Евгений Бузни
Первомайские мальчики
Это кто-то из городской администрации, очевидно работник пресс-центра, взял на себя бразды правления, чтобы навести некоторый порядок.
Романа и Александра провели в отведенную для них часть зала. Оба второй раз в своей жизни очутились в центре всеобщего внимания. Рядом с ними стал и организатор внезапной пресс-конференции. Сразу было заметно, что опыта ему не занимать – он знал почти всех собравшихся журналистов, и, что особенно важно, они знали его и послушно подчинялись его требованиям. А он распоряжался деловито и умело:
– Отступите, пожалуйста, все на три шага назад, дайте возможность поставить камеры и сделать так, чтобы все могли фотографировать. У нас есть время, все сможете задать вопросы, но прошу формулировать их кратко и понятно.
Роман снял со спины рюкзак, положив его на пол, и неожиданно поднял руку, прося тишины и внимания. Затем спросил организатора:
– Можно я скажу несколько слов сначала?
Организатор не ожидал вопроса, но тут же согласился:
– Конечно, раз вы хотите. Это даже лучше. – И, обращаясь к собравшимся громко произнёс, – Внимание, господа! Первым слово просит сам Науков Роман Николаевич. Послушаем его.
Роман выдержал паузу, как бы собираясь с силами, и сказал то, чего никто не только не знал, но и не предполагал услышать:
– Уже здесь в Новороссийске мне неожиданно сообщили, что в Севастополе была совершена попытка отравить меня.
Зал ожидания ахнул. Вспышки фотоаппаратов засверкали ещё чаще.
– Она буквально случайно не удалась. То, что предназначалось мне, то есть рюмку яда, выпили, к величайшему сожалению, два других человека. По телефону сообщили, что с трудом, но их удалось спасти от смерти. Почему я начал разговор с этого, а не с ответа на ваши вопросы? Я хочу с вашей помощью обратить внимание тех, кто организовал эту попытку ликвидировать меня, на то, что со мной, как с человеком, расправиться легко, а с наукой невозможно никак. Теперь я готов к вопросам.
Журналисты, пассажиры и почти все служащие аэропорта теснились в зале, слушая импровизированную пресс-конференцию. Только дежурившие у ворот, которым была дана соответствующая команда, видели, как к готовому для вылета в Москву самолёту подъехал Мерседес. Из него вышли три человека в гражданской одежде. Один нёс в руке небольшой чемоданчик, который называют английским словом «кейс». Два других поднимались по трапу впереди него. Это были генерал Авдругов, Михальский и омоновец, сопровождающий арестованного, с которого только перед выходом из машины сняли наручники. Михальский поднимался по трапу, как затравленный зверёк, постоянно озираясь по сторонам.
В самолёте бортпроводница провела всех троих в самый конец салона. По рации командиру воздушного судна сообщили указание принять двоих пассажиров, один из которых является преступником, а потому уделять им в полёте особое внимание и вывести в Москве последними для передачи там в правоохранительные органы. Генерал убедился в том, что оба его пассажира устроены. Омоновец огромного роста и, несомненно, обладавший недюжинной силой выглядел рядом с тощим Михальским великаном, так что генерал не боялся оставлять на его ответственность арестованного.
Протянув руку для прощания омоновцу, генерал сказал:
– Надеюсь, вы доставите нашего клиента в полном порядке. В Москве вас встретит подполковник Захватов. Прошу передать ему этот кейс, в котором полный отчёт и всё необходимое по делу. Счастливого полёта!
Бортпроводница сопроводила генерала к выходу. Мерседес отбыл почти никем не замеченным.
В кабинете милиции аэропорта сидел майор Быстров. Он наблюдал за подъездом к самолёту Мерседеса. Бригада майора работала чётко. Наблюдение за генералом установили ещё в Керчи, где успели снять видеокамерой встречу Авдругова с каким-то человеком, передавшим ему толстый пакет документов. Один из двух наблюдавших за встречей сумел выяснить, что это был работник посольства России в Украине. Здесь всё было понятно. Речь шла об экстрадиции Михальского. Эпизод немедленно доложили Быстрову. Он проинформировал Москву. Оттуда ответили, что всё пока в рамках законности.
Ночью паром доставил генеральскую машину и наблюдателей в Темрюк. Хмурое предгрозовое утро все встречали в Новороссийске. Генерал наблюдения за собой не замечал. Здесь в российском городе он чувствовал себя спокойней. Связался с правоохранительными органами, для которых его звание и должность были самыми что ни на и есть руководящими, узнал подробности вылета самолёта на Москву, договорился о доставке на борт арестованного и сопровождающего омоновца без прохождения контроля своей машиной. Завтракали у мэра города в кабинете. План осуществлялся без сучка и задоринки.
Посадив Михальского в самолёт, генерал-куратор фактически завершил свою миссию. Доложив об этом в Москву, к своему вящему изумлению получил указание отослать Мерседес назад в Севастополь, а самому любым транспортом отправляться в Грузию, где будет дано следующее распоряжение.
Быстров этого не знал, но опекуны генерала, как он называл своих помощников, следивших за его передвижениями, сообщили о том, что генерал на железнодорожном вокзале купил билет до Тбилиси. Майор, не теряя ни секунды, связался с Москвой.
В Москве Премьер-министр вызвал помощника. Раздражению не было предела, и он рыкнул вошедшему сначала нецензурной бранью, затем вопросом:
– Что там за мышиная возня вокруг нашего генерала? Звонков доложил, что на него чуть ли не охота организована каким-то майором. Кто в стране хозяин, чёрт вас дери? Я или ФСБ? Немедленно исправить положение.
Президент позвонил Премьеру:
– Слушай, в чём дело? Только что телевидение начало прямой репортаж из Новороссийска. Ты смотришь? Науков заявил, что вчера его хотели отравить. Это ни в какие ворота не входит. Может быть, послать за ним специальный самолёт?
Ответ звучал успокаивающе:
– Предположение учёного ещё не факт, