Евгений Маркович Туев
Тени былого могущества
– Как думаешь, полная луна действительно что-то значит? – усмехнулась Ася.
– Ты это о чём? – не понял я.
– Ну как? Ты же знаешь, что во всех этих мистических байках полнолуние имеет особое значение. Ну, например, для оборотней. Да и всякие там обряды же надо в полнолуние и обязательно на кладбище проводить.
– Не знаю – тут я нахмурился, потому как всегда считал это полной чушью, но учитывая новые обстоятельства, стоило задуматься – вряд ли, но мы можем спросить у Радомира. Хотя, обряды на кладбище в полнолуние звучит как чёрная магия, так что вряд ли Радомир нас этому будет обучать, даже если оно и существует.
– Будет или не будет – мне просто стало интересно: неужели это правда. Ну да ладно, может, действительно при случае стоит его спросить.
Мы немного помолчали. В мёртвой тишине хруст снега под ногами казался целой мелодией. Кстати говоря, в той стороне, куда мы брели, находилось кладбище. Я бывал там пару раз днём и видел могилы двухсотлетней давности, а то и больше. Я не удивлюсь, если там были и более ранние захоронения, просто, скорее всего, они уже полностью ушли под землю.
– Ну так что, сходим? – я шутливо кивнул в сторону кладбища – Глядишь, там шабаш и ведьмы вокруг костров пляшут.
– Дурак что ли? – немного вспылила Ася.
– Чё дурак-то сразу, просто пошутил – буркнул я.
– Пошутил он. А если без шуток? Пошёл бы?
– А чего нет? Я ж не верю, в то, что говорил, так что, думаю, мог бы и сходить. Живых надо бояться, а не мёртвых.
– Ой, ну прямо философ! Пошли! – Ася бодро зашагала в сторону кладбища. У меня было какое-то странное чувство беспокойства, хотя с рациональной точки зрения бояться было абсолютно нечего.
Когда мы были неподалёку, неожиданно завыл ветер, зашумели деревья. Нам даже прилетело немного снега в лицо, который ветер сдул с вершины одного из сугробов. И вдруг этот ветер буквально исчез так же внезапно, как и появился. Ася замедлила шаг и медленно повернула голову в мою сторону:
– Это же не тот самый предостерегающий знак, после которого героям дурацких фильмов следовало бы повернуть назад? – мне иногда нравилась её ироничность: может быть потому что это ироничность была присуща и мне самому.
– Да ладно тебе: то фильмы, а это жизнь. Тем более, что мы зря пёрлись два километра. Пошли! Даже если там и будут ведьмы – так мы ж теперь почти свои – усмехнулся я.
– Ну ладно, убедил – Ася тоже улыбнулась в ответ, но голос её дрогнул. Мне от этого тоже стало не по себе, но я старался не подавать виду.
В лучших традициях ужастиков калитка мерзко и протяжно скрипнула, когда мы её открывали, и даже закрылась сама собой за нами (но никакой мистики: забор давно покосился, а вместе с ним и калитка). Лунный свет как будто нарочно освещал одну-единственную могилу, а остальные были скрыты тенями от деревьев. Ох, какие только фигуры не вылепливало из этих теней моё воображение! А стоило ещё какой-нибудь ветке качнуться – так тем более – создавалась иллюзия движения. В сочетании с мёртвой, но зловещей тишиной, это было довольно жутко. Я только в этот момент понял, что не просто описываю тишину таким словом, а почти ощущаю это. Когда Радомир провёл «обряд посвящения» (или что бы это ни было), мы с Асей стали тоньше чувствовать природу, что ли, а может, и человеческие чувства.
Попытаюсь объяснить свои ощущения: здесь действительно было неуютно, а тишина давила не только на уши, но и на саму душу. Видимо из-за того, что люди сюда приходили плакать и горевать, на этом месте создалась такая плохая атмосфера, энергетика, если хотите. Теперь я это явно чувствовал. Никаких ведьм, конечно же, здесь не было, но я невольно прочёл надпись на освещённом надгробии: «Ася Донская. 30.01.1892 – 21.08.1908». Я посмотрел на Асю: она не отводила глаза от надгробия, и я сильно пожалел о том, что вообще заикнулся про поход сюда, пусть даже шутя. Конечно, на свете полно тёзок, но увидеть могильный камень со своим именем и фамилией крайне неприятно. К тому же, чёрт подери, совпадали и дни рождения! Хотите верьте, хотите нет, но у Аси тоже был день рождения тридцатого января.
– Ладно, пойдём отсюда – я не слишком уверенно потянул Асю за рукав. Она сначала было сопротивлялась, но потом повернулась:
– Я надеюсь, это не дурацкий розыгрыш? – сквозь зубы процедила она.
– Ася, ты что,… – я аж задохнулся от возмущения – это был бы просто идиотский розыгрыш! Это…это просто какое-то невероятное совпадение.
– Ага. Его будто нам подсветили, как специально. И день рождения! Ты видел?!
– Да, именно это меня и добило. Имя – ладно: тут жили твои предки, к тому же фамилия не сказать что редкая. Но день рождения – это конечно…
– Ей было шестнадцать, когда она умерла! – перебила меня Ася.
– Ну да, – монотонно ответил я – мало ли что случилось. Может, болезнь, может несчастный случай. В любом случае, ты же понимаешь, что это ничего не значит?
– Понимаю. Но на душе мерзко. Особенно если учесть, что шестнадцать мне исполнится через год.
– Я полностью разделяю твои чувства! – заверил я Асю – Дурацкий вечер выдался, ничего не скажешь! Прости, это из-за меня мы туда попёрлись.
– Сначала из-за тебя, а потом и из-за меня – справедливо заметила Ася – ладно, чёрт с ним.
– Может, завтра у Радомира спросить об этом?
– Как ты ему объяснишь, какого дьявола нас понесло на кладбище ночью? Ещё чего доброго откажется от нас. А я такой шанс терять не хочу!
Несмотря на то, что ни о какой ссоре не было и речи, путь до дома прошёл практически в полном молчании. Вечер был безнадёжно испорчен, казалось бы, ничего не значащей деталью. Но, видимо, это было отличительной чертой человеческой сущности: иногда чувства и эмоции брали верх над разумом и даже инстинктами (у животных, вроде, такого не бывает). Мы с Асей разумом понимали, что этот странный случай ничего не значит, но с чувствами совладать не могли и всё равно расстроились (ну или вроде того). Ася правильно сказала: просто остался мерзкий осадок, не то чтобы расстройство.
Когда я пришёл домой, ворота оказались заперты: это значит, что бабушка уже спала, а мне придётся лезть через забор. Впрочем, меня это нисколько не напрягало: я быстро перелез через двухметровый забор, как делал уже много раз и, зайдя в избу, сразу направился в свою комнату и лёг спать. Я боялся, что долго буду крутиться, но, вопреки своим опасениям, быстро уснул.
Глава 8
Едва проснувшись, я наскоро позавтракал и поспешил во двор, чтобы успеть поколоть дрова до того, как надо будет идти на встречу с Радомиром. Во-первых, я не был уверен, когда я вернусь, а во-вторых, не был уверен, будут ли у меня силы и желание. А, ведь, оставалось уже не так уж много дней до конца каникул. От размышлений меня отвлекла бабушка:
– Вчера полночи где-то шлындал, а сегодня уже с утра рвёшься в бой? Прямо подозрительно! – она немного лукаво прищурилась.
– Чтобы и сегодня пошлындать со спокойной душой и чистой совестью – не менее лукаво ответил я, улыбнувшись.
– Эх, Ярослав… – совершенно неожиданно тяжело вздохнула бабушка.
– Что? – напряжённо спросил я, выпустив из рук колун.
– Тяжело в наше время найти человека, у которого была бы и спокойная душа, и чистая совесть, вот что. А ты, вроде, парень хороший, как тебе прижиться среди городских? Хоть сюда переезжай…
– А может и перееду, когда буду в твоём возрасте, – тут я говорил вполне серьёзно – если к тому времени тут хоть кто-то останется. А насчёт городских – это ты так зря: в городе тоже есть полно хороших людей, просто им, как правило, тоже тяжело. Вон сосед наш, дядя Миша – отличный мужик!
– Да знаю я, что есть везде хорошие и есть везде негодяи. Просто в деревне-то сразу ясно кто есть кто, а там – поди разбери.
– Ага, а тут сразу ясно, что если бы мы с Асей не приезжали, то были бы в деревне одни ворчливые бабки – ухмыльнулся я, давая понять, что это совсем беззлобная шутка.
– Да ну тебя к чёрту, ты и тут свою Аську приплёл – бабушка по своему обыкновению махнула в мою сторону рукой. Этот жест обычно означал, что я ещё молод и ничего не понимаю. Я не обижался: во-первых, потому что так было всегда: молодое поколение ругали за отрицание устоявшихся авторитетов и авторитетных мнений, за нежелание принять всё как есть. Ну а во-вторых, было бы глупо отрицать, что я действительно многого не понимал. Но бабушка, мягко говоря, не была тонким психологом и могла давать только весьма категоричные советы, вроде « раз нравиться Аська – так поди зажми её в углу, пока кто-нибудь другой не зажал». Ну а родители, как я и говорил, постоянно хлестались на работе, воспитательные работы, проводимые в школе были просто смешны, поэтому, толком, жизни меня никто не учил. Может, оно было и к лучшему: никаких предвзятых суждений и навязанных мнений: вот что сам подметил, через что прошёл – из того и исхожу, не полагаясь на чьи-то слова. Да, возможно, я повторю ошибки, которые следовало бы не повторять, но что теперь. Зато научусь сам. Согласитесь, ведь сколько детям ни говорят, что нельзя ничего засовывать в розетку, большинство детей всё равно хоть раз да попробуют. А вот уж когда их шарахнет током – тогда они и твёрдо убеждаются в том, что больше так делать не надо. А пока сами не попробуют – так это всё так, слова, нудные поучения от взрослых и не более. Другое дело, что есть люди, которые и на своих ошибках не учатся – вот тогда это, действительно, беда.
В общем, за такими размышлениями я и не заметил, как наколол довольно солидную кучу дров. Оставалась моя нелюбимая часть: сложить всё это в поленницу. Однако, находясь в предвкушении, я справился с этим довольно легко и быстро.
На этот раз Радомир не ждал нас, и мы, почему-то, даже не могли разглядеть избушку, хотя я был уверен, что мы пришли в то самое место. Внезапно раздался медвежий рык, и из-за сосны метрах в двадцати показался довольной крупный бурый медведь. Меня постигло лёгкое разочарование:
– Когда знаешь, что это иллюзия не так уж и страшно, не знаю, смогу ли я что-то сотворить – обратился я ни то к Асе, ни то к Радомиру, в надежде на его незримое присутствие. Но Ася, вдруг, попятилась:
– Ещё как страшно! – взвизгнула она. Тут я понял, что иллюзия очень детальна: и следы на снегу, и пар изо рта, и…. Да это же настоящий шатун! Конечно, где-то в глубине души, я понимал, что Радомир всё контролирует, но инстинкты брали своё: на меня шёл смертельно опасный зверь, и мне не могло быть не страшно! Мои руки сами собой взмыли на уровень груди, и я, как бы встал в стойку (хотя вряд ли это походило на стойку какого-нибудь боевого искусства). Я буквально почувствовал, как с кончиков моих пальцев слетело нечто похожее на упругий шарик. Впрочем, это описание весьма далёкое от моих ощущений, но точнее я вряд ли смогу описать. Медведь на некоторое время замер, а потом вновь пошёл на нас, но, как будто, менее уверенно.
– Может, ты хоть что-нибудь сделаешь?! – немного отчаянно, немного недовольно вскрикнул я.
– Я пытаюсь! – прошипела Ася где-то над правым ухом. Звучало, действительно так, будто она тащит что-то тяжёлое.
В общем, я думаю, выглядели мы крайне нелепо, стоя выставив руки в сторону медведя и пыхтя без толку. Я, собственно, не понимал, что я делаю, что мне надо пытаться сделать и как это сделать, но, видимо, это было предусмотрено нашей «программой обучения». Медведь вел себя довольно странно: он, вроде как и шёл на нас, но его постоянно как будто что-то отвлекало, и он, нет-нет, да сбивался с пути, но неизменно возвращался. Это я так долго описываю, но на самом деле, всё это, конечно, произошло за несколько секунд. В какой-то момент, я подумал, что всё: медведь ринулся в нашу сторону, и до него оставалось всего пару метров. Но тут, он внезапно развернулся и побежал прочь от нас. Я сразу же почувствовал взгляд и резко обернулся: ну, разумеется. Сзади нас стоял наш учитель (или наставник, не знаю) и, конечно, это он прогнал медведя. Начал он вновь, без предисловий:
– В общем и целом, неплохо. Но надо бы побольше концентрации. Да и веры в себя! Так-то.
– Веры в себя?! – немного вспылил я. – Да я понятия не имел, что я вообще делаю, какая тут вера?!
– Ты пытался прибегнуть к манипуляции – спокойно ответил Радомир – убедить медведя уйти. Кстати, то же сделала и Ася – удивительное единодушие, это не так часто встречается среди молодых чародеев.
– А, так вот, как это называется? По-моему, вы применили нечто похожее ко мне на предыдущем занятии!
– Молодец, быстро учишься – усмехнулся Радомир. Он неспешно прошёлся и добавил:
– Ну что ж, давайте тогда попробуем манипуляцию. Выберете одно действие и попытайтесь заставить партнёра это действие выполнить. Ну а сами, конечно, старайтесь сопротивляться.
– Что угодно? – приподняла брови Ася.
– В рамках разумного, – улыбнулся Радомир, почему-то глянув на меня – начинайте!
Мое тело, вдруг, начало требовать каких-то прыжков, какого-то движения, и я даже, чуток подпрыгнул, но быстро взял себя в руки: было ясно, что Ася оказывает на меня влияние. Должен сказать, ощущение не из приятных! К тому же, было чертовски трудно сконцентрироваться на своей манипуляции и одновременно продолжать сопротивляться! Мы почему-то начали кружить по поляне, словно средневековые воины с холодным оружием. Ася, вдруг чихнула, а потом ещё и ещё…
– Видимо, я победил! – весело воскликнул я. – Ведь я старался заставить Асю чихнуть!
– И только?! – фыркнула Ася. – Вот я хотела, чтоб ты сделал сальто!
– Ты с ума сошла?! – возмутился я. – А если бы я себе хребет сломал, а?!
– Ну ладно, ладно – посмеиваясь прервал нас Радомир. – Это отличный пример! Чем проще, тем надёжнее. Гораздо проще осуществить манипуляцию, когда действие весьма незначительное или повторяющееся (то есть, объект манипуляции совершал это действие по собственной воле много раз). Сложнее заставить сделать что-то менее естественное, и, уж, конечно, совсем сложно заставить сделать то, на что объект сам по себе не способен! Запомните этот урок: чем проще, тем надёжнее. Амбиции – это неплохо, но начинать нужно всегда с малого. Так-то.
– Давайте попробуем ещё раз! – с жаром воскликнула Ася, на щеках которой проступил ещё более яркий румянец, не связанный с морозом.
– Нет, на сегодня хватит – тихо, но твёрдо ответил Радомир.
– Мы так до старости будем учиться! – я понимал, что спорить полностью бессмысленно, но, конечно, мне не терпелось как можно скорее продвинуться в обучении. К тому же, я был почти уверен, что это наша последняя встреча до следующих каникул.
– Ничего, ничего – успеется. Вы пока наберётесь сил, а там можно будет увеличить темп.
Несмотря на то, что мы с Асей возвращались с чувством неудовлетворения, меня грела мысль, что вот потом мы, наконец, начнём продвигаться быстрее, а сейчас – это так, ленивая разминка. Поэтому домой я пришёл в приподнятом расположении духа, с удивлением увидев, что бабушка убирает со стола стопки и остатки скупой закуски. Видимо, бабушка проследила мой взгляд, потому что я и рта не успел раскрыть, как она со вздохом сказала:
– Дед Данила приходил, у него коза померла, так вот, помянули.
