Галина Павловна Константинова
НеШекспир
Глава 7
«Казалось мне, что все плоды земли
С рождения удел сиротский ждет.»
(Вильям Шекспир, «Сонеты»)
Понедельник выдался тяжёлым, но Алексей решил не откладывать дело с опекой. Он попросил соединить его с Оксаной. Предупредил, что подойдет ближе к двенадцати, сообщил, что дело касается Прокопенко.
Оксана, ещё молодая располневшая женщина, сидела перед Алексеем и нервно крутила бумажку в руках. Алексей показал удостоверение Следственного комитета. Оксана испуганно прочитала фамилию и побледнела.
– Покажите дело о ребёнке Варвары Прокопенко.
– Ну, сейчас дело у начальницы, у Александры Семёновны…
– Так сходите за ним, я же Вам говорил, по какому вопросу.
В комнате сидели другие сотрудницы, они тактично опустили глаза, когда Оксана, быстро подскочив, понеслась к начальнице, одновременно сшибая толстые папки со стола. Алексей осмотрелся. Огромные стеллажи с раздувшимися делами до потолка, новые мониторы на столах. Сотрудницы одеты немного старомодно, но при золоте. Сама Оксана производила впечатление тётки, одевающейся в магазине «всё по сто рублей». «Но это не показатель, – подумал Алексей. Если копать под неё по наводке Ангела, нужно проверять недвижимость, машины. Так одеваться она может специально, на работу. Надо бы поискать её страничку в соцсетях». Кабинет начальницы был за стенкой, слов было не слышно, только интонации. Сначала Оксана говорила очень быстро и громко, было понятно, что она напугана. Её истерику прекратил низкий голос начальницы, сначала Алексей даже подумал, что это мужчина. Постепенно голос повышался по тональности, но был по-прежнему спокоен. Дверь соседнего кабинета хлопнула, и послышались грузные шаги. Оксана вернулась с папкой. Алексей стал её листать.
– Можете сформулировать основные претензии к Прокопенко?
– Видите, она оставила ребёнка на час с соседкой, старушке самой могло стать плохо в любой момент. А это уже угроза жизни и здоровью ребёнка. Мало того, у неё нет источника дохода, значит, её кормят родители или кто-то ещё. За пособием она так и не обратилась, мы сейчас тоже этот вопрос прорабатываем. Так что основная претензия – это ненадлежащее исполнение своих родительских обязанностей, оставление при угрозе жизни.
– Погодите, погодите. Каким образом вы определили, что она вышла из дома? Вы за ней следили, что ли?
– Нам поступил сигнал. Сигнал не анонимный. Так что мы пошли проверять. Всё по закону, у нас абсолютно всё по закону.
Начальница дала подчинённой правильную установку. Надо бы сбить немного её уверенность.
– Хорошо. Собственно, это был первый вопрос, второй вопрос у меня касается предыдущего запроса, помните, про Ясю Сухареву? Ах, да, ответ-то мне ваша начальница писала.
– Я в теме вопроса, потому что составляла эту справку я. Девочка была отдана в приёмную семью, ранее было заявление, вот, – Оксана ловко вытащила из груды папок нужную и сразу же выдернула заявление семьи Гасановых, будто была подготовлена.
– Как быстро, прямо почти как достать информацию из программы. Так… понятно. Расскажите, какой порядок передачи детей в приёмную семью?
– Порядок такой. Приёмные родители, потенциальные, пишут заявление. Указывают предпочтения. Далее приносят справки, о своих жилищных условиях, зарплате, от психиатра и так далее.
– Понятно. Покажите мне справку, к примеру, на Марию Гасанову.
– Пожалуйста.
– Ага. То есть, психически здорова, наркотиков не употребляет. Отлично. Мне нужна копия. Да, на самого Марата Николаевича. Вопрос, как вы проверяете условия проживания, после того, как дети туда уже направлены?
– Мы выезжаем туда. Вот пожалуйста протоколы обследования условий, протоколы бесед с детьми.
– Сейчас в этой семье проживают ещё два мальчика, верно?
– Да, им по 10 лет. Одного мальчика зовут Рома, другого Ростислав.
