Федор Федорович Метлицкий
Белая лебедь. Рассказ
7
Лопухов пребывал в тумане, как когда-то перед женитьбой. Нужно было устранить странную помеху – получить права и поставить автомобиль на учет. Что это за неприятность, зачем? Слишком много стало машин? Почему надо преодолевать гору препятствий, как в древние времена?
Он заранее сдал экзамен на вождение в какой-то задрипанной автошколе. Тянул с учетом до последнего момента – трудно выйти из постоянного ошеломления.
Но сначала – медицинское освидетельствование для вождения. А когда надо идти в учреждение, на него находит затмение. Все там похоже на порядки в министерстве, только намного хуже, и здания грязнее.
В районной поликлинике отстоял очередь. Наконец, сдал на анализ мочу и дал порезать палец – брали кровь, и, зачем-то сдал, на всякий случай, кал. А все из какой-то деликатности – постеснялся спросить, нужно ли, чтобы не мешать.
Он замешкался. Ему слышался за спиной окрик родины:
– Куда прешь? Вас много, а я одна!
В психдиспансере тоже отстоял изнурительную очередь. Сухая и длинная психиатр с растрепанной головой и изнуренным лицом безразличным голосом спросила:
– Психических в роду не было?
– Что вы! Да я…
– У вас в истории болезни одни УРЗ.
– Я всегда был здоров, каждый день один час зарядки…
Он таил в себе страх – где-то когда-то делал операцию в заднем проходе …
Беспокоили сделанные в молодости маленькие фотографии на паспорт, которые он сдал для медсправки, – пустил завалявшиеся в дело, по привычке исхитряться, ставшей второй натурой.
Все произошло очень быстро. С увлеченной послушностью Лопухов вытягивал перед комиссией руки с растопыренными пальцами, и они не дрожали. Легко приседал, становился на пятки и на цыпочки. Изнуренная психиатр скользнула взглядом по фото, на анализы кала воззрилась с удивлением:
– А это еще зачем?
Однако – нутром чувствовал! – она была настроена благосклонно. И, машинально вклеив в справку фото, выдала справку, что за всю жизнь у него всего лишь три раза было УРЗ.
В потоке удачи Лопухов сразу рванул в наркологию. Там доказательством его чистоты было чистосердечное признание, что пьет он, как все, по праздникам. Он был настолько весь в безоглядной искренней вере, что это так, что врач смотрела на него как-то странно.
Содрав приличную сумму, выдали справку сразу, возможно, потому, что прибыльное дело требовало быстроты.
В ГАИ он поехал на следующий день перед самым концом работы, с документами и заявлением на получение водительского удостоверения.
Там сурово молчала очередь. Заискивающие попытки узнать что-либо ничего не дали. Свербила мысль о двух маленьких фото на медсправке – не придерутся ли.
После оформления документов в регистрационном окне и беготни с оплатой госпошлины и номеров на автомобиль, он, наконец, попал в отдел регистрации. Толстый жестко добродушный майор взял заявление на получение прав, полистал документы, посмотрел на фотографию в медсправке.
– Это вы?
У Лопухова упало сердце.
– А кто же?
– Маша, посмотри – это он? – спросил он толстую напарницу в погонах.
– Вроде бы…
– У меня сын такой, а вы – моих лет.
– Год назад снимался!
– И так изменились!
– Да, как-то сразу. Но не подумайте, это не связано со здоровьем. Это внешне лишь…
Он запутался, но ощущал ситуацию позитивной.
– Ладно, пошли к машине.
У машины Лопухов с такой готовностью открыл капот, что майор лишь посмотрел на него, на номер двигателя и кузова.
– Все в порядке?
– Как зверь работает, колодки новые, все новое…
– Ладно, пойдемте.
Лопухову хотелось что-то сделать еще, дать денег.
В кабинете тот положил перед ним заламинированное свидетельство о регистрации автомобиля. Не смея дохнуть, Лопухов взял заветный документ. Под ним лежала записка с надписью карандашом: 5000.
Ничего не понимая, он спросил:
– А где права?
Майор грузно зашевелился.
– У вас фальшивое фото.
Опомнившись от наваждения удачи, Лопухов понял – выгреб последние деньги.
– Больше у меня ничего нет.
Получая регистрационное удостоверение, права и номера машины, он не осмелился высказать все, что думает о майоре, и обо всем, что творится в этом гадюшнике.
8
Лопухову приснился страшный сон. Оставил где-то на проселочной дороге свою малышку-машину. На следующий день пошел забирать, юля проскользнул через какую-то проходную, – не туда! Вышел налево, шел долго, через какой-то мост, и вот – дорога над лесом. Его белый москвичок вдалеке – цел! Подошел ближе, ближе… Один остов! Все остальное украдено!
Когда прояснилось сознание, со страхом выглянул из окна – а там стоит моя белая лебедь! И все на так уж страшно.
Однажды утром, проснувшись, Лопухов с нетерпением глянул в окно.
Машины во дворе не было! Она исчезла. Ночью ни он, ни жена ничего не услышали.
Накликал…
Он качался, сидя на месте.
– Как же сразу не купил запор!
Жена сказала:
– Хочется умереть, но во сне…
Лопухов очнулся.
– А что мы будем делать? О нас с Норочкой подумала?
– Вот вы о себе лишь думаете! Можешь Нору усыпить и положить со мной. Сам найдешь кого-нибудь. Но все будут не те. Галка? Она любит, чтобы о ней заботились. Тебя в свою квартиру не пустит, собственница. Тебе надо такую, как соседка Катя…
Внутри Лопухова была зияющая дыра. Загублена жизнь, и нет просвета.
Бессонной ночью пришла Норуша и улеглась под бок, лизнув Лопухова в лицо.
Вздыхая, он поцеловал нос собаки. Уткнулся в шерстяную нежную спинку, уже с сединой.
– Старенькая моя! Умрешь, новую заведем – надо будет снова приучать, чтобы давала зубы чистить.
И застонал.
– Нет, больше любимых не будет, умирать нам с одной любовью.
