Глеб Владимирович Савченков
Льдина у Черепичено
Стремительно настигнув тонущего мальчишку, она схватила его за подмышки и поплыла с ним к берегу. Спасение произошло без проблем.
– Дурак! – Откашливая воду, с необычном для себя количеством эмоций, выругалась Света. – Дурак! Дурак! Дурак!
– Прости. Прости пожалуйста! – Постепенно теряя сознание от недостатка кислорода, извинялся Сашка.
Легкое детское тело упало на песочно-каменистый берег Глебовки. Света не была обеспокоена, понимая, что с ним все будет в порядке, нужно просто отдохнуть, просто отдохну… Второе тело упало рядом с первым.
IV
Семьдесят второй автобус, едущий прямо до Черепичено, усиленно сопротивлялся толчкам, насылаемых на него кочками, под его колесами, создавая внутри себя противные, для пассажиров, колебания из стороны в сторону. Автобус был полупуст, пара пожилых женщин, оживленно обсуждающих поступление внуков в разнообразные ВУЗы и училища. Мужичек, стоически опирающийся на стенку автобуса в ситуации изобилия свободных сидячих мест, явно сам не понимающий, куда едет.
Рядом с Затейниковым сидел наиболее жизнеутверждающий персонаж этой поездки. Жилистый дед, лет пятидесяти, всю поездку не снимал с своего лица улыбку. Затейников мечтал только об одном – лишь бы дед не завязал с ним диалога.
– А вы в Черепичено?
«Нет. Ну нет же.»
– Да, туда. – Раздраженно ответил Затейников.
– Из Москвы что ли?
– Из Москвы.
– Ого, эва оно как. А я с рыбалки. – Ненадолго замолчав, дед, с новыми силами, ринулся в словесный поединок. – Знаете где речушка Глебовка? Я там вот такого окуня поймал, – дед показал руками примерный размер «вот такого» окуня. – И представьте, нет, вы только представьте, ****** рука ********* и прям* **** ** ****** и себ* всего! – Половину слов оживленного деда поглотили шумы автобуса.
– Удивительно. – Отмахнулся от него Затейников.
– А вы за Льдиной наверное? Больше в Черепичено причин ехать нет.
– Что за льдина? – Заинтересовано спросил Затейников.
«Может льдина это и есть мой объект.»
– Не слышали? Во народ в Москве. На все насрать. Про Льдину не слышали. Ладно Льдина. Вы про рыбу мою не слышали. А я такую громадину поймал, такую тварь в руках удержал. Во дела. – Дед тихо посмеялся себе в шею. – Я тогда на рыбалку пошел с самого утра, ничего особо не предвещала улова, но раз пошел, надо дело до конца доводить. Взял свою коронную удочку, самопальную наполовину, но родную. Сижу уже у берега, закидываю, а там хрясь, с первого раза клюет. Ну я тяну. И вытянуть не могу. Уже встал, со всей силы тяну. И тут эта громадина. Просто огромная рыбина. С меня ростом, я тебе говорю. Так и было. Ну, что думаешь, Москва?
«Что это за бредятина.»
– А можно про льдину рассказать все-таки? – Устало спросил Затейников.
– Ну слушай тогда. В центре деревушки, возле колодца, в конце февраля этого, потихоньку начала образовываться льдина. Оно не мудрено, февраль холодный был, никто не удивился. Только вот диковинка какая, снега уже сходить начали, все отмерзало, а Льдина только более ровные черты приобретать начала. Так весна прошла, началось лето, а Льдина стоит, не тает. Местные думают боги, думают целительная Льдина, мистика в общем.
– Не тает значит. Интересно.
– Не тает, не тает. Вы когда приедете, подойдите к Ваньке, не помню по батюшке, хороший мужик, поможет разобраться. Или к Машке Ставропенко, она то точно в курсе должна быть.
– Спасибо вам, обязательно подойду.
«Не тающая льдина значит. Боги значит. Ну с культом сумасшедших тяжело работать будет. Подкрепления мне точно не дадут, а под шумок большой кусок льда мне не утащить. А как его вообще утащить то, даже если в открытую… Ладно, на месте разбираться буду, главное объект вычислен, дело за малым остается. Изъять.»
– Остановка «Черепичено», – громогласно протрубил водитель автобуса.
Маленькая компания пассажиров поспешила покинуть транспорт. Затейников, на прощание, пожал деду руку и последовал за выходящими.
Несколько часов бесцельных блужданий по деревне и случайная болтовня с прохожими позволили Затейникову более-менее начать в ней ориентироваться. По центру, возле колодца, прямо как дед и сказал, стоял кривоватый ледяной куб. Недалеко от колодца был дом Марии Ставропенко, жившей с сыном и дочкой. У нее был двухэтажный деревянный домик, с громадным огородом сзади, маленький сарайчик с подвалом перед домом. Подле нее жил Егор Васильевич Погребняк, мужик весь в долгах, прошлой зимой к нему приехали кредиторы, за каким-нибудь имуществом, забрали машину. Сейчас живет на халтурах. В деревне на удивление много заброшенных домов, видимо существование сверхъестественной, нетающей льдины не способствует приливу населения в деревни. В домиках, напротив Ставропенко, живет маленькая семья Кофедриных, ну как семья, просто двое братьев. Вернувшихся после армии в родной дом, все жильцы которого успели отойти в мир иной, пока те были на службе. На отшибе, дальше по улице, живет Иван, по батюшке Иванович, Прухин. После аварии, в которой погибла его жена Кира, живет один. Помогает Марии по хозяйству.
«На удивление скудная деревушка. Семь человек и все. Меньше, чем в одной казарме помещается, если, конечно, двухспальные ставить. Ну да ладно, меньше человек, меньше возможного сопротивления, мне только на руку.»
Понемногу подходя к центру деревни, а именно к Льдине, Затейников ощущал внутренний мандраж, словно при ответе на экзамене. Тусклое голубое свечение начало виднеться, освещая собой высокого мужчину, стоявшего около Льдины.
– Добрый вечер. – Уверенно начал диалог Затейников. – Меня зовут Лев, а вы, позвольте узнать?
– Ваня я. – Угрюмо ответил Иван.
«Вдовец.»
– Не хотелось бы вас тревожить так поздно вечером, однако, чем быстрее я закончу, тем быстрее уеду, сами понимаете, работа. Собственно, я здесь с заданием из Москвы, по поводу вашей Льдины.
– Чего надо? – С нарастающей агрессией в голосе, спросил Иван.
– Забрать бы мне ее, на изучение, она что-то не тает, да не тает. – Пошутил Затейников.
– Кукиш! Кукиш москвич. Льдину не отдам.
– Это почему еще?
– Ты что, придурковатый? – Ваня заметил в ухе Затейникова слуховой аппарат. – Это че у тебя такое? Что, руками то телефончик лень доставать уже? Совсем оскотинились в своей Москве.
– Это слуховой аппарат. – Серьезно ответил Затейников.
– А, прости, не понял. – Ваня заметил на лице москвича успокоение, словно бы, слуховой аппарат должен был бы их примерить. – Не понял, что ты еще и инвалид.
Ваня обошел Затейникова, вставая со стороны уха, в котором не было слухового аппарат и начал громко говорить.
– Про-ва-ли-вай отсюда. Теперь лучше слышно?
«Без насилия. Да как без насилия то можно? С селюками говорить невозможно. Ты постарайся, Князь рад не будет, если ты этого мужика порежешь.»
– Чего молчишь? Или все равно не слышно?
– У меня есть деньги…, я могу ее выкупить, если вы так успели к ней прикипеть.
– Ах, деньги! – Ваня недолго покопался в карманах. – Вот за них, можешь собачье лакомство забрать, тебе понравится думаю. Забирай деньги и вали отсюда. Если завтра утром тебя еще увижу, отправлю уже без денег. И без Льдины.
Закончив с угрозами, на которые был способен обычный деревенский мужик, Иван, повернувшись к Затейникову спиной, быстрым шагом отправился дальше по улице, успев издать, как показалось Льву, долгий зевок.
«Значит сумасшедшие все-таки. Опять оккультисты. Видимо задержаться придется.»
Лев протянул руку и осторожно коснулся Льдины.
«Холодная.»
Постояв так некоторое время, Затейников достал из кармана брюк пачку сигарет «Camal» и желтую зажигалку, надпись на которой уже стерлась. Стоя спиной к Льдине, медленно покуривая, Затейников вглядывался к полную ночную тьму, глубоко и устало вздыхая, осознавая, что сегодня с работой закончить не успеет.
«Благо домов, заброшенных куча, ночевать не на улице буду. Уже хорошо.»
– Слышите, как она поет? – Тихий голос раздался откуда-то снизу.
Развернувшись, Затейников увидел перед собой маленькую девочку, лет девяти на вид. Кажется, она говорила с ним, однако все ее внимание было направлено исключительно на льдину. Ее зрачки расширялись, смотря на нее. Девочка была скудно одета, в одно лишь тонкое платьице. Маленький шрам на лбу девочки привлек внимания Льва.
– Привет! – Дружелюбно поздоровался Затейников.
Девочка не ответила. Затейников сделал еще несколько затяжек.
– Значит не слышите пения?
Затейников поправил слуховой аппарат, пытаясь расслышать что-то в абсолютно молчаливой ночи. Однако, как бы он не старался, ответом ему была только искренняя тишина.
«Вполне ожидаемо.»
– Нет девочка, ничего не слышу. Как тебя звать? Ты дочка Марии Ставропенко?
– Нет. – Немного помолчав, девочка решила ответить и на вторую часть вопроса. – Я Света.
– И что за пение ты слышишь, Света?
– Если вы не слышите – вы не поймете. – Отрешенно заметила Света.
– Понятно. – Также отрешенно ответил Затейников докуривая свою сигарету.
– Вам бы, дяденька, послушать дядю Ваню и уехать по скорее из деревни, он может вам плохо сделать за Льдину. Он много про нее думает, не сказать, что неправильно, но слишком много.
– Я не могу, у меня задание.
– Точно, точно?
– Да, точно, точно….
– Понятно, – Света немного помолчала, просверливая своими детскими ботиночками землю, – тогда возьмите раков, – она протянула Затейникову корзинку в которой лежало несколько сваренных раков. – Этим уже в речке делать нечего. – Грустно отметила Света.
– Спасибо, Света. – Затейников взял корзинку из тоненьких рук девочки.
Лев направился в ближайшую заброшенную хибару, оставляя девочку в безмолвном наблюдении за Льдиной. В голове у него держалась надоедливая мысль о том, каким пронзительным голосом Света говорила о пении и опасности для него. Однако, ничего из этого не меняло приказа Князя Лохнина. Льдину требовалось изъять.
Первый деревянный домик, стоящий у него на пути, оказался на редкость складным. Доски, из которых полностью состоял пол – почти не скрипели, что было замечательно, ведь, Затейников недолюбливал лишние звуки.
Постелив на пол кусок лощеной материи, Затейников прилег на суровое ложе, думаю о способах, которыми он сможет уговорить Ивана Прухина отдать ему Льдину. Или о том, как изъять ее не заметно. Тут целый грузовик потребуется, никто в такую даль не повезет.
Хотя, если вспомнить позапрошлое лето, они же целую армию в ту глушь выслали. И рудокопов каких-то и исследователей, столько аппаратуры разнообразной, неужели, ему на подмогу, даже обычного грузовичка не привезут? Может все-таки попробовать позвонить Лохнину. Нет, Князь ничем не поможет.
После прошлого случая, он почти с ума сошел и целыми днями ездит по провинциям разнообразным в поисках следов той поджигающей загогулины. Надо же, целый лес кто-то спалил. Не может он принять тот факт, что леса горят сами по себе. Да и люди убивают друг друга тоже, сами по себе.
Хотя не всегда, конечно, бывает и убийство на благо, кому, как не ему знать, Льву Федоровичу Затейникову, в убийствах во благо он разбирался лучше всех.
«Неважно, ночные мысли ни к чему не приведут. А куда ты привестись собрался уже? Лежи и терпи. Не хочу терпеть. Ты все заслужил, сам знаешь. Тогда выбора не было. Как не было? У вас, батенька, автомат то был, аль не было? Хотя как не было, вы же стреляли. Значит был. А если есть автомат, то есть и выбор.»
Глава 2
I
Введение
Досье
ФИО: Затейников Лев Федорович.
Дата рождения: 09.12.1979.
Место рождения: СССР, г. Мурманск.
Национальность: русский.
Образование: -.
Гражданское состояние: холост.
Воинское звание: старший сержант.
Номер личного дела: ЛУЧ12-09ЛФ-1979З.
Награды: ЗБЗ.
Ранения и контузии: контузия левого уха.
Комментарии: специфическая ситуация, произошедшая с старшим сержантом Затейниковым Л.Ф. подробно описана в, ныне переложенной на бумаге, аудио фиксации исповеди Затейникова Московскому батюшке. Ввиду информации, полученной нами из их беседы, мной принято радикальное решение, провести срочное увольнение Затейникова. В дальнейшем, прошу не оглашать прочитанной в этом документе. Спасибо
Верзилов К.Г.
I.I
Ввиду того, что начало разговора Затейникова Л.Ф. и батюшки не предоставляет никакого интереса, решено было начать запись документа сразу с рассказа. Однако, текст не является подлинником разговора, пройдя через несколько рук, и оказавшись немного поврежденным, ввиду чего буквы начали путаться местами, а предложения прекратили следовать причинно-следственной связи, решено было отдать обрывки текста профессору лингвистического университета Савченко В.Г. в Москве. Посему, содержание текста представляет из себя его видение исходного материала. Спасибо.
Верзилов К.Г.
I.II
Собственно спрашивается, почему же, Затейников Л.Ф. не был отдан под трибунал за нижеследующий текст? Ввиду того, что некоторый гражданин Лохнин, обладающий, по нашим меркам, безграничными связями, заступился за него и завербовал в свою организацию, с чем мы ничего не смогли бы поделать.
Верзилов К.Г.
I.III
«В этот пасмурный день, беспечный небесный живот, явно пучило. Выблевывая из себя громадные черные тучи, небо старалось облегчить свою учесть. Однако, тучи не желали орошать землю, они только летали по небу, демонстрируя свое бессилие. Где-то там, наверху, уже образовывалась гроза, скапливаясь в одном месте. Играясь и переплетаясь, она имела такой вид, словно вот-вот ударит, но с каждым новым завитком по своей молниеносной траектории, гроза сбрасывала с себя бремя падения на землю и продолжала крутится около туч.
Яростные МИГ-27 летали по вечернему небу, растаскивая облака по его синеватой плоскости. Каждый раз, когда они шли на снижение, крыши домов, одаривались, нескончаемым потоком светящихся огоньков. Те же, с невероятной жадностью поглощали их, воплощая в себе зороастрийского бога. На улицу было невозможно выйти. Плотный смог заменил собой каждого прохожего и воодушевленно, словно поэт на площади Ленина, отпугивал любого, кто хотел бы посягнуть на его территорию. С земли солнца видно не было, как и в принципе ничего другого. Оставались только звуки. Звуки стрельбы, самолетов и горящих домов.
