Галина Павловна Константинова
НеШекспир
– Что случилось? – телефон затрещал, связь прерывалась.
– Мы в доме Гасанова, здесь на полу обнаружили Ларису, нужна медицинская помощь! – закричала Варя, и связь прервалась окончательно.
Лариса зашевелилась и замычала. Варвара и Женька обернулись на звуки, издаваемые женщиной.
– Она жива… Слава Богу!
Лариса осматривалась непонимающим взглядом.
– А…
– Говорить можете? – спросил Женька.
– Дайте… воды…
– Я сейчас, – поспешила Варвара, тыкаясь по углам, пытаясь определить, где может быть вода. – А, сейчас, у меня с собой, – она снова схватила рюкзак и начала его трясти.
– Что случилось? Можете говорить? – снова попросил Женька. – Кто Вас так, Гасанов?
Лариса кивнула. Варвара помогала ей пить воду, та морщилась от прикосновений бутылки к разбитой губе.
– Слушайте, Лариса… Мы к Вам приезжали, помните?
Лариса кивнула.
– Помните, мы искали детей…
– Да, – прохрипела Лариса, сморщившись от боли.
– Послушайте, Гасанов хотел Вас убить? Куда он мог поехать?
– Я не знаю…
– Дети у Вас жили, на ферме? – быстро спросила Варвара, глядя женщине прямо в глаза.
Лариса устало кивнула и закрыла глаза. Во дворе завизжали тормоза, и в комнату ворвался участковый из Спешково, Иван. В руках он держал пистолет, который сразу опустил.
– Что тут?
Варвара сидела на полу, на корточках, прямо перед Ларисой, которая начала заваливаться на бок.
– Надо скорую.
– Уже едет, у них там проблема, выталкивают из колеи. Дорогу развезло.
– В общем, она подтвердила, что Гасанов её избил, и дети у неё жили.
– Да, мы сейчас отвезём её, потом допросим. Далеко не убежит. А вот наш клиент, похоже, далеко, – кивнул Иван, одновременно выбирая контакт на телефоне, – Алексей? Да нормально тут всё, пациентка сейчас поедет куда надо. Варю подброшу до Спешково, и друга её. – Иван неодобрительно посмотрел в сторону Женьки, протягивая телефон Варваре.
– Лёша, да, всё хорошо… Она подтвердила, что дети у неё жили… Ну, не ругайся, дома поговорим… Да, должны автобусы ещё ходить…
Женька ходил по дому, осматривая скудную обстановку охотника.
– Только руками ничего не трогай, – крикнул в его сторону Иван. – Сейчас составим протокол осмотра места происшествия. Так… Андрюха! – крикнул он в окно водителю, которого схватил в Спешково, как единственно трезвого. Деревня почти вся накануне гуляла на свадьбе местного предпринимателя. – Андрюха, иди писать протокол.
Ввалился Андрюха, крупный мужчина лет тридцати, запыхавшийся оттого, что пришлось перелезать через забор.
– На, пиши, – протянул ему планшет Иван, – Протокол осмотра от… Сегодня что у нас?
– Двадцать пятое июня.
– От двадцать пятого июня, 2020. Осмотрен дом Гасанова Марата Николаевича, адрес деревня Ольховка, дом пять, владеющего данным помещением на правах собственности. В доме обнаружена женщина со следами насилия, личность потерпевшей установлена. – Иван достал сигарету, невольно подражая известному кумиру всех времен и народов Жеглову.
Со двора загудела сирена, подъехала скорая.
– Постой, сейчас отправим пациентку, – направляясь к двери, сказал Иван. Он осмотрел входные двери и увидел кнопку открытия ворот. Двери плавно открылись, скорая заехала. С переднего сидения выпорхнула маленькая фигурка девушки-врача.
– Ну, придётся нам санитарами поработать, – выдувая дым, пробурчал Иван. Со второго сидения уже спрыгнул молодой шофёр и начал вытаскивать носилки.
Пигалица-доктор быстро прошмыгнула в дом и стала щупать пульс. Потом вынула из чемоданчика нашатырный спирт и сунула под нос Ларисе. Та встрепенулась.
– Больная, Вы как?
– Голова… – протянула Лариса, – кружится, тошнит.
– Кровь уже запеклась, – оценила докторша. – Сейчас, попробую наложить повязку, молодой человек, подержите её, – обратилась она к Ивану.
Иван придержал Ларису и помог положить её на носилки.
– Вы мне в участок позвоните, когда ей лучше станет. Никуда не выписывайте, она важный свидетель. Да, и пусть эксперт сразу зафиксирует все повреждения. Это очень важно, на мой взгляд, средняя степень тяжести…
– Ну, сотрясение мозга точно есть, дальше не знаю, кости целы или нет, возможно, ещё внутренние переломы.
Скорая уехала, Иван продолжил осмотр и диктовку текста для протокола.
– В первой комнате, площадью 17 метров, находятся тахта с пледом, два стула, стол и комод, следов беспорядка не обнаружено, на полу пятно крови, предположительно от удара головой потерпевшей. Личность потерпевшей установлена…
– Уже писали.
– Пиши, ничего страшного. Ястребова Лариса Ивановна, проживает по адресу, деревня Ольховка, дом 2.
– Тут что, улиц нет?
– Какие улицы, видишь, десять домов всего.
– Пишу, – промычал Андрюха.
– Потерпевшая утверждает, что удары были нанесены хозяином дома, Гасановым Маратом Николаевичем. Степень тяжести не выяснена, будет уточнена в процессе СМЭ. Далее, – Иван махнул рукой, приглашая пройти в другую комнату. Комната служила, видимо, спальней. На кровати, больше похожей на аэродром, было всё перевёрнуто.
– Пишем дальше. Во второй комнате, площадью 19 метров, – немного остановившись, произнес Иван, – обнаружена большая кровать со смятой постелью. – Он пощупал матрац, оценивая упругость пружин.
– Ничего себе кроватка, – присвистнул Андрюха. – Да, девушка? – подмигнул он вошедшей Варваре, будто предлагая прокатиться на ковре-самолёте.
– Не отвлекайся. Далее. В комнате находится двухстворчатый платяной шкаф и комод. Следов крови на полу не обнаружено.
– Так он её тут не убивал, а любовью занимался, – снова принялся за скабрезности Андрюха.
– Слушай, ты вчера с девками не доплясал, что ли? Реакция неадекватная.
– Да самая адекватная, начальник.
– Далее, – Иван отодвинул шкаф от стены и свистнул, – давайте сюда, смотрим, вы же у меня как понятные будете.
За шкафом находился сейф, но он был пустой.
– Так… За шкафом обнаружен открытый сейф, пустой. Предположительно хозяин помещения хранил здесь деньги либо оружие, – Иван поводил руками, – нет, оружие не пиши, у него винтовки, вряд ли. Так. Далее.
Они облазили весь дом, протоколируя свои перемещения. Во всём доме нашли несколько сотен евро, в комоде оказалась шкатулка с золотыми женскими украшениями.
– Негусто, – удовлетворенно закончил осмотр Иван, выходя на крыльцо с сигаретой.
Позвонил Алексей, переживая, что не будут ходить автобусы до города. Иван пообещал найти машину.
Глава 5
«Показывай
Меньше того, что имеешь.
Рассказывай
Меньше, чем сам разумеешь.
Где можно проехать,
Не странствуй пешком.
Чем деньги одалживать,
Будь должником.
Играй, но только помни меру,
Учись, а не бери на веру.
Забудь и кружку, и подружку,
Храни под спудом каждый грош.
Тогда полушку на полушку,
А на сто – сотню наживешь!»
(Вильям Шекспир, «Король Лир», песни шута)
Варвара вернулась, когда на улицах уже горели неоновые фонари. Алексей, как настоящий хозяин, приготовил ужин и выглядел торжественно.
– Вроде рано праздновать победу? – иронично поинтересовалась она.
– Это наша маленькая победа.
– Что с Солнцевой?
– Пока заседание отложили. Да и пресса беснуется, высказываются разные мнения. Кто слил информацию, ума не приложу. Всё ваш брат журналист копает.
– Да, я читала. Уже и бывшую жену Гасанова приплели. Она-то здесь при чём, мол, рок его преследует. Одна жена пострадала при пожаре, другая убита при странных обстоятельствах. И так далее, гадалки подключились, смотрят прошлое…
– Давай о нас. Сегодня хорошие новости.
– Какие? – с надеждой спросила она.
– Мы отменили все решения опеки. Василиса скоро будет дома!
– Лёша, дорогой, я тебя обожаю! – она кинулась ему на шею, чуть не сбив с ног, так как Алексей был отнюдь не атлетического телосложения.
– Да не мне, не мне, я только интересовался часто. Там же целую банду накрыли, считай. Целый бизнес на детях. А сколько их ещё таких. Слушай… У меня к тебе предложение, – немного отстраняясь от неё, торжественно произнёс он. – Давай жить одной семьёй. Я, ты, Василиса… И ещё я хочу забрать сына. Если моя бывшая согласится. Наверное, согласится, у неё увлечения, новый друг, она всё время моим родителям его привозит. Я с ней поговорю… Если ты согласна. Давай поженимся. Банально звучит, но не знаю, как ещё…
Зазвонил телефон.
– А, это Иван звонит, сейчас поставлю на громкую связь. Слушаю, Иван.
– Значится, так. Оклемалась наша фермерша. Сотрясение есть, кости целы. Пока полежит в больничке.
– Ты её опрашивал?
– Да, пустили в палату. Говорит, что с Гасановым они поругались, и он её начал избивать. И ещё интересная деталь. Похоже, она боится его жутко, начала сдавать. Говорит, что, когда пропали дети, это было в феврале, Гасанов это узнал не сразу, потому что они на ферме были. Я тут Андрюху снова туда послал, на ферму, хоть и время позднее. С собакой, есть у нас тут пёс, слава господу, не пьёт, как остальные. Так вот, на ферме их хватились вечером, тамошние аборигены, мигранты, то бишь. Позвонили Ларисе. А она и к Гасанову побежала, он как раз гулял там не первую неделю.
– Пока совпадает, все говорят, что он там всю зиму куролесил.
– Так вот, Гасанов, по словам Ларисы, разозлился, вскочил на коня своего железного, да помчался вдогонку. Потом, через какое-то время, приехал, говорит, не нашёл, спрятались где-то. Потом жене своей звонил, ругался, Лариса слышала, что ругался, он прямо на улицу выходил. Ну, потом, она рассказывает, завалился спать, потом вроде проспался, ругался на жену, потом они пошли уже в его дом, Лариса там осталась. Я так понимаю, успокоился. Да, и баба-то совсем напугана, говорит, дети у неё работали, за лошадями ходили, мол, с Гасановым сговорились, что детей к труду нужно приучать. Я ей вопрос задал неожиданно насчёт той язвочки-то, помнишь. Говорю, а вот у нас подозрение, что мальчик Саша употреблял сильнодействующие вещества, в курсе или нет. Она заюлила, мол, Гасанов его сам приучил, давал наркотики, чтобы слушались, и что-то про учительницу, только я не понял, мол, она с детьми занималась, дети после учительницы послушные были. Короче, завтра заскочу я к этой Анне Михайловне, поспрошаю тут вокруг про неё.
– Хорошо… То есть, он утверждал, или так Лариса сказала, что детей не догнал… Слушай, как Андрюхе позвони, пусть мне напрямую перезванивает, хотя поздно уже, но неважно. Вернее, очень важно.
– Понял. Ладно. Что-то ещё? Да, красавица-то твоя доехала? Я ж с ветерком послал, человек надёжный у нас тут есть.
– Доехала, доехала, – притянул к себе Варвару Алексей, которая стояла рядом.
Андрюха позвонил ближе к двенадцати ночи, Алексей уже романтично устроился на диване в ожидании Варвары, смывающей грязь после долгой дороги.
– Здрасьте. Мне тут начальник сказал звонить в любое время. В общем, я тут с нашим другом Рексом понюхал на ферме.
– Что-то нашёл?
– Да, интересное кино. Рекс у меня нашел пакетики разорванные, похоже на снюс.
– Значит, на ферме и расфасовывали… очень хорошо. Теперь есть что Ларисе предъявить. Что ещё?
– Так там еще место, где табак фасовали.
– Вообще-то, снюс тоже, то под запретом, то разрешен, но вряд ли Ястребова разбирается в этих тонкостях. Ясно, что сбыт был через «Яблоньку». Сейчас ночь… Завтра утром посылай служебную машину с вещдоками. И уточни, можно ли перевозить больную. Ладно, сам позвоню, возвращайся уже домой, спасибо за работу.
Алексей снова позвонил Ивану и дал указания, чтобы Ларису готовили к переезду. Все протоколы опросов и обысков также подготовить к передаче в Следственный комитет.
К полудню Ларису разместили в краевой больнице, где её уже ожидал Алексей, натянув нелепый белый халат, из-за чего он сразу стал похож на студента-ботаника, впервые прорвавшегося в прозекторскую.
– Ну вот, с прибытием. Давайте так, пока у нас есть основания подозревать вас только в предпринимательской деятельности по видам, по которым у Вас нет лицензии. Использование детского труда – тоже интересная тема, конечно. Но это мелочи. Вы же понимаете, что в принципе у нас есть подозрения, что Вы являетесь соучастницей куда более крупного преступления.
– Не давите на меня. Вообще, мне нужен адвокат, а до своего я никак не могу дозвониться, в отпуске.
– Адвокат – тема интересная, ладно, но будем говорить по существу. Кроме всего прочего, у нас есть интересная статья – называется «вымогательство».
– О чем это?
– Я о квартире, законность обладания которой у меня под вопросом.
– Так я вам показывала уже расписку.
– Придётся эту расписку сдать на экспертизу. Понять, в каком году она изготовлена, например.
– Расписку я вам показывала, это да, но потом Гасанов у меня её забрал, так как прошла сделка. Я вашему сотруднику показывала цветную копию, видимо, Вы не в курсе.
Алексей замолчал, смотря на улыбающееся лицо Ларисы. «Интересно, губы накачанные, или натуральные. Да вряд ли накачивала, не заметно, что у косметологов часто бывает. Да, и улыбается, а зубы-то лошадиные. И вообще вид такой лоснящейся кобылы, Гасанову, значит, нравится такая прущая плоть», – невольно подумал он. – «Мысли идиотские лезут, совсем заработался».
– Ладно. А как Вы докажете. Что эти деньги у Вас были до того, как вы давали в долг? Я вот запросил декларации из налоговой. Что-то не очень Вы радовали налоговиков своими доходами. Да и ферма на земле стоит, а это наделы были у колхозников, судя по документам, скупали вы их задорого. Хозяйство у Вас большое, даже работники есть, но почему-то не прибыльное. Странно, правда?
– Мои доходы – это моё дело. Не так сразу дело раскручивается. Это кто на трубе сидит, тот быстро обогащается. А мы на земле-матушке, она может родить, а может и не родить. – Лариса как будто затянула унылую песню на завалинке, и послышались в этой песне коми-пермяцкое растяжение звуков.
– Это ладно. Подумайте. Речь идет об убийстве двух несовершеннолетних подростков. Смотрите. Они жили на вашей ферме. Они убежали именно из Ольховки. Я читал показания – Вы говорите, что Гасанов их не догнал. Почему мы Вам должны верить?
Лариса перестала улыбаться.
– Смотрите… У нас есть свидетельские показания, что Вы и Гасанов были в интимной связи, да и сами Вы этого не скрываете, – начал блефовать Алексей, вспомнив дедка на завалинке.
– Хм, с чего взяли? Ну да, по-соседски дружили. Да нам и выгодно было, дети при деле, мне работники.
– Ну да, снюс паковать, хорошенькое дело. Да, и к наркотикам приучить, тоже очень полезное занятие…
– Эй, начальник, дети за лошадьми ходили у меня, а если что там обнаружили, ну так это не запрещено, все эти жевательные да сосательные смеси продаются свободно, только по возрасту ограничение. Да, у меня была договорённость, Гасанов арендовал помещение. Но на бумаге нигде не зафиксировано, увы. А что я в дом заходила, да всякие соседи если брешут, что у нас что с ним и было… Так это тоже не преступление. Хотя он и женат. Да вы эту оторву живую-то не знали. А знали бы, поняли, почему мужик у неё такой, резкий да нервический.
– Так, возвращаемся к февралю. Значит, так… 15 февраля Мария Гасанова заявляет, что из коттеджного поселка сбежали их приёмные дети, Саша и Яся. Верно?
– Так я не знаю, когда она сказала. Я-то знаю, что они тут были, с четверга на пятницу сбежали.
Алексей посмотрел в телефон.
– Так, это было 13 февраля.
– Наверное, если четверг.
– Четверг. Далее, Вы говорите, что Гасанов поехал на машине ночью. И вернулся. Во сколько?
– Часа в три ночи, точно не помню.
