девушка сделала еще один, долгий винный глоток, пока грохот копыт еще не успел проникнуть на кухню.
Заряды в атмосфере накопили достаточно сил. Весь день они собирались в одну, густую стайку розовых искорок, чтобы выдавить из себя невероятнейший по красоте и мощности грохот, раскалывающий землю на до и после.
Вот и он. Ярко-фиолетовая ломаная линия, с неистовым шумом разбилась о землю, настолько громкая, что заглушала собой все возможное, даже самые важные события для маленьких людей, не способных поравняется с силой природы. Падение молнии было гораздо значимей любого другого падения в этот день, даже если это была, разливающаяся еще в воздухе, бутылка дешёвого вина.
На деревянном полу были две детские фигуры в ярких комбинезонах, они склонились над чем-то, перед ними лежало…»
Савченко В.Г.
II
Белый северный соловей, с поистине, чудным оперением, плавно разрезал воздух, залетая в глубь леса. С соседних деревьев доносилась прекрасная симфония, создаваемая его собратьями, в коей ему тоже хотелось поучаствовать, однако, он летел дальше.
Становилось холоднее. Облака начали перекрывать нежные солнечные касания, температура понижалась. Каждый новый взмах делался тяжелее и тяжелее. Соловей начал выдыхать густой пар из клюва, набирая силы на новый рывок. На его маленьких крыльях сгущался иней, связывая пёрышки друг с другом. Пение в лесу прекратилось, с веток деревьев начали падать ледяные фигурки, по силуэту напоминающие птиц. Отважный соловей летел дальше, в глубь леса, однако, и он стал жертвой стихии. Его крылья остановились, он начал приближается к земле.
Краем глаза, в самом центре леса, он увидел другую птицу, совсем не похожую на него и не поющую. Она летала над громадным костром, иногда, игриво пронизывая его собой. Пламя ей было не страшно. Не то, чтобы, ту, другую птицу интересовал огонь, просто, она наслаждалась его беспомощностью. Последняя попытка взлететь не увенчалась успехом. Соловей пал.
Проснувшись в незнакомой лачуге, Затейников потихоньку вспоминал, как и зачем он приехал в Черепичено. Осознание своей идентичности не заняло у него много времени, говорят, каждому человеку, с утра, требуется несколько секунд, чтобы вспомнить свою личность и начать, например, собираться на работу или учебу. А если ты просунулся в ранее незнакомом месте, вполне естественно, что тебе потребуется слегка больше времени.
Затейников не знал, что ему делать сейчас. Договорится с Прухиным у него точно не выйдет, а идти к Марии Ставропенко, которую посоветовал старик из автобуса, он пока не хотел. Решил сходить к речке, чье упоминание он уже слишком много раз слышал за всего один день в Черепичено.
Свежий воздух, гонимый по поверхности Глебовки, освежающе воздействовал на Затейникова. Нервное течение речки, перебирало свои водяные слои, позволяя им накладываться друг на друга и идти вперед. На берегу виднелся силуэт сгорбленного мужчины, держащего удочку в руках.
Услышав копошение позади, силуэт обернулся.
– О, это ты! – Радостно удивился старик из автобуса.
«Опять он.»
– И вам здравствуйте.
– А у меня все клюет и клюет, как видишь, – дед указал на полупустое ведро с водой около себя. – Меня Афанасий то звать, в прошлый раз не представился.
– Лев.
– Приятно, приятно. Разобрался с Льдиной, але нет?
– Пока нет. Местные против того, чтобы я ее забрал. Самым ярым противником оказался ваш Ванек.
– Ох, Ваня, Ваня, ну, ты на него не злись сильно и не дави, такое горе у него случилось. – Афанасий грустно посмотрел на поверхность речки.
– Расскажите?
– А что, уже интересно что бормочет этот старик? – Афанасий указал большим пальцем на себя.
– Если только опять не придется слушать про рыбу.
– Эх, совсем старика не уважишь? Ну, да ладно. Садись тогда.
Затейников присел на землю рядом с ведром.