Один молодой солдат отбился от своего отряда, и рыскал по домам, в поисках спрятавшихся противников. Держа свой АБ-5,62 наготове, он, аккуратными шажками, захаживал в обугленные прихожие. Иногда приходилось расталкивать ногами упавшие доски, мешающие проходу, ботинки его были полностью черные, в угольной пыли.
Зайдя в очередной дом, он услышал звуки присутствия кого-то на кухне, и отправился прямо туда. Уже думая о том, как убьет очередного врага.
Под ногами что-то начало хрустеть, первая мысль солдата – доски настолько обгорели, что представляют из себя только уголь. Однако, под его ногами оказались разнообразные пакеты из-под снеков. Пустые бутылки вина динамично перекатывались от его легких пинков, подталкивая собой другой мусор. Проходя все дальше и дальше вглубь дома, словно юный мальчик, впервые заплывший за буйки, и получивший свободу, с которой не знает, что делать, солдат волновался сильнее, но и ощущение приближающегося апофеоза, снабжающее его тело адреналином, нарастало сильнее.
Войдя на кухню, он услышал чье-то мягкое дыхание и увидел робкий женский силуэт, вальяжно сидевший за деревянным столом, болтая левой ногой. Скрипучий стул, держащий на себе силуэт, слегка проглядываемый всплесками, прорывающегося через раздробленное окно, света, награждал его женскими чертами. Короткостриженые черные волосы, с разбрызганными пятнами чего-то более красного, точно всем известная символика свободы. Солнечный зайчик попал на щеку, та странно натягивалась в улыбке.
– Долго в прихожей стоять будешь, служивый? – Пьяным голосом сказала женщина, приближая горлышко темно-зеленой бутылки к себе.
Солдат опешил от неожиданности. Понимая, что прятаться больше нет причин, он, незамедлительно, вошел на кухню. Перед ним сидела, вся потрёпанная, молодая женщина. Балансируя на качающемся стуле, правой рукой она удерживала полупустую бутылку дешевого вина, левой же прижимала клочки своих волос к столу, этим же действием, поддерживая равновесие. Сама она была в оборванном ярко-голубом платьице, испачканным красными пятнами, то ли от крови, то ли от вина. Босыми ногами, она слегка отталкивалась от пола, создавая новые потоки осцилляции для продолжения качания на стуле, словно маленькая девочка на качелях. По крайней мере, радости у нее было столько же.
– Ну, что встал? – Громко спросила женщина. – Стреляй уже, герой. Нашел ты меня! – Она прервалась и сделала глоток вина.
– Что вы тут делаете? Ваши же давно объявили эвакуацию для гражданских. – Сам не понимая, зачем продолжает с ней диалог, спросил солдат. По сути ведь – она права.
– В жопу. В жопу и ты со своими вопросами и эти с эвакуациями. В Ж-О-П-У.
Солдат стоял молча, не решаясь направить на женщину автомат. Он полностью осознавал свое задание по ликвидации, однако, общая сюрреалистичность ситуации, не позволяла ему действовать решительно. Заметив это, женщина оживилась новой улыбкой.
Не смотря на общую обездоленность ситуации, ее улыбка была поистине прекраснейшим зрелищем. Лицевые мышцы туго натягивались, поднимая уголки губ прямо к заостренным, сильно выраженным, скулам. Улыбка была до того безмятежная, какая бывает лишь у слегка пьяных девушек в самом расцвете сил.
– Ладно уже. Садись тогда, если стрелять не хочешь. В ногах правды нет! – Смеясь в захлёб пролепетала женщина. – Я…, а хотя нет, лучше ты. Тебя как звать, солдатик?
– Лев. Лев я. – Почему-то испуганно ответил солдат.
– Лёва значит. Прекрасно. – Женщина протянула ему бутылку с вином. – Уж прости, посуды целой сейчас нет, ты в другой раз заходи. Прости за беспорядок, у меня тут не пять звёзд, у меня одна, большая – коммунистическая.
