Галина Павловна Константинова
НеШекспир
Часть вторая
Глава 1
Как тот актер, который, оробев,
Теряет нить давно знакомой роли,
Как тот безумец, что, впадая в гнев,
В избытке сил теряет силу воли, -
Так я молчу, не зная, что сказать,
Не оттого, что сердце охладело.
Нет, на мои уста кладет печать
Моя любовь, которой нет предела.
(Вильям Шекспир, «Сонеты»)
До Спешково ехали молча. Алексей не понимал, в чём дело. Ночью ему казалось, что их отношения почти достигли гармонии. Может, он чем-то обидел её, но почему, она не сказала. Утро было привычное, как всегда. Но Варвара начала молчать ещё дома. Наверное, на неё подействовало, что Василису отдают в другую семью, решил Алексей, с надеждой, что всё образуется. «Не буду ей досаждать, сама заговорит, а уж когда эту учительницу будем опрашивать, ей невольно придётся включиться», – окончательно закрыл тему Алексей.
В Спешково отцветала сирень, старый покосившийся домик учительницы Анны Михайловны располагался почти в центре, практически, первая линия, так как буквально в двухстах метрах расстилалась река. Здесь великая река Кама, которую почему-то принято ниже по течению величать Волгой, вбирала в себя Обву.
Они постучали в калитку, потом попробовали открыть. Калитка недовольно заскрипела от непрошенных гостей.
– Кто-то есть? – громко спросил Алексей.
В окне что-то мелькнуло, вскоре дверь открылась и на порог вышла женщина лет пятидесяти. Она была в очках, чёрные, с прожилками седины волосы, упрямо завивались кудряшками. Губы правильно очерчены, глаза цепкие, тёмные, целом можно даже назвать красавицей. Фигура Анны Михайловны была миниатюрной, наряд домашний, и почему-то шаль на плечах, хотя на улице почти жара.
– Нам нужна Анна Михайловна.
– Я и есть Анна Михайловна, – слегка картавя, представилась женщина.
– Из Следственного комитета, Алексей Шашерин, – щурясь от солнца, продемонстрировал своё удостоверение Алексей. – А это моя помощница, Варвара.
– Это немного неожиданно… А по какому вопросу?
– Вопрос касается детей, с которыми Вы занимались в приёмной семье Марата Гасанова. Есть такое?
– Ну да, проходите… – Анна Михайловна пошла в дом, приглашая их за собой.
Они уселись на довольно приличные кресла приятного бежевого цвета.
– Итак, слушаю, – строго сквозь очки посмотрела Анна Михайловна.
– Речь идёт о мальчике и девочке, Саше и Ясе, – Алексей вёл беседу, заранее попросив Варвару, чтобы она только наблюдала.
– Да, я их помню.
– Скажите, Вы с ними занимались на какой территории?
– В основном они ко мне приезжали. Тут я договорилась с местной школой, чтобы они могли готовиться к тестам. Да, у меня тут и готовились, потом приезжал водитель, забирал их.
– Они жили в Ольховке или в коттедже ближе к городу?
– Я вам точно так не скажу. И там, и везде. Моя задача была заниматься с ними. С младшими ещё кто-то занимался.
– До какого времени Вы с ними занимались?
– До февраля.
– Что Вам рассказали по поводу их исчезновения?
– Сказали, что их ищут. В марте у нас участковый ходил, опрашивал. Я слышала, что нашли трупы.
– Вы опознавали?
– Нет. Я слышала, что девочку опознала мать. Недавно снова тут участковый всех опрашивал.
– Что Вы слышали о водителе, труп которого был поднят в это же время?
– Да, я знала его. Разбитной мужик, не прочь выпить, по бабам пошляться. Скорее всего, подшабашить хотел, но что-то случилось. Я не следователь.
– Хорошо, вернёмся к детям. У Саши были какие-то проблемы со здоровьем? На лице были какие-нибудь дефекты?
– Была язвочка на губе. Я Марату говорила по телефону, что надо ребенка врачу показать. Он обещал.
– Так. А на руке, вот здесь, – Алексей показал на место между указательным и большим пальцем.
– Нет, здесь ничего не было, вроде… – немного помолчав, медленно ответила Анна Михайловна.
