Фредерик Лейн
Золотой век Венецианской республики. Завоеватели, торговцы и первые банкиры Европы

Глава 4. Победы за морем и в Романии

В конце XI века положение Венеции изменилось в двух отношениях. До тех пор венецианцы пользовались флотом, чтобы защищать Византийскую империю и охранять торговлю на Адриатике. После 1100 года венецианские корабли вышли в Адриатическое и Ионическое моря; венецианцы распространили свое влияние на все Восточное Средиземноморье. Впрочем, торговля, как и прежде, не исключала пиратских набегов. Перемены ускорились благодаря крестовым походам.

Первые крестовые походы

Не многие из тех, кто в 1065 году откликнулся на призыв папы римского Урбана II, были настолько набожны, чтобы забыть обо всех мирских устремлениях ради спасения Святой земли от неверных. Французские и итальянские рыцари, проделавшие по суше путь до Иерусалима во время Первого крестового похода, хотели впоследствии извлечь выгоды из своего паломничества; кроме того, они стремились получить земли, которыми могли бы править. Подобные мотивы отчетливо прослеживаются в поведении предводителя норманнов Боэмунда, сына Роберта Гвискара. Не меньше, чем освободить Святую землю от мусульман, ему хотелось захватить земли византийского императора. Как только он захватил крупный сирийский торговый центр Антиохию, он тут же оставил мечты о завоевании Иерусалима и занялся защитой и расширением своих владений, нападая на соседние города, управляемые греками. Судя по всему, Боэмунду и другим крестоносцам помогали генуэзские корабли. Сначала генуэзцы поддержали Боэмунда против Антиохии, а затем – против других прибрежных городов. И Генуя, и Пиза к тому времени уже несколько десятилетий вели свои войны с неверными в Западном Средиземноморье. Они успели захватить большое богатство, грабя опорные пункты сарацин в Северной Африке. Воспользовавшись крестовыми походами, они расширили сферу деятельности и вторглись в Восточное Средиземноморье, где не только грабили, но и получали торговые привилегии в государствах, созданных крестоносцами. Возможно, среди многих итальянцев – капитанов кораблей, которые оказывались в решающие минуты в сирийских и палестинских портах, – имелись и венецианцы. Они на свой страх и риск подвозили припасы армии крестоносцев. Без такой помощи, оказавшейся весьма кстати, крестоносцы не получили бы строевой лес, необходимый для сооружения штурмовых лестниц, осадных башен, катапульт и прочих орудий и приспособлений. Но официальная Венеция опоздала с участием в Первом крестовом походе. Поначалу куда больше, чем завоевания в Палестине, венецианские власти заботила традиционная роль защитников Византийской империи.

В 1098 году из Пизы на Восток отплыла большая флотилия с крестоносцами на борту. Флотилия заняла Корфу, бывший тогда византийской территорией. На острове крестоносцы перезимовали. В 1099 году такая же большая флотилия отправилась в путь из Венеции. Зимовать пришлось на Родосе, либо потому, что благоприятное время года заканчивалось, а венецианцы еще следовали старинной привычке избегать зимних штормов, либо потому, что их больше занимало Эгейское море и они не хотели уступать его пизанцам. Родос служил начальным пунктом отправления из Эгейского моря в Заморье, как европейцы тогда называли Сирию и Палестину, где крестоносцы основывали свои государства. Спустя какое-то время венецианцев догнали пизанцы. Они тоже надеялись перезимовать на Родосе. Венецианцы дали бой, в котором одержали победу. Они захватили много пленников и освободили их только после того, как те дали клятву, что не будут торговать в портах Романии, то есть во владениях греческого (византийского) императора. Романией те земли назывались потому, что считались продолжением Римской империи (см. карту 2). Побежденные пизанцы отправились дальше; соединившись с войском Боэмунда, они напали на удерживаемый византийцами город на севере Сирии.

