полная версия

Галина Анатольевна Тюрина
Тоже люди

Утром следующего дня почти перед самым отлетом Сара вдруг сказала:

– Я хочу, чтобы ты выполнила одно мое желание. Я буду считать это подарком на мою свадьбу. Только сразу пообещай, что не откажешь, а то сильно меня обидишь.

– Я не знаю, смогу ли я исполнить то, что ты попросишь, поэтому не могу обещать, – состорожничала Кошечка.

– Я всего лишь хочу кое-что купить у тебя. – Лицо Сары стало хитрым. – Обещай, что продашь.

– А что именно ты хочешь у меня приобрести? Неужели тебе так понравился флаер? – с каким-то подозрением, пришедшим из глубины сердца, спросила Кошечка.

– Нет. То есть флаер мне тоже очень понравился, но водитель приглянулся еще больше. Он похож на одного красивого киноактера. Знаешь, мне ведь бывает так скучно, когда муж улетает, и я остаюсь дома совсем одна…

– Ты что, с ума сошла? Святошу и не проси! – Кошечка отрицательно покачала головой.

– Но у тебя же полно рабов. Не будь гадкой жадиной! Ты ведь можешь выбрать себе на руднике кого пожелаешь, а у меня теперь на Лее-4 даже принести кофе и то некому.

– Только подумай, что скажет твой муж, когда увидит этакое приобретение. Уверена, он будет глубоко против. – Кошечка лихорадочно старалась найти убедительный аргумент, чтобы уговорить подругу по-хорошему.

– В конце концов, муж уступит мне. Он всегда мне уступает, когда речь идет о покупках.

– О, господи! Сара! Другого такого технаря вряд ли найдешь в наших краях. Ты просишь продать его тебе, даже не задумываясь о его реальной стоимости как специалиста. А между тем я совсем не хочу, чтобы твоя молодая семья вконец разорилась…

– Ну, тогда одолжи мне его ненадолго. А? Чисто по-дружески. Не волнуйся: я буду обращаться с ним очень аккуратно и верну через пару месяцев в целости и сохранности, – не сдавалась Сара. – Я просто хочу, чтобы он кое-что исправил в моем доме и отладил флаер. Кошка, если ты не уступишь, я ужасно обижусь!

Кошечке очень не хотелось ссориться со своей единственной подругой, но и отдать Святошу даже на время ей казалось совершенно невозможным. Тогда она пошла на хитрость, понимая, что только какой-нибудь неординарный довод сдвинет упершуюся Сару с занятой позиции.

– Хорошо. Я тебе его отдам, – сказала она. – Но я вынуждена тебя предупредить: Святоша – гипнотизер. И, судя по всему, ты уже поддалась его влиянию.

– Что? Я поддалась гипнозу? – Сара засмеялась.

– Да. И чего же здесь, скажи на милость, смешного? – заговорщицки продолжала Кошечка. – Ты пойми, ведь Святоша вовсе не простой невольник. Он – пленный землянин.

– Землянин? – переспросила все еще улыбающаяся подруга. – То есть он реально с той самой…ну, прародины человечества? И откуда он у тебя тогда взялся?

– Ты конечно же знаешь о том, что я раньше была подружкой сэра Ричардсона и путешествовала на его «Звездном волке». Заволок он нас черти куда, тогда то и произошла стычка с землянами, после которой мы еле ноги унесли. Этот поход «волков» теперь под большим секретом, ведь бравый капитан Рич не любит распространяться о своих неудачах. Так вот, когда Святошу в бессознательном состоянии притащили к Ричу, тот хотел его конечно же прикончить, да только решил немножко подождать, пока парень в себя придет, помучить перед смертью, как водится. Только сразу же передумал, как только Святоша очнулся и в глаза ему глянул. Ты вообще когда-нибудь слыхала, чтобы враги сэра Рича, попавшие к нему в руки, задерживались на этом свете? Говорю тебе как женщина, хорошо и давно его знающая, по-моему, так это вообще первый случай. Так вот, Святоше он пообещал не только жизнь, но и свободу. Может быть, Святоша и кораблем бы завладел, если бы я не вмешалась.

– А что сделала ты? – Сара начала немножко верить Кошечке, ведь доводы пока были довольно убедительны.

– Просто я отчего-то не поддаюсь гипнозу, – с напускной гордостью поведала Кошечка. – Святоша сам это признал и только поэтому теперь смиренно служит мне. Но, видимо, он не оставил попыток избавиться от моей власти и теперь внушил тебе, чтобы ты его купила или одолжила. Следующим этапом он внушит тебе, чтобы ты отпустила его на волю, или внушит твоему мужу, чтобы он отдал ему свой катер.

– Но ты ведь говорила, что он совершенно безобиден.

– Конечно, безобиден! Даже пальцем тронуть тебя не посмеет. Но ведь у него на этот случай есть совсем другое оружие – гипноз. Ты и так сделаешь, как нужно ему. Практически по собственной воле.

– Не могу поверить, – колебалась Сара.

– Требуются доказательства? – Кошечка нажала на кнопку и приказала: – Святоша, зайди немедленно ко мне… – И опять обратилась к Саре, стараясь казаться как можно серьезнее: – Вот сейчас придет Святоша. И тебе снова покажется, что он похож на одного красивого актера. Потом он улыбнется, и первой твоей мыслью будет сомнение в моих словах. Ты сразу же подумаешь, что я наговорила тебе полной чепухи, лишь бы его не отдавать, и что на самом деле он совершенно не способен ни на какое внушение. И все это время он будет смотреть открыто, прямо в глаза, и опустит взгляд только тогда, когда я отошлю его… А вот и он.

В дверь тактично постучали.

– Входи, – сказала Кошечка, и в проеме возник землянин.

Он улыбнулся и шагнул через порог.

– Нет! – вдруг вскрикнула Сара. – Я не хочу поддаваться гипнозу! Пусть убирается! Он мне не нужен! – Она зажмурилась и даже для верности прикрыла лицо руками.

Кошечка тут же сделала выразительный жест рукой, и Святоша, недоуменно пожав плечами, развернулся и опять исчез за дверью.

– Вот видишь, – сказала Кошечка, довольная, что все удалось на славу, и она даже получила некоторое удовольствие от этой мистификации: – А ты мне не верила!

– Ты накажешь его за эту глупую шутку надо мной? – не унималась Сара. – Его глаза действительно излучали какой-то магический свет.

– Конечно, накажу! Я прикажу начисто выбить из него эту привычку своевольничать! – Кошечка с напускной жестокостью сжала кулаки и погрозила в пустоту. – Он еще будет молить о пощаде до хрипа и поплачет кровавыми слезами, когда снова убедится, кто его настоящая хозяйка! Он тридцать три раза пожалеет о том, что задумал, когда к нему будет по всей строгости применена «процедура усмирения».

– Зачем же так жестоко? – Сара поежилась и умоляюще глянула на Кошечку. – Может быть, внушение получилось у него случайно, неосознанно?

– Вот видишь, ты жалеешь недостойного строптивца, даже пытаешься его оправдать. Значит, гипнотическое состояние еще не до конца прошло, – притворно озабоченно покачала головой Кошечка, изо всех сил пытаясь подавить улыбку. Этот оборот просто привел ее в восторг. – Хорошо, и только ради нашей дружбы! Я не буду наказывать Святошу. Он отделается всего лишь парочкой пощечин и словесным порицанием, и пусть благодарит тебя за великодушие.

– А я уже готова была рассориться с тобой из-за него. Хорошо, что ты вовремя меня предупредила. – Сара виновато улыбнулась.

Подруги обнялись и поцеловались. Вскоре Сара с мужем улетели домой на Лею-4.

Кошечка скучала с самого утра. Ей было лень вставать с постели, умываться. Даже жевать пищевую таблетку казалось отвратительным и никчемным действием. Книжки и «приватное» общение с компьютером уже надоели до чертиков. Тоска зеленая!

Девушка взгромоздилась на подушки повыше, и тут ее скучающий взор упал на небольшую прозрачную коробочку на верхней полке. В коробке волшебно алело яблоко с Леи, эффектно подсвеченное ярким солнечным лучом.

– А я-то и забыла про него!

Кошечка встала с постели и потянулась за коробочкой, и тут увидела за окном Святошу. Он сидел на земле, скрестив ноги, с совершенно прямой спиной и ладонями на коленях, голова была поднята, взгляд устремлен в лазурь неба, а лицо грустно и задумчиво. Кошечка пригляделась: земляшку явно посетило то же чувство, от которого мучилась она сама, он отчаянно скучал.

Кошечка почему-то тут же забыла про хандру, и, одевшись и приведя себя в порядок с поистине космической скоростью, бесшумно приоткрыла раму (Святоша был все там же, даже позы не поменял) и окликнула чужака:

– Эй ты! Солнечные ванны принимаешь?

Тот даже вздрогнул от неожиданности:

– Нет. Просто жду ваших приказаний, госпожа. – Тут чужак легко встал, подошел к окну совсем близко и уставился на Кошечку снизу вверх.

– А это что за сырость? – Кошечка высунулась почти наполовину и, достав до его лица, ловко смазала пальцем слезинку.

– Это от солнца. – Земляшка смущенно заулыбался и тут же вытер глаза рукавом.

– Врешь. Ведь ты тоскуешь по Родине и мечтаешь сбежать. – Тон девушки был мягким, почти дружеским.

– Вы угадали. – Землянин вздохнул и опустил взгляд.

– И думать не смей о таком! – Кошечка погрозила ему пальцем, как нашалившему ребенку. – И больше никогда не признавайся в подобных вещах, лучше солги. Сейчас тебе просто грустно и скучно. Я тоже заскучала. Так что заходи, будем скучать вместе.

Земляшка недоуменно глянул на Кошечку.

– Ну, дважды я не приглашаю. Давай прямо через окно. – Девушка хихикнула в кулачок, отошла от окна и села в кресло.

На подоконник легли кисти рук чужака. Пальцы были изящные и казались по-женски нежными.

«Слабак! Здесь высоко. Не заберется», – мелькнуло в голове Кошечки.

Через секунду Святоша стоял перед ней в комнате.

«Нормальненько. Может и с Ричем потягаться в резвости», – мысленно отметила Кошечка, а вслух сказала:

– Если б я знала, что ты такой неуклюжий, то конечно же пожелала бы, чтобы ты вошел в дверь. – И, помолчав с полминуты, добавила. – Ты когда-нибудь играл в шахматы?

– Разумеется, – последовал ответ.

– Тогда мы будем играть в мгновенные шахматы. На обдумывание хода не более тридцати секунд. Это чтобы партию не затягивать.

– Как угодно. – Земляшка согласно кивнул.

Они сели за компьютер. Первая, вторая, третья и все последующие партии окончились полной победой чужака.

– А ты классно играешь! – наконец восхищенно констатировала Кошечка. – Я была самой лучшей шахматисткой в школе, успешно выступала на любительских олимпиадах. Даже не раз выигрывала у разрядников, правда, и проигрывала. Но даже те, кому я проиграла, никогда не объявляли мне шах и мат на двадцатом ходу. Так что, раз ты и дальше собираешься так неумолимо обыгрывать меня, то я беру в помощники компьютер.

Святоша лишь пожал плечами.

– Что, трусишь? – Кошечка игриво хихикнула и легонько толкнула его локтем. – Сейчас-то я и разгромлю зазнайку в пух и прах! Ну, что молчишь? Играть будем?

– Не вопрос, госпожа, конечно играем. Правила те же? – уточнил землянин.

– Да. И… – Кошечка быстро достала, повертела перед самым носом землянина коробок с яблоком и опять спрятала в рукав, ни дать не взять – заправский фокусник. – Если тебе посчастливится обыграть меня и на этот раз, то получишь такой крутой приз, какого многие здесь и во сне не видали.

– Неужели, натуральное яблоко? Тогда как же не рискнуть! – Тон Святоши был шутливым и одновременно уверенным.

И они сыграли еще раз, вернее, за девушку теперь играл компьютер, который предложил ничью на шестьдесят третьем ходу.

– Я согласен на ничью, – сказал Святоша. – Но если леди пожелает продолжить, можно сыграть и до победы.

– И до чьей же победы ты так уверенно собираешься продолжать?

– До моей, конечно. Стыдно проиграть машине, даже если эта машина выступает в роли помощника такой прекрасной, доброй и умной девушки, какой являетесь вы, госпожа, – со спокойной серьезностью заявил землянин и, поймав ее взгляд, почти шепотом спросил: – Вы ведь не обидитесь, если я вас опять обыграю?

– А ты оказывается плут! – Кошечка продолжала пристально вглядываться в его глаза. – Теперь я догадалась, что ты умышленно свел игру к ничьей. И это было для тебя несколько труднее, чем просто сразу добиться победы. Только вот вести себя так, чтобы меня провести, ты еще не научился… Так, значит, все-таки опасаешься расстроить хозяйку своим подавляющим интеллектуальным превосходством? И не смей зенки отводить!

Чужак несколько раз моргнул, и взгляд его стал виноватым и как-то разом погрустнел. Кошечка заулыбалась (вишь, как был, так и остался наивным ребенком, хотя кое-какие подхалимские приемчики все же усвоил, видать, на руднике да в деревне доброхоты обучили) и сказала:

– Ладно! Своей игрой ты хорошо развлек меня, к тому же тебе был обещан приз, который ты бы мог запросто выиграть. Так что нам, как примиренным на время соперникам, полагается по половинной доле. Вот. – Она распотрошила упаковку и протянула ему яблоко: – Подели.

Земляшка легко разломил плод на две почти равные части и протянул обе половинки Кошечке. Та выбрала часть покрасивее и без лишних слов вгрызлась в сочную кисло-сладкую мякоть. Святоша последовал ее примеру, и некоторое время они просто сидели рядом и наслаждались вкусом райского фрукта. Когда яблоко было съедено почти без остатка, Кошечка собрала попавшиеся ей семечки в кулачок и прицелилась было, чтобы выкинуть их в окно, но землянин вдруг остановил ее руку.

– Не торопитесь. Ведь они еще могут пригодиться, – сказал он.

– Зачем они нужны? – Кошечка в недоумении уставилась на него.

– Из них можно вырастить деревья с такими же яблоками, какое мы только что съели.

– Не фантазируй попусту. Это слишком долго. К тому же условия здесь совсем неподходящие, – возразила Кошечка.

– Если бы у меня была возможность поработать над этими семечками в какой-нибудь, пусть даже скудно оборудованной лаборатории, то яблоням потребовалось бы всего каких-нибудь два-три месяца, чтобы начать давать плоды. Помните, вы как-то говорили, что ваша матушка…

– Неужели это действительно возможно?

– Конечно.

– И откуда ты только все это знаешь и умеешь?

– Я увлекался этим на досуге. Выращивал растения разными способами. Подобные занятия в свободное время называются «хобби».

– Яблони – это было бы здорово, – мечтательно протянула Кошечка, ее вдруг увлекла мысль о собственном садике. – Погоди! На чердаке есть что-то похожее на лабораторию. – Она вздохнула и продолжала: – Помнится, мама проводила там много времени… Пустырь за окном когда-то был сплошной цветочной клумбой – мама разводила там цветы. У нее тоже было, как ты сказал, хобби. После ее смерти вся растительность погибла… Мама умерла уже давно, мне тогда было семь лет… Ну, пойдем, посмотрим, что осталось от лаборатории.

Они поднялись по железной лестнице и через люк проникли на чердак. Комната была ужасно пыльной, пол и вообще все более-менее горизонтальные поверхности были покрыты сантиметровым слоем мельчайшего песка, который присутствовал повсюду на Джорджии, хотя окно было как следует закрыто и его не открывали более десятилетия. Кошечка сдернула клеенку с каких-то приборов, склянок и инструментов, и тут прямо к ее ногам посыпалась какая-то рыжеватая субстанция из расползшегося от времени полотняного мешочка.

– Что это? – Девушка в испуге отшатнулась.

Землянин низко наклонился, рассматривая это нечто. Потом бережно собрал в ладонь.

– Это посадочный материал. Цветочные семена. Скорее всего, обыкновенная петунья, – констатировал он.

Кошечка еле удержалась, чтобы не броситься его обнимать.

– Это наверняка петунья! Мама выращивала ее под окном!

Они продолжили поиски.

– Может быть, здесь есть еще и семена лилии? – с надеждой шептала Кошечка. – Ведь я точно помню, что лилия тоже была. Огромный белый цветок лилии мама ставила в вазе у меня в комнате. Это был ее любимый цветок.

Они искали долго. Терпеливо осматривали каждый уголок чердака, пока вечерняя заря не окрасила горизонт за окном в алый цвет и в коридоре не раздались тревожные шаги Старого Лео.

– Кошечка, ты где? Отзовись! – волновался отец.

Дальнейшее исследование чердака пришлось отложить до следующего дня. В эту ночь Кошечка спала очень сладко, и ей снились мама, цветы, и еще земляшка, почему то в парадном кителе, в точности таком же, как у Рича, и с цветком лилии в руках.

Семян лилии они не нашли. Но и семена петуньи были неплохой, хотя и последней находкой такого рода. По утверждению чужака они уже были адаптированы к условиям Джорждии, и цветы, посаженные Кошечкиной матерью, погибли только потому, что их перестали поливать и подкармливать.

Работа на чердаке кипела. Пыль и мусор исчезли. Оборудование было приготовлено к работе. Началось самое главное и ответственное. Святоша часами колдовал над яблочными семечками. Он опускал их в какие-то растворы, надрезал тончайшим скальпелем и делал еще что-то, без конца рассматривая их в микроскоп. Сначала Кошечка ничего ровным счетом не понимала, но благодаря усилиям Святоши, подробно и обстоятельство объясняющего все манипуляции от самых азов, и своей собственной тяге к знаниям она потихоньку стала осознавать смысл всех этих действий. Она даже нашла в шкафу несколько носителей с информацией по ботанике и биоинженерингу и теперь просматривала ее по вечерам, пытаясь понять и запомнить.

Работа поглотила ее практически целиком. Ложась спать, она уже с нетерпением мечтала, чтобы наступил следующий день. Вот когда она поняла ранее казавшееся ей странным изречение земляшки: «Работа – это удовольствие». Наверное, мама испытывала такое же удовольствие, правда, она работала в одиночку.

Первые посеянные цветы дали долгожданные всходы, а через пару недель, снабженные ускорителем развития, уже зацвели. К тому времени в саду уже росло восемь саженцев. Ровно столько, сколько семечек оказалось в яблоке. Деревца были пока совсем крохотные, не более двух пальцев ростом, но набирали мощь буквально не по дням, а по часам. Теперь почти все наблюдения и работы были перенесены с чердака под окно Кошечкиной комнаты, где, как по мановению волшебной палочки, возникал сад, кажущийся сказочным миражем среди однообразно-безжизненной всхолмленной равнины.

Старый Лео держался молодцом, но Кошечка видела, что здоровье отца ухудшается с каждым днем, хотя его посещения рудника почти прекратились, а уж спускаться в шахту он совсем перестал.

Однажды за завтраком Лео опять поперхнулся чаем и закашлялся. Это и ранее случалось с ним довольно часто, и Кошечка уже почти привыкла к этому. Лео прикрыл рот носовым платком и ждал, когда приступ пройдет. Наконец кашель закончился. Лео быстро скомкал платок и сунул в карман штанов.

– Ничего. Все в порядке, – сказал он. Его лицо было изможденным, скулы пылали. – Я просто подавился. Я такой неловкий.

Он с видимым усилием встал со стула. Кончик носового платка, выглядывающий из кармана, неожиданно зацепился за угол стола, и платок выпал. Лео уже начал нагибаться, чтобы его поднять, но Кошечка опередила его:

– Я подниму.

Она схватила и протянула злополучную тряпицу отцу, и вдруг увидела ярко-алое пятно. Старый Лео быстро взял платок из ее руки, комкая в ладони, и постарался как можно скорее запихнуть обратно в карман. Но было уже поздно.

– Папа! – Кошечка старалась говорить как можно мягче. – Скажи, почему на нем кровь?

– Кровь? – Лицо Лео приняло удивленное выражение, но Кошечка сразу заметила, что удивление фальшивое. – Откуда бы она могла взяться? А! Я вчера порезал палец. До сих пор кровоточит…

– Папа! – Кошечка умоляюще посмотрела на него. – Она появилась тогда, когда ты заслонил рот платком. До этого ее не было!

– Ну, тогда, наверное, я прикусил губу. – Лицо Лео сделалось виноватым, он прекрасно осознавал, что Кошечка уже все поняла.

– Папочка! – Кошечка протянула к отцу руки. – Зачем ты скрывал это от меня?

– Но, доченька… – Старый Лео не нашелся что сказать.

Кошечка обняла отца и заплакала:

– Ты убиваешь себя. Тебе нужно срочно лечиться, пока не поздно. Лишь бы не было поздно! Зачем ты скрывал? Боже мой!

– Доченька! – Лео тоже чуть не плакал. – Лечение стоит очень дорого. Я же хотел, чтобы у тебя было много денег. Чтобы ты ни в чем не нуждалась и ни в чем себе не отказывала. Я хотел сколотить тебе приличное состояние, я копил тебе на будущее. Ты ведь уже совсем взрослая, Кошка, пора исполниться всем твоим мечтам. Ты ведь всегда хотела жить на Лее, в большом белом доме с садом, купить новый флаер последней модели…

– К черту флаер! – Кошечка еще крепче обняла отца. – К черту деньги и Лею! Я бы отдала и последнее, лишь бы ты, папа, был здоров.

Лео долго не мог ничего сказать от набегающих слез умиления.

– Я всегда знал, что ты любишь отца, – наконец прошептал он. – Твоя мать была такой же доброй и любящей и перед смертью лишь просила, чтобы я ни в чем тебе не отказывал. Она мечтала, что когда ты станешь взрослой, то будешь богатой и счастливой и непременно найдешь любящего мужа и нарожаешь много прекрасных деток…

– Не надо мне богатства! – Кошечка всхлипнула. – Я и так счастлива. Но если ты покинешь меня навсегда, как и мама, то сделаешь несчастнейшей на свете, ведь все золото мира не в состоянии заменить любимого папу…

Старый Лео только погладил ее по пушистым волосам, не зная, что сказать в ответ, а девушка продолжала, и ее голос вдруг стал жестким, а тон настоятельным:

– Тебе срочно нужна медицинская помощь. Сейчас у нас достаточно денег, чтобы ты незамедлительно отправился в хороший санаторий на лечение и отдых.

– Но ведь это ужасно дорого!

– Нельзя экономить на собственном здоровье! – Кошечка решила быть непреклонной. – Самый лучший санаторий и самые лучшие врачи! Два месяца лечения и не меньше, или считай, что я тебе не дочь!

Лео только беспомощно развел руками:

– Ты стала настоящей хозяйкой. Теперь я знаю, что оставлю Джорджию в надежных руках. Какой прекрасный начальственных тон!

– Никаких возражений не принимается! – Кошечка нахмурилась. – И Джорджию ты оставляешь не навсегда. После лечения ты будешь править ей еще столько же, сколько уже правил.

– И ты даже не оставляешь за мной права выбора?

– Никакого! – Кошечка ласково улыбнулась отцу. – Только Лея, только все самое лучшее и полный курс восстановления. Никаких возражений не принимается!

– Но деньги? Может быть, обратиться к врачу на Лее -4? Все-таки какая-никакая, а экономия средств…

– Нет. Только столица и полноценный санаторий. А деньги – чепуха. Сколько их еще будет потрачено? А здесь хоть не впустую!

Наблюдая, как сильно стартует из подземного ангара «Счастливая звезда», Кошечка почувствовала себя до боли одинокой. Несколько минут она смотрела в бледно-голубое, всегда такое до боли пустое и равнодушное небо, а потом направилась к флаеру.

Плохое настроение не прошло даже тогда, когда она подумала о том, что дома ее ожидает тайно обожаемый Святоша и настоящий, хоть и маленький фруктовый сад из уже окрепших яблонь и целого моря цветущей петуньи.

Землянин встретил ее во дворе, открыл перед ней дверцу машины и подал руку, помогая выйти.

– Загони флаер в гараж, – сухо распорядилась она и направилась прямо в сад.

С недавнего времени сад стал ее самым любимым местом отдыха, и сейчас ей тоже казалось, что стоит только сесть там на скамейку, и вся тоска и апатия улетучатся. Это место, несмотря на свои крохотные размеры, действительно стало воистину чудесным и уникальнейшим местом не только для Джорджии, но, пожалуй, и для всех соседних планет.

Нежные хрупкие саженцы в рекордно короткий срок превратились в красивые стройные яблони и теперь успокоительно шелестели над ее головой мягкой листвой. Два дерева уже собирались зацветать. На одном из них бутоны уже совсем готовы были раскрыться. Они были большие, бархатистые, с розовым оттенком.