– По мнению экспертов, язва на губе могла возникнуть от употребления каких-либо разъедающих веществ, например, снюса. Конечно, никаких остатков этих веществ мы на теле найти не могли, прошёл почти месяц пребывания в воде. Скажите, Вы замечали за Сашей какие-нибудь качества или элементы поведения, которые говорили бы о том, что он употребляет наркотики?
– Ммм… – снова задумалась Анна Михайловна, – иногда речь была заторможенной, иногда очень весёлый приезжал, всё норовил мне по хозяйству помочь, как электровеник носился. Но так мальчик спокойный, сообразительный, в интернете ловко всё искал.
– Понятно. А девочка?
– Девочка… Она, мне кажется, была под его влиянием. Потом… У них были какие-то романтические отношения, хотя они пытались скрывать, но меня не проведешь. Поэтому им нравилось сюда приезжать, тут река, свобода. Относительная свобода, конечно, – будто поправилась Анна Михайловна.
– А там что, несвобода?
– Ну, я бы так не сказала, – протянула учительница.
– Давайте, говорите, очень важно. Вы же понимаете, что мы неспроста сюда приехали.
– Скорее всего. Столько времени прошло, а вдруг вспомнили.
– Дело серьёзное. Вы были на ферме у Ларисы Ястребовой?
– На ферме? – переспросила учительница, – Я была где-то, там стояли домики и вокруг земля.
– Вот здесь? – Алексей показал фотографии комнат, в которых предположительно жили дети на ферме.
– Д-да, – слегка заикаясь, подтвердила учительница.
– Ясно.
– А эта женщина Вам знакома? – снова фотографии, на них Лариса.
– Я её видела, она приходила…
– Правильно ли я понял, что Вы редко видели хозяина?
– Да, в основном дети приезжали на машине….
– На одной и той же машине?
– Нет, кажется. Им заказывали такси.
– Так, понятно. Что ж, благодарю. Я позвоню.
Они вышли из дома и направились в местный участок, к Ивану. Но его не оказалось на месте.
– Ну, Варя, что скажешь. Я сегодня тебя не узнаю, молчишь.
– Да я просто о своём, о девичьем. Что сказать. Тётка хорошо получала, сто процентов. Смотри, домик вроде старенький, покосившийся. А мебель хорошая, новая. Значит, домик пока новый не может позволить, но обстановку поменять – уже средства есть. Потом, я посмотрела, у неё много техники во дворе, газонокосилка, например, и забор новый совсем. А вообще, когда мы заходили, там, на заднем дворе, был такой домик, как гараж? Значит, у неё самой есть машина? Почему же она не могла детей отвозить? Потом, она довольно моложаво выглядит, вряд ли она такая старушка, которая скрипучим голосом что-то рассказывает детям. Мне кажется, если у нас ничего не продвинется, нужно копать в школе, про которую она говорила, заодно опросить соседей.
– Интересно. А как на вопросы отвечала, искренне?
– Как-то непонятно. Я обратила внимание, что она заволновалась, когда ты спросил про руку. Что-то тут есть в этом месте. А что в этом месте может быть, точка для иглоукалывания, только это приходит в голову.
– Да, действительно… Сейчас, погоди, – он стал листать снимки на телефоне, – смотрим…По заключению, будто кто-то в этом месте разрушал ткань металлическим инструментом. Какой инструмент у нас может быть?
– Отвертка, плоскогубцы, молоток… – начала перечислять Варвара.
– О, какие познания… Разрушать ткани… Кто мог этим заниматься, как думаешь?
– Ну, давай представим страшную картину. Например, на ферме детей пытали, чтобы не чувствовали боли, приучили к снюсу.
– Теплее. Но тогда бы характерные язвы были бы у Яси. Да и не понятно, есть более болезненные точки на теле, если вырывать куски кожи…
– Ты сначала подумай, а зачем вырывать, какой смысл, – насмешливо спросила Варвара.
– Ладно, что мы имеем. Дети учились там, где придётся. С ними занималась старая учительница с хитрым взглядом. Возможно, оценка её труда была выше, чем за аналогичную работу в целом. Саша – имеет ранение на руке и есть язва от снюса. Откуда поступал снюс, вот что нужно выяснить. Если они жили у Гасанова в коттедже или у Ястребовой на ферме, а мы знаем, что убитая тоже увлекалась кокаином…
– Думаешь, у него наркопритон?
– Это ещё нужно доказать. Пока доказано хранение наркотиков, и мы связали это с убитой, потому что в её крови вещества обнаружены. По данному факту Гасанов дал показания, суть – ничего не знал, в квартире появлялся нечасто. Да и мы видим, что ему физически было невозможно находиться во всех местах одновременно. Тут и дети, и любовница. В общем, полный набор, да и жёнушка, очевидно, не скучала.
Глава 2
«Как осужденный, права я лишен
Тебя при всех открыто узнавать,
И ты принять не можешь мой поклон,
Чтоб не легла на честь твою печать.»
(Вильям Шекспир, «Сонеты»)
Вечером Варвара немного оттаяла. Они попили чай на кухне, и она даже согласилась спать на диване вместе. Алексей принял это за хороший знак.
Варвара расправила диван, сама залезла в кресло, открыв ноутбук.
– Смотри, как интересно.
– Что? – Алексей оторвался от фотографий по делу, которому они сейчас вели, – что там?
– День святого Валентина, помнишь?
– Ну, есть такой.
– Смотри, – она развернула экран, – видишь?
– Коллаж, в виде «валентинки».
– Это Юля, она на этой фотографии брюнетка.
– Фу, даже не узнал сразу.
– Я листаю ленту, дошла до февраля. На её странице такой коллаж разместил некий Антон, видимо, я так понимаю, любимый или хотя бы любящий мужчина. С чего бы ему «валентинки» рисовать с девушкой. Посмотри, как снято.
– А как?
– Сверху.
– И что?
– Так сверху в лесу снять где можно, подумай?
– Не знаю… На ёлку залезть.
– Ага, тут метров двадцать, не меньше. Я нашему другу Женьке это переслала, он пишет мне вот сейчас… Так… читаю…
– Женьке? – ревниво переспросил Алексей.
– Да перестань так реагировать, я тебя умоляю… Он пишет, что это всё могло быть снято, например, с чего-то летающего. Например, с квадрокоптера. Но не это главное, как ты понимаешь. А указатель, который стоит за спиной у Юли. И указатель этот – «Ручьи», понимаешь, наш коттеджный поселок. То есть, ребята туда ездили.
– Это уже интересно. Слушай, завтра с утра… Как фамилия этого Антона?
Варвара прочитала фамилию.
– Погоди, – он стал читать личные сообщения в почте, – Так это же… Сотрудник, который оформлял посылку с флэшкой…
Антон работал сейчас в веб-студии, с утра Алексей уточнил его телефон и договорился о встрече. Встреча происходила в одной из маленьких отсеков веб-студии, Антон договорился, что у него совещание, чтобы никуда далеко не уходить. Веб-студия располагалась в странном здании в старом порту, место модное, но слишком на отшибе.
– Скажите, Вы ведь знакомы с Юлией Гасановой?
– Да, а что-то случилось? Вы ничего не сказали о цели нашей встречи.
– Вот это Ваша работа? – Алексей показал коллаж на странице Юли.
– Моя, да.
– Где была снята фотография?
– В лесу, мы ездили…
– Это дорога, судя по указателям, ведёт в коттеджный поселок Ручьи. А там проживает отец Юли. Что Вы там делали? Предлагаю дать показания, мы знаем, что Вы работали в курьерской службе «Кенгуру» и предположительно оформляли посылку Гасанову.
Антон потеребил обивку кожаного подлокотника.
– Ну… Мы туда ездили…
– Число?
– Десятое января, кажется. Сразу после каникул.
– На чём ездили?
– Я взял машину у отца…
– Вы знали, что там коттедж Гасанова?
– Да, Юля сказала, она справки навела, у нее тетя в Росреестре работает, кажется.
– С какой целью туда поехали?
– Да просто посмотреть. Только туда так просто не заедешь, охрана, а нам не хотелось.
– Не хотелось светиться? Идея поехать – Юли?
– Ну да, её ж отец.
– Как она аргументировала?
– Если честно, то часто гуляла в сквере около того дома, где они живут.
– Понятно.
– Она мне говорит, что узнала новую жену отца, а та всё время с подругой. И не понятно, почему. Записала машину. Потом говорит, а давай съездим, посмотрим, как он живет. Мы съездили сначала один раз, после нового года. Охрана там, просто так не проедешь. Юлька прямо одержимая, давай, говорит, снимем с квадрокоптера, а у меня как раз есть зарегистрированный. А Гасанов не чиновник, снимать можно. Сейчас и государственные летают, вряд ли сбивать будет. Кино не кино, а интересно. Ну, подъехали во второй раз, встали поодаль поселка, я и задал координаты, запустил. Стояли в лесочке, смотрим, машинка едет, игрушечная такая. А Юля говорит, это точно едет жена отца моего. Ну, посидели, посмотрели, что там происходило. Квадр-то уже висел там. А дом пустой был, даже прислуги не наблюдалось. Потом машинка заехала, в ней эта Мария и подруга её.
– Дальше что было? Вообще-то, вторжение на частную территорию карается законом.
– Там у них три этажа, на третьем стеклянная крыша. И бассейн.
– Оригинально. И что дальше?
– Ну, в общем, развлекались эти девушки по полной программе.
– В каком смысле?
– Купались, ласкались, нагишом ходили, – уточнил Антон.
– А, вот как, – с облегчением вздохнул Алексей. – у вас есть запись?
– Есть. Но там несколько часов. Я ссылку скину.
Пикнула смс, Алексей открыл ссылку и удовлетворенно хмыкнул.
– Так… Посылку вы отправляли на Гасанова, верно?
– Да, я. Подставила меня Юлька, короче.
– Ну. Не совсем. Вы же не выложили все это в сеть, надеюсь?
– Конечно, нет.
– Тогда вина есть, конечно, но по закону главное не распространять. А то, что выслали эту запись тому, кто заинтересован… Подкинули платок…
– Что?
– Да так, ничего, вспомнил из классики немного. Подкинули платок Отелло. Тут уже не платок, а реальные доказательства.
– Я отговаривал Юлю.
– Она говорила, зачем решила послать это отцу?
– Да не говорила. Всё сначала выглядело невинной шуткой, понимаете?
Алексей набрал номер Юли. Сначала она пыталась уйти от вопросов про коттеджный поселок. Потом поняла, что Алексей уже разговаривает с Антоном.
Глава 3
«Отлично зная каждый свой порок,
Я рассказать могу такую повесть,
Что навсегда сниму с тебя упрек,
Запятнанную оправдаю совесть.»
(Вильям Шекспир, «Сонеты»)
Алексей проехал в место, где содержалась Солнцева. Спросил, будет ли она вызывать адвоката, у него вопрос срочный. Жанна не находилась в городе, готовилась к процессу где-то в уединении. Солнцева ещё больше осунулась. Алексей мягко спросил:
– Жанна в отъезде, но наша беседа будет записана и передана ей. Скажите, вы были в коттедже у Марата Гасанова в его отсутствие? Интересует дата – 10 января.
– Я точно не помню дату, но похоже.
– Вы были там с Марией Гасановой?
– Да.
– Вы были только вдвоем там?
– Да.
– Чтобы избежать протестов, я не спрашиваю про личные отношения. Но сообщаю Вам, что в нашем распоряжении есть запись, где Вы находитесь в указанном месте с указанным ранее лицом.
– Запись? – обкусывая губы, спросила Солнцева.
– Да. Она сделана не совсем законно, конечно, но сейчас события предстают в другом свете. А именно, у вас были личные интимные отношения с убитой. И на записи это косвенно видно. Советую больше не отрицать данного факта.
– Да…
– Итак, расскажите мне, какие планы были у Марии Гасановой в отношении ребенка? Как она относилась к мужу?
– Планы… Да, планы, – сбивчиво начала Солнцева, немного успокаиваясь. – Она хотела взять ребёнка, а тех детей отдать обратно. Она говорила, что Марат очень давит, навязал ей этих детей, но у неё там есть связи, и маленькую девочку ей подберут.
– А Вы, где в её планах были Вы?
– Я не знаю… Собственно, она вызывала меня, когда хотела…
– Задам нескромный вопрос. Вам эти отношения нравились или были противны?
– Мне… Я не думала, просто плыла по течению. У меня ребенок, от отца алиментов не дождаться, да и не признавал он ребенка…
– Понимаю. Правильно ли я понял, что отношения с Гасановой, именно личные, близкие, не приносили Вам какой-то особой радости?
Солнцева задумалась, будто что-то припоминая. Алексей понимал, что слишком давит на неё. Ведь, если она сейчас подтвердит, что, по сути, продавала за деньги свои интимные услуги, это не только не снимет с неё подозрений, но и усугубит их.
«Бедная девушка попала в безвыходную ситуацию. Богатая клиентка решила, что неплохо бы в духе новой моды иметь и служанку, и любовницу одновременно. Богатой клиентке сложно отказать, если твой потолок – только беготня в курьерской службе или в лучшем случае на пункте выдачи. Да ещё по случайному стечению обстоятельств про отношения узнаёт муж, чрезвычайно ревнивый, который и раньше о чем-то догадывался», – размышлял Алексей. Солнцева молчала.
– Я хорошо относилась к Маше, – выдавила она из себя.
– Так это понятно. Судя по нашим данным, она неплохо содержала Вас, верно?
– Да, – осторожно согласилась Солнцева.
– Так что же, ведь в принципе можно было подкопить, верно? Просить благодетельницу деньгами… Несерьёзно, верно, только шмотками да парфюмерией. Она деньги Вам давала? – быстро спросил Алексей.
– Давала, да, наличными.
– Да, подтверждается, переводов на вашу карту нет. А что с колье, зачем вы его взяли?
– Это случайно, я не хотела. Я просто испугалась, она почти не дышала.
– Почему не стали вызывать скорую?
– Испугалась. Был звонок от её мужа, я трубку брать не стала, я думала, что он вот-вот зайдёт.
– Вы сталкивались с ним раньше? Правильно ли я понимаю, что он Вас чем-то напугал?
– Да, мы с ним столкнулись несколько раз…
– В каком месяце был последний раз?
– В конце марта.
– То есть, после посылки. Но, так как вы ничего об этом не знали, сейчас это доказано, могли просто обратить внимание, что в его поведении что-то изменилось?
– Да. Я заметила, он вообще злой тогда был, приехал сразу из своей той деревни, где-то у него деревня, он там охотится. Мы здесь были, в этой квартире, он влетел, стал орать, что ему надоели подруги. Маша тоже испугалась. Она, мне кажется, его боялась. А в тот раз особенно, он и вазу с камина разбил.
– Понятно. В общем, я Жанне пересылаю видео, я со стороны обвинения не стану его использовать. Может, она посчитает, что это со стороны защиты, – Алексей помахал в камеру, будто передал привет Жанне.
… Варвара его ждала, и это было приятно.
– Наконец ты прежняя, ведь правда? – заглядывая в глаза, спросил Алексей. Он взял рукой упрямый подбородок, но Варя не стала долго играть в романтику.
– Что нового, Шерлок?
– А, да. Сегодня у нас вечер просмотра видео. Выводи на телевизор, только не говори, что я приучаю тебя к порнухе. Ты была права. У нас классический сюжет – Джульетта и Джульетта. А, нет, не совсем. Там ведь они были из знатных семей оба. Тут по-другому. Семейства не слишком знатные, но вот одна прыгнула, попала в яблочко, а другая довольствовалась с барского стола.
Варвара вывела видео на экран. Качество было не очень, но в целом всё понятно. Стеклянная крыша не позволяла снять детали, это и хорошо. Главное, были понятны героини и что они прекрасно чувствовали себя вполне комфортно вдвоём, хотя откровенные сцены, видимо, были где-то в глубине дома. Потом Варя посмотрела видео с допроса.
– Что скажешь? – нетерпеливо спросил он бодрую подругу.
– Так… Помнишь, мы думали, что Лариса шантажирует Гасанова и подсунула ему компромат?
– Да, но на флэшке если есть компромат, то не на Гасанова, а на его жену. И мы знаем, кто это сделал.
– Ну, тогда царский подарок Гасанова в виде квартиры – он за что? А что, если он убил детей, по какой-то причине, а Лариса знает об этом, у неё на ферме они жили? Вот за молчание и платит. А детей он мог убить спонтанно. Мы видим, что он вспыльчивый, и ревнивый, – стала перечислять Варвара.
– В тот момент он ничего не знал о своей жене и Солнцевой.
– Но мог догадываться. Он же там и январь пил, и февраль пил. Что мог натворить, неизвестно. Да и там по датам, знаем, что февраль, а вот верить-то нельзя, кто и когда пропал, сейчас не докажешь.
– Верно.
– Надо дожимать Ларису. Она точно что-то знает про эту историю. Как её прижать? Ты же сыщик, думай. Припугнуть?
– Да пуганая она, мне кажется. На всё есть отговорки. Слушай, было предварительное слушание, судья запросила кучу документов. Знаешь, я буду сильно занят, я знаю, тебе сложно усидеть дома, но ничего без меня не предпринимай. Я обещаю, с Ларисой мы разберёмся. Мне сейчас кажется, нужно эти две истории разделить. Одна история – бедная девочка убивает свою благодетельницу. Вторая история – бизнесмен брал детей, возможно, приучал их к наркотикам, сейчас ещё идут проверки его магазинов «Яблонька», были жалобы, что дети покупали там снюс. Возможно, это всё связанные вещи, но все равно, другое. Мальчик Саша и девочка Яся могли быть убиты кем угодно, но пока мы не имеем никаких зацепок, кроме странного обогащения Ястребовой. Так что давай спать, утро вечере мудренее, а завтра я впрягусь в работу.
Глава 4
«Пусть у цветов, где свил гнездо порок,
И стебель, и шипы, и листья те же,
И так же пурпур лепестков глубок,
И тот же венчик, что у розы свежей, -
Они цветут, не радуя сердец,
И вянут, отравляя нам дыханье.»
(Вильям Шекспир, «Сонеты»)
Июнь не радовал теплом, впору была надевать куртки и сапоги. Алексей просматривал материалы дела и чувствовал, что его убеждённость, что Солнцева могла убить свою любовницу, таяла на глазах. Жанна решила представить в суд это как доказательство, что у её подзащитной не могло быть мотивов для убийства, потому что у них было всё хорошо.
Позвонили из Прокуратуры.
– По твоему запросу, – помощник прокурора тянул слова, будто жевал кашу. – Ты был прав, тут целая компания распределяла детей. У нас Степанова под стражей, даёт показания. Можешь присоединиться.
– Высылай, что вы там уже имеете, все материалы, – быстро сказал Алексей, пытайся быстрее закончить разговор.
Прислали материалы. В деле фигурировали и Яся, и Саша, и даже Василиса. Степанова отказывалась, что брала деньги, все денежные дела свалила на начальницу. На себя взяла только услуги по подбору детей, а также курирование таких приёмных семей, чтобы не было никаких неожиданностей. Алексей подумал, что это было как гарантийное сопровождение программного продукта. Неплохо наладили работу. Надо бы позвонить Варе, обрадовать её… Но только он пытался позвонить, но в комнату влетали помощники, на рабочий аппарат звонили, в общем, шла обычная жизнь.
В кабинет постучали, и ввалился Костян.
– Привет, – вальяжно начал он.
– Говори.
– Тут про наш процесс с бедной девочкой вовсю пишут газеты.
– Что пишут?
– Мусолят тему личных отношений. Кто-то проболтался. Это просто треш какой-то, – и он кинул Шашерину на стол распечатки.
Алексей просмотрел несколько листов.
– Да уж. Процесс отложили, сейчас нам такая огласка ни к чему. Тем более, у меня возникают сомнения о чистоте нашего персонажа по имени муж.
– Да, я тебе сразу говорил. Тёмная личность. Вот, тебе интересно будет – Прокуратура провела проверки его магазинов. Жалобы на продажу снюса подтвердились. Его пора привлекать.
– Где он сейчас находится, ты в теме?
– Не знаю, нужно всё проверять. Обрати внимание, он состоит в обществе охотников, на нём два ствола. Вот эта винтовка – на крупного зверя, – протянул ещё один лист Костян.
– Да уж. Надо организовать облаву в Ольховке. Логично предположить, что он там, детей он сдал обратно. Так… Он ещё у нас как соучастник по делу с органами опеки. Что там начальница, даёт показания?
– Да вяло. Сначала вроде соглашалась, сейчас, видимо, кто-то передал ей информацию, что фактов дачи взяток у нас нет. Надо все случаи поднимать, а приёмные родители могут и не дать показания, они не заинтересованы.
– Да… В общем, надо попробовать найти Гасанова и пригласить. А также составить карту окрестных лесов вокруг Ольховки. Да, свяжись с обществом охотников, чтобы указали избушки в лесу. Чёрт, совсем забыл…
Про Варвару он вспомнил только вечером. На экране телефона увидел пропущенные звонки, видимо, выходил из кабинета. Он стал набирать её номер, но в ответ услышал, что телефон вне зоны доступа. «Что происходит, где она?» – заволновался Алексей, машинально прибираясь на столе. Вечер вливался в окно тёмным потоком.
… Варвара полдня думала, как можно прижать Ларису. Эта крепко сбитая тётка никак не выходила из головы. Алексей застрял на работе так, что не отвечал на звонки. Она полистала новости, местная пресса бесновалась по поводу идущего процесса над Солнцевой. В провинциальном городе новостей немного, а тут сенсация – убита жена крупного предпринимателя, и кем – любовницей. Жёлтая пресса хлопала в ладоши, тут пошло в ход всё. И личность мужа жертвы, который ранее был женат на актрисе. Из старых подшивок подняты статьи о театральных постановках, хвалебные и не очень. Варвара посмотрела на снимки старых фотографий. Прежняя жена Гасанова Ирина была хороша. Особенно ей шёл наряд Джульетты, хотя и было видно, что ей уже не шестнадцать лет. Варвара читала:
«Кто-то из великих определил поиск счастья как поиск чистоты, движение в высшие, духовные, сферы, свободные от тягот этого бренного мира, его пороков, недолговечности чувств, мимолетности счастья.
В этом эфире любви растворяются все ошибки прошлого и несовершенство мира, обиды и злоключения, пройденные дороги… Любовь освящает наше жизненное бытие, словно маяк в ночи.
Если есть в произведениях искусства то, что ярче всех прочих выразило эту мысль, то это «Ромео и Джульетта» У. Шекспира. И если есть театр, способный вдохнуть жизнь в кристалл чистоты – это, несомненно, театр «У Моста», где эта мысль зазвучала новой нотой.
Джульетта трепетна, вся соткана из надежд и ароматов весны, Ромео – благородный и влюбленный – в Джульетту, а значит в жизнь. Их дуэт и страсть, и невинность одновременно.
Режиссеру удалось добиться в этом дуэте не просто сплетения, но подлинного слияния душ. Это две непорочные, чистые Души, два ребенка, верящие в добро и справедливость и силу собственной вечной любви. Эти двое, взявшись за руки среди всей окружающей их скверны, срываются в бездну и летят с оглушительной скоростью к неминуемой развязке.
Это великое достижение живого театра – с первого взгляда на пышном балу, с первого свидания под балконом передать эту двойственность рокового чувства – Великое Счастье и отголосок гибели. Их игра, этот дуэт, каждый вздох, каждое слово – это музыка для сердца. Это необходимо увидеть, нет, пережить! Это потрясение, очищающее душу и вселяющее надежду.
И когда разрывает сердце трагический финал (не будем пересказывать Шекспира), отблеск их великого чувства озаряет горечь момента. Пусть примирением. Пусть запоздалым…»
«Так…, – думала Варвара лихорадочно, – Надо срочно ехать в Ольховку, там разгадка всего. Что же делать…Может быть…»
Она схватила телефон и стала набирать Женьку. Он только что проснулся и пребывал, как обычно, в философском настроении.
– Слушай, мне срочно нужна твоя помощь. Надо ехать в Ольховку.
– О, какие люди вспомнили о моем существовании! – начал лениво Женька.
– Некогда, некогда. Ты можешь быстро собраться?
– Для тебя – всегда. Я верный рыцарь без страха и упрёка. Только у меня машинка на ремонте.
– Некогда, некогда. Давай через тридцать минут на автовокзале, там на попутке.
– Слушаюсь, мой генерал!
В дороге Варвара бесконечно пыталась вызвать Алексея, но связь то прерывалась, то слышались долгие гудки. В конце концов телефон, не вынесший такого насилия, стал пищать, что батарея разрядилась.