– Отлично. Я вижу, что на выездных проверках везде стоит Ваша фамилия, верно?
– Да, верно. Обычно мы как специалисты ведём детей, начиная от первого дня. И проверки сами проводим. Хотя так получается, что большая часть проверок лежит на мне. Проверки плановые с нашей стороны.
– Приёмных родителей ставят в известность, что вы придёте с проверкой?
– Конечно, примерно за день. Ну, вот это посёлок Ручьи, мы же не можем туда просто так попасть. Обычно Марат Николаевич даже предоставляет нам машину.
– Удивительно. Какая любезность.
– У Вас есть ещё вопросы? Просто у меня ещё много работы.
– Нет, вопросов нет, это я скопирую, всё дело по Гасановым просьба направить нам. В рамках уголовного дела.
– Какого уголовного дела? – Оксана привстала с кресла.
– Пока в интересах следствия подробности не разглашаются. До свидания.
После того, как Алексей вышел из здания, он позвонил Костяну с просьбой взять телефон Оксаны на прослушку. Пока он шёл до офиса, Костян уже сообщил ему информацию, что Оксана пыталась позвонить Гасановой, затем позвонила самому Марату, но он не брал трубку. «Это интересно. То есть, Оксана сразу бежит докладывать, если детьми интересуются».
Глава 8
«Но часто позволяет небосвод
Слоняться тучам перед светлым троном.
Они ползут над миром омраченным,
Лишая землю царственных щедрот.»
(Вильям Шекспир, «Сонеты»)
На следующий день Алексей позвонил Варваре, но она не брала трубку. Целый день он сидел в офисе как на иголках, вечером вызвал такси, поднялся одним махом по лестнице и стал звонить в дверь. Ему открыла дверь Варвара, которую он не узнал. Он шагнул и придержал её рукой, потому что она чуть не рухнула.
– Они забрали Василису.
Алексей быстро побежал к холодильнику в надежде найти хотя бы валерьянку. Варвара сидела на диване с листочком об изъятии ребёнка, но слёзы уже высохли.
– Мы обязательно разберёмся, тебе нужно успокоиться и лечь спать. С Василисой ничего не случится. Я инициирую прокурорскую проверку, попрошу Дубового. Но это примерно два месяца может пройти. Ты должна держать себя в руках.
– Да. Я понимаю. Это ужасно!
– Давай так. Я беру это дело на себя. Тебе нужно переключиться. Сейчас рыдать бессмысленно, бежать куда-то тоже, скоро ночь. Мы прослушиваем все звонки этой Оксаны. Не впадай в ступор, давай продолжим работу над нашим расследованием!
– Ты думаешь, это поможет?
– Ты мне нужна сейчас, понимаешь, мне нужна помощница. Ты же видишь, это всё одно наше общее дело. Сегодня я допрашивал эту Солнцеву.
Взгляд у Варвары стал немного осмысленнее. Алексей подумал, что сейчас просто утешения не помогут. Переключение – мера очень жёсткая, но, возможно, Варвара включит свои резервные возможности и не станет впадать в безумие. Безумие… Это страшное слово. Нет, этого нельзя допустить.
– Смотри.
Алексей протянул ей фотографии.
– Помнишь, мы говорили о тех неопознанных телах в Спешково? Ты мне сказала, что мать Яси подтвердила, что у дочери был шрам на ноге. Сейчас мы смотрим на фотографию трупа мальчика. На голове был мешок, поэтому лицо сохранилось. На губе будто язва, заключение эксперта – эта язва была при жизни, далее, на руке – между указательным и большим пальцем – тоже какая-то рана, тоже при жизни. Будто кто-то ковырял это место. Как думаешь, для чего? Я связался с местными полицейскими, они снова возобновили дело. Сухаревой Алёне придётся провести опознание, подтвердить это не только по фотографиям. Это тяжело, но необходимо. Итак, мы предполагаем, что подростки были в тот момент вовсе не в Ручьях, а в Ольховке, где у Гасанова есть охотничий домик. То есть, они сбежали оттуда, в направлении Спешково. Полиция прислала интересные данные, в это же время в Спешково пропал водитель грузовика, по описанию может подходить на третий труп. Сейчас проводят опознание среди родных. Опознание по фотографиям, конечно. Но тем не менее. Грузовик пропал с разницей в несколько суток, с той датой, когда пропали подростки. Только вот неизвестно, сразу ли Мария Гасанова заявила или всё-таки спустя некоторое время. Потом, если это они, она вообще точно не могла знать, когда они пропали. То есть, ей мог сообщить только её муж, ведь он там часто живёт. Сейчас картину, конечно, не восстановить. Очень важно, чтобы прошло опознание. Почему эти тела были найдены вместе, тоже не совсем понятно. Нужно проводить опрос местных жителей, может, кто видел этих детей.
– Лёша, мне так тяжело.
– Я понимаю, Варя, милая, но ты мне нужна в этом расследовании как никогда. Просто у тебя другой взгляд. Помнишь, ты шутила про Ромео и Джульетту? – попытался приободрить её Алексей.
– Да, только эта трагедия должна называться Джульетта и Джульетта. И тут ещё обманутый муж, Отелло. Рогоносец. Только не с платочком, подкинутым Яго, а настоящей изменой.
– Слава Богу, к тебе возвращается твоя язвительность, – вздохнул Алексей.
– Это не язвительность, это просто взгляд на историю. История повторяется, сначала как трагедия, в потом как фарс. Не находишь? Не я сказала.
– И где тебя только этому научили?
– Как где, у нас на журфаке. Да, золотое было время, – Варвара немного поморщилась, вспомнив Андрея Валентиновича, с которым у неё был роман. Но потом вспомнилось и имя «Барбара», которым престарелый любовник пытался одухотворить её образ. Скандал вышел нешуточный, хотя все вроде знали и понимали. Вот только потом на всю страну прогремело дело расчленителя, тоже профессора, в Питере, и скандал разгорелся с новой силой. Андрей Перевалов настолько испугался огласки, и особенно репрессий со стороны жены, что предпочёл ретироваться. Впрочем, Варваре было уже не до того, осень была слишком горячей, а Василиса уже была с ней и ждала своего часа…
– Эй, Варя, о чём задумалась? Давай я останусь. Ты не против?
– Конечно. Я просто не смогу заснуть. Давай посидим просто в темноте. Ах да, тебе ведь на работу завтра. Я боюсь спать в той комнате, понимаешь.
– Ты маленькая девочка совсем, конечно, давай. Только я немного подремлю, если можно, мне не встать иначе.
Алексей снял очки и стал выглядеть беспомощным. Он помог расправить диван, кинул подушку к стене.
– Ты только не обижайся, я просто падаю с ног, но, если что, ты меня буди. Не стесняйся.
Он обнял Варвару, стоящую очень прямо перед диваном.
– Эй, расслабься, попробуй заснуть. Хорошо?
Она кивнула.
– Я сейчас принесу подушки, одеяла, у меня футболка есть…
Она принесла постельные принадлежности и разложила их. Потом вышла в соседнюю комнату, а Алексей быстро разделся и залез под своё одеяло. Диван был довольно просторный. Варвара вернулась в длинной футболке и легла рядышком. Алексей повернулся к ней и погладил по голове. Потом поцеловал в лоб, как маленькую девочку и практически мгновенно уснул. Варвара лежала на спине с открытыми глазами, но слёзы не шли. В голове был хаос. Только она закрыла глаза, как в страшном сне возникли навязчивые старухи, наматывающие нити на веретено1. Злобные существа будто смеялись над ней, навязывая свой сценарий судьбы.
Алексей тихо спал рядом. Варвара вдруг поняла, что, с одной стороны, она уважает его за то, что он остался, и в принципе мог воспользоваться её состоянием. С другой стороны, может, она не интересует его как женщина? Это было немного обидно. Неужели я так стара, что перестала интересовать мужчин, подумала она с усмешкой. И снова одёрнула себя, как ты можешь думать об этом, если у тебя украли ребёнка?