– Так. В это же время в Спешково пропал водитель, потом его машину нашли, тело нашли только в марте.
– Эй, начальник, я ни про какого водителя не знаю. Может, он и прикокнул этих детей.
– Да, и потом тоже в прорубь сам свалился и выплыть не смог. Отлично. На машине, которая была обнаружена через неделю, нашли пятна крови. Группа крови совпадает с группой крови мальчика Саши.
– Так вот, и вообще, я-то какое отношение к этому имею?
– Так Вы покрываете возможного убийцу. О чем говорил Гасанов с женой ночью? Что Вы слышали?
Алексей внимательно смотрел на лежащую на подушках женщину.
– Я не знаю, он сильно пьяный был, кричал, ругался. Я его успокоить пыталась, он будто не в себе был. Думаете, он их убил? – Лариса неожиданно закрыла лицо руками.
«Картинно как-то, неестественно», – отметил Алексей.
– Так… А когда Вы узнали о смерти жены Гасанова?
– Я из новостей узнала, читаю новости.
– Ясно. Убийство произошло 17 апреля, в пятницу. Не помните, как после этого вел себя Гасанов?
– Как-как… Приехал сюда, детей привёз. Они у меня в доме жили, напуганные совсем были.
– Сам что?
– Пил. Потом на похороны поехал, у него там помощники всё бегали, организовывали.
– То есть, в самый такой горький момент, который переживал друг, Вы и обратились с просьбой вернуть долг? – насмешливо спросил Алексей.
Лариса зыркнула на него ненавидящим взглядом, но потом начала неестественно улыбаться.
– Так зачем ему одному-то, жена умерла, наоборот, чтобы воспоминания плохие не мучили. Ведь квартирку-то быстро такую не продашь, да ещё весь город знает, что там душегубство было.
– И что, Гасанов согласился сразу же?
– Так куда деваться-то, у него ж с бизнесом дела не очень пошли. Сами знаете, как вся эта коронобесная катавасия началась.
– Так у него не ресторан, не закрывали.
– Закрывать не закрывали, – согласилась Лариса, – А проверки? Их потом немного приструнили, а то ползли, как тараканы, одна проверка, другая. А у него тоже не всё в ажуре было, сами знаете.
– Да, знаем. Ну, незаконная продажа несовершеннолетним – это не просто игра в ножички. Отвечать нужно.
У Алексея зазвонил телефон, и он махнул, что Лариса может передохнуть. Никуда не денется с подводной лодки. Звонил Иван из Спешково. По району дали команду прочёсывать леса, особенно охотничьи домики, в которых останавливаются охотники, Гасанов точно знает их месторасположение. Машина ланкрузер в розыске, банковские карты заблокированы, но большую часть денег он снял накануне, поэтому наличные у него есть, телефон прослушать не удалось, похоже, Гасанов его уничтожил.
Лариса лежала в расслабленной позе. Алексей в коридоре заранее записал протокол и протянул ей листок для подписи. Она сморщилась, стала читать. Алексей наблюдал, насколько меняется выражение её лица. «Она точно знала, что Гасанов убил, возможно, подслушала разговор. Зачем он звонил жене? Что он ей сообщил? Лариса шантажировала. Так и Маша могла шантажировать, но Маша только убийством детей… Может, Солнцева что-то знает?», – складывая протокол в небольшую плоскую сумку, думал Алексей.
Глава 6
«Хоть ты меня не любишь, обмани
Меня поддельной, мнимою любовью.
Кто доживает считанные дни,
Ждет от врачей надежды на здоровье.»
(Вильям Шекспир, «Сонеты»)
Он вышел из больницы и позвонил Жанне.
– Жанна, мне очень нужно поговорить с Вашей подзащитной. Это в её интересах. Я пока всех данных рассказать не могу, мне нужны её показания, возможно, они как раз помогут оправдать Солнцеву.
– Какой разворот. Да, я готова выехать. Давайте встретимся в СИЗО. Я как раз недалеко, в Арбитражном суде.
Солнцева смотрела безучастно, до суда оставалась ещё неделя.
– Ксения, здравствуйте, – спокойно и участливо начал Алексей.
– Да…
– Послушайте. Это очень важно. Вы знаете, что у Гасановых жили дети, но Мария ими практически не занималась, верно?