– Слушай, мой план таков. Надо поговорить с Ларисой и намекнуть ей, что она держала детей на ферме, и мы знаем, что у неё там мигранты. А ещё, – задумалась Варвара на минуту, – что дети баловались наркотиками.
– Ну, ты крута. А если баба не сознается, что тогда?
– Тогда… Вызывать подмогу.
– Каким образом, у меня на счету пять копеек.
– Чёрт, почему так?
– Ну, ты же знаешь моё печальное существование. Деньги странный предмет, сегодня он есть, и вот уже нет.
– Ладно. Справимся как-нибудь.
В Спешково никто не хотел ехать в забытую деревеньку. Варвара и Женька ходили вокруг маленькой автостанции и пытались голосовать. Наконец, один хмырь, как показалось Варваре, едва проспавшийся после большой попойки, согласился ехать за двойную цену, по причине, что везде страшная эпидемия, и мало ли что случится в дороге.
Калитка в доме Ларисы была заперта, Женька безуспешно подёргал висячий замок:
– Пусто.
– Ладно, посмотрим вокруг.
В деревне было тихо, словно все вымерли. Деда на завалинке, который сидел на завалинке в прошлый раз, тоже не наблюдалось.
– Стой. Вот там дом Гасанова. Смотри, машина стоит.
Они подошли к дому. Движение в доме прекратилось, машина Гасанова действительно стояла в гараже.
– Он точно в доме, – шепнула Варвара.
– Слушай, а вдруг у него оружие? Он нас подстрелит сейчас, если попытаемся ворваться. И всё, поминай как звали, – дрогнувшим голосом произнёс Женька.
– Ты трус, что ли?
– Суди сама, вокруг никого. Пошли лучше обследуем дом Ларисы, я там видел дырку в заборе, успеем до её прихода всё посмотреть. Разделимся, я на стрелке постою, – предложил Женька.
– На стрелке, – засмеялась Варвара. – Ладно, пошли.
Они стали отдаляться от дома Гасанова быстрыми шагами.
– Телефон звонит в доме, слышишь, – остановился перед уже знакомой калиткой Женька.
– Да, слышу. Странно, обычно телефон у человека с собой.
Они пролезли в щель забора и вошли в дом. В доме стояла тишина, на плите стояла большая кастрюля с кипящей водой.
– Она что-то варила, – крикнула Варвара Женьке, который осматривал комнату.
– Там пусто, – буркнул Женька, заглядывая в закуток кухни.
– Окна открыты, в общем… – Варвара задумалась, оглядывая обстановку, – похоже на похищение.
– Не совсем. Может, её позвали куда-то так, что она не могла отказаться? – предположил Женька.
– Позвать мог только Гасанов, – они оба посмотрели в открытое окно, через которое была видна дорога.
Вдали, будто болид на гонках, промчалась чёрная машина. Они выскочили из дома и побежали по дороге по направлению к дому Гасанова. Калитка была заперта, Женька подставил колено и помог Варваре перебраться через забор. На счастье, дом был не заперт, хозяин торопился. Они зашли в довольно просторную комнату, на ковре лежала Лариса без признаков жизни.
– Господи, что делать, – запричитала Варвара, опускаясь на колени и пытаясь нащупать пульс. – Я не понимаю, она дышит или нет. Помоги мне её приподнять.
Женька опустился рядом и аккуратно приподнял Ларису за плечи. Голова её свисала, она была без сознания. На полу осталось предательское пятно крови.
– Она стукнулась головой. На лице подтёки, он бил её, скорее всего, – заключил Женька.
– Надо вызвать скорую, полицию…
– Так звони своему дружку, – посоветовал Женька.
Варвара подскочила и лихорадочно стала сдёргивать с себя маленький рюкзак.
– Чёрт, он же разряжен, – она стала искать глазами розетку. – У тебя есть зарядное устройство?
– Да, сейчас, – Женька порылся в карманах своей жилетки, – лови.
Через минуту телефон включился и стал пищать от посыпавшихся смс-ок. Ещё через минуту позвонил Алексей.
– Варя! Ты где, я тебя потерял!
– Лёша… Извини… Сейчас некогда выяснять, в общем, мы в Ольховке.
– Мы?
– Да, мы с Женькой. Приезжай… Вызывай кого-нибудь…