Лев взял из ее уставших рук бутылку с вином и отхлебнул порядочную часть. Алкоголь обрывочно полился по горлу, вызывания легкое покалывание и дрожь.
– Нормально, нормально, хорош служивый. – Женщина протянула руку и забрала у него бутылку вина.
Лев сел к ней за стол, снимая со своего плеча автомат. Это действие не вызывало у женщины никакого внимания. Ведь, если посудить, любой человек в подобной ситуации, должен мыслить о возможном выходе из нее. Но, только не она. Ей было абсолютно плевать на выход.
– Принеси мне туфли.
– Что?
– ТУ-ФЛИ! Или тебя уже контузить успело, а? Плохо слышно? Они стоят возле входа на кухню. Давай, давай, быстрее.
Лев покорно встал со стула, сделал несколько шагов по скрипучему полу кухни к шкафу, около которого, стояла пара старых черных туфель. Взяв их за стенку двумя пальцами одной руки, он донес их к женщине.
– Теперь надень. – Сказала она, протягивая свои босые ноги к нему.
Лев опешил, но решив, раз он не убил ее сразу и начал эту неясную, авантюрную игру, то придется учувствовать до конца. К тому же, девушка была крайне милой и отказать ей было бы тяжело.
На ее ступнях, Лев увидел множество маленьких рваных ранок, словно она наступила на ежа. Аккуратно взяв ее за ногу, солдат надел на нее туфлю, та шла туго, не поддавалась сразу. Немного усилив толкающее движение, женщина стала обута на одну ногу. Также произошло и со второй.
– Почему ты не убежала со всеми?
– А какой смысл? – Вяло спросила женщина. – Допустим, соберу я свои монатки, сломя голову и спотыкаясь, шкерясь по всем возможным углам, доберусь до убежища. Буду сидеть там, с этими потными и воняющими соотечественниками, ожидая смерти. Зачем? Если можно никуда не бежать.
– Там безопасно, – Лев оглядел кухню, – точно безопасней, чем здесь.
– Что еще расскажешь? – Ехидно спросила девушка. – Ты правда в это веришь? Оттягивание своей судьбы подобным образом – слишком скучно, чтобы делать это всерьёз, к тому же, вино у меня есть и здесь.
– Предпочитаешь отсчитывать смерть от выстрела, а не от попадания?
– Только если тебе лень уклонятся. А мне – лень. Тем более, в убежище меня уже некому ждать. – Ответила женщина, допивая вино.
– Так ты не скажешь мне свое имя?
– Можешь называть меня Вишаканья, если тебе так требуется ярлычок, служивый.
– Что-то не похожа ты на индуску.
– Убьешь меня за это? – Сильнее натягивая улыбку, спросила женщина, побалтывая бутылкой вина в воздухе.
Солдат неловко посмотрел на опирающийся об стул автомат, постепенно остывающий, от плеяды вылетевших пуль из его дула. Воспоминания о своей задаче, о том, зачем он здесь, заставили его взгрустнуть. И не стоит забывать о том, что вино уже кончалось.
– Не куксись, еще грустных солдатиков мне сейчас не хватало! Как там было, у этого, русского грузина…
Я радуюсь тому, что по дорогам знакомым
Пройдем мы с тобой через грусть и печаль.
И песни поем мы, да все про девчонок,
И все-таки, брат, улыбайся, не жаль.
– Так что тоже, давай радуйся, пока я здесь. – Грозно приказала Вишаканья, махая пустой бутылкой вина. – У меня еще вино есть, возьми из-под стола.
Единственное не заколоченное окно на кухне, пропускало несколько тонких струек света. Тучно затянутое небо было крайне скупо на него, совсем слегка снисходя на небольшое освещение. Облака скапливались и чернили, набирая свои силы в одном месте, готовясь выпустить неведанную до селя грозу, однако, небо было сухое. Ни капли влаги не желало собираться на верху в этот день.
