Георг Гегель
Философия истории

Глава вторая
Магометанство

В то время как, с одной стороны, европейский мир принимает новую форму, народы поселяются в нем, чтобы создать всесторонне развитый мир свободной действительности; они начинают свою деятельность с того, что определяют все отношения как партикулярные и со смутным несвободным чувством обращают в множество случайных зависимостей то, что по природе своей должно быть всеобщим и имеет значение правила, устанавливают сложную связь между тем, что должно определяться простым принципом и законом; одним словом, в то время как на Западе начинают господствовать случайность, сложные отношения и партикуляризм, – в мире должно было обнаружиться противоположное стремление к интегрированию целого, и это произошло в совершившейся на Востоке революции. Эта революция уничтожила всякий партикуляризм и всякую зависимость, а также просветила и вполне очистила душу, она сделала лишь абстрактно Единого абсолютным предметом и чистое субъективное сознание, знание лишь этого Единого – единственною целью действительности, она сделала то, что не находится ни в каких отношениях ни с чем, – отношением существования.

Мы уже рассмотрели выше природу восточного принципа и выяснили, что то, что он ставит выше всего, оказывается лишь отрицательным и что утвердительное начало означает погружение в естественность и в реальное рабство духа. Только у евреев мы заметили, что принцип простого единства возвысился до мысли, потому что только у них почитался Единый, сущий для мысли. Это единство сохранилось в очищении, благодаря которому дух становится абстрактным, но оно было освобождено от партикуляризма, свойственного культу Иеговы. Иегова был лишь богом этого единичного народа, богом Авраама, Исаака и Иакова; этот бог заключил союз лишь с евреями, он открылся лишь этому народу. Партикуляризм, проявившийся в этом отношении, устранен в магометанстве. В этой духовной всеобщности, в этой чистоте без пределов и без определения, у субъекта нет иных целей кроме осуществления этой всеобщности и чистоты. Для Аллаха уже не существует положительной ограниченной цели еврейского бога. Поклонение Единому есть единственная конечная цель магометанства, и содержанием деятельности для субъективности являются лишь это поклонение и намерение покорить Единому мирское. Хотя этому Единому свойственно определение духа, но так как субъективность поглощается в предмете, из этого Единого исчезают все конкретные определения, и ни само оно не становится для себя духовно свободным, ни самый предмет его не оказывается конкретным. Однако магометанство не является ни индийским, ни монашеским погружением в абсолютное, но в нем субъективность оказывается жизненною и бесконечною, – деятельностью, которая, проявляясь в мирском, лишь отрицает его и клонится лишь к тому, чтобы существовало чистое поклонение Единому. Предмет поклонения магометан чисто интеллектуален, Аллаха нельзя ни изображать, ни представлять; Магомет есть пророк, но человек, и он не выше человеческих слабостей. В основных чертах магометанства выражается то, что в действительности ничто не может стать неизменным, но что в мире все деятельно, полно жизни и уходит в бесконечную даль, так что поклонение Единому остается единственною связью, которая должна все соединять. В этом просторе, в этой мощи исчезают все границы, всякое национальное и кастовое различие; ни одно племя, никакие политические права, обусловленные происхождением и владением, не имеют ценности, но человек имеет ценность лишь как верующий. Поклоняться Единому, веровать в него, поститься, отказаться от плотского чувства обособления, раздавать милостыню, т. е. отказываться от частного владения, – таковы простые предписания; но высшая заслуга заключается в том, чтобы умереть за веру, и тот, кто гибнет в битве за веру, наверное попадет в рай.

Магометанская религия возникла у арабов; здесь дух совершенно прост, и здесь распространена склонность к бесформенному, потому что в этих пустынях нет ничего такого, что могло бы быть формируемо. Магометане ведут свое летоисчисление от бегства Магомета из Мекки в 622 году. Еще при жизни Магомета под его руководством, а затем, в особенности после его смерти, под предводительством его преемников арабы завоевали обширные территории. Сначала они напали на Сирию и завоевали главный город Дамаск в 634 году; затем они перешли через Евфрат и Тигр и напали на Персию, которая вскоре была завоевана ими; на Западе они завоевали Египет, северную Африку, Испанию и вторглись в южную Францию, где они дошли до Луары и были побеждены Карлом Мартеллом при Туре в 732 г. Так распространилось господство арабов на Западе, на Востоке же они, как было упомянуто, покорили Персию, Самарканд и юго-западную часть Малой Азии. Эти завоевания, равно как и распространение религии, совершаются с необыкновенной быстротою. Тот, кто обращался в ислам, получал совершенно такие же права, как и все мусульмане. Тех, которые не обращались, на первых порах убивали; однако впоследствии арабы обращались с побежденными мягче, так что, если последние не хотели принять ислам, они только должны были ежегодно платить подушную подать. Города, которые тотчас же сдавались, должны были уступать победителю одну десятую долю всего имущества; те города, которые приходилось брать приступом, – одну пятую.

У магометан господствовала абстракция: их целью было торжество абстрактного культа, и они стремились к этому с величайшим воодушевлением. Это воодушевление являлось фанатизмом, т. е. воодушевлением, вызванным абстрактным, абстрактною мыслью, которая относится отрицательно к существующему. Фанатизм существенен лишь в том отношении, что он опустошает, разрушает конкретное; но магометанский фанатизм был в то же время способен на все возвышенное, и эта возвышенность свободна от всяких мелочных интересов и соединена со всеми добродетелями, свойственными великодушию и мужеству. Здесь принципом было la religion et la terreur^[40], подобно тому как у Робеспьера la liberté et la terreur^[41]. Однако действительная жизнь конкретна и в ней ставятся частные цели: благодаря завоеванию возникают господство и богатство, права царствующей фамилии, связь индивидуумов. Но все это лишь случайно и построено на песке: сегодня оно есть, а завтра его нет; магометанин при всей его страстности равнодушен к этому, и в жизни его происходят резкие перемены судьбы. При своем распространении магометанство основало множество государств и династий. В этом бесконечном море все движется дальше; нет ничего устойчивого, то, что приобретает определенные очертания, остается прозрачным и так же расплывается. Династиям у арабов была чужда прочная органическая связь, поэтому государства лишь вырождались, индивидуумы лишь исчезали в них. Но там, где благородная душа фиксируется, как волна в морской зыби, она выступает с такою свободою, что не существует ничего более благородного, великодушного, мужественного, безропотного. То особенное и определенное, которое охватывает индивидуум, всецело им овладевает. В то время как у европейцев существует множество отношений и они представляют собой комплекс сложных отношений, в магометанстве индивидуум оказывается лишь этим индивидуумом и притом в превосходной степени, жестоким – коварным, храбрым, великодушным в высшей степени. Там, где есть чувство любви, она оказывается глубочайшею любовью и ни перед чем не останавливается. Властитель, который любит раба, возвеличивает предмет своей любви тем, что окружает его пышностью, дает ему власть, осыпает его почестями и забывает скипетр и корону; но и, наоборот, он затем столь же бесцеремонно приносит его в жертву. Это ни перед чем не останавливающееся глубокое чувство обнаруживается и в пламенной поэзии арабов и сарацинов. Это пламенное воображение проявляется в полной свободе фантазии от всего, так что она совершенно отождествляется с жизнью изображаемого предмета и с его чувствами и в ней исчезает всякий эгоизм.

Никогда энтузиазм как таковой не совершал столь великих подвигов. Индивидуумы могут восхищаться возвышенным во многих формах; и у энтузиазма народа, внушаемого ему стремлением к независимости, еще оказывается определенная цель; но абстрактное и в силу этого всеобъемлющее, ничем не сдерживаемое и нигде не находящее себе предела, ни в чем не нуждающееся воодушевление свойственно магометанскому Востоку.

Столь же быстро, как совершились завоевания арабов, и искусства и наука достигли у них высшего расцвета. Сначала эти завоеватели разрушали все, что имело отношение к искусству и к науке: по преданию, Омар уничтожил великолепную александрийскую библиотеку. Или, сказал он, в этих книгах содержится то же, что в коране, или их содержание оказывается иным; и в том и в другом случае они излишни. Но вскоре после этого арабы начали заботиться о процветании искусств и наук и повсюду распространять их. Высшего процветания государство достигло при калифах Аль-Мансуре и Гарун-аль-Рашиде. Во всех частях государства возникли большие города, в которых процветали торговля и промышленность, строились пышные дворцы и открывались школы, ученые государства собирались при дворе калифа, и двор блистал не только внешним великолепием драгоценнейших камней, утвари и чертогов, но главным образом расцветом поэзии и всех наук. Сначала калифы еще сохраняли всю ту простоту и прямоту, которые были свойственны арабам пустыни (особенно славился в этом отношении калиф Абубекр), и не признавали никаких различий, обусловливаемых общественным положением и образованием. Всякий сарацин и самая простая женщина обращались к калифу как к равному им. Бесцеремонная наивность не нуждается в образованности; всякий благодаря свободе своего духа относится к властителю как к равному себе.

Великое государство калифов существовало недолго, потому что на почве всеобщности ничто не прочно. Великое арабское государство распалось почти одновременно с франкским; троны были низвергнуты рабами и вторгшимися народами, сельджуками и монголами, и были основаны новые государства; на престол были возведены новые династии. Наконец османам удалось упрочить свою власть, а именно благодаря тому, что они создали себе прочную опору в янычарах. После того как фанатизм остыл, в душах не осталось никакого нравственного принципа. В борьбе с сарацинами европейская храбрость идеализировалась и возвысилась до прекрасного, благородного рыцарства; наука и знания, в особенности философия, перешли от арабов на Запад; благородная поэзия и свободная фантазия воспламенились у германцев на Востоке, и Гете обратился к Востоку и дал в своем «Диване» ни с чем несравнимый по своей задушевности и обворожительности фантазии ряд жемчужин. Но сам Восток, после того как энтузиазм мало-помалу прошел, погряз в пороках: стали господствовать ужаснейшие страсти, и так как уже в первоначальной формулировке магометанского учения идет речь о чувственном наслаждении и оно возвещается как награда в раю, оно и заняло место фанатизма. Оттесненный в настоящее время в Азию и Африку и терпимый лишь в одном уголке Европы вследствие соперничества христианских держав, ислам уже давно сошел со всемирно-исторической арены и вновь возвратился к восточному покою и неподвижности.

Глава третья
Государство Карла Великого

Государство франков было, как уже было упомянуто, основано Хлодвигом. После его смерти оно было разделено между его сыновьями, а затем после продолжительной борьбы вновь объединено путем коварства, предательских убийств и насилий и снова разделено. Внутри государства власть королей значительно усилилась вследствие того, что они стали государями в завоеванных землях. Хотя эти земли были разделены между свободными франками, но королю достались весьма значительные постоянные доходы вместе с прежними императорскими и конфискованными имениями. Король раздавал эти имения как личные, т. е. не наследственные бенефиции, своим воинам, которые при этом принимали на себя личные обязательства, становились его вассалами и составляли его свиту.

К ним примкнули затем весьма богатые епископы, которые вместе с воинами составляли королевский совет, не связывавший однако короля. Во главе свиты стоял майордом (major domus). Вскоре эти майордомы присвоили себе всю власть, затмив власть королей, которые впали в апатию и обратились в статистов. Майордомы основали династию Каролингов. Пипин Короткий, сын Карла Мартелла, сделался в 752 г. королем франков. Папа Захария освободил франков от их присяги еще остававшемуся тогда в живых последнему Меровингу Хильдериху III, который получил тонзуру, т. е. стал монахом и в то же время был лишен королевского отличия – длинных волос. Последние Меровинги были сплошь слабохарактерные люди, которые довольствовались своим титулом и почти непрерывно предавались наслаждениям, – явление весьма обыкновенное в восточных династиях и повторяющееся у последних Каролингов. Наоборот, майордомы энергично стремились к власти и находились в таких близких отношениях к вассалам, что им наконец стало легко взойти на престол.

Папы, теснимые лангобардскими королями, искали защиты у франков, Пипин из признательности стал защищать Стефана II: он два раза переходил через Альпы и два раза разбил лангобардов. Его победы способствовали блеску повой династии и доставили престолу Петра значительное наследие. В 800 году после Р.Х. сын Пипина Карл Великий был коронован папой; он получил титул императора, и с тех пор начинается прочный союз Каролингов с папским престолом. Ведь Римская империя все еще считалась варварами могущественной державой и признавалась ими тем центром, из которого до них доходили всякое достоинство, равно как и религия, законы и все знания, начиная с буквенного письма. После того как Карл Мартелл избавил Европу от господства сарацинов, римский народ и сенат дали ему и его потомкам титул патрициев; но Карл Великий был коронован римским императором и притом самим римским папою.

С тех пор существовали две империи, и постепенно христианская религия разделилась в них на две церкви: на греческую и римскую. Римский император был прирожденным защитником римской церкви, и это отношение императора к папе, так сказать, выражало, что франкское господство является лишь продолжением Римской империи.

Государство Карла Великого было очень обширно. Собственная страна франков простиралась от Рейна до Луары. Аквитания, страна южнее Луары, была совершенно покорена в 768 г., в год смерти Пипина. Кроме того государство франков охватывало Бургундию, страну алеманнов (южную Германию между Лехом, Майном и Рейном), Тюрингию, простиравшуюся до Заалы, затем Баварию. Кроме того Карл покорил саксов, которые обитали между Рейном и Везером, и положил конец существованию лангобардского государства, что сделало его властителем северной и средней Италии.

Карл Великий установил систематический порядок в этом обширном государстве и дал франкскому государству прочные учреждения, объединявшие его; однако это следует понимать не в том смысле, что он всюду впервые установил государственный строй своей империи, а в том смысле, что отчасти уже прежде существовавшие учреждения по лучили при нем дальнейшее развитие и начали более определенно и беспрепятственно функционировать. Король стоял во главе государственных должностных лиц, и принцип наследственности королевской власти уже признавался. Король был как военачальником, так и богатейшим землевладельцем, и в его руках сосредоточивалась высшая судебная власть. Организация военного дела основывалась на созыве ополчения. Всякий свободный человек был обязан вооружаться для защиты государства, и каждый должен был в течение известного времени сам заботиться о своем пропитании. Предводителями этого ландвера, как он назывался бы теперь, были графы и маркграфы; последние управляли большими пограничными округами, марками. Страна разделялась на округа, во главе каждого из которых стоял граф. При позднейших Каролингах они были подчинены герцогам, жившим в таких больших городах, как Кельн, Регенсбург и т. п. Соответственно этому страна разделялась на герцогства: существовали герцогства Эльзас, Лотарингия, Фрисландия, Тюрингия, Реция. Эти герцоги назначались императором. Племена, сохранившие своих наследственных князей, после завоевания теряли эту привилегию и получали герцогов, если они восставали; это было сделано с алеманнами, баварцами и саксонцами. Существовало однако и особого рода постоянное войско для не терпящих промедления действий, а именно вассалы императора получали имения в пользование с обязательством являться на военную службу по получении приказа. Для поддержания этих учреждений император посылал своих уполномоченных (missi), которые производили ревизию и представляли доклады; они должны были также контролировать суды и осматривать королевские имения.

Заслуживает внимания и заведывание государственными доходами. Прямых налогов не существовало, существовали немногие пошлины, взимавшиеся на реках и на дорогах, и некоторые из этих пошлин поступали в пользу высших государственных должностных лиц. В казну поступали частично денежные штрафы, которые взыскивались по судебным приговорам, и денежные взыскания с тех лиц, которые не являлись в армию по требованию императора. Те лица, которым было предоставлено пользование бенефициями, лишались их, если они не выполняли этой обязанности. Доходы получались главным образом из многочисленных принадлежавших императору удельных имений, в которых находились королевские замки (пфальцы). Уже давно существовал обычай, следуя которому короли переезжали из одной главной области в другую и в течение некоторого времени жили в каждом замке; нужные заготовки для содержания двора уже заранее производились маршалами, управляющими и т. д.

Что касается устройства судов, то уголовные процессы, равно как дела относительно поземельной собственности, подлежали общинному суду под председательством графа; менее важные дела решались под председательством центграфов по крайней мере семью присяжными заседателями, избиравшимися из свободных людей. Высшими судами были верховные суды, на которых председательствовал король в замке: здесь судились вассалы, духовные и светские. Королевские уполномоченные, о которых мы упоминали выше, должны были во время своих инспекторских поездок особенно тщательно контролировать суды, выслушивать все жалобы и наказывать за несправедливости. Духовные и светские уполномоченные должны были четыре раза в год объезжать свои округа.

В эпоху Карла Великого духовенство имело уже большое значение. Епископам были подведомственны большие соборы, при которых открывались семинарии и учебные заведения. Карл старался восстановить пришедшее в полный упадок научное образование, требуя, чтобы в городах и в деревнях открывались школы. Набожные люди полагали, что они делают доброе дело и спасают душу, делая подарки духовенству: наиболее свирепые и грубые короли желали искупить таким образом свои злодеяния. Обыкновенно частные люди производили дарение таким образом, что они завещали свои имения монастырям и выговаривали себе только пользование ими, пожизненное или на известное время. Но, с другой стороны, часто, когда умирал какой-нибудь епископ или аббат, светские вельможи со своими вассалами нападали на имения духовенства и жили и распоряжались в них, пока не уничтожались все запасы; ведь тогда религия еще не имела такой власти над умами, чтобы обуздать алчность сильных людей. Для заведывания своими имениями духовенство должно было назначать экономов и управляющих; кроме того фогты заведывали всеми их светскими делами, вели войско в поход и мало-помалу получили от королей и верховную судебную власть, когда духовенство добилось собственной юрисдикции и иммунитета от судебной власти королевских чиновников (графов). Этим был сделан большой шаг в сторону изменения отношений, так как теперь церковные имения все более и более становились совершенно самостоятельными областями, между тем как светские имения еще вовсе не обладали такой самостоятельностью. Кроме того впоследствии духовенство сумело освободиться от государственных налогов и открывало церкви и монастыри как приюты, т. е. неприкосновенные убежища для всяких преступников. Конечно это учреждение, с одной стороны, было весьма благодетельно против насилий и притеснений, исходивших от императора и вельмож, но, с другой стороны, оно выродилось в безнаказанность величайших преступлений пред законами. Во времена Карла Великого монастыри еще должны были выдавать всякого. Епископы судились судом, состоявшим из епископов; как вассалы они собственно подлежали верховному суду. Впоследствии и монастыри старались освободиться от судебной власти епископа и сделали себя таким образом независимыми даже от церкви. Епископы избирались духовенством и общинами, но так как они были и вассалами короля, то и он мог возводить их в этот сан. Спор разрешался таким образом, что приходилось выбирать такого человека, который был угоден королю.

Имперские суды происходили в том замке, где жил император. На них председательствовал сам король, и придворные составляли с ним высший верховный суд, судивший самих вельмож. Имперские совещания о государственных делах происходили не всякий раз в определенное время, а когда представлялся случай: на военных смотрах весной, на церковных поместных соборах и на придворных торжествах; в особенности же такие совещания происходили на придворных торжествах, на которые приглашались вассалы (когда король с двором жил в какой-нибудь из областей, преимущественно в прирейнской, в центре франкского государства). Как правило, король созывал два раза в год совет из высших сановников государства и церкви, но и здесь все решения предоставлялось принимать королю. Итак, эти собрания отличаются от созывавшихся впоследствии имперских сеймов, на которых знатные люди выступали самостоятельнее.

Таков был строй франкского государства, которое представляло собою первое объединение христианства в государственную организацию, возникшую из самого христианства, между тем как Римская империя была разрушена христианством. Вышеизложенный строй кажется превосходным, он создавал прочную военную организацию и заботился о правосудии в государстве; однако после смерти Карла Великого он оказался совершенно бессильным: как беззащитным от набегов норманнов, венгров, арабов, так и неспособным к борьбе против бесправия, грабежей и всякого рода притеснений в самом государстве. Таким образом мы видим наряду с превосходным государственным устройством наихудшее состояние и следовательно всестороннее противоречие. Но такие организации именно потому, что они внезапно возвышаются, еще нуждаются в усилении отрицательности в них самих: они во всех отношениях нуждаются в реакциях; и эти реакции обнаруживаются в следующий период.