Лада Кутузова
Волшебная зима. Сборник рассказов
Голова болела не меньше, чем вчера. На месте удара была немаленькая гематома.
« А где мой муж?»
Часть 2
Настенные часы показали одиннадцать утра. Неужели он приехал, не стал меня будить и уже ушел на работу? Но я закрыла вчера дверь на внутренний замок, он не мог попасть в квартиру сам.
«Где мой телефон?»
Телефон я нашла на кухне, но он был полностью севшим. Поставила на зарядку, приготовила кофе, открыла шторы и обомлела… На улице лежало полметра снега, не меньше. Машины были завалены по капот. Вот и ответ. Он не вернулся вчера из Красноярска из-за снегопада, а значит и сегодня его ждать бессмысленно, раньше вечера трассу расчистить не успеют.
Я проспала невиданное для меня количество часов. С восьми вечера до одиннадцати утра, это без малого пятнадцать часов. Еще и от этого могла болеть голова, для меня такое не свойственно.
Есть не хотелось по-прежнему, но невообразимо хотелось пить. Стакан воды, еще один, еще. Казалось, этой жажде не будет конца, но после выпитого стало чуть легче, и головная боль притупилась.
«Что у нас на день? Доделать костюмы, смастерить елочные игрушки, начать переводить статью. Сделать тест на беременность».
Но теста не оказалось дома. Придется к вечеру выбираться в аптеку.
Попытка вскипятить чайник оказалась неудачной – свет отключили. Значит и телефон не успел зарядиться.
«Это самое паршивое утро, которое со мной когда-либо случалось».
Счастье великое у нас комбинированная плита, а это значит, что я голодной не останусь. Но тугой комок тошноты, подкатившийся к горлу, дал понять, что еда сегодня не будет радовать. У меня все признаки сотрясения, очень сильного.
«Итак, что имеем в сухом остатке? Света нет, а значит нет компьютера, интернета, горячего клея, и следовательно из всего объема работы на сегодня мне остались только детские костюмы. Вот и отлично! Ими и займусь».
Ванечка у меня совершенно не вредный мальчишка и его костюм Мушкетера, не смотря на всю сложность, сложился очень легко. Мне оставалось оторочить шляпу мишурой и снять все «живые» ниточки с ткани. Самая кропотливая и нудная работа, но сделать ее нужно.
Вообще в моей жизни с самого детства было всего одно испытание. Это невозможность довести все до конца. Немыслимое количество проектов было провалено из-за этого, количество двоек и троек просто зашкаливало, только лишь из-за того, что работа не была переписана на чистовик. Я всегда пеняла на придирчивых учителей, на стечение обстоятельств, на «влиятельных родителей» обошедших меня детей, но мне и в голову не могло прийти, что я сама виновата во всем.
В институте подружка однажды высказалась по поводу моей «незавершенности» и обещала меня называть «Недоделкой» если я не научусь заканчивать начатое. Это было титанически трудно. Но со временем у меня стало получаться. Завершил же процесс моего воспитания именно Ваня – после его рождения мои незавершенные дела грозили накрыть меня однажды неконтролируемой лавиной. Тогда я окончательно приняла для себя решение заканчивать начатое, во что бы то ни стало. И жить стало намного проще.
Мелкая работа вызвала новый приступ боли. Я проверила аптечку, но кроме Но-Шпа в ней ничего не обнаружилось. Жаль, придется терпеть до вечера. К трем часам меня сморил сон.
Проснулась я от жуткого холода. Батареи центрального отопления остыли. Значит все намного хуже, чем казалось. Солнце уже село. В комнате было сумрачно. Головная боль значительно стихла. Живот дал знать о сильном чувстве голода. Ну, вот, будет повод согреть кухню газовой конфоркой.
Кран с горячей водой пыхнул, плюхнул остатки воды в раковину и зашипел. Этого и следовало ожидать – нет отопления, горячей воды… Кран с холодной водой тоже был пуст.
«Придется просить у тебя прощения, муж мой любимый, когда встретимся. Вот и пригодились твои заначки».
Пять лет назад Слава прошел обучение на курсах ГОиЧС, по возвращению домой он привез противогазы, восемь суточных армейских пайков, и шесть десятилитровых емкости под питьевую воду, которые раз в месяц обновлял. При покупке новой плиты он настаивал на газовой, но мне привычнее было готовить на электрической и мы сошлись на плите комбинированной в которой били и то, и другое. Все эти годы я частенько подшучивала над ним. А вот теперь видимо придется просить прощение.
Запасы воды были распределены между ванной, туалетом и кухней, на несколько дней запасов хватит. Я в очередной раз успокоила себя, мыслю о том, что дети у бабушки. Иногда на поверхность сознания выходило волнение, но его я быстро подавляла.
Кухню, довольно прилично освещала керосиновая лампа. Вода закипела быстро, суп из картофеля, мелких макарон и тушенки из сух-пайка будет сейчас как нельзя к стати. Я сидела за кухонным столом в вязаной кофте, шерстяных носках, перчаток для полного счастья не хватает. Спустя час я перестала дрожать всем телом и начала согреваться.
Мысли скакали от ситуации в городе, к беспокойству о муже и детях и вновь возвращались к возможной беременности. Мы планировали третьего малыша, но не сейчас. Я только восстановилась после беременности Анечкой, мы мечтали объехать летом Европу дикарями, показать деткам какой огромный и интересный этот мир, а теперь придется снова все отложить на три года. Мне становилось печально от таких мыслей, мы так давно мечтали о таком путешествии и планировали с января начать разработку маршрута и подготовку документов на себя и детей. Но я решила не печалиться заранее, как будет все точно известно, там и решим. А пока горячий травяной чай, сытный суп и любимая книга.
Дороги в городе чистила тяжелая техника на протяжении всего дня, к вечеру их посыпали песочно-гравийной смесью. В районе девяти вечера дали свет. В этот момент я была в прихожей. Яркий свет лампы сильно ударил по глазам, заставив моментально зажмуриться.
«Зачем он ее сюда вкрутил?»
Я не на шутку снова разозлилась. Вдох, выдох. Это мелочи, которые не стоят таких эмоций. Завтра просто поменяем лампочку на более подходящую, да и все.
Телефон зарядился настолько, что его получилось включить. Но, ситуация не сильно изменилась: связи не было.
В спальне я поставила масляный радиатор, закрыла двери и настроилась еще немного почитать, но очень быстро провалилась в сон. Это был очень странный вечер на границе волнения и спокойствия.
«Свежий морозный воздух щекотал легкие, щипал щеки, просачивался под пуховик. Пушистые снежинки неторопливо сыпались на землю, нежно касались щек и таяли от дыхания.
– Мамочка, смотри какая красота вокруг! – Анюта стояла с широко распахнутыми глазами и наблюдала за переливами огромной новогодней елки на центральной площади города.
– Мам, а в этом году Дед Мороз снова придет к нам с подарками? – в миллионный раз спросил Ванечка.
– Вы же хорошо вели себя, конечно, придет! – в очередной раз успокоила я сына.
– Ура! Мамочка, а пойдем кататься в ледяную чашу. Ну, пожалуйста, пожалуйста! – дети не сговариваясь, потянули меня за обе руки к ледяному аттракциону.
– Пойдемте!
На аттракционе было много ребятишек и по руководству рассудительных пап всю ватагу разделили на старших и младших. Одни катались, другие ждали, потом менялись. Так было безопаснее для совсем маленьких. Вокруг чаши бегал мальчишка одетый в какой-то космический костюм и расправив руки-крылья озвучивал свое движение мерными пип-пип-пип-пип-пип-пип. Звук был ровным, ритмичным и невообразимо надоедливым. Хотелось его поймать и отобрать его пикалку, но сделав несколько кругов, он умчался по направлению к горкам и его пищание перестало зудеть в голове.
В этот раз малышня удивительно быстро устали и потянули меня домой.
– Мамочка, а давай ты будешь печь нам печенье, как летом, вкусное и рассыпчатое.
– Да, а мы будем тебе помогать – поддержала Анечка брата.
