Генри Каттнер
«Время, назад!» и другие невероятные рассказы
– Ну давай, – подзуживал Дайсон. – Снимай. Теперь можешь расслабиться. Ты свободен. Делай что хочешь, только шлем отдай.
Обеими руками Уайт взялся за стальную корону, приподнял ее, глянул на Дайсона глазами жертвенного барана и вдруг сдернул шлем с головы. Белая полоса, оставленная на лбу тесным оголовьем, вмиг порозовела. Уайт протянул шлем Дайсону, встревоженно нахмурился и сказал, хотя в том не было нужды:
– Теперь осторожно. Осторожненько. Не задень вот этот шнур. А как наденешь, сбрось мощность на минимум, а потом добавляй потихоньку. Потихоньку, Джонни, понял?
Дайсон не обращал на него внимания. То был миг его триумфа, и Бенджи Уайт перестал существовать. От контакта со шлемом по всей голове медленно разливалось тепло, и едва заметная вибрация воспринималась как отзвук далекой музыки. Музыки сфер, подумал Дайсон. С этой штуковиной на голове он мог управлять целой планетой – при условии, что Мартин даст ему еще пять минут свободы.
– Надо вывести робота наружу, – сказал он. – Есть у тебя мобильный пульт управления?
– Естественно. – Уайт повозился с настенной панелью, достал квадратную коробочку и аккуратно водрузил ее на подставку с гибкими телескопическими ножками.
– Двух миль провода должно хватить, – подсчитал Дайсон. – Я уже присмотрел место для тайника.
– Двух миль? Так-так… Две мили… Готово. Джонни, ты уверен, что за нами не пришлют спасателей?
– Абсолютно. На оборону выписывают миллионные бюджеты, но попробуй выбить пару баксов на экспедицию вроде нашей, когда работы уже завершены. Спасатели? Ха! Для спасательного корабля нужно дорогостоящее снаряжение и человеко-часы. Ни тем ни другим не разбрасываются, Бенджи. Спроси у Комитета по распределению энергии. Просто чудо, что наш корабль не передали военным.
Дайсон говорил не задумываясь. Он ждал, пока мозг сгенерирует достаточно энергии, и слушал, как музыка в голове становится громче.
– Может, и так, – не без сомнения согласился Уайт. – Но что, если шеф отправит сигнал бедствия? С него станется. К примеру, выложит в пустыне огромные буквы «SOS».
Дайсон обмозговал такую вероятность, чувствуя, как мысли вплетаются в прекрасную вибрацию далекой музыки. Да, Мартин – это проблема, но любую проблему можно решить. Главное – подойти к ней с правильной стороны.
– Мартин смирится, – сказал он. – Не забывай, нас двое, а он один. Как только узнает о нашем плане и поймет, что на Землю уже не вернуться… Никуда он не денется. Какой дурак откажется от Эдема?
– Ну да, у нас тут будет рай для лодырей, – кивнул Уайт. – То что надо. А по камушкам заструятся вискарные ручейки. Но все равно хотелось бы доставить груз домой.
– Зачем? Пустое дело.
– Не факт. Может, и не пустое. Я к тому, что неплохо бы дать кораблю под зад и запульнуть его в сторону Земли.
– Ну и как он вернется без робота? Рулить-то некому будет, – терпеливо объяснил Дайсон, расслабив взгляд и сосредоточившись на растущей энергии шлема. Коснулся его осторожным пальцем, склонился к зеркальной панели в стене, разглядел отражение циферблата, встроенного в переднюю часть шлема, и пробормотал: – Еще чуть-чуть… Не забывай, Бенджи, нам понадобится этот робот. Если только ты не намерен пахать как вол.
– Я всю жизнь пашу как вол, – откликнулся Уайт, – да и кормят одним сеном. Нет, Джонни, я тебе верю, но как подумаю о Моське…
– Тюрьма – самое подходящее место для таких размышлений.
– Ну наверное. Знаешь что? Может, мы найдем способ отправить груз домой. Если построим еще одного робота – дело небыстрое, но если справимся, то посадим первого на корабль и пошлем на Землю.
– Почему бы и нет? – с готовностью согласился Дайсон. – Позже разберемся. Времени будет предостаточно.