– Серьёзно, козу? – я никогда не замечал, чтоб бабушка искала повод выпить.
– Ну это тебе кажется, мол, что там эта коза…. А она у него шестнадцать лет жила. У Данилы ж нету никого: жена померла, когда ты ещё не родился, сына черт знает где носит, по слухам – бандит, а с дочерью они разругались из-за чего-то там, и она сюда совсем не приезжает. Так что коза эта Даниле как родная была. А сейчас – того и глядишь, сам душу богу отдаст.
– Ты же не веришь в бога? – задал я риторический вопрос.
– Ну не верю, а выражение это с детства слышала – так вот и привыкла.
– Ладно, – я решил сменить тему – пойду соберусь на завтра.
– Можно подумать у тебя чемоданы вещей! – буркнула бабушка – Всегда собираешься с вечера.
– Не знаю даже, откуда такая традиция возникла – смущённо улыбнулся я.
Пока я проводил свои недолгие сборы, меня одолела тоска из-за этого неприятного известия, которое, впрочем, не должно было быть таким уж неприятным для меня. Но мысли-то неслись галопом: я не знал, какой у деда Данилы был личный номер, но был уверен, что он не выше тройки. Как я понял, он всю жизнь прожил в этой деревне, которую обеспечивал самогоном, и, собственно, тем и зарабатывал. Уж не знаю, каким он был в молодости, но на сегодняшний день – это был добрейшей души человек. И вот, в конце жизни остался совсем один, в этой забытой всеми деревне. Зачем жил, что делал, что сделал…?
Но, может, люди зря занимаются поисками смысла жизни? Может, Радомир прав – люди всего лишь часть природы. И живём мы просто ради того, чтобы жить и продолжать жизнь? Может, надо просто пытаться наслаждаться жизнью и прожить её достойно, только и всего? И не надо искать никого другого смысла в «высоких материях»? В общем, на этом я решил остановиться, потому как рассудил, что такой рядовой случай, как смерть деревенской козы от старости, завёл мои рассуждения, мягко говоря, далековато.
Глава 9
Возвращение в город на этот раз было как никогда нежеланным: разумеется, уехать от обучения настоящему колдовству и вернуться в занудную школу – это так себе удовольствие. К тому же, я хоть немного отвлёкся от смерти отца, а тут на меня опять напало уныние. Единственное, что радовало, так это то что я увижусь с матерью и со своими дружками: Саней и Костей. Несмотря на то, что был вечер воскресенья, я не застал мать дома, что было крайне странным. Я поспешно проверил свой телефон, чтобы убедиться, что я не пропустил звонок или сообщение, но всё было «тихо». Я даже прошёлся по квартире прямо в одежде (только обувь скинул) в поисках старомодной записки на столе или на двери, но и тут ничего не оказалось. В голову сразу полезли нехорошие мысли: ждать чего-то хорошего от нашей жизни мы, к сожалению, не привыкли. По-прежнему не раздеваясь, я позвонил матери на мобильный телефон и даже не удивился, когда услышал «вызываемый вами абонент сейчас недоступен».
– Ну отлично – буркнул я себе под нос и, наконец, начал снимать с себя одежду, в которой уже было довольно жарко. Прошло всего полчаса, а я уже передумал всё: и то, что мать, как и Лесю, сбила машина, и то что она, как и отец умерла от сердечного приступа, и даже то, что её распилили на органы какие-нибудь бандиты. Поэтому, я чуть не подпрыгнул, когда услышал, что кто-то ковыряется ключом в замочной скважине.
– Ты куда пропала? Опять у тебя телефон не работает?! – я даже не поздоровался, так уж я был взволнован.
– Возвращалась от Ленки, а автобус сломался, так я шла пешком почти полпути.
– Я звонил тебе….
– Ну нету денег, Ярослав, нету! Что ты как маленький?! – вдруг вспылила она, и на её глазах проступили слёзы.
– Прости – только и смог вымолвить я, крепко обняв маму.
– И ты меня – тоже, – сдавленным голосом ответила мать – ты ни в чём не виноват….
– Может, мне всё же, следует устроиться на подработку? – вновь начал эту тему я.
– Ничего не надо, учись! Сдюжим как-нибудь ещё с месяц-два, а там и страховая с нами расплатиться. У них просто нет причин не выплатить эти деньги, случай слишком очевидный – твёрдо сказала мать, хотя мне показалось, что в её голосе были нотки самовнушения. Ещё бы! Очевидно или нет, а они могли взять и не выплатить – вот и всё. И да, у нас есть законное право подать на них в суд и все шансы выиграть дело. Но, мы тупо умрём от голода до того, как дело будет закрыто, если начнём платить адвокату, пусть даже самому задрипанному (а самый задрипанный ещё, гляди, умудриться проиграть). Можно, конечно, попробовать взять кредит в банке по специальному тарифу для нищих граждан под названием «обдираловка». Но и тут нам его не дадут, потому что мы недостаточно платёжеспособны. Короче, всё по старой схеме.
– Будем надеяться – мрачно сдвинув брови проговорил я.
– Ладно, пойдём поедим! – бодро сказала мать – Я тут хоть и не положила деньги на телефон, зато вот – она потрясла пакетом с продуктами. Разумеется, там были пресловутые макароны и сосиски, но было и что-то ещё, а это уже успех. Я с радостью начал помогать маме разбирать пакеты и накрывать на стол. Пока мы суетились, я поймал себя на мысли, что так и не свыкся с тем, что отца больше нет. Мне казалось, что его просто как обычно нет дома, но он где-то там, на работе (собственно, как это и было почти всегда).
Как это часто бывало, я долго крутился, прежде чем уснуть, а потому едва не проспал в школу: как водится, я выключил будильник и решил, что «вот сейчас, через минутку, я встану», но открыл глаза только через полчаса. Мать ушла ещё до моего будильника, поэтому, конечно, не могла меня разбудить. Заспанный, с затуманенным взглядом, я еле поплёлся в ванную, хотя, вроде как, следовало бы поспешить. Просто, я действительно совсем не выспался, да и в школу ходил я через силу, как и упоминал раньше. Но, умывшись ледяной водой, я всё-таки взбодрился и быстренько оделся. На завтрак времени уже не оставалось, и я, закинув рюкзак на спину, поспешно вышел из квартиры и быстрым шагом направился в школу.
В школе мы занимались опять какой-то ерундой: мы делали трёхмерные макеты молекул бензольных соединений. Это, конечно, всё очень интересно, но, как вы понимаете, чтобы изготовить такую модель из пластика, бумаги и картона, нужно потратить кучу времени. Такие затраты совершенно не оправданы! Да, это здорово – визуализировать, посмотреть как выглядит и всё такое, но на сегодняшний день было полно анимационных моделей, где всё это показано, представлено в правильных пропорциях, а не как у нас – как там выйдет и какой материал под руку попадётся. Мне было бы гораздо интереснее, если бы нам объяснили, почему так происходит: чем обусловлена та или иная форма молекул, как это влияет на их свойства и так далее. Но, этому, как раз-таки, нас обучать никто не хотел. У меня вообще создавалось впечатление, что нас, в принципе, не хотели ничему учить, а лишь хотели создать видимость того, что мы что-то изучаем, что мы получаем какие-то знания. Как я уже и говорил ранее, цель тут была проста и цинична: создать электорат вместо населения и сделать вид, что это демократия. Ну, вот примерно так у нас проходила химия. С другими предметами дела обстояли не лучше: я не буду вдаваться в подробности – это уж слишком грустно и скучно.
После школы мы с Костей решили навестить Саню, который, как оказалось, умудрился заработать воспаление лёгких, пока я гостил у бабушки. Мы с Костей поехали в нашу районную больницу, где он лежал, и, подписав какую-то ооочень важную бумажку на входе, зашли внутрь. Самое интересное, что эта тётенька на входе со строгим взглядом, проверила наши документы, записала наши фамилии, дала подписать какую-то бумажку и т.п.. Но при этом, как только мы пересекли коридор, выяснялось, что с другой стороны есть какой-то служебный вход, который никем не охраняется, дверь там открыта настежь, и кто угодно может спокойно зайти внутрь. Но это всё как всегда….