Венецианцы не торопились покидать пределы Романии даже после того, как пизанцы отплыли «в заморские страны»; они тянули время, надеясь украсть мощи Святого Николая, покровителя моряков, в честь которого недавно была освящена церковь на Лидо. Наконец, силой захватив мощи Святого Николая и других святых, они отправились в Палестину и весьма удачно добрались до Яффы, где не встретили своих конкурентов – генуэзцев и пизанцев. Некоторые предводители крестоносцев к тому времени почти буквально были на ножах. Официальному главе, Готфриду Бульонскому, подчинялись лишь немногие рыцари; он удерживал лишь один порт Яффу (пригород современного Тель-Авива). Готфрид Бульонский стремился как можно шире распространить свое влияние на побережье. Он не жалел обещаний, дабы заручиться помощью венецианцев. Так, венецианцам посулили торговые концессии во всех владениях Готфрида Бульонского. Венецианцы помогли его войску захватить Хайфу. Домой с богатой добычей флот вернулся тоже очень вовремя, в День святого Николая, 6 декабря 1100 года. В походе венецианцы провели ровно полтора года.

Карта 2

Венецианские купцы сразу же начали пользоваться правами, дарованными ими в Яффе, Хайфе и других местах. Правда, в течение следующих 20 лет им приходилось бороться с растущим влиянием короля Венгрии, который стремился распространить свою власть на далматинские города. Кроме того, в Нижней Адриатике возобновились стычки с норманнами. Военно-морскую поддержку крестоносцам оказывали не венецианцы, а главным образом их соперники. В частности, много экспедиций снаряжала Генуя. Ее флотилии приходили на помощь крестоносцам, когда те захватывали прибрежные города в Сирии и Палестине. При взятии Сидона большую помощь крестоносцам оказали норвежцы, хотя там присутствовали и венецианские корабли. Сарацин победили не до конца. Они продолжали удерживать два главных палестинских порта: Аскалон, основную базу египтян в Южной Палестине, и Тир, у палестино-сирийской границы.

Летом 1123 года в Яффа прибыл особенно хорошо оснащенный венецианский флот под водительством дожа Доменико Микеле. Тогда Яффа и с суши, и с моря осаждали египтяне. Правда, к приходу венецианцев осаду уже сняли, но венецианцы погнались за кораблями египтян. Чтобы склонить египтян к битве, дож выдвинул вперед особую эскадру, состоявшую из самых тяжелых судов. В авангард входили четыре крупных торговых судна с припасами и несколько тяжелых галер, которые называли «кошками». Египтяне, как и рассчитывали венецианцы, приняли эту эскадру, состоявшую из высоких и тяжелых судов, за основную флотилию, на которой прибыли товары и паломники. Увидев, как эскадра на рассвете подходит к Аскалону с запада, мусульмане поспешно подняли паруса и бросились в атаку. Когда взошло солнце и туман рассеялся, оказалось, что это лишь авангард, а за ним идет основной венецианский флот, состоявший из сорока галер. Галера, на которой находился дож Микеле, пробила и перевернула флагманский корабль египтян, где стоял египетский флотоводец – по крайней мере, так пишет Вильгельм Тирский, летописец Крестовых походов. По его словам, началась такая резня, что море на 2 мили вокруг окрасилось в красный цвет. Одержав победу, венецианский флот отплыл на юг, к Египту. И здесь венецианцам сопутствовала удача – по пути в Аскалон они захватили несколько торговых кораблей, везших золото, серебро, а также перец, корицу и прочие специи.

Несмотря на уже полученную богатую добычу, венецианцы поддержали рыцарей Иерусалимского королевства в осаде Тира и оставались там до июля 1124 года, когда город пал. После потери Тира мусульмане лишились военной базы к северу от Аскалона. Венецианцы, бесспорно, помогли крестоносцам получить власть над побережьем. В порты Иерусалимского королевства прибывали подкрепления с Запада. Они также превратились в центры товарообмена между Европой и Азией.

Битва при Аскалоне знаменует собой начало владычества Венеции в Восточном Средиземноморье. Впрочем, на первых порах венецианцы по-прежнему считали более надежным источником дохода грабежи, а не охрану торговых судов. Они пользовались своим положением, главным образом грабя Византийскую империю, которую до тех пор защищали. Правда, венецианцы перешли от защиты к грабежам лишь после того, как византийский император, сменивший Алексея I, попытался отобрать у них дарованные Алексеем привилегии, полученные за помощь против норманнов. Сам Алексей начал выказывать благосклонность пизанцам; когда же его наследник в 1118 году отказался продлить дарственный акт Алексея венецианцам, те заподозрили, что он желает поставить их в равные условия с пизанцами и настроить одну итальянскую морскую державу против другой. Однако в то время пизанцам было не до владычества в Ионическом и Эгейском морях; они ожесточенно сражались с Генуей за Корсику. Венецианский флот, который помог крестоносцам одержать славную победу при Аскалоне, грабил Греческие острова и направляясь в Аскалон, и на обратном пути. Заодно венецианцы захватили на острове Хиос мощи святого Исидора. На кораблях дожа Доменико Микеле имелась какая-то добыча из Палестины, но основную часть груза составляло награбленное в Романии. Подобные «подвиги» призваны были убедить византийского императора в необходимости продлить исключительные привилегии венецианцев.

Грабеж Византийской империи всегда был второй по важности целью венецианцев, по крайней мере, с точки зрения их правительства. Венецианская политика во многом основывалась на эксплуатации Романии через особые торговые привилегии. Поэтому венецианцы, сражавшиеся с норманнами и другими ради сохранения Византийской империи, в то же время готовы были вступить в бой с византийцами – не только из-за богатой добычи, но и ради того, чтобы вынудить Византию продлить срок действия своих привилегий. Весь XII век венецианский флот использовался то с одной, то с другой целью, а иногда преследовал обе цели сразу. Усиливались взаимные ненависть и презрение греков и венецианцев. В 1148 году, когда венецианцы в очередной раз заключили союз с греками против норманнов и объединенный флот пытался отвоевать Корфу, между греческими и венецианскими моряками завязалась драка. Венецианцы намеренно оскорбили самого императора Мануила Комнина, одев раба в императорскую мантию и водя его по корме захваченной галеры. Они высмеивали церемонии византийского императорского двора, считавшиеся священными ритуалами.

Несмотря на такое оскорбление, Мануил Комнин еще много лет продолжал заключать союзы с венецианцами, так как нуждался в их помощи против норманнов. В то же время он всячески старался подорвать позиции Венеции в Адриатике. В 1171 году он сделал решительный шаг. Несмотря на неоднократные заявления о нерушимой дружбе, по приказу Мануила внезапно арестовали всех венецианцев, проживавших в Византийской империи. Их имущество было конфисковано. Венецианцы в ответ повторили прием, который так хорошо сработал за полвека до того. Их флот вошел в Эгейское море; они собирались грабить греческие города до тех пор, пока император не подчинится. Флотом командовал еще один представитель семьи Микеле, дож Витале II. Несмотря на то что греческий флот не вышел навстречу, дож Витале II не спешил нападать. Он вступил с Мануилом в переговоры о судьбе нескольких тысяч венецианцев, ставших заложниками Византии. Тем временем среди моряков началась эпидемия. В 1172 году венецианцам пришлось вернуться домой. Вместо богатой добычи они привезли с собой чуму. В Венеции вспыхнул мятеж, во время которого дож был убит.

Его преемник, Себастьяно Дзиани, богатейший житель Венеции, позволил отдельным жителям Венеции снаряжать корабли для грабежа романских городов. Официальные же усилия сосредоточились на другом. Важно было утвердить владычество Венеции на Адриатике. В то же время первый дож из семейства Дзиани так искусно выстроил международные отношения Венеции, что преемники Мануила возобновили и продлили привилегии для венецианцев. Впрочем, следует отметить, что привилегии получили и конкуренты Венеции в Италии, и различные итальянские колонии в Константинополе. Обитатели колоний часто сражались друг с другом и с местными жителями: греки изливали свою ненависть к привилегированным итальянцам.

Периодическим волнениям и стычкам в Константинополе соответствовали морские сражения. К концу XII века пиратство стало всеобщим. Ионическое и Эгейское моря особенно часто бороздили генуэзцы, сицилийцы, пизанцы, жители Анконы, а также сарацины, греки… и венецианцы. Последние охотились на торговые суда, которые можно было захватить без особых усилий, и совершали набеги на прибрежные города ради ценностей и рабов. Почти все войны того периода были, по сути, такими же пиратскими набегами, только более широкомасштабными; их вели те же капитаны и экипажи кораблей, которые всегда предпочитали выгодный набег невыгодной битве с другим военным флотом.

С распространением пиратства в Эгейском море изменился характер средиземноморской работорговли. Многие греки попадали в рабство не только на море, но и в результате набегов на незащищенные прибрежные города. Особенно часто в неволю попадали женщины и дети.

Возможно, и не стоит называть пиратами всех охотников за рабами и легкой наживой. В отличие от откровенных морских разбойников они в какой-то мере ограничивали аппетиты своими политическими симпатиями и антипатиями, как позже поступал Фрэнсис Дрейк. При этом, в отличие от каперов, они не получали официального разрешения со стороны своего правительства. Их действия вовсе не обязательно были направлены против вражеской страны, даже если кого-то из них хватали и вешали. Но ни одна из сторон не предпринимала серьезных мер против своих подданных, промышлявших пиратством, так как все считали, что с их подданными обошлись несправедливо и они вправе мстить. Лихой вояка-капитан, который «немного увлекался», пользовался всеобщим восхищением и сочувствием у себя на родине.

Самые значительные военно-морские сражения последних десятилетий XII века происходили у побережья Палестины. В 1187 году, после победы Саладина при Хаттине, Иерусалимское королевство было почти полностью уничтожено. Христиане сохраняли власть лишь в нескольких прибрежных городах, да и их можно было удерживать лишь при поддержке с моря, что стало временно невозможным после победы египетского военного флота Саладина. Положение на море было восстановлено после того, как в Палестину во главе флотов прибыли Филипп-Август Французский и Ричард Львиное Сердце. Их экспедиции, получившие название Третьего крестового похода, помогли сохранить в руках христиан части Палестины вокруг Акры. Доставлять крестоносцев к месту событий по морю подряжались итальянцы. Среди них были и венецианцы, однако они не приняли сколько-нибудь значимого участия в Третьем крестовом походе. Военные силы требовались венецианцам ближе к дому. Куда больше Святой земли их заботили торговое соперничество со стороны объединившихся Пизы и Анконы, жадность сицилийцев и норманнов, амбиции Гогенштауфенов и уловки греков.

Четвертый крестовый поход

Успехи Венеции во многом определялись сочетанием настойчивости в достижении целей и политической гибкости. Венеция стремилась усилить свою власть на море и тем самым заложить основы для торговой экспансии. Поскольку население города в то время, по данным переписей, не превышало 100 тысяч человек, действовать с позиции силы Венеция не могла. Более того, тогдашнее военно-политическое положение часто и стремительно менялось, и Венеция не способна была повлиять на ситуацию. Успех зависел от приспособляемости. Гибкость венецианцев и их умение применяться к обстоятельствам успешнее всего проявились во время Четвертого крестового похода, ставшего поворотным пунктом в истории Венеции.

О начале похода было объявлено на турнире в Шампани, куда собрался весь цвет французского рыцарства. Среди прочих выразил готовность отправиться на Святую землю Тибо III, граф Шампани. Рыцари отправили в Венецию посольство под предводительством Жоффруа Виллардуэна. Послам поручили вести переговоры о доставке крестоносцев на Святую землю. Венецианцы, генуэзцы и представители других приморских городов и раньше выделяли по нескольку кораблей для переправки в Палестину рыцарей-крестоносцев, поскольку морской путь был предпочтительнее долгого сухопутного, избранного во время Первого крестового похода. Послы из Шампани обещали венецианцам весьма выгодные условия. Они рассчитывали к 1202 году собрать в Венеции войско численностью 33 500 человек. За 85 тысяч марок серебром венецианцы должны были доставить французских крестоносцев на Святую землю и обеспечить оружием и провиантом 4500 рыцарей и их коней, 9 тысяч оруженосцев и 20 тысяч пехотинцев. Для перевозки такой огромной армии требовалось около 200 кораблей. Для обеспечения экспедиции венецианцам пришлось бы привлечь почти все свои ресурсы. Со стороны Венеции переговоры вел сам дож. Он выдвинул встречные условия. В обмен на половину всей добычи, захваченной на суше и на море, венецианцы предоставляли крестоносцам дополнительно 50 полностью оснащенных вооруженных галер сроком на год. Для обслуживания 50 галер требовалось около 6 тысяч человек. Хотя матросов и гребцов можно было нанять на Истрии и в Далмации, все же не менее половины всех годных к военной службе венецианцев должны были год служить крестоносцам – либо на галерах, либо на кораблях, перевозивших рыцарей.

Венецианцы построили корабли и к лету 1202 года подготовили их к отплытию. Для перевозки лошадей предусмотрели специальные широкие носовые люки, чтобы можно было заводить лошадей в трюмы прямо с причала. Виллардуэн пришел в восторг от того, как венецианцы выполняли условия договора: «…корабли, которые они подготовили, были столь большими и красивыми, что никогда еще христианин не видел кораблей больше и красивее; также и галеры… способные вместить людей по меньшей мере в три раза больше, чем имелось в наличии». Вместе с тем Виллардуэн испытывал беспокойство и смущение из-за того, что крестоносцы, от имени которых он вел переговоры, оказались не в состоянии в полной мере оплатить зафрахтованные корабли и снаряжение. Сумму 85 тысяч марок серебром собрать не удалось. К тому времени граф Шампани умер, одни рыцари предпочли остаться дома, другие частным образом договорились, что отправятся в поход из других портов. Вместо 33 500 крестоносцев набралось всего лишь около 10 тысяч. Они собирались на Лидо, ожидая отправки. После того как собравшиеся заплатили все, что могли (самые богатые рыцари продали даже свои золотые и серебряные блюда), крестоносцы оставались должны венецианцам еще около 34 тысяч марок.

Исполненные неумеренного рвения Виллардуэн и его спутники явно переоценили силы и возможности крестоносцев. Кроме того, судя по всему, они просто не умели оперировать крупными суммами. Последнее становится очевидным из нескольких сравнений. Короля Франции, Филиппа II Августа, в Третьем крестовом походе сопровождали лишь 650 рыцарей и 1300 оруженосцев, а в величайшей в годы его правления битве при Бувине он для защиты своего королевства, по разным оценкам, собрал армию численностью от 7 до 12 тысяч. В то же время Виллардуэн вел переговоры о перевозке армии в 30 с лишним тысяч человек! Сумма 85 тысяч марок серебром представляется не менее фантастической; ее хватило бы на выплавку 60 тысяч фунтов стерлингов, что почти вдвое превышало ежегодный доход короля Англии или короля Франции.

С венецианской стороны переговоры об отправке армии вел дож Энрико Дандоло. Он же отвечал за приготовления к походу. Дож к тому времени разменял седьмой десяток и ослеп, однако оставался авторитетным правителем, который искусно вел переговоры. Он занимал ведущее положение и в совете с высшими представителями феодальной знати. Возможно, он понимал, что Виллардуэн и другие посланники переоценивают возможности крестоносцев и дело кончится огромным долгом, который рано или поздно придется списать. Дож знал и способы, с помощью которых рыцари могли вернуть долг или хотя бы отсрочить выплату. В то время у Венеции появился еще один соперник, стремившийся к независимости и заручившийся поддержкой Венгрии. Таким соперником стал город Задар, или Зара. Неизвестно, в самом ли деле предводители венецианцев намеревались отправить весь свой военно-морской флот на войну в Заморье, не попытавшись с помощью гостей-крестоносцев вначале упрочить свое положение на Адриатике. Дож Дандоло великодушно предложил крестоносцам отсрочить платеж и отдать его из добычи, собранной в походе. Заодно он попросил крестоносцев о помощи в усмирении Зары. Многим рыцарям отсрочка похода не понравилась; еще меньше пришлось им по вкусу предложение напасть на христианский город. Однако предводители крестоносцев чувствовали себя должниками венецианцев. Кроме того, они не знали, как им иначе попасть на Восток. Им удалось убедить остальных. Тысячи венецианцев и сам дож изъявили желание присоединиться к походу. Венецианцы «начали готовить грузовые корабли и галеры… к отплытию… О боже! Каких красивых лошадей туда погрузили! – писал Виллардуэн, с радостью вспоминая ту сцену. – А когда на корабли доставили оружие, припасы и палубы заполнились рыцарями и оруженосцами, по бортам заблистали щиты, а на мачтах развевались многочисленные знамена».

С тем же воодушевлением Виллардуэн описал высадку в Заре: «Многочисленные рыцари и оруженосцы выходили из кораблей и выводили добрых коней… они раскинули множество богатых шатров и палаток». Зара вскоре пала и была разграблена, но наступил ноябрь 1202 года, и дальнейшее продвижение пришлось отложить до весны.

Во время зимовки 1202/03 года в Заре решено было снова отклониться от маршрута. Изменение планов было связано с интересами Венеции и имело для всех куда более серьезные последствия, чем осада Зары. Венецианцы предложили крестоносцам плыть в Константинополь и посадить на византийский престол претендента, называемого «молодым Алексеем», – сына свергнутого императора Исаака II Ангела. Дабы заручиться поддержкой западных рыцарей, «молодой Алексей» сулил вернуть Византийскую империю в подчинение папе римскому, заплатить крестоносцам 200 тысяч марок серебром и оплатить еще год морского похода. Кроме того, он обещал также принять участие в крестовом походе на Святую землю на следующий год – во всяком случае, предоставить армию из 10 тысяч греков.

Почему крестоносцев уговорили не сразу следовать на Святую землю и почему они согласились идти на Константинополь? Византийских императоров подозревали в тайном сговоре с Саладином, как оно и было на самом деле. Таким образом, для того, чтобы укрепить северо-восточную часть Средиземноморья, имелись некоторые стратегические основания. Но куда более сильными оказались личные и династические амбиции. После смерти графа Шампани крестоносцы избрали своим предводителем Бонифаса (Бонифация) Монтферратского. Братья Бонифаса давно обосновались на территории Византийской империи, сам он также считал, что имеет право на ее часть, а именно на область вокруг Салоник. Кроме того, Бонифас был другом императора Священной Римской империи Филиппа Швабского, своего сюзерена, который, в свою очередь, состоял в свойстве с «молодым Алексеем». Скорее всего, до того, как сулить крестоносцам золотые горы, Алексей успел договориться с Бонифасом и Филиппом, и те решили, что захват Константинополя вполне отвечает их интересам.

Возможно, о существовании «заговора» было известно венецианскому дожу. Во всяком случае, он не отнесся к нему враждебно. Всего за три года до похода византийский император продлил договор, по которому венецианцам даровались широкие привилегии. Вместе с тем такие же привилегии он даровал пизанцам и генуэзцам, а с венецианцев, несмотря на договор, взимал пошлину. После 1171 года, когда Мануил захватил всех венецианцев в заложники и конфисковал их имущество, и после народного избиения латинян, случившегося через несколько лет после того, венецианцы в Константинополе не чувствовали себя в безопасности. Дож Энрико Дандоло успел на своем горьком опыте убедиться в том, что греки относятся к латинянам не лучшим образом. Хотя летописные сведения, по которым греки якобы выжгли ему глаза стеклом, чем и объясняется его слепота, не соответствуют действительности, Дандоло принимал участие во многих переговорах с византийцами, не принесшими плодов. Да и сам по себе рассказ о его ослеплении свидетельствует о растущих ненависти и недоверии между греками и венецианцами.

Когда о «побочном походе» в Константинополь узнали франки Иерусалимского королевства, с нетерпением ждавшие долгожданной помощи, пошли слухи, что венецианцев с самого начала подкупил египетский султан, дабы отвлечь крестоносцев от своих владений. Об этом сообщает один палестинский летописец, но других доказательств сговора венецианцев с Египтом нет. Политика Венеции в предшествующее столетие, однако, позволяет задаться вопросом, в самом ли деле Венеция намеревалась увести свой военный флот из Романии и отправить все боеспособное население на захват Египта или отвоевание Палестины. На протяжении целого века Венеция подчиняла все прочие цели одной, главной: сохранению за собой особого места в Византийской империи. В самом ли деле венецианцы собирались в сложном для них 1202 году оставить Романию ради захвата новых «заморских» областей? Дож Дандоло подписал договор с Виллардуэном и другими посланниками до того, как крестоносцы выбрали своим предводителем Бонифаса, и до того, как объявился «молодой Алексей» со своими посулами. Кроме того, в договоре с крестоносцами не указано точное место военных действий. Возможно, Дандоло надеялся на то, что какие-либо препятствия помешают венецианскому флоту сочетать действия на юго-востоке Средиземноморья с действенной поддержкой венецианских интересов в Романии, как было во время походов 1099–1100 и 1122–1124 годов. Дож мужественно, решительно и вместе с тем гибко обратил к выгоде венецианцев возникшие в то время обстоятельства.