Кошечка села на скамейку под зацветающими деревьями и закрыла глаза.

– Может быть чаю или кофе? – Это был голос служанки.

Кошечка очнулась и взглянула на Цыпочку. Та стояла с подносом, услужливо склонив голову. На губах ее играла притворно приветливая улыбка, обнажавшая белейшие, как будто начищенные зубы. Что-то насторожила Кошечку в облике служанки. Еще не понимая что именно, девушка повторно окинула Цыпочку взглядом, более внимательным, чем первый, и тут заметила в ее кучерявых волосах цветок.

– Как? – Кошечка аж вскочила.

Бедная Цыпочка от неожиданности вскрикнула и уронила поднос.

– Как ты посмела взять это? – Кошечка выдернула хрупкий граммофончик из локона Цыпочки.

– Я взяла… – Цыпочка растерялась и не знала, как оправдаться. Глаза ее бегали. И тут она увидела слугу в синем костюме, выходящего из гаража, и, протянув руку, указала на него пальцем:

– Это…это он мне дал.

Кошечка перевела взор в сторону гаража. Ее глаза гневно сверкнули, пальцы сжались в кулаки:

– Твое место на кухне. И постарайся не попадаться мне на глаза! – прошипела она Цыпочке, не отрывая взгляда от землянина, направляющегося в его сторону.

Служанка схватила оброненный поднос, сгребла на него самые крупные осколки и с поразительной быстротой убралась восвояси, боясь стучать каблуками о плитки дорожки. Но Кошечка этого даже не заметила. Внутри нее все как будто перевернулось от внезапной бешеной ревности, а взгляд расширенных от гнева и обиды глаз неотрывно следил за тем, кого она так страстно и пока неосуществимо желала, а в этот момент так же сильно ненавидела и презирала.

«Боже мой! – проносились в ее голове шальные мысли. – Святоша, оказывается, просто притворяется наивным и чистеньким! Ни одного жирного взгляда, ни одной попытки как бы случайно облапать или зажать в темном уголке! Он нежно целует мне руку при встрече и приносит ужин в мою комнату, но он никогда не забывает постучать и спросить разрешения, прежде чем войти… Я даже специально откидываю одеяло, чтобы он видел меня полунагой. И что же? А ничего! Он говорит «извините» и корректно отворачивается, даже украдкой не косясь в мою сторону. А эти любезные беседы и невинные игры? Я даже пробовала садиться к нему на колени во время наших игр за компьютером, а он… Я даже, как будто мне холодно, обнимала его во флаере, когда мы летали на прогулки. А сколько раз, оставаясь с ним наедине среди холмов, я раздевалась и ложилась загорать, иногда даже снимая верх купальника. И при этом я призывно улыбалась ему, искоса смотрела на него и заводила насмешливые разговорчики «про это», сдабривая их скабрезными анекдотцами. Он же все время норовил оказаться ко мне спиной или прятал взгляд. Помню, я даже раз запустила в него песком, чтобы он взглянул на меня голую. На что только я не шла, чтобы он, наконец, рассердившись и раззадорившись, схватил меня, властно сжал в объятиях и сказал: «Ты можешь делать со мной потом что угодно, но сейчас я желаю близости с тобой, и ты непременно будешь моей!» И ему бы никто не помешал! А он? Он, оказывается, в это время думал совсем не обо мне, а об этой низкой дряни Цыпочке! Конечно, она ведь вон какая секси, а уж юбчонка на ней коротка настолько, что даже трусы выглядывают!»

У Кошечки от таких мыслей выступили слезы. Она резким движением смахнула их и закрыла покрасневшие глаза, не в состоянии сейчас глядеть на Святошу, который был теперь совсем близко.

Ее слух уловил тихий скрип плитки под его ногами, потом все стихло. Девушка почувствовала, что землянин остановился прямо перед ней и теперь терпеливо выжидает, не решаясь заговорить первым. Пауза затягивалась.

Кошечка, наконец, открыла глаза.

– Ты? – произнесла она и чуть не поперхнулась от подкатившегося к самому горлу комка ревнивого гнева.

– Вы чем-то расстроены? – Святоша совершенно бессовестно и, как ей показалось, даже нагло уставился прямо в ее лицо.