– Полгода назад, после пожара в соседней деревне, Машка приютила девочку, что из той деревни убежала, Светка, хорошая девчонка, старательная. У той ни имени, ничего не было, да и говорить отказывалась. Как назло, Погребняк, старый одноглазый дурень, машину свою профукал, а в деревне только у него, да у Вани машина была. Вот и поехал Ваня в город, да бабу свою прихватил, Кирой звали. Ехали они в серьезную такую бурю, да попали в аварию. Кира затонула, Ваня выбрался. Все с дуру рассказывал про какой-то яркий свет, мол, сам Фригусъ его машинку с дороги с бил. Так и ходил по деревне неприкаянный, занятие себе найти не мог, скорее всего, в той же речке затонуть планировал. Только вот, Льдина появилась, после зимы. И решил Ваня, что Льдина – это Кира и есть! Мол, душа ее там. Непойми с чего взял он это, однако, верит полностью и непоколебимо. Льдину он тебе не отдаст Лёва.
– Ясно. Переговоров можно не ждать.
– Ну как не ждать, ты к Маше сходи, она тут, как бы главная, не скажи, что документировано, но, по сути, главная.
– Это Ставропенко которая? Что девочку приютила?
– Ага. – Удочка начала быстро подрагивать в руках Афанасия. – Клюет! Все служивый, давай, не до тебя сейчас! – Дед резко встал, схватив удочку крепко-крепко и начал вытягивать рыбу из Глебовки.
Стоя у дверей дома Марии Ставропенко, Затейников ощущал давно забытое им чувство тревоги, словно за этой дверью его ждет очень злая и голодная собака. Однако, он давно запомнил – страха нет. Постучав в двери, он услышал, что с той стороны начали ее открывать.
– Вы кто? – Удивленно спросила Маша.
– Лев, я из Москвы, по поводу Льдины.
– Москвич? – Задумчиво спросила она сама у себя. – А, вы тот, на кого Ваня жаловался. Ну, заходите, поговорим, раз пришли.
Сразу с прихожей, по носу Затейникова, начали ударять обильные миазмы плотного рыбного запаха, рефлекторна его рука потянулась закрыть нос, но поняв, как это будет выглядеть, он сдержал порыв. Повсюду были разбросаны разнообразные рыбные снасти, пустые металлические ведра. Проходя мимо кухни, Затейников увидел, как на плите дымится огромная кастрюля, из которые только и выглядывают несколько краснеющих клешней.
– Садись здесь. – Маша указала Затейникову на диван.
– Мама, а кто это? – Заметив мужчину, спросил Сашка, внезапно отвлекшись от книжки.
– Это гость, из Москвы, Лев…, а как вас по батюшке?
– Федорович.
– Лев Федорович.
– Ого, Москва! – Искреннее обрадовался мальчик. – Дядя, а расскажите, как там в Москве?
«Не до этого мне сейчас. Но видимо придется.»
Заметив смущение Затейникова, Мария решила отвлечь Сашку каким-нибудь не особо важным делом.
– Сашка, а ты сходи за Кофедринами, пусть тоже послушают про Москву.
– Ну мааам…
– Давай давай, чем быстрее сходишь, тем быстрее начнешь слушать.
Мальчик медленно поднялся с пола, обул свои детские сандалики и выбежал во двор.
– Теперь можем и поговорить. – Серьезно сказала Маша. – Зачем вам Льдина?
– Не для меня, не для вас это не имеет особого значения, мой начальник сказал привести, значит надо привести.
– Так значит. Лезете куда не попадя из своей Москвы, только соки из нас все пьете. Даже кусок льда забрать хотите уже. Не надоело?
– Хватит ерничать. Вы все понимаете, и понимаете то, что это не просто льдина, просто льдина летом тает.
– Это да, – Маша сделала длительный вдох, успокаивая свои нервы. – Сразу говорю, Льдину мы так не отдадим. Хотя…, предлагаю следующее, сыграем в монетки.
– Монетки?
– Да, мы 10 раз подбросим монетку, у кого больше орлов или решек, тот и победил.
«Странная она, думал денег попросит. Но нет, играть не вариант, все равно мне ее забрать нужно. Да и не везет же тебе обычно? Да, мне обычно не везет.»
– Увы, – проигнорировав ее предложение, продолжил Затейников, – если вы отказываетесь, мне придется съездить в Москву с отчетом и новым приказом.