Карта 3

Многих рыцарей возмутило решение двигаться обходным путем через Константинополь, и они отправились прямиком в Палестину. И все же весной 1203 года из Адриатики вышел внушительный флот. Корабли приблизились к Константинополю в июне, очень вовремя для «молодого Алексея». Греки не соглашались добровольно признать его своим императором. Никогда еще со времен своего основания Константинополь не подвергался столь мощному натиску иноземной армии. С запада его защищали двойные стены, а с трех остальных сторон – стены вдоль воды. Однако от византийского флота, защищавшего город на протяжении многих опасных столетий, осталось всего двадцать сгнивших и поеденных жучком суден, неспособных тягаться с венецианскими кораблями. Чтобы получить опорную точку для нападения, крестоносцы захватили Галату, пригород к северу от Константинополя, отделенный от города устьем небольшой реки. Это устье образовало внутреннюю гавань Константинополя, называемую Золотым Рогом из-за своей формы и богатства собиравшихся там грузов (см. карту 3). Греки перекрыли эту внутреннюю бухту большой цепью, но цепь порвали после того, как рыцари овладели Галатской крепостью. Венецианские галеры вошли в Золотой Рог, пока рыцари продвигались по ее северному берегу.

Закрепившись в Галате, крестоносцы столкнулись с новой задачей. Как нападать на город – по воде, через бухту Золотой Рог, или по суше, обойдя бухту с запада? Более того, им пришлось решать эту задачу дважды, в июле 1203 и апреле 1204 года, ибо после того, как греки, испугавшись нападения, посадили на трон «молодого Алексея», оказалось, что последний не в состоянии выполнить свои обещания. У крестоносцев оставалось два выхода: смиренно убираться прочь и в уменьшившемся количестве продолжать Крестовый поход в Святую землю – или захватить город для себя.

Во время первого штурма, в июле 1203 года, после которого греки согласились признать «молодого Алексея» императором, французские рыцари настояли на том, чтобы напасть на Константинополь с суши и сражаться верхом, как подобало им по статусу. Кроме того, в такого рода сражениях они имели основания считать себя непобедимыми. Энрико Дандоло призывал вести атаку с кораблей, через бухту Золотой Рог, ибо венецианцы отлично умели превращать свои суда в осадные орудия. Правота дожа подтвердилась после того, как рыцарей, напавших на город с северо-запада, разбила прославленная варяжская дружина, служившая византийцам и состоявшая из англосаксонских и датских наемников. В то же время венецианцы, нападавшие с моря, захватили несколько башен. На летописца из Шампани произвели большое впечатление искусство и храбрость венецианцев, особенно Энрико Дандоло. Несмотря на преклонный возраст и слепоту, дож «стоял в полном облачении на носу своей галеры и держал перед собой знамя святого Марка. Он приказывал матросам как можно скорее спустить его на берег, грозя, что иначе он пройдет по их трупам; поэтому его галеру быстро подвели к берегу, и команда высадилась с его знаменем. За ним последовали все венецианцы: плывшие на транспортных кораблях всадники вывели лошадей на берег, а те, кто плыли на больших судах, сели в шлюпки и без труда добрались до суши». В воздухе свистели камни и стрелы. Венецианские матросы перебирались с мачт своих кораблей на крепостные стены. После того как венецианцы захватили двадцать пять башен и греки пошли в контратаку, Дандоло приказал поджечь стоявшие рядом со стеной дома, и северный ветер понес пламя в сторону нападавших. Дож послал помощь окруженным французским рыцарям, в том числе захваченных у противника лошадей.

Во время второго штурма, в апреле 1204 года, когда защитники города упорнее противостояли крестоносцам, венецианцы в полной мере продемонстрировали, на что они способны при осаде. Им и раньше, во время пиратских набегов, удавалось захватывать укрепленные города, например Курцолу в 1000 или Тир в 1124 году; более того, такие операции были для них привычнее, чем морские сражения с вражеским флотом.

Рыцари рассчитывали без труда победить в рукопашной схватке, но успех сражения гораздо больше зависел не от них, а от плотников, сооружавших осадные орудия. Плотники входили в экипажи кораблей. Матросы же умели очень ловко взбираться по непрочным штурмовым лестницам. Для захвата Константинополя венецианцы изготовили не только обычные штурмовые лестницы, тараны и катапульты, но и штурмовые платформы на мачтах своих кораблей. У них имелись веревочные лестницы, с помощью которых они могли с этих платформ спрыгивать на стены. Из брусьев делали так называемые летучие мосты, и с их помощью спрыгивали с палубы или мачт на вражеские башни. В качестве защиты от прославленного греческого огня они покрывали деревянные корабли пропитанными водой тряпками и шкурами.