«Он еще не знает о том, что его шашни с Цыпочкой раскрыты, и поэтому не ощущает никакой вины!» – подумала Кошечка.

– Что это? – спросила она, прожигая его глазами, и разжала кулачок.

На ее ладони лежал смятый граммофончик Цыпочкиного цветка, и она ожидала теперь от земляшки какой-то особенной, но все же понятной реакции: может быть, стыдливой бледности или, наоборот, смущенного румянца, робкого признательного молчания, униженных жестов и заискивающей гримасы, или неуклюжей в многословности лжи. Но во всем облике чужака отразилось только наивнейшее недоумение:

– Цветок, разумеется. Цветок петуньи, только очень помятый. – Голос Святоши звучал искренне удивленно.

– Цветок петуньи. Да! Цветок! – Кошечку прорвало. Гнев и ревность, не дающие говорить и спирающие дыхание, в одно мгновение опустились прямо в сердце, больно его прожигая. – Как ты мог? Как ты только посмел сорвать его? И для чего!

Святоша только непонимающе покачал головой:

– Их так много на клумбе. Не надо так расстраиваться из-за какого-то цветка.

– Из-за какого-то? – Кошечка яростно сверкнула глазами. – Да как ты осмелился на такое? И прямо у меня перед носом!

Тут она захлебнулась в беззвучных рыданиях и ударила землянина по лицу с такой силой, что тот даже покачнулся и схватился за пылающую щеку.

– Но за что? Я не рвал никаких цветов! – Он все еще имел наглость казаться совершенно непонимающим.

– За что? И ты еще смеешь спрашивать? Может быть, скажешь еще раз, что не рвал этого цветка?

– Не рвал, – подтвердил земляшка с бессовестной серьезностью и тут же получил еще одну пощечину, посильнее, чем предыдущая, и по другой щеке.

– Научился? Так соври еще! Мне понравилось, как естественно ты это теперь делаешь! – Кошечка ухмыльнулась сквозь слезы, ее злоба все продолжала нарастать. – Ты лжец! Обманщик до мозга костей! Цепной кобель, рядящийся в агнца!

– Честное слово, я не рвал этого цветка. – Покрасневшее от пощечин лицо землянина было по-прежнему удивленным и бессовестно невинным.

Кошечка совсем взбесилась:

– Да кто поверит твоему слову, презренная скотина?! Свою пресловутую честь ты потерял сразу же, как попал на нашу территорию. Да кто ты вообще такой? Ты даже вообще не имеешь права иметь хоть какое-то свое слово, потому что клятвы может давать только человек. Ты же не человек, ты просто болтливая вещь!

Землянин гордо выпрямился, его взгляд гневно потемнел и посуровел, брови почти сошлись на переносице.

– Можно отнять свободу и даже жизнь, но право оставаться человеком отнять невозможно, – твердо сказал он.

Кошечка отпрянула от него в сторону. Глаза ее превратились из голубых с зеленоватым оттенком в холодно-изумрудные, как у дикой рассерженной кошки.

– Стража! – закричала она что было сил. – Скорее сюда!

Незамедлительно прибежали солдаты.

– Взять его! – Она ткнула пальцем в сторону Святоши. – Бить плетьми, пока не признается и не взмолится о пощаде. Тогда сообщить мне.

Стражники схватили землянина за руки, торопливо одевая наручники. Тот не оказывал сопротивления и не издавал более ни звука. Наконец, его увели.

Кошечка опять села на скамейку. Листва безмятежно шумела над головой, цветы на клумбе тихо покачивали нежными венчиками. Успокоения не наступало.

«Он поплатится! – думала она, но в груди что-то ужасно ныло и ворочалось, как будто кто-то сжимал сердце, покалывая его острыми коготками. – Он, наконец, поймет, что так бессовестно манипулировать хозяйкой и лгать ей прямо в глаза опасно! Сейчас прибежит стражник, чтобы сказать, что он признался и просит пощады…Что ж, послушаем, как Святоша будет перечислять свои грешки, как он будет умоляюще искать глазами встречи с моим взглядом. Сейчас появится стражник и мне сообщит… Я не прощу этого похотливого обманщика сразу, пусть хорошенько попросит, поваляется в ногах, может быть даже поплачет… Такое нельзя прощать просто так! Так подло водить меня за нос!»