– Давайте! Значит, нам надо в магазин зайти и купить все необходимые продукты.
– Мам, а мы тебе песенку споем, хочешь?
– Прямо тут? Давайте!
Дети переглянулись. Ванечка предложил «песенку Мамонтенка» и мои шалопаи в голос запели:
– По синему морю, к зеленой земле!
Я шла и улыбалась, так люблю, когда они хором пытаются петь. Совершенно невпопад, но так здорово и душевно…
– Пусть мама услышит, пусть мама придет,
– Пусть мама меня непременно найдет,
– Ведь так не бывает на свете,
– Чтоб были потеряны дети!
– Мамочка, мы тебя так любим! Возвращайся! – малышня обняла мне крепко-крепко, а на глазах у меня выступили слезы умиления».
Я проснулась среди ночи от собственных всхлипываний. Горькие слезы текли по щекам. Так горько я не плакала с момента похорон папы. Мне было тринадцать. Это была производственная травма, его не успели довезти до больницы и он скончался от потери крови в карете скорой помощи. Мама была на удивление спокойна. Она отвела похороны, взяла подработку и никогда больше о нем не говорила. А мне так нужно было об этом говорить. Я перебирала его вещи по вечерам и плакала. Вдыхала его запах. Несколько месяцев я надевала вместо своей домашней одежды – его рубашки и мне казалось, что он рядом. Мама каждый раз ругалась и однажды я просто не нашла в доме ни одной папиной вещи. Даже фотографий не осталось. Как же я была зла на мать. Я ненавидела ее и открыто говорила ей об этом. А она молчала и дальше жила своей обычной жизнью.
Сейчас сидя в темной комнате, я внезапно осознала, насколько тяжело тогда было маме. Мало потерять любимого и любящего мужа, так еще и одной поднимать неконтролируемого подростка. Она работала по восемнадцать часов в сутки и приходя домой находила неприбранный дом и кидающую претензии и обиды дочь. Мне нестерпимо захотелось позвонить ей прямо сейчас, сказать как мне стыдно за свое поведение тогда, за свои слова, поступки. За эти крики: «Лучше бы ты умерла», «Я его люблю больше»… А! Господи, прости меня, я не ведала, что творила!
Обжигающие слезы катились по щекам. Я подумала, как чувствовал себя умирающий в сознании папа. О чем он думал последние минуты жизни, понимал ли что покидает нас и никогда больше не увидит? Мне нестерпимо страшно стало от разлуки со своими детьми. Где они сейчас? Кто с ними рядом? Даже позвонить нет возможности. В эту минуту меня захлестнула злость на погоду, обстоятельства и на мужа, который так легко согласился их увезти к бабушке.
Наручные часы поприветствовали новый час. Шесть. Через час можно идти на автовокзал. Не хочу я больше сидеть, сложа руки. Я хочу к детям и мужу.
Отопления по-прежнему не было. В остальных комнатах температура упала ниже десяти градусов. Холодная вода появилась в кране, и это вселяло надежду на скорейшее возвращение тепла в квартиру. Я собрала все комнатные цветы с подоконников, расставила их под большой лампой на рабочем столе в спальне и закрыла дверь. Масленый радиатор поможет им пережить отсутствие отопления.
Горячий чай снял ночную разбитость. Овсяная каша на сухом молоке дала силы для предстоящего дня. Я осознала, насколько прошедшие сутки выбили меня из привычного ритма жизни.
Десяти литров кипяченной на газу воды хватило помыться. Сделала я это очень быстро, в ледяной ванне особенно не расплескаешься…
Фен, укладка, немного косметики. Одежда теплее, чем обычно. Мало ли что меня ждет в пути. Небольшая дорожная сумка, самые необходимые личные вещи. Сердце стучало в диком ритме, мешая дышать. Откуда страх?
Но, как говорится, хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах.
Автовокзал был пуст. Привычного количества автобусов не было, не было людской толкотни. Работало справочное окошко, возле которого немногочисленные посетители обсуждали сложившуюся ситуацию.