Что это за существо, которое пожирает наших детей? В голове витали неясные образы из мифологии, но она никак не могла вспомнить названия. Всегда какие-то чудища требовали от людей жертвоприношений. Сверкнула картинка пожара в торговом центре, где дети были заперты в кинотеатре, и потом просто задохнулись. Это событие висело какое-то время в новостях, а потом исчезло. Потом Варвара мельком видела информацию, что хозяин центра спокойно загорает в Австралии, родителям выплатили деньги, и дело затихло. Интернет периодически взрывался конспирологическими теориями, а потом снова всё затухало.
Но у Варвары отобрало не чудище, не пожар, не природная катастрофа. А бездушная машина, которая решила, что она, Варвара, плохая мать. Варвара представила железного монстра, у которого много клешней, но монстр неживой, в нём нет души. Есть только инструкции, законы, предписания, тысячи нечеловеческих глаз-камер, которые следят за каждым твоим шагом, и вдруг, где-то в недрах этого монстра вылетает команда-вердикт, в которой определяется судьба. Это не мирные старушки с веретеном да ножницами, наверное, с ними можно договориться или попросить. А тут кого просить?
Новая модная тема, что государство будет у нас в кармане, то есть, в любом компьютере, на планшете и в телефоне, заиграла новыми красками. Государство, которое в кармане, следует за тобой ежечасно. И принимает решения, переваривая каждый твой шаг и вздох. Монстр не умеет ни сопереживать, ни делать послабления. А судьбы детей, которые являются достоянием государства, решаются уже не родителями.
Варвара горько заплакала, вздрагивая плечами. Алексей пошевелился во сне, встрепенулся, не просыпаясь, подвинулся ближе, ровно вдыхая воздух. Наконец, она заснула.
Глава 9
«Поспеши, смерть, поспеши.
Я устал от любовных обид.
Не дыши, моя грудь, не дыши.
Я жестокой подругой убит.»
(Вильям Шекспир, «Двенадцатая ночь», песнь шута)
Солнцева сидела на стуле перед Шашериным очень прямо, теребя в руках носовой платочек. Учитывая стеснённые обстоятельства подозреваемой, из коллегии адвокатов прислали бесплатного специалиста, который должен присутствовать на допросах.
Алексей посмотрел в сторону дамы лет сорока, которая игриво представилась Жанной, довольно крупной даме, с массивной золотой цепочкой и крупными серьгами с бриллиантами, хищно поблескивающими из-под взбитой причёски. Лицо Жанны было крупное, брови выщипаны очень тщательно, но не так, как у старых тёток, а в виде естественных полукружий над цепкими тёмными глазами.
Жанна источала уверенность, Солнцева выглядела затерянным цыплёнком.
– Итак, предупреждаю Вас, гражданка Солнцева, о наказуемости в случае дачи ложных показаний. Предлагаю описать Вам Ваши отношения с убитой Гасановой Марией и о последней встрече с ней.
– Я…Можно я отвечать буду на вопросы, мне так легче. – Солнцева взглянула на Жанну, та ободрительно улыбнулась.
– Хорошо. Давайте по порядку. Где Вы познакомились с убитой?
– Я работала массажисткой в салоне. Ну, подрабатывала. У нас такая услуга была, выезд к клиентам на дом.
– Название салона?
– «Лотос». Вообще, такую услугу заказывают редко, но Мария… Она была постоянной клиенткой, и меня послали к ней.
– Это происходило в квартире, в которой убили Марию Гасанову?
– Да… В этом доме.
– Когда это произошло?
– В прошлом году, октябрь или ноябрь, точно не помню.
– Хорошо. Каким образом Вы с ней подружились, на какой почве?
– Мы не сразу подружились, просто Марии понравилась моя работа. Она со мной разговорилась, спросила, как я живу, напоила чаем. Она была очень добрая…
– Дальше, как вы договорились, что будете общаться?
– Мария спросила, сколько мне платят в салоне, у нас процент небольшой. Она предложила просто приходить к ней, когда есть необходимость.
– Сейчас Вы где работаете?
– В службе доставки, или курьером, или просто на выдаче заказов.
– Почему ушли из салона?
Солнцева покраснела. Жанна поворочалась в кресле, которое жалобно скрипнуло.
– У меня произошёл конфликт с руководством. У нас нельзя оказывать услуги вне салона клиентам. Кто-то узнал, что я общаюсь с Машей.
– Наверное, кто-то заметил, что она перестала покупать услуги в салоне?
– Да, скорее всего. Несколько раз меня спрашивали, почему клиентка больше не обращается, я отмалчивалась, однажды менеджер услышала мой разговор с Машей, я неосторожно назвала её по имени. Меня вызвала хозяйка, просто визжала, что я неблагодарная тварь. Мне пришлось уйти.
– Ладно. Вы оказывали услуги Гасановой, приезжали. Вы знакомы с её супругом?
– Видела несколько раз. Мне показалось, что неприятный тип. Маша иногда жаловалась на него, что очень ревнив. У него уже была жена раньше, скорее всего, тоже изводил её сценами ревности.
– Хорошо. Вы часто проводили время, так сказать, не занимаясь массажем?
– Не так, чтобы часто. Иногда ездили вместе по магазинам.
– Скажите, вот у Вас на квартире много вещей, купленных в дорогих магазинах. Это Мария оплачивала?
Солнцева беспомощно посмотрела в сторону Жанны.
– Вопрос не совсем корректный, к делу не имеет отношения. Личные подарки у нас не запрещены, – густым голосом откликнулась Жанна.
– Я не говорю, что запрещены, я просто выясняю факты. К делу может относиться всё, тем более, что факт уже установлен, а именно, большая часть вещей была оплачена с карты Гасановой. Я просто спрашиваю, а Вы меня перебили и не дали ответить своей подзащитной. Вы подтверждаете факт? – Алексей снова обратился к Солнцевой.
– Да…
– У Вас реально тяжелая ситуация с деньгами? Вы воспитываете ребёнка одна?
При упоминании о дочке Солнцева всхлипнула. Жанна подскочила в поисках воды. Алексей слабо махнул рукой в сторону кулера, стоявшего в углу.
– Выпейте водички. Понимаю. То есть, я ещё раз уточняю о факте – Мария Гасанова платила Вам и за проделанную работу, и просто так?
– Она… пыталась помочь мне с дочкой. У неё не было детей. Я так поняла, что в молодости что-то сделала не так, поэтому. Или просто не получалось. Мы не говорили с ней об этом много, просто она очень трепетно относилась к моей дочке, хотя видела её несколько раз всего.
– Хорошо. У Вас не было конфликтов с Марией?
– Нет, конечно, она была так ко мне добра…
– Расскажите про день убийства. Желательно подробно, если вспомните, то по часам.
– Мы встретились с утра, Маша предложила поездить по магазинам, затем немного посидеть. Посидеть дома, ведь кафешки-то закрыты, сами знаете.
– Что-то заказывали у курьеров?
– Нет, из еды ничего не заказывали, да и не ели мы. Только пили. Маша пила мартини, я пиво.
– Хорошо. Кто наливал мартини?
– Точно не помню. Возможно, я.
– Во сколько вы пришли в квартиру?
– Около двенадцати дня, – Алексей взглянул в распечатки и кивнул. Время прибытия точно совпадало и с показаниями свидетелей на вахте, и по камерам.
– Кто-то ещё был в квартире, кроме вас?
– Не было никого.
– Кто-то заходил в квартиру ещё?
– Нет, погодите, был звонок в дверь, Маша сама открыла, потом, когда вернулась, сказала, что доставка «яндекс» раздаёт подарки, и отдала мне пакет.
– Что было в пакете?
– Чай, конфеты.
Шашерину позвонили, потом он открыл почту на телефоне.
– Да, действительно, в тот день по подъезду ходил курьер и обходил несколько квартир. Но ваша квартира не была в списке, указанном на вахте.
– Я не знаю, Маша открывала дверь.
– Сколько минут она отсутствовала?
– Минут пять, не больше. Потом она сказала, ей нужно в ванную комнату. Я просто сидела в гостиной.
– Вам это не показалось странным?
– Да нет, в общем-то, – Солнцева затеребила платочек и опустила глаза.
Алексей это заметил.
– Скажите, Гасанова употребляла наркотики?
– Я… не знаю.
– Во сколько приходил курьер?
– Часа в два, около того.
– Значит, Вы не заметили изменения в её поведении после ванной?
– Ну, если только немного. Потом у нее как-то изменилось настроение, она поглядывала на телефон. Я говорила, что муж её часто звонил. В этот день звонков ещё не было, он был за городом, в поселке у них коттедж. Странное произошло потом. Маша стала зевать через какое-то время и сказала, что очень хочет спать. До этого она была бодра. Меня это удивило, но она зевала и зевала.
– Сколько она выпила из бутылки?
– Я точно не помню, примерно, половину.
– Точно не всю?
– Нет, она не увлекалась спиртным.
– Что произошло дальше?
– Дальше она попросила меня помочь дойти до спальни. И как-то обмякла сразу, мне пришлось её тащить.
– Хорошо.
– Я её уложила в постель, она спала крепко. Я подумала, что могу идти. По сути, у нас планов больше не было, я поехала домой. У меня дочка дома с бабушкой была, хотелось отпустить пораньше. В два тридцать был звонок, от её мужа. Я её пыталась растолкать, но она спала. Трубку брать не стала.
– Почему вы запомнили, что в два тридцать?
– Так я потом сразу посмотрела на часы и решила, что пора ехать.
– Итак. Вы видели убитую последняя. На бутылке есть отпечатки пальцев. Далее. Время входа и выхода из здания зафиксировано. При осмотре в бутылке не было вина, очевидно, Вы вылили остатки, чтобы скрыть следы преступления, а именно, Вы подсыпали фенобарбитал, сильное снотворное, чтобы убитая уснула. Далее, Вы придушили её, о чем свидетельствует вскрытие.
– Я протестую, – Жанна взмахнула руками. – Ещё не выяснены все обстоятельства, а Вы уже выносите обвинение. Моя подзащитная находится в деморализованном состоянии, её арестовали внезапно. Кроме улик, которые предъявлены, не вижу никакого расследования обстоятельств. Где доказательства, что жертва была уже мертва в момент выхода из дому моей подзащитной?
– Жанна…
– Андреевна.
– Жанна Андреевна, я рассказываю факты, которые уже подтверждены. Надеюсь, вы не против заключения экспертизы?
– Экспертиза доказывает, от чего умерла жертва. Но где доказательства, что это сделала моя подзащитная? Какой смысл ей было убивать?
– Мы сейчас фиксируем факты. Ваша подзащитная видела жертву живой последняя. Она вышла из дому в 15-00. Через полчаса у нас уже был вызов, от мужа.
– Так, значит, муж видел её живой последний.
– Он разминулся в несколько минут, но она уже была мертва. Это подтверждает заключение экспертизы. Смерть наступила в интервале между 14 и 15 часами. Ваша подзащитная не отрицает этого, что она была в квартире.
Солнцева сидела на стуле скрючившись и рыдала.
– Моя подзащитная утверждает, что Мария была жива, но только спала!
– Солнцева, что Вы можете сказать в свое оправдание?
– Я… не убивала. Маша заснула… Она крепко заснула, я испугалась, но я не убивала… Да… я знала, что она что-то употребляет, кажется, нюхает, я сначала подумала, что это передозировка, поэтому её вырубило.
– Раньше бывали случаи, когда её вот так вырубало?
– Были случаи, что ей было плохо, но тогда её рвало. Но тут она уснула. Я не знала, что думать.
– Почему не вызвали скорую?
– Я испугалась. Но я её не душила… – завыла Солнцева нечеловеческим голосом, который трудно было от неё ожидать. Она наклонилась вперёд и уткнулось лицо в свои колени. Жанна подскочила к ней, стала поднимать за плечи и потом крикнула Шашерину:
– Господи, дайте валерьянки, что ли, думаю, допрос закончен, выносите обвинение, но максимум, это неоказание помощи, вот что могло быть. Никак не убийство, посмотрите на неё, она не могла убить!