Мы нашли нужное отделение, вошли к Сане в палату, как водится с пакетами. Нет, конечно, в больнице предоставлялось питание, но мы все прекрасно знали, что такая еда нужна больнице, чтоб сократить количество больных. Недаром, (ох, как это было символично!) совсем недалеко от больницы находилось кладбище. Поэтому, конечно, в основном, больные питались тем, что им приносили родственники или друзья.
– Ну как ты? – спросил я – Как тебя угораздило-то?
Саня вздохнул:
– Я даже не знаю, вроде ничего такого не делал. Ну, может, где и пробежался с расстёгнутой курткой, так что с того?
– Понятно – протянул я со вздохом.
– Ну так что, тебя хоть тут лечат?
– Дааа, лечат – махнул рукой Саня – какие-то таблетки глотаю, даже капельницу прописали один раз.
Костя, тем временем, обслюнявил указательный палец и поднял его вверх:
– Мне одному кажется, или здесь, действительно сквозняки гуляют?
– Да, конечно, тебе не кажется, чего ты как маленький? – мрачно глянул на него Саня – Тут, наверное, окна последний раз меняли, когда моя бабка здесь лежала.
– Н-да, – протянул я – ну это, по-моему, последние отделение, в котором должны гулять сквозняки. Ладно бы ещё – инфекционное – так сошло бы за проветривание – глупо пошутил я.
– Ну и сколько тебе ещё тут валяться? – небрежно бросил Костя.
– Почём я знаю? Пока не выздоровею. Сказали, что воспаление на оба лёгких, что всё серьёзно. Так что могу и месяц проваляться, а то и больше. Тут ещё видишь, медсестричка иногда забывает мне лекарства приносить, а их же, вроде, по часам надо пить.
– Как это, забывает? – удивился я. Саня посмотрел на меня, как на пятилетнего ребёнка:
– Ну как забывает? Что, ты не знаешь, какая у них зарплата? Они тут все тройки или четвёрки, а то и двойки. Жить им не на что, вот они и воруют лекарства, а нам потом забывают принести. Главное же на бумажке написать, что принесли.
– Ну слушай, это уж совсем – возмутился я. Мне казалось это настолько мелочным, настолько грубым, что я аж задохнулся. Хотя, я, конечно, быстренько прикинул, сколько можно так наварить, особенно, если учесть, что некоторые лекарства были не самыми дешёвыми. Но всё равно внутри всё клокотало от негодования: ладно бы украсть пачку какой-то еды или банку с краской, но вот так, по сути, лишать людей здоровья, ради какой-то «прибавки к пенсии» – это уж было ниже плинтуса в моём понимании. Да, немало было «упырей» на нашей земле: кто-то делал это от безысходности, кто-то – потому что прогнил и поддался новым поветриям, кто-то прикрывался фразами вроде «не я, так кто-то другой сделает, а я останусь у разбитого корыта», ну и так далее. Но всё это были отговорки: на самом деле, если у вас есть хоть капля совести, вы не будете ничем таким заниматься даже под страхом голодной смерти.
Меня вновь охватило чувство беспомощности и безысходности. В который раз. Но, вроде как, снова ничего нельзя было сделать. Даже если вызвать сюда полицейских и, пусть даже, они заморочатся и зафиксируют факт нарушения, пусть даже сумеют поймать за руку и доказать, что медсёстры выносят отсюда лекарства, они просто вступят с ними в долю, а не будут решать проблему. Да, это было, пожалуй, самым поганым. По сути, создавалось впечатление, что ты можешь надеяться только на себя. Никто тебе не поможет, кроме, может быть, твоих друзей. А так – власти, госслужбы – никто палец о палец не ударит, чтоб помочь. Нужно бегать за ними и умолять, чтобы они выполняли свои прямые обязанности, и то, это не всегда получается.
Наверное, именно эта ситуация вынудила меня принять несколько поспешное решение и поделиться с Костей своим секретом. Да, конечно,
кто-то может сказать, что это весьма опрометчивый поступок, но мы с Костей учились вместе с первого класса и с первого класса дружили. К тому же, как вы помните, наше приключение, когда мы пытались отомстить за Лесю, нас сплотило ещё больше, и, вроде как, о предательстве не могло быть и речи. Поэтому я решился на то, чтобы рассказать Косте о своём обучении вне школы.
Мы решили пройтись пешком, чтобы поговорить. К тому же, это помогло сэкономить деньги, раз уж мы всё равно гуляли. Примерно с полчаса Костя совершенно не воспринимал мои слова всерьёз и говорил фразы, вроде, «ну ладно, хватит, хватит», «я понял шутку», «что ещё интересного расскажешь» и т.д.. Потом он вдруг устало посмотрел на меня и спросил:
– Ну ты серьёзно? Ты серьёзно думаешь, что я в это поверю? Что за детские игры?
В моей голове мелькнула мысль о том, что надо бы продемонстрировать хоть что-то, хотя я толком ничего не умел, но всё равно какой-то мизер я мог бы исполнить. Но Радомир строго-настрого запретил делать нечто подобное. К тому же, как вы помните, это было чем-то вроде гипноза, поэтому я даже не уверен, смог бы я что-нибудь сделать, даже если б захотел. Поэтому мне пришлось долго убеждать Костю, что я не шучу и обещаю пригласить Костю к себе в деревню в ближайшее время и познакомить с Радомиром. Потом, я, конечно, себя ругал за то что не подумал о последствиях и о том, могу ли я вообще кого-то приглашать без согласия Радомира. Оставалось только гадать, как он отреагирует. Костя, по-прежнему с сомнением смотрел на меня и не верил мне даже наполовину. Впрочем, чего его винить? Естественно, кто поверит в такую историю? И я бы, наверное, не поверил. Но, тем не менее, в его глазах, как мне показалось, всё же загорелась искорка надежды. Как я и говорил, живя в таких условиях, в полном отчаянии и безысходности, человеку хочется верить в чудо. К сожалению, чаще всего этим и пользуются шарлатаны, да и власти иногда – тоже. Человек, уповая на чудо, вполне себе, может совершать глупые и необдуманные поступки.
Мне, конечно, не терпелось доказать Косте на деле, что я не вру, поэтому в первые же выходные я договорился с мамой и бабушкой о том, что я приеду с Костей. Я также написал сообщение Асе, что буду в деревне, хотя и особо не надеялся, что её отпустят.
– Дааа, – протянул Костя, когда мы сели в автобус – а я ещё был недоволен качеством некоторых автобусов нашего города.
– Ты ещё оценишь, когда мы в горку ехать будем – усмехнулся я.
– А что не так с горкой? – обеспокоенно спросил Костя.
– С горкой всё так, а вот сможет ли автобус в неё подняться – у меня каждый раз большие сомнения.
– Ну ты, хоть, направление-то знаешь, если что? – пошутил Костя.
– А тут всё просто: рано или поздно дорога просто закончится – весело сообщил я.
К моему удивлению, в эти выходные Ася, всё же, приехала в деревню, хотя, как я и говорил, я особо на это не рассчитывал. Но, конечно, я порадовался и сразу познакомил их с Костей. Несмотря на то, что Ася всеми силами пыталась скрыть своё удивление или даже негодование по поводу того, что я посвятил Костю в нашу тайну, у неё это не очень получилось. У Аси даже участилось дыхание и забегал взгляд, так что только слепой бы не заметил, что она чем-то сильно встревожена. Но, как я уже говорил, решение было принято и назад его было не вернуть. У меня, всё же, было некое ощущение, что ничего критического в этом нету. Когда Радомир нам, фактически, строго запретил использовать свою силу, он, ведь, также мог и запретить рассказывать об этом кому-то, однако, этого не случилось. Может, конечно, он считал это очевидным, но вряд ли можно было полагаться на то, что эти же вещи будут очевидны для подростков. Поэтому, я думаю, что если бы Радомир беспокоился об этом, то он бы позаботился о том, чтобы мы не говорили лишнего. Ну а уж когда мы вошли в лес и пошли знакомой нам с Асей дорогой, я окончательно успокоился: видимо умиротворение, которое мне приносила деревня, сделало своё.