– Ясно, не азартный вы человек. А давай просто так сыграем. – Сказала Мария, доставая из кармана 10 копеек.
– Почему бы и не сыграть, раз достали. Я буду за решку.
Орел
Орел
Орел
Орел
Орел
Орел
Орел
Орел
Орел
Орел
«Как это возможно?»
– Как вы это сделали? – Сохраняя остатки спокойствия спросил Затейников.
– Уверяю вас, даже клянусь! Все абсолютно честно. – Мария состряпала язвительную ухмылку. – Просто понимаете, монетка, это лишь то, что мы видим, также, как и ее стороны. Лишь ее представление в нашем мире. Однако, если немножко углубится, очевидно, что монетка нечто большее, чем просто кусок металла, у монетки есть воля. А наше дело не хитрое, здесь поднажать, там под затянуть и волю можно в кулачек свой поймать. А там дальше, куда направишь, то и попадется.
– Воля монетки?
– Не перебивать! – Злобно прикрикнула Мария. – Да, у монетки есть воля. А я всего на всего могу ей править.
«Опять мистические бредни, боже мой, видимо монетка и вправду непростая. Ну да ладно, не на корову играли. Не обидно тебе совсем? Нет, если бы решился на Льдину играть, то да, было бы не очень.»
– Понятно, до скорой встречи, я приеду из Москвы через пару дней и надеюсь вы будите более податливы.
– Ни в коем случае!
Выйдя из дома, Затейников принялся рассчитывать вероятность случившегося.
«Так, если вероятность выпадения Орла, это 0.5. Выпадение двух орлов уже 0.25, пока еще адекватно. Трех 0.125, все еще может быть. Четырех…, что-то около 0.03, уже вряд ли, но все же. Пяти около 0.015, не сильно меньше прошлого. А дальше…, дальше калькулятор нужен. 0,0078. 0,00000390625. Дальше еще меньше, такое возможно только в один из ста тысячи раз, и то, только возможно…, не нужды считать, это просто невозможно, но тогда, как…»
Затейников затуманено посмотрел на дом Марии, достал сигарету, закурил, и собрался идти до автобусной остановки, чтобы вернутся в Москву. Вечерняя погода была безмятежна и не предвещала никаких проблем со скормы трансфером в столицу.
«Хотя бы в автобусе душно не будет, хоть что-то. Князь по головке не погладит.»
Внезапный удар пришёлся на голову Затейникова. Сознание медленно покидало его тело. Глаза еще были открыты и успели рассмотреть две пары ног, стоящие около него. Затейников упал бес сознания на теплую деревенскую землю Черепично.
III
Проходя по центру Черепичено, Сашка бросал неловкий заинтересованный взгляд в сторону Льдины, вспоминая запрет Вани. Ему было грустно от того, что он не сможет разобраться в ее естестве самостоятельно и опять придется ждать решения взрослых по этому вопросу. Сашка не знал, где сейчас могут находится братья Кофедрины, за которыми его послала мать, потому что, они постоянно слонялись где-то по деревне и редко находились у себя дома. Чаще всего, он случайно встречал их в лесу, где они сразу становились по стойке смирно и делали вид, что не чем не заняты. Все это казалось мальчику очень подозрительным и интересным, не также, как Льдина, но секрет Кофедриных он тоже хотел разгадать. Возможно тогда, при поиске Светы, он не столько забежал к ним, за ее поиском, сколько надеялся приблизится к знанию о тайне этой странной парочки.
Еще его очень интересовала Света. По сути своей такая хрупкая и застенчивая, но мигом бросилась за ним в речку и спасла его. Юный, глуповатый, но такой открытый разум Сашки не мог декодировать чувства, возникающее в глубинах его души, словно хрупкий одуванчик, проклёвывающийся через плотную занавесь асфальта. Его сердце горело идеей о защите Светы, для себя, Сашка объяснял это обещанием, данным дяде Ване и боялся посмотреть, что еще может прятаться за этим.
В деревне было прохладно. Такой нежный летний ветерок способствовал хорошему настроению и Сашка мог долго оббегать деревню. Когда ему надоело искать Кофедриных, Сашка решил вернутся в дом и застать там Затейникова, чтобы все-таки послушать чудесные московские байки. Что же там, в этой Москве, какие чудеса там происходят наяву, пока они здесь, в Черепичено, влекут свои рыболовные деньки, стараясь украсть немного лесного пропитания.
Дома москвича уже не оказалась, была только мать, усердно солившая раков в кастрюле и пританцовывая на месте.
– Мам, а где москвич, ушел что ли уже? – Раздосадовано спросил мальчик.
– Ушел. И не просто ушел, в Москву обратно вернутся решил. Сказал, мол, все дела важные тут сделал. Представляешь, даже не дождался тебя? Эх, Москва, Москва.
– Вот блин! Я же просил меня подождать. – Искренне расстроился мальчик.
– Ничего страшного, кушать будешь?
– Нет, не хочу.
– Нашел Кофедриных?
– Не-а, не знаю где они, опять, наверное, по лесу шляются.
– Они могут.
Мария долго смотрела на сына, не зная, как правильно начать с ним какой-то очень важный разговор, томивший ее, после встречи с Затейниковым. Его она хотела отложить на потом, начать года через два-три. Но раз Москва решила вцепится зубами в естественный ход событий, она тоже отставать не будет.
– Саша, ты сядь, поговорить хочу с тобой. – Сказала она, накладывая себе на тарелку несколько краснющих раков, чьи усы вываливались за края.
– Потом может? Я бы сейчас книжку дочитал.
– Это про Свету. Неужели не хочешь послушать?
Имя девочки сразу пробудило в Сашке необъятный интерес, заставивший его мгновенно присесть на диван. Мать села подле него, кладя правую руку ему на плечо.
– Саша, ты слышал легенду о Неополенной?
–Чего? Не знаю никакой неополенной я. – Осознав, что разговор не будет сразу про Свету, мальчик потерял интерес. – Я может пойду все-таки?
– Тогда послушай. – Проигнорировала его просьбу мать. – Это старая степняковская легенда, о женщине, способной противостоять даже самим богам и воле стихии. Когда на Руси еще росли предрассудки и таинства против всего необычного и противоестественного, когда сильных женщин винили во всем, что происходило со слабыми мужчинами, тогда существовал народный обряд. Коль в деревне все плохо, непогода, урожай не всходит, звери, аль бандиты нападают, тогда, выбирали на деревне самую прелестную из девиц, но главное – не замужнюю, свободную то есть. Далее, если не находилось мужика, который лечь на нее соглашался, девушку силой брали, кому жены позволяли. – Маша посмотрела на Сашку, боясь того, что он испугается таких подробностей, однако, мальчик слушал молча и не выказывал особых эмоций. – После этого ждали девять месяцев, пока девушка не разродится ребенком. Если здоровый был, ребенка забирала семья мужика, чтобы как вырос, мог в поле работать, аль за домом следить, если девочка. Девушку же, что была так грязно оплодотворена, не в браке, связывали, и отводили в центр деревни. Возжигали громадный костер в ее честь, да на нем ее и сжигали, чтобы боги милостивы были следующий год.
– Почему? – В глаза Сашки виднелось детское сожаление, – ведь они сами ее силой взяли, почему грязная она то.
– Такие верования были, историю уже не перепишешь, но ты до конца слушай, дальше самое важное.
Сашка приосанился, напряг ноги и стал слушать внимательнее.
– Долго такой обряд существовал, пока, однажды, девушку, которую жечь начали, огонь брать отказался. Долго ее в костре держали, пока все не уверовали, что не страшен он ей. Так и прозвали ее – Неопаленная. И новое поверье пришло, что девушка такая, настолько громадной женской силой обладает, что даже боги боятся ее трогать. Посему, Неопаленную в деревне почитали, ведь как? Коль боги ее боятся, то и непогоду слать не будут и с урожаем помогут. После чего, сожжение девок только участилось. В каждой деревне хотели себе мужики Неопаленную, это же такая защита, такой оберег сильный.
– А что, они правда силой какой-то обладали? – Неуверенно спросил Сашка.
– Конечно! – Радостно заметила Маша. – Они же не горели! Воистину сила в них была огромная.
Маша дала Сашке несколько секунд на переваривание рассказанной истории.
– Так к чему это я все рассказываю такому неокрепшему уму. Светка же наша, в пожаре выжила, понимаешь? Огонь ее побоялся трогать!