– Вот-вот. Надо же чем-то заниматься, когда на Марсе будут яблони цвести. Просто… – Он глупо улыбнулся. – Ну, не знаю. Наверное, не хочу сдаваться без боя.
– А кто сдается? – обиделся Дайсон. – Какой смысл в борьбе, если нет шансов на победу? Будь такой шанс, я бы сдался последним, Бенджи. Бился бы до самого конца. Но Землю уже не спасти, и… короче, заткнись. Хватит об этом думать.
Но он видел, он чувствовал, как громадная планета содрогается под ногами, как она прогибается над пустотой, как вздымается к небу чудовищный гриб ядерного взрыва. Кто в этом повинен? Человек? Да, человек по собственной воле взял в руки этот смертоносный клинок, но кто дал ему это оружие? Бог? Ядерная энергия – плод от древа познания, и отведать его – значит умереть. Стало быть, в том вина Бога, а не Адама.
– Ладно, начинаем, – приказал Дайсон. – Времени в обрез. Где робот?
– На складе. Джонни, ты не думал, как к нашим делам отнесутся в суде?
– Примерно так же, как к твоей краже, – ответил Дайсон, вывел пульт управления за дверь и тихонько повел его по коридору, слыша, как за спиной топчется и бормочет предупреждения встревоженный Уайт.
К счастью, проходить мимо двери Мартина не пришлось. Дайсон добавил скорости, и подставка с коробочкой споро заковыляла вперед, точно пес на поводке – что-то вроде пухлого скотчтерьера с лапами грейхаунда. Дайсон зажал кнопку на конце поводка, и скотчтерьер перешел на бег.
Период полураспада его батареи из радиоактивного натрия – три года, после чего ее можно перезарядить, но лишь с помощью ядерного реактора, способного произвести нужный изотоп. На Марсе, однако, нет ядерных реакторов. Нет и не будет. На корабле уйма запасных батарей, но даже совокупной их мощности не хватит, чтобы стартовый модуль одолел марсианскую гравитацию. Нет, Марс прижал корабль к своей груди так крепко, что не вырваться, словно заботливый отец, оберегающий чадо от глупых поступков – например, рывка к планете, которую ждет неминуемая гибель. Уже скоро Марс надежно укроет топливо, и чадо навеки останется в отцовских объятиях.
Хотя батареи пригодятся, чтобы обеспечить экипажу привычный комфорт. Этот мир, твердил себе Дайсон, непременно превратится в Эдем, идеальный рай со всеми удобствами.
Он отпустил кнопку, чтобы пульт остановился, развернул его и открыл дверь. Вот он, робот, дремлет на складе, будто в колыбели, чуть покачиваясь на упругих стропах, компенсирующих перепады равновесия в блестящем сером корпусе. Гигант, нисколько не похожий на человека, сегментированный, будто муравей, грудная клетка и живот связаны между собой универсальным сочленением, и множество специализированных конечностей. Вот он какой, робот. В живот встроены глаза-лампочки, чтобы видеть под водой, а над грудной клеткой вздымается турель с еще одной мозаикой глаз, некоторых для тьмы, а других для света.
Эти глаза, по-львиному желтые, взирали на Дайсона.
Управляя мобильным пультом, он быстро вошел на склад и вжался в стену, пытаясь спрятаться от немигающего взгляда. Разумеется, это невозможно: всегда найдутся фасетки, чьи зрительные оси пересекаются с твоим положением в достаточной мере, чтобы ты видел темный пигмент вокруг датчиков визуального сенсора. На такой фокус способен любой паук, но Дайсон не на шутку разнервничался, чувствуя на себе пристальный взгляд фальшивых глаз.
Он потянулся к колесику на пульте управления. Оставшийся у двери Уайт взволнованно шикнул: «Осторожнее!» – и Дайсон судорожно стиснул зубы. В конце концов, он не надевал передатчик уже больше месяца, а при падении робот нашумит так, что мертвого разбудит.
Дайсон повернул колесико. Для начала совсем чуть-чуть. Музыка у него в голове обрела глубину, а робот царственно пошевелился и приподнял грудь, скользнув промасленной сталью о промасленную сталь. Блестящий великан степенно выбрался из колыбели строп и направился к двери походкой, даже отдаленно не напоминавшей человеческую.
Дайсон встретил его в центре комнаты, где стоял штурманский стол. Отправил вперед шустроногое контрольное устройство, после чего человек и робот склонились над столешницей. Грудная секция робота, увенчанная фасетчатой митрой зрительного блока, глыбой нависла над плечом Дайсона. Великан распрямился, подался ближе и всмотрелся в карты.
Дайсон вращал переключатель, пока на столе не появился трехмерный образ искомого рельефа, вобравший в себя электрический свет и отбросивший долговязые тени на крошечные равнины – точные копии тех, что раскинулись вокруг корабля. Идеальная миниатюра, безупречный дубликат, воспроизводивший каждое плато и все склоны холмов. Дайсон прищурился. Да, действительно: здесь была и микроскопическая копия корабля, тупоконечного овального предмета, в котором они сейчас находились.
У него закружилась голова. Он почти поверил, что в этом холмике на винилитовой карте существует кукольная комнатка, где кукла по имени Джонни Дайсон стоит над кукольных размеров картой…
Над головой что-то скрипнуло. Робот добросовестно рассматривал винилитовый рельеф. Дайсон отогнал иллюзию о бесконечной веренице Джонни Дайсонов, редуцированных до отсутствующе малых размеров, и коснулся карты осторожным пальцем, прокладывая курс от корабля к склону холма и одновременно посылая в передатчик мысленные приказы. Робот смотрел и, еле слышно пощелкивая, запоминал маршрут, а Дайсона накрыла новая иллюзия: неисчислимое множество громадных Джонни Дайсонов, один больше другого, наблюдают за ним из макрокосма, и тут в комнате отчетливо зазвенел бесплотный голос, похожий на голос самого Бога.
– Дайсон! – сказал голос. – Дайсон!
Потрясенный Уайт негромко охнул. Дайсон вскинул глаза. Сердце ушло в пятки, ведь он не слышал, как щелкнуло переговорное устройство. Никакого предупреждения не было. То есть – возможно! – все это время интерком был включен, и они с Уайтом считай что плели свой заговор прямо в кабинете у Мартина, а тот внимательно слушал.
– Дайсон, явитесь ко мне в каюту. Немедленно!
Едва не задохнувшись, Дайсон взглянул на Уайта, покачал головой и настороженно поднял палец. Если микрофон интеркома включен, осторожничать нет смысла… но, раз уж Мартину известен их план, зачем тратить время на разговоры? Капитанская каюта находится не так уж далеко, в другом конце коридора, а у Мартина проворные ноги и заряженный револьвер.
– Слушаюсь, сэр, – хрипло отозвался Дайсон.
– У меня все.
Но за словами не последовало щелчка, извещающего, что Мартин выключил интерком, поэтому Дайсон не опускал пальца, а Уайт хотел сглотнуть, но не мог.
Если не медлить, шанс еще есть, причем неплохой. Дайсон вновь склонился над картой и прочертил маршрут для робота – быстро, аккуратно, – и его приказы, отданные с почти механической педантичностью, достигли самой сердцевины робота и впились в мозг педантичного механизма. На все про все ушло не больше тридцати секунд.
Робот отступил от стола, его громадная грудь опустилась на тихо заурчавшем сочленении, и он то ли выбежал, то ли выскользнул, то ли выкатился из комнаты. В человеческом языке нет слов, способных описать движения такого конструкта, быстрые, грациозные, беззвучные, если не считать легких щелчков, когда механизмы подстраивались под текущую задачу. Пощелкивая извилинами металлического мозга, робот удалился.
Теперь его путь лежал в топливохранилище. Разум Дайсона опережал блестящего гиганта с муравьиным телом, прокладывая тот же курс, что недавно был обозначен на карте: прочь из корабля и вперед по лику Марса, пересечь равнину, взобраться на склон, проникнуть в пещеру, обнаруженную Дайсоном несколько недель назад и примеченную для сегодняшнего саботажа. Раз за разом, ходка за ходкой, пока на корабле не останется ни унции топлива, и никто, кроме Джонни Дайсона, не будет знать, где оно спрятано, – если, конечно, вовремя стереть роботу память.
Когда металлическая громадина исчезла в коридоре, Уайт перехватил взгляд Дайсона и провел пальцем по горлу.
Дайсон усмехнулся. Одной рукой он убавил мощность передатчика, а другой схватил планшет и написал:
«Все готово. Робот получил приказ. Не выключай передатчик. Робот даст сигнал, когда закончит. Сотри ему память». Последнее предложение он подчеркнул дважды, после чего сунул планшет Уайту под нос.
Из пустоты вновь донесся безапелляционный божий глас:
– Дайсон! Ну сколько можно?
– Да-да, сэр, уже иду.
Надо поторопиться. Он нетерпеливо – и в то же время неохотно – ждал, пока не стихнет музыка сфер, а когда ее отзвуки еще звенели в мозгу, снял шлем и надел его на голову Уайта. Оба не сказали ни слова.
Дайсон развернулся и побежал.
У закрытой двери Мартина он остановился, и его воля дала слабину. Что будет дальше – допустим, если Мартин с ходу начнет его обвинять?
Ничего страшного. Взлет запланирован на завтра. Чтобы взлететь, нужны все трое. В худшем случае Мартин наговорит Дайсону неприятных вещей. Быть может, чрезвычайно неприятных, если все это время интерком был включен.
Гораздо важнее, чтобы не подвел Уайт. Он полон сомнений, и это еще мягко сказано, а робот теперь в его власти. Уайт запросто может отозвать его, вернуть топливо на место, а события – на прежний губительный курс, ведущий к обреченной Земле, если у него сдадут нервы. Если Дайсон надолго оставит его в одиночестве. То есть от Дайсона много чего зависит. До ужаса много чего.
Пару секунд его обуревало желание сложить с себя это бремя. Если просто стоять и молчать, наверняка что-нибудь да случится…
Вот-вот. Из-за таких настроений, вдруг понял он, Земля катится по проторенной дорожке к ядерному холокосту.
Дайсон заставил себя постучать в дверь.
Мартин сидел с расстегнутым воротником. Он снял туфли; скрещенные ноги в старательно заштопанных шерстяных носках покоились на столе. Джонни Дайсон в изумлении смотрел на капитана. До сей поры он видел шефа только в форме, придававшей Мартину собранный и молодцеватый вид. Теперь же Мартин напомнил Дайсону деактивированного робота. И он понял почему, когда увидел на столе бутылку.
Впервые он заметил, какое у Мартина вялое и обрюзгшее лицо.
Свинья свиньей, только пятачка не хватает, с торжеством думал Дайсон. Значит, проблема решена: у Мартина все же есть выключатель, и позже не придется его убивать. Теперь я справлюсь с чем угодно, а он получит столько виски, сколько пожелает. Устроим здесь винокурню, а потом надо будет лишь следить, чтобы на столе у Мартина не переводилось девяностоградусное марсианское vin du pays[17] домашнего изготовления, чтобы было чем залить глаза. Нет, лучше дистиллят. Хотя какая разница? Спиртное можно гнать из чего угодно. Главное – брожение, а сейчас брожений на корабле предостаточно.
Дайсон хотел плюнуть Мартину в лицо и объявить о своих намерениях, но сдержал этот безумный порыв. Не стоит напрашиваться на пулю, ведь в столе у шефа револьвер. Поэтому Дайсон стоял по стойке «смирно» и ждал, пока тупо глазевший в потолок Мартин не обратит на него внимание.
– Ах да. Вольно. Присядьте, Дайсон.
– Есть, сэр, – сказал Дайсон с уважением, которого больше не чувствовал. Трудно было не выдать ликования. Надо было раньше понять, что Мартин, как и Уайт, не семи пядей во лбу. Будь оно иначе, его не отправили бы в эту командировку. – Спасибо, сэр.
Мартин указал на стол, где рядом с бутылкой и полным стаканом стоял еще один – пустой.
– Угощайтесь, Дайсон.
Не поверив своим ушам, Дайсон шагнул вперед. С его места можно было видеть переключатель интеркома. Пока виски лилось в стакан, Дайсон подался чуть ближе и заметил, что тумблер все-таки стоит в положении «выкл.» – то есть Мартин ничего не слышал и все сложится наилучшим образом, если Уайт не напортачит.