– Да, я говорила, – испуганным зверьком Солнцева оглянулась на Жанну, которая сидела в углу и благоухала нежным ароматом, который как свежий ветерок в этот непривычно жаркий день растекался по кабинету.
– Вот. Смотрите. Вы говорили, что в январе вы ездили в коттедж, – Солнцева склонила голову, будто стараясь ужаться в размерах. – Нет, я не про ваши отношения, мы всё это выяснили уже. Смотрите. Детей там не было. Вспомните, очень важно, когда вы там ещё были. В феврале?
– Да, в начале февраля, дату не помню.
– В коттедже были дети?
– Нет.
– Смотрите, 13 февраля дети сбежали. 15 февраля Мария Гасанова заявила об их пропаже. Что они сбежали из коттеджа. Мы проверили. Никакие камеры их не зафиксировали в это время, хотя они могли через забор, мы отрабатывали и эту версию. Но факты показали другое – они сбежали именно из той деревни, Ольховки. И это уже доказано.
Солнцева вздохнула.
– Неясно только, почему ваша подруга заявила только через два дня? Вспомните, где она была 13 февраля, это четверг? – Алексей говорил мягко, будто врач у постели больного.
– Я… припоминаю, кажется.
– Очень важно, это и для Вас важно.
– У меня день рождения был в этот день. Мы дома были.
– Вот. А кто-то может подтвердить? Хотя столько времени прошло.
– Бабушка с дочкой сидела, отпустила меня. Но я… я не убивала детей, я их не знала даже! – вдруг вскрикнула Солнцева, Жанна предусмотрительно подскочила и бросилась к ней.
– Надеюсь, Вы не собираетесь навесить ещё и эти убийства! – гневно крикнула Жанна.
– Нет, конечно, – как можно спокойнее возразил Алексей. – Никто никого не обвиняет, успокойтесь, Ксения. Наоборот, мы сейчас понимаем, что Мария вообще не знала в тот день, что где-то там в Ольховке что-то произошло.
– Она узнала, потом… ночью звонил её муж. Он орал. Просил её приехать. Она его сильно боялась.
– Вот как, – будто с интересом посмотрел Алексей. – Хорошо, а Вы не слышали. Что он орал?
– Он кричал… я слышала…
– Что? – хором спросили Алексей и Жанна.
– Он кричал, что убил их всех, и водителя. Я тогда не знала ничего, не поняла. Поняла, что пьяный.
– А что Мария? – уточнял дальше Алексей.
– Маша… Маша сначала затряслась, я её успокаивала, она ничего не говорила мне, я ведь подслушала просто… Она потом рыдала, кричала, что не хочет никуда ехать, что со мной ей хорошо, потом… Потом взяла там дозу свою, из тайника в комоде.
– Ксения, почему Вы раньше не рассказали?
– Я не знала, о чём это вообще, думала, что они там все сумасшедшие… Потом узнала, что дети пропали. А что их нашли, от вас услышала и не связала просто эти события.
– Мария чего боялась?
– Она потом поехала в коттедж, в субботу. Видимо, там заявила. Я говорю, дети эти ей не нужны были, она про них и не говорила никогда, всё хотела взять маленькую девочку…
Алексей взволнованно стал крутить ручку в руках.
– Она и подыскала, – выбросил ручку, стал успокаиваться. – Там целая команда работала, по наработанной схеме. Мы сейчас тоже этим делом занимаемся. Получается, что Гасанов сказал своей жене, что он убил, звал её в Ольховку, но она не поехала. Поехала в Ручьи, чтобы прикрыть его убийство. Она могла его шантажировать?
– Маша?
– Да, могла ли Мария Гасанова шантажировать своего мужа? Например, возможно, она хотела развестись. А мы точно знаем, что Гасанов имел в совместной собственности коттедж, а Ольховка и эта квартира были полностью на его имени. В случае развода она могла бы претендовать только на половину коттеджа, и то с сомнением. Мы посмотрели тут его биографию, в бизнесе чуть не с 90-х, вернее, в 90-х ловко ушёл от ответственности. Проходил по делу преступной группировки. Отмазали. Известный человек в городе, хотя бизнес по нынешним меркам так себе. Расширяться вроде тоже не думал, деньги какие-то были, но на вкладах нет. Мария могла не получить того, что хотела и на что рассчитывала. Верно?
– Отчего Вы решили, что она хотела развестись?
– Так ваши отношения… Она строила какие-то планы? С кем она хотела воспитывать маленькую дочку, – Алексей запнулся, вспомнив, чья дочка планировалась в воспитанницы убитой, – с кем вообще жить хотела?
Солнцева молчала, будто что-то обдумывая.
– Я не знаю…
– А Вы… Как видели себе дальнейшую жизнь?
Солнцева снова задумалась, будто чувствуя засаду. «Боится сказать лишнее, понятно», – отмечал Алексей. Жанна сидела с непробиваемым лицом.
– Я просто хотела… Мне было некомфортно…
– Моя подзащитная может не отвечать на этот вопрос.
– Я понял. В общем, Вы в целом хотели закончить эти отношения, правильно?
Солнцева заплакала, тихо вздрагивая плечами.
– Это не в доказательство Вашей вины, успокойтесь. Просто мы давно уже выяснили, что эти отношения Вас не слишком устраивали, но они были как факт, а вот покойная, похоже, рассчитывала на что-то большее и открытое. Верно?
– Моя подзащитная может не отвечать на этот вопрос, тем более, что это просто догадки.
– Догадки, соглашусь, – утвердительно кивнул Алексей, – но они объясняют многое, могли бы объяснить. И Ксения, соглашусь, могла не знать ни о планах шантажа, ни о схеме сокрытия убийства детей, и, возможно, не только детей. И теперь, самое главное. Когда человека шантажируют, например, с двух сторон, он может слететь с катушек. Нам доподлинно известно, что Гасанов сразу после смерти жены переписывает квартиру на свою любовницу, Ларису.
Солнцева перестала плакать.
– Это та женщина, к которой он ездил в деревню?
– Да. Та женщина тоже слышала разговор, хотя пока не признаётся, что до конца поняла суть. Она подтверждает, что Гасанов был в деревне и что он пытался догнать детей. Но не догнал, а потом ночью звонил Марии, что вы и подтвердили. И потом неожиданно появляется расписка о долге, и квартира в «Астре» волшебным образом становится собственностью нашей фермерши. Фермерша подтверждает, что на её территории происходила расфасовка сосательных смесей, которые потом реализовывались в сети торговых магазинов, принадлежащих Гасанову. Скорее всего, они были в том числе деловыми партнёрами. Но общий бизнес и даже уголовные преступления по сбыту несовершеннолетним – это не повод дарить недвижимость. Квартира оценивается примерно в десять миллионов. Это плата за молчание, хотя наша подопечная не признаётся. А Ваши показания, Ксения, помогут прижать её к стенке. Собственно, это уже повод возбудить дело о тройном убийстве.
Снова задребезжал телефон. Алексей сухо бросил, что перезвонит.
– Я пришлю протокол допроса, мне нужно его оформить. Жанна, прочитаете, прежде чем Ксения подпишет, – Алексей нажал кнопку, и появился дежурный, который увёл Солнцеву.
– Что скажете, Жанна Андреевна? – он вопросительно посмотрел на адвоката.
– Я думаю, что это поможет нам в суде. Благодарю, что помогаете установить истину. Или Вы уже можете сами остановить процесс, выставив ходатайство?
– Я хотел бы, чтобы Вы как-то поговорили с Ксенией. Это не уловка с моей стороны, но выглядит как уловка. Я практически убеждаюсь, что она не виновата. Но не могу прекратить процесс, пока не будет больше доказательств вины Гасанова. Вы же понимаете, что любой адвокат со стороны Гасанова может развернуть эти наши протоколы в обратную сторону. И я не хочу этого допустить. Тем более, Гасанов в бегах. Мне нужно будет выехать в Ольховку, ещё раз осмотреть дом, поговорить с соседями. Хотя их там кот наплакал. Поэтому, поговорите с Ксенией. Скажите ей, что мы ищем настоящего преступника, но пока её выпустить не можем. Дайте надежду. Если хотите, напишите ходатайство о переносе. Я понимаю, что ей тяжело осознавать, что она терпит заключение, вроде как невиновна. Но мы точно должны это доказать – когда поймаем преступника. Он скрывается, но не может точно знать, что мы за ним охотимся. Если мы сейчас выпустим Ксению, то он поймёт, что её оправдали. И он запрячется ещё глубже.
– Поняла. Да, я с ней поговорю. Я надеюсь на Вас, – с чувством сказала она.