– Ого, то есть она Неопаленная тоже? Круто!
– Конечно круто! Сейчас такие девушке редкость.
– А она знает?
– Пока нет, я решила сначала тебе рассказать.
– Тогда я скорее к ней побегу, обрадую, а то она, постоянно грустная ходит, а так, порадуется, она – особенная!
– Ты погоди. – Маша крепко схватило Сашку за плечо. – Это же не конец еще. Тебе Льдина то интересна?
– Конечно!
– Льдина – это происки старых богов, как пить дать, происки. Они хотят деревушку то нашу заморозить всю! Сначала одна глыба, со следующей зимы вторая, а так и все Черепичено заморозится.
– Так Света же – Неопаленная, разве боги ее не боятся теперь?
– Маленькая она еще, да и не рожавшая, силы у нее есть конечно, но не так много. Но мыслишь ты правильно, нам надо эти силы использовать против богов, понимаешь?
– Понимаю.
– Славный мальчиш, – Маша потрепала Сашку по голове, набрасывая его волосы на лоб. – Нам кровь ее надобна.
– Что? – Испуганно спросил Сашка.
– Кровь, красная, русская, Неопаленная. Мы Светку нашу, на Льдине окропим, чтобы прямо по ней стекло, так она и растает, и боги уйдут.
– Но Света же? Она же…? – Едва сдерживая слезы, пролепетал Сашка.
– Да, но это необходимая жертва, не зря же она наши харчи уже как год ест, вот и отработает.
– Нельзя так, Света она же девочка…
– Не глупи и не дерзи, я сказала, значит так и будет! – Грубо сжимая его плечо, прикрикнула Маша.
От неожиданности Сашка весь задрожал. Он и подумать не мог, что его мать способна на подобные жестокости. Ее рука начала сильнее сдавливать плечо, до боли в мышцах. Собрав всю силу в правую руку, он скинул с себя руку матери и выбежал из дома. Отвержение материнской заботы в столь юном возрасте, обычно, не приводит ни к чему хорошего. Но у Сашки была другая ситуация, сейчас, от их разрыва зависла жизнь Светы и ради этого он был готов пойти на эти риски.
Выбегая на свежую улицу, воздух которой обдавал его лицо, Сашка думал о том, о той маленькой надежде в глубинах его души, что Светы сейчас дома не было. Думал о том, что он не убегает от нее, а бежит куда-то далеко в ее поисках, с целью спасти ее. Теперь он уже не верил, что Москвич уехал просто так, теперь он думал, что мать сделала что-то и с ним.
После того, как Сашка пробежал мимо Льдины и к своему удивлению, не обнаружил ее там. Это было странно, обычно, большую часть своего времени, она проводила именно там, слушая какие-то мелодии, подвластные только ее уху. Но раз ее не оказалось тут, было только одно место – Глебовка.
Пробегая мимо осиновой рощи, находящейся около подхода к спуску с Глебовки, Сашку, сзади поймали длинные мужские руки. Сопротивляться было бессмысленно, хватка была поистине невероятной крепкой. Держащий человек так крепко примыкал свои руки к шее Сашки, что волосяной покров на коже щекотал его красные щеки.
– Опа, попался, бегунок. – Тихо проговорил Венедикт Кофедрин.
– Дядя Веня, отпустите! – Простонал мальчик. – Нет времени! Мне нужно найти Свету!
– Нашли мы ее уже, все хорошо. Она дома, с Машкой.
– Вы не понимаете! Она же хочет…
– Мы все знаем, не пыжься.
Кофедрин Старший подтянул легкое тело Сашки, чтобы его ноги не касались земли, и он не мог сопротивляется его движению. Поклажа была абсолютно не тяжела для него, и он легким ходом отправился обратно к дому Марии под выразительные детские крики, пытающихся остановить взрослого, не желающего даже услышать их.
Лесное эхо взялось поддержать детское рвение и усиливало его крики, распугивая белочек, ежиков и прочую миловидную живность. Парадоксально, что крики о помощи отпугивают всех, кроме людей, но никто из людей сейчас не имел желание помочь маленькому мальчику, посему, его ор, только, насыщал обыденную лесную тишину.