– Мягкой посадки, сэр, – сказал он, поднимая свой стаканчик.
– Мягкой посадки, – откликнулся Мартин, вдыхая аромат виски.
Но их слова имели разный смысл. «Мы уже приземлились, – думал Дайсон, – и будем жить долго и счастливо до скончания веков, аминь». Совсем не так, как на Земле. «Вот как кончится мир…» Что там дальше, в этой затасканной фразе с неприятным концом? Он не помнил. «Так пришел конец вселенной… не с громом, а… а…»[18] Ладно, черт с ней, с цитатой.
– Расслабьтесь, – сказал Мартин, – вы не на дежурстве.
– Спасибо, сэр.
– Мы славно потрудились, – удовлетворенно продолжил Мартин. – Полгода в полевых условиях, втроем, с оборудованием, которое на ладан дышит. Большая ответственность. Пойди что-то не так… – Он глотнул виски. – Что ж, руда на борту, документы отправлены на Землю полчаса назад, и все уже сделано – все до мельчайших, вроде бы пустяковых, но жизненно важных деталей. Завтра будет новый рабочий день, но наше задание выполнено.
– Несмотря на всю его бессмысленность, сэр, – сказал Дайсон и тут же велел себе заткнуться. Опустил глаза на свой стакан и с удивлением увидел, что тот пуст. Осторожнее, Джонни, осторожнее!
– Что вы хотите сказать?
– Ну, не знаю. В конце концов, физики-ядерщики давно уже работают над этой проблемой, и безрезультатно. Не понимаю…
– У вас есть диплом физика-ядерщика?
– Я чуть было не получил эту специальность, – ответил Дайсон, и Мартин изумленно взглянул на него:
– И что же случилось?
– Как сказать… – пожал плечами Дайсон. – Наверное, я понял, насколько это безнадежно. На мой взгляд, все сложилось как нельзя лучше. Получи я ученую степень, сидел бы дома и работал над оборонными проектами, как остальные компетентные ребята, хотят они того или нет. В этой отрасли считайте что военное положение.
– Значит, так надо. – Мартин как-то странно посмотрел на него. – Нельзя же просто взять и сдаться!
Он повторил слова Уайта, и Дайсон вышел из себя. Слепцы! Хотел было выпалить гневное возражение, но толку-то? Слеп тот, кто видеть не желает, подумал он, а вслух сказал:
– Люди не меняются, сэр. В том-то и корень зла. В массе своей люди… ну, мерзавцы. К сожалению. Толкают планету к взрыву, и никто не сумеет их остановить, как ни старайся.
– Вполне может быть, – устало согласился Мартин. – Вы пейте, не стесняйтесь.
– Спасибо, сэр. – Вновь наполняя стакан, Дайсон задумался, почему он продолжает называть Мартина «сэр». Он вдруг понял то, чего не понимал раньше. Не важно, рассердит он Мартина или нет. Главное – тянуть время, пока робот не спрячет топливо. После этого Мартин автоматически перестанет быть капитаном корабля. (Хотя револьвер по-прежнему у него в столе, так что лучше не наглеть.)
– А где Уайт? – спросил Мартин. По всей очевидности, ему скучно было выпивать с Дайсоном. Быть может, Уайт окажется более интересным собутыльником.
– Он… отдыхает, – наобум брякнул Дайсон.
– Ах да, заряжает робота перед взлетом. Ну, раз вы уже приложились к бутылке, может, смените его? Ему, наверное, тоже хочется выпить.
Дайсон понимал, что надо переключить внимание шефа на себя, сказать что-нибудь – без разницы что; что угодно, что в голову взбредет, – чтобы Уайт без помех закончил начатое. Вдруг он преисполнился уверенности, что Уайт, как и обещал, управляет роботом. Никаких сомнений. Главное теперь, чтобы он довел работу до конца. Главное – дать ему время и предотвратить любое вмешательство.
– Сэр, – сказал Дайсон, – вы же опытный человек. Разрешите узнать ваше мнение? Если я ошибаюсь, так и скажите, но почему мне кажется, что наше поколение обманули? Что нас лишили человеческих прав?
Мартин зевнул. Протянул руку за спину, щелкнул тумблером магнитофона (из динамика полилась бесконечно слащавая «Лили Марлен») и с неприязнью спросил:
– Думаете, общество вам чем-то обязано?
– Нет, сэр. Хотя, с другой стороны, да. Общество должно обеспечить мне право на жизнь, только и всего. Я хочу остаться в живых. Неужели это слишком много? А грядущий взрыв…
– Дайсон, у вас атомофобия. Не забывайте, что на Земле перед вами откроются новые перспективы. Понимаю, эти полгода – не увеселительная прогулка, но мы выполняли задание. Теперь же…
– Были у меня перспективы, – сказал Дайсон. – С самого детства. Моего отца, сэр, звали доктор Джеральд Дайсон.
– Да вы что? – раскрыл глаза Мартин. – Значит, вот как вы попали на этот корабль. А я-то думал… Конечно, вы прошли техническую подготовку, но тем не менее…
– О да, я прошел подготовку. По настоянию отца. Как вы помните, он разрабатывал одну из первых бомб. Был в числе тех, кто сказал: «Ой, извините». Провел остаток жизни, пытаясь найти способ взять атомную энергию под контроль. Но такого способа не существует. Отец попросту поджег динамитную шашку и вручил ее мне, и я держал ее, пока не повзрослел, пока не понял, что пора послать все к черту и бороться за свои права. Родители воспитывают детей так, чтобы компенсировать свои неудачи. Но мне наконец удалось сбежать с Земли. Впервые в жизни я вырвался из-под тени… – Он опустил глаза на стакан, вздрогнул и продолжил: – Из-под тени облака, сэр. Вернее, громадной черной тучи. И она разрастается. Я вырос под этой тенью. Отец постоянно смотрел кинопленки, внимательно их изучал, а мне снилось, как ядерный гриб заполняет все небо. Отец мог бы оставить мне рай на Земле, рай под управлением мирного атома, мог бы передать мне волшебную палочку, избавить от тяжких трудов, ведь у человека, живущего в атомную эпоху, не должно быть никаких проблем – просто по праву рождения. Неограниченный запас энергии – это ключ к всеобщему благополучию, но вместо него мы получили планету, которая вот-вот взорвется.
– Что ж вы никак не уйметесь? – разгневался вдруг Мартин. – По-вашему, Земли считай что нет, но это не так! Ничего не произошло и, возможно, не произойдет. У нас есть неплохой шанс взять ядерную энергию под контроль. Или хотя бы попытаться это сделать.
– Неужели вы не понимаете, что эти слова – лишь мотивирующая речевка для галерных рабов?
– Если ваш ненаглядный взрыв все же произойдет, – строго сказал Мартин, – то по вашей вине. Потому что вы и вам подобные… – Он умолк и пожал плечами. – Ладно, хватит. Вы тоже на стрессе. Лучше подмените Уайта… хотя нет, минутку. Совсем забыл. – Мартин бросил на Дайсона недоверчивый взгляд. Наверное, вспомнил, что случилось в прошлый раз, когда Уайт отдал ему шлем-передатчик.
Дайсон представил, как робот спускается в пещеру, как буйствует Мартин, и с трудом сдержал ухмылку. Больше всего на свете шеф, наверное, боялся, что робот выйдет из строя. На его создание ушло семь лет, и робот был такой же неотъемлемой частью корабля, как запас топлива. Горючее – это мускулы, но робот – это мозг, благодаря которому сложный организм транспортного судна способен функционировать в космическом пространстве. Поначалу Дайсон хотел испортить робота, но вскоре отбросил эту мысль. Во-первых, он не знал, как это сделать, ведь у робота имеются защитные механизмы – аналоги человеческого эго, компенсирующего ид, – а во-вторых, позже без такого ценного помощника не обойтись.
Когда будет построен рай на Марсе, робот станет идеальным исполнителем, ведь он умеет делать что угодно – ну, почти. Мартин считал, что его основная функция – управление кораблем и что робот ценнее членов экипажа, но отношение капитана к роботу было не лишено нарциссизма, подумал Дайсон. Не исключено, что всякий раз, когда Мартин смотрится в зеркало, он видит там обобщение, синтез Мартина и робота.
Позже, когда робот нарубит дров и начерпает воды…[19] Дайсон сдержал очередную ухмылку. Мартину это не понравится. Совсем не понравится. Но в итоге он смирится с положением вещей. Мартина можно купить – так же, как Дайсон купил Бенджи Уайта. Главное – найти монету правильной чеканки.
Мартин сел ровнее, опустил ноги на пол и поелозил ступнями в поисках сброшенных туфель.
– Пожалуй, отнесу Уайту глоточек виски.
Спиртное разлилось по телу Дайсона приятным теплом, сняло напряжение в мышцах; теперь же нервы вновь натянулись струнами, и он услышал беззвучную музыку, чьи далекие аккорды вибрировали у него в голове, когда на ней был шлем-передатчик, но теперь этой музыке недоставало благозвучия. Он должен – нет, обязан – остановить Мартина.
Тот уже встал, сунул ноги в туфли, притопнул, наклонился к пряжкам. Сунул бутылку под мышку и взял два чистых стакана.
– Сэр!
– Да?
– Я… я сменю его, сэр. Я знаю, как обращаться с передатчиком. Сейчас пришлю к вам Уайта, и…
Мартин (он уже стоял на пороге) коротко мотнул головой, вышел и хлопнул дверью.
Взглянув на часы, Дайсон испуганно понял, как ничтожно мало прошло времени, и с ужасом осознал, что его план, несмотря на все усилия, висит на волоске. Дайсон всегда был уверен, что в последний момент сообразит, как перехитрить Мартина, найдет способ завершить то, что так хорошо начиналось…
Звуки удалявшихся шагов Мартина сменились тишиной. Переслащенные гармонии «Лили Марлен» клонились к финалу. Словно метроном, Дайсон качнулся к двери и обратно, лихорадочно думая, как быть. Наконец последние ноты песни растворились в свете электрической лампы, а Дайсон обнаружил, что дрожащими руками открывает стол Мартина.
Но револьвера в нем не было.
То есть Мартин перехватит Уайта, прежде чем робот закончит работать с топливом, и корабль вернется на Землю, а смелые планы Джонни Дайсона, пожелавшего создать новый мир, канут в небытие. Конечно, он может сбежать, спрятаться, и корабль, пожалуй, улетит без него – но в конечном счете Дайсон проиграет. Рано или поздно над алыми равнинами взвоют в разреженном воздухе другие корабли, полные инспекторов, которым приказано будет отыскать Джонни Дайсона и вернуть его на Землю, дабы он не отлынивал от работы…
На пороге склада Дайсон остановился. Колыбель робота была, конечно же, пуста. Бенджи Уайт горестно заламывал руки над длинноногим пультом управления, но это ничего не меняло: Мартин уже надел шлем-передатчик и, судя по выражению лица, ознакомился с командами активации. Теперь он все знал.
Его взгляд встретился со взглядом Дайсона.
Дайсон вновь развернулся и побежал.
Кукольный Джонни Дайсон мчался по контурам кукольного рельефа, с каждым шагом удаляясь от кукольно-винилитового корабля, и боялся поднять глаза, чтобы не увидеть, как с неба на него смотрит гигантский Джонни Дайсон. Время откатилось на пятнадцать минут, и Дайсон угодил в микрокосм, где в недрах непостижимо громадного корабля раз за разом прокручивалась вся эта сцена, начиная с того момента, когда бесплотный голос Мартина сухо велел Дайсону явиться к нему в кабинет.
Невидимый палец гигантского Джонни Дайсона – того Джонни, которым Дайсон был пятнадцать минут назад, – заранее проложил курс, и теперешний Джонни Дайсон прекрасно знал, куда бежать – по маршруту, которым проследовал робот, – но ему неведом был фактор времени.
Быть может, топливо уже надежно спрятано в пещере. Даже если так, все пошло прахом, ведь Уайт не успел стереть память робота, и теперь Мартин проникнет в металлический разум и проследит за каждым шагом механического создания.
Вот и он, Мартин, бежит следом, а за ним Уайт, думал Дайсон, но не оглядывался. Он убегал не только от Мартина, не только от людей, он убегал от тирании самоубийственной и смертоубийственной Земли, под ногами у него гулко звенел Марс, словно подземный дворец рукотворного Эдема уже возведен и ждет, чтобы его унаследовали.
На склоне холма в лунном свете блеснул металл, и в бледно-серой ночи проступили контуры робота, бездумно тащившего к пещере свою горючую ношу.
За спиной что-то крикнули, и этот крик тонко зазвенел в холодном воздухе. Оглянувшись, Дайсон увидел, что его по-прежнему преследуют карликовые фигуры. Корабль казался кукольным. Иллюзия прогрессировала. Все сжалось. Игрушечного Уайта обогнал марионеточный Мартин с блестящим передатчиком на голове, кукла, управлявшая еще одной куклой, длинноногим мобильным пультом, гротескно галопирующим по равнине; из-за марсианской гравитации все они – и беглец, и преследователи – двигались с неестественной легкостью и кошмарной медлительностью.
Дайсон знал, что его фора (он сразу выскочил из корабля, а остальные какое-то время искали его в коридорах) совершенно бесполезна, но не мог отказаться от призрачной надежды, что в критический момент он хоть как-то, хоть каким-то образом найдет выход из положения.
Потом была белая вспышка во тьме и щелчок револьвера за спиной. Должно быть, предупредительный выстрел, поскольку Дайсон не слышал свиста пули. Задрав голову, он встретился со взглядом двух лун, похожих на два асимметричных глаза на лице гигантского Джонни Дайсона. В небе разгорался конфликт. Орион занес дубину, Телец набычился и выставил рога, Андромеда билась в цепях, Сириус превратился в оскаленный клык, и посреди всей этой вакханалии светилась сине-зеленая непорочно-мирная планета…
По головокружительной спирали водоворотов времени и пространства зрение Дайсона устремилось вперед, к самому центру этой воронки, где находился сине-зеленый мир и Джонни Дайсон, каким он был десять, пятнадцать, двадцать лет назад, невежда Джонни Дайсон, которому ничто не грозило в те золотые времена, когда ответственность за мир лежала не на нем, а на его родителях. Ах, молодость, молодость, утраченная пора блаженного неведения…
Мартин выстрелил снова.
Здесь и сейчас Джонни Дайсон мчал вдогонку за роботом, исчезавшим в темном устье пещеры, словно то была не пещера, а муравьиный ход, и робот был не робот, а тускло поблескивавший муравей с закушенной в мандибулах песчинкой. Подобно остальным законам природы, пространственные размеры утратили всякую важность. Лишь во сне можно взмыть в воздух, оттолкнувшись от земли, и бежать от опасности столь медлительно, будто тебя погрузили в вязкий кисель.
Перед ним была груда экранированных канистр с защелкнутыми замками. Замедлившись, Дайсон изучающе взглянул на них и попытался прикинуть, сколько в них футофунтов или тонн подъемной силы. Недостаточно, чтобы оторвать от поверхности целый корабль. Канистр было всего лишь восемь. Если робот успел спрятать остальные, то отцовские объятия навсегда удержат корабль у груди старика Марса. Если… если… Ну конечно! Если остальное уже в пещере и Дайсон доберется до нее прежде остальных, то ответ до смешного прост. «Как же я не просчитал этот вариант?» – думал он, задыхаясь от кипучего ликования.
Слыша, как выкрикивают его имя, он ускорил бег, пригибаясь при каждом прыжке, чтобы тот отправлял его вперед, а не вверх, перпендикулярно поверхности Марса и параллельно вектору его незначительной гравитации.
Он достиг устья пещеры в тот момент, когда из нее появился робот, в чьей грудной клетке сверкнули отражения обеих лун. Робот не остановился, но фасетчатые глаза обследовали Дайсона, радиоатомный мозг принял его за мобильное препятствие, и громадный рабочий муравей двинул прямо на него. Дайсон уступил дорогу, и робот величаво направился вниз по склону к остаткам горючего.
Остановившись у входа, Дайсон заглянул в пещеру. Хоть глаз выколи. Мгновение он медлил, понимая, что во тьме кроется решение проблемы, но чувствуя странное нежелание входить в эти сумрачные пределы.