Ночью на перевале выпала новая порция снега, полностью заблокировав движение по единственной трассе соединяющей город с «большой землей». По распоряжению комитета ГОиЧС, движение по трассе было остановлено. На выезде из города стояли патрули ДПС, которые не выпускали лихих водителей на трассу, а тех, кто дерзил, предупреждали, что спасать и откапывать их никто не поедет. Элементарно не было связи и свободной техники. Вышки сотовых сетей были частично обесточены после массового обрыва проводов. А дополнительные силы службы ремонта не могли попасть в город по трассе. Круг замкнулся.
Я вернулась домой. Искать попутчиков до Красноярска на свой страхи и риск я не стала. За годы прожитые здесь в памяти накопилось множество ситуаций, когда вот так же перекрывали движение на сутки или даже двое, а потом находили замерзших людей, самоуверенно отправившихся «пробивать» трассу. Тайга таких вещей не прощает.
Тоска по мужу и деткам разъедала нервную систему, но другого выбора у меня нет, придется ждать до завтра. Дома занятий было хоть отбавляй, так, что с пользой проведу этот день. Костюм для сына был готов, нужно было дошить платье для Анютки и сделать две игрушки на новогоднюю елку. А еще, хотя бы частично выполнить заказ на перевод. В квартире становилось все холоднее, поднявшийся ветер выдувал остатки тепла. После восьми вечера «ожили» батареи. Я снова начала сильно мерзнуть. Не мудрено.
Ночь прошла без снов. Принесла с собой новый приступ головной боли. На стадии быстрого сна звук выхватил нудное пиканье чьей-то сигнализации. Затем пришло оповещение на телефон. Подниматься не стала, решила посмотреть утром, а то потом не усну, и снова провалилась в сон.
Утром на телефоне я обнаружила сообщение от мужа: «Мы тебя ждем, мы тебя любим». Странный текст. Это я их жду.
Вторая смс оповещала о пополнении счета на сумму шестьдесят тысяч рублей с банковской карты мужа. Я несказанно удивилась и сумме пришедшей, и самому факту перевода. Деньгами у нас всегда заведовал он, я лишь обозначала необходимые суммы на дом, детей, продукты. И не просила у него денег, мне они в таком количестве сейчас без надобности. Для себя деньги я зарабатывала всегда сама и считала это правильным. За осенний заказ я получила больше, чем учитель иностранного языка в школе с высшей категорией за год. Я несказанно этим гордилась. Деньги тратить не стала, а перевела их на накопительный счет с капитализацией процентов. Люблю я такую форму накопления. Однажды отправив сумму туда, ты не сможешь деньги снять досрочно. Это как то дисциплинировало и позволяло накопить нужную сумму под конкретную задачу. Мы с мужем два года уже копили на летний отдых.
Мобильник показал полную антенну связи – значит ночью дали не только тепло, но и отремонтировали энергоснабжение сотовых вышек.
Восемь утра, я не откладывая ни на секунду набрала номер мужа, но в ответ получила лишь сухое: «Абонент вне зоны действия сети».
«Зачем он выключил телефон? Неужели не понимает, как я волнуюсь?»
Быстрый завтрак, сборы и на выход.
Зашла в сад, отдала игрушки на елку, предупредила, что немного прогуляем.
На автовокзале невероятно людно, но автобусов нет. Трассу открыли только двадцать минут назад. Из Красноярска первые маршрутки придут не раньше чем через два часа. Не хочу столько ждать. «Крикуны – бамбилы» созывают народ. Многие их опасаются. Нахожу в толпе того с которым езжу постоянно. Он разводит руками, его очередь наполнять машину еще не пришла. Плачу за все посадочные места в машине и мы отправляемся. Ждать полдня не намерена, внутри и так уже все переворачивается от накатывающего ужаса. Хочу скорее обнять и расцеловать детей и поругаться с мужем за выключенный телефон, а потом и его обнять. И нужно, наконец, сделать тест, снять этот вопрос с повестки дня.
Водитель бодро рассказывает все новости прошедших выходных. Ему хочется поговорить, а я не могу переключиться с переживания на нить разговора.
Оказалось, в Красноярске даже снега не было. Город чистый, прибранный, наряженный к празднику. Хоть и не по пути, но бомбила довез меня до нужного района и даже высадил возле подъезда, вот, что значит всегда пользоваться услугами одного и того же человека.
Я на крыльях бежала к подъездной двери. Она открылась прямо мне на встречу – сосед с верхнего этажа пошел выгуливать свою мелкую собачонку. В тот момент я любила весь мир. Скоро я зацелую своих малышей.
Двери открыла Алла Сергеевна.
– Мариночка, ты что здесь делаешь? Почему одна? Проходи скорее, замерзла, поди?
Свекровь торопливо закрыла за мной двери и вопросительно уставилась
– Я за детьми приехала.
– Подожди, что значит за детьми, их тут нет. Что происходит?
Алла Сергеевна всплеснула руками и начала стекать по стене на мягкий пуфик в углу. Мое сердце остановилось, пропустило несколько ударов и потом неистово понеслось вскачь, перекрывая дыхание.
– Как нет? Они еще в пятницу со Славой уехали к вам.
– Как в пятницу? А где же они! Не стой у порога, проходи скорее!
Свекровь запричитала, схватилась за сердце и побежала на кухню за каплями. В голове помутилось, я прислонилась к стене и тихонько сползла на дорожку.
– Димочка, горе-то какое! Славочка с детьми пропал, – донеслись с кухни слова Аллы Сергеевны вперемежку со всхлипываниями. Скорее приезжай. Что нам делать?
За пару секунд она озвучила все самые страшные мысли в моей голове.
«Пропали… как это могло случиться? Что теперь делать? Господи, что же это такое!? Где они, что с ними произошло? Почему мое материнское сердце молчало?»
Я закрыла глаза, крепко при-крепко зажмурилась в надежде, что вот сейчас я их открою и все изменится: из спальни прибегут дети и обнимет меня, а свекровь скажет, что меня разыграла.
– Алло, мили…, ой, полиция? У меня сын пропал с внуками, сегодня, нет, в пятницу пропал. Они поехали к нам в гости и не приехали. Нет их там, точно нет, я уверена. – Она продиктовала все данные Славы и детей, затем какое-то время помолчала, выслушивая ответ, с той стороны и закончила разговор. – Да, мы сейчас приедем.
Алла Сергеевна зашумела посудой на кухне и вынесла мне стакан с водой и рюмку с каплями.
– Не раздевайся, мы немедленно едем в участок, надо заявление написать.
Она вызвала такси, быстро переоделась и вытолкала меня из квартиры.
Отделение МВД, заявление, фотографии с телефона, описание детей, мужа, всей ситуации. Все это я помню смутно. Я до конца дней буду благодарна свекрови за ее помощь и поддержку. Я подписала какую-то невероятную кипу бумаг. Меня как молнией ударили слова дежурного следователя:
– Вы, Алла Сергеевна, оставайтесь дома, а вам Марина Александровна, лучше вернуться к себе в квартиру, вдруг они появятся. Будьте на связи, если вспомните какие-то еще мелочи, немедленно звоните.
– Это, что значит, оставаться дома? – перешла на неестественно высокие ноты Алла Сергеевна. – Мой мальчик ,где то сейчас нуждается в помощи, а я должна сидеть дома? Нет, я буду с вами, здесь, пока вы его не найдете.
– Успокойтесь, гражданочка, мы незамедлительно начнем розыскные мероприятия, передадим все ориентировки в дорожную полицию, обзвоним все полагающиеся учреждения. Нам нужна ваша помощь дома. А вдруг они приедут к вам, так вы тут же нам и сообщите, правда?
– Пойдемте Алла Сергеевна, они профессионалы и наверняка уже много кого находили. Мы сейчас дома успокоимся и придумаем, что делать дальше.
– Да, пойдем, милая. – Поддержал меня Дмитрий Павлович – свекор, приехал в отделение, когда мы уже писали заявление. Он выглядел взволнованным, но бодрился изо всех сил.
По дороге домой в машине стояла гробовая тишина. Дома мне утроили допрос с пристрастием. Почему я не позвонила раньше. А правда, почему? Зачем он в ночь поехал с детьми и прочее, прочее.
Чувство вины захлестнуло меня на втором круге однотипных вопросов. Сидеть и ждать у моря погоды я не собиралась. Взяла телефонную книгу, мобильник и демонстративно ушла в зал обзванивать морги. Благо их в городе всего десять. Через два часа с до-одурения усилившейся головной болью я встала с дивана. Их нет в моргах, а это значит, что они живы. Их нужно только найти.
Я взяла сумку и пошла на улицу. Нужно купить этот дурацкий тест и, хотя бы в одном вопросе поставить точку.
Мороз выгнал из тела нелепую неописуемую ватность, которая вселилась в меня сразу после осознания исчезновения мужа и детей. Постепенно во мне просыпался борец, готовый крушить все на своем пути, жрать землю, грызть глотки, но найти свою семью.
С тестом я вернулась на квартиру, но сделать его не рискнула. Новая информация мне пока не нужна, радость в неведении. Я убрала его подальше в сумку и попрощавшись со свекрами отправилась объезжать стационары и приемные покои городских и республиканских поликлиник. Сидеть и ждать я не буду.
Таксист, явно обрадованный почасовым заказом с последующим межгородом, узнав причину заказа, явно поник. Он не трепался по пустякам, выстраивал грамотно маршрут, и старался меня поддержать. Это немного облегчило ситуацию.
Спустя три часа, я ощутила дикую усталость во всем теле. На сегодня решила оставить поиски и вернуться домой. День и так получился слишком длинным. А вдруг и правда произошло чудо, и мы разминулись на дороги, сидит мой муженек в квартире, пьет горячий чай. А телефон он тупо потерял.
Я взяла телефон водителя, мне очень понравился его стиль общения и работы. Договорилась на завтра продолжить поиски.
Я очень долго стояла у входной двери, прислушивалась к звукам за ней. Надеясь распознать привычный детский гомон, ворчание мужа, шум воды в ванной или еще, что-то похожее не признаки жизни. Но, увы, за дверью царила, гробовая тишина.
Поворот ключа, пустая, холодная квартира, одиночество, неистовый страх.
Что теперь делать? А ничего. Ждать, молиться, и снова ждать.
Я разогрела суп, заставила себя съесть хотя бы немного, понимая, что силы будут нужны, что эта ситуация не рассосется сама собой и какое-то время нужно будет бороться и искать.
Хоть бы одна зацепка. Где они? Что с ними?
Я набралась смелости и сделала тест на беременность. И он оказался положительным.
Что это? Насмешка судьбы? Еще двое суток назад я проснулась с явным раздражением от мысли о новой беременности. Этот ребенок был для меня лишним, он ломал мне планы. А теперь? А теперь он, возможно единственное существо на планете, ради которого у меня будет смысл жить.
«Господи, прости, за такие мысли. А если их уже нет в живых? Нет моего Славика – серьезного, строгого, заботливого и совершенно неласкового, нет моих милых и обожаемых детей? Вот и все твои надежды, мечты и планы Марина!»
Я погладила с нахлынувшей нежностью живот. Не вовремя? Все вовремя, в жизни все бывает только вовремя. Другое дело как мы встречаем эти новости, как к ним относимся.
«Ну, здравствуй, новая жизнь! Кто ты? Каким ты будешь? Я уверена, что ты сын – подмога и опора. Ты уже подмога и опора. Слава, милый, возвращайся скорее, мы тебя очень ждем!»
Часть 3.
Ночь была без снов.
Спать долго я не смогла. Первый рейс автобуса в семь часов, на нем я ехала в полной боевой готовности найти сегодня свою семью. По крайней мере, я себя так настроила.
Такси меня встретило у автовокзала в центре города, примерно в этой точке мы вчера завершили свой объезд больниц.
До обеда удалось посетить только три больницы. В первом приемном покое я наткнулась на ледяную стену непонимания. Дежурный врач отказался разговаривать со мной, сославшись на то, что он сегодня уже имел беседу со следователем и не намерен передо мной отчитываться. По крайней мере, теперь видно, что идет работа. Но останавливаться я не буду, сидеть на месте нет сил, лучше так – в движении. В двух других меня приняли радушно. Внимательно посмотрели журналы и успокоили, что к ним никто подобный не поступал.
Обедали мы в студенческой столовой, у водителя там работает жена и он ручался, что готовят они отменно. Суп и пюре с гуляшом, и правда оказались очень вкусными. В столовой я повторно обзвонила все морги. Везде ответ отрицательный. Это успокаивало. Никогда я еще так не радовалась отказам.
После обеда решили посетить еще один стационар и два травмпункта. В стационаре я долго сидела в очереди. По приемному покою бегали врачи, лязгали металлическими колесами каталки по кафельному полу, таскали туда-сюда из кабинетов аппарат УЗИ. Из разговора я поняла, что привезли участников какого-то тяжелого ДТП и со мной сейчас разговаривать никто не станет. Я покорно ждала. Больничный запах въедался в мысли, раздражал рецепторы. Меня мутило и по-прежнему, сильно болела голова, но теперь я понимала, что одно с другим не связано.
В коридоре навязчиво моргала лампа дневного света, очень шумно включаясь и выключаясь. Я постаралась отстраниться от всего происходящего, откинулась на металлическую спинку лавочки и закрыла глаза. В коридоре несколько поутихли человеческие метания. Кричащую от боли женщину увезли куда-то на каталке, в смотровом кабинете за закрытыми дверями тихо разговаривали мужчины.
«– Доктор, скажите, какие у нее шансы? – Красивый мужской баритон был наполнен волнением. – Не жалейте меня, я же вижу, что все плохо.
– Я врач, а не Господь Бог. На моей практике случалось не мало чудес. Она борется, это видно. Помогайте ей. Она все слышит. Зовите ее, говорите о любви. Слышите? Ее сердце работает ровно и ритмично, ее глаза реагируют на свет, она иногда шевелит пальцами рук и ног. Мозг работает. Она найдет выход, она наверняка его ищет.
«Не сильно профессиональный подход, – подумала я. – Что же с этой бедняжкой случилось?»
– Я понял вас доктор. Я не дам ей уйти. – Тихий мужской голос растворился в звоне лязгающего металла».
Я вздрогнула. Санитарка, опустившись на колени, собирала с кафельного пола инструмент. Из смотрового кабинета вышел мужчина. Он когда-то был статным и сильным, но переживаемое им горе заставило его ссутулиться и сжаться в нервный комок. Он как пружина был на взводе, но не знал в каком направлении снять напряжение. Страх, ответственность, неизвестность. Мне стало стыдно, что я оказалась свидетельницей их разговора.
Оказалось, что в ожидании я зря потеряла больше часа времени. Их здесь нет. Чувства были смешанными. Напряжение нарастало, хотелось уже скорее определенности. Но, я не была готова остановиться и просто ждать, а тем более принять возможность самого печального исхода, а значит, поиски нужно продолжать.
На обратном пути водитель рассказал притчу об истинной вере. Когда вся деревня решила собраться на молебен, обратиться к Богу с просьбой о дожде. Назначили день и час. Вся деревня собралась. Но лишь один мальчик пришел с зонтом. Водитель сказал, что во мне живет именно такая вера и, что я непременно найду сою семью, главное не сдаваться.
Я была благодарна ему. Веры во мне оставалось все меньше с каждым днем. Но пока есть больница, в двери которой я не постучала – есть надежда, и я буду стучать в закрытые двери.
В сон я провалилась, только коснувшись головой подушки.
«– Дорогая, а ты помнишь, как мы ездили в первое наше лето на дикое озеро отдыхать? – голос Славы ласкал мой слух. Я так соскучилась по его хриплым нокам и мягкому длинному Л.
«Конечно, помню, я буду помнить это всю свою жизнь»
– Ты помнишь, как мы ловили рыбу, как купались под луной, как гуляли, ели малину и жимолость. Она была невообразимо горькая, но раскрывалась бархатным послевкусием, и мы не могли отойти от куста, пока его не обобрали целиком.
От его слов во мне всплыли вкусовые ощущения, я услышала аромат таежной подложки, мха, ягод, озерной свежести.
– Ты помнишь, я там признался тебе в любви?
«Конечно, помню. Это был единственный раз. Потом ты всегда говорил, что ничего не изменилось, если изменится, ты меня оповестишь. А зачем ты сейчас об этом? Что-то изменилось?»
– Я хочу тебе снова сказать, что люблю тебя. Что все изменилось, что я теперь буду каждый день тебе говорить об этом. И детям нашим тоже. Я готов об этом кричать каждую минуту, лишь бы наверстать упущенные моменты твоего счастья. Прости меня.
Я не нашлась, что ему ответить, мне хотелось слушать это без остановки. Он взял мою руку в свои ладони, нежно и вместе с тем крепко сжал ее. Он целовал каждый пальчик, пульсирующую венку на запястье, каждый сустав. А мне хотелось продлить эти мгновения в вечность.
– Я люблю тебя, милая. Я знаю, что ты меня слышишь, я буду тебе говорить об этом всегда».
Я не хотела, чтобы этот сон заканчивался. Я всеми фибрами души пыталась вернуться в него. Я не желала открывать глаза новому дню, в котором кроме страха, тоски по мужу и детям, одиночества и разочарования меня ничего не ждет. Но утро беспощадно, будильник беспощаден.
Я поднялась с кровати, утащила свое тело в ванну. В квартире было, спустя столько дней холода, непривычно тепло. Я легла в теплую ванну. Хотелось горячей, но мне теперь нельзя. Я пыталась вернуться в сон, туда, где муж, будущее, счастье и любовь. Но реальность жестока.
Позвонила Анна Сергеевна, уточнила, нет ли новостей. Она реально думает, что будь у меня хоть какие-то новости, я бы об этом умолчала? Следователь на звонок ответил сухо: ищем. Для него это всего лишь дело, а для нас всех судьба, будущее, или уже горькое прошлое. Но о плохом не хочется.
День прошел в том же ритме. Больницы, разговоры, отказы. Одно лишь отличие от предыдущего дня – я набралась смелости и позвонила в сад. Я впервые сказала вслух, что мои дети пропали, что идут поиски, чтобы они нас не ждали. Вернее, ждали, но… В общем, странные формулировки, очень странные.
Я отзвонилась заказчику, предупредила, что возможно статью сдам с задержкой, по семейным обстоятельствам. Мне пошли навстречу. Надеюсь, очень скоро я найду своих любимых детей и мужа, и сяду, наконец, за любимую работу.
Пустая квартира, как прибежище мятежной души. В этот вечер она обрела новый смысл. Место, где я могу поплакать вдоволь, поговорить со своим малышом, побыть просто слабой женщиной. Я никогда не стремилась к силе, я никогда не боролась за первенство в семье, но за детей я буду бороться до конца. Я сидела в детской комнате, передирала игрушки, раскладывала по местам их вещи. Думала, что возможно накопленные деньги на поездку мы потратим на покупку четырехкомнатной квартиры. Нам явно в нашей малогабаритной трешке будет скоро тесно. Я нагло мечтала, как мы назовем нашего малыша. Слезы, обжигающие лицо, постепенно высохли, я как будто обрела силы для дальнейшей борьбы.
С надеждой на сладкий сон я приняла душ, надела теплые носки и забралась под мужнино одеяло. Оно пахло Славкой, а мне так хотелось его присутствия рядом.
«Я сижу на белой кровати. Кровать стоит в большой светлой комнате. Я красивая. По плечам струятся черные волосы. Я люблю свои волосы с самого детства, это наследство отца. У окна в кресле сидит Славка. Он спит, откинувшись на спинку. На кровати сидит Анечка и Ванюшка. Перед ними маленькие столики, они рисуют яркие картинки. Доченька рисует радугу и пони. Сынок старательно закрашивает кирпичи на высокой башне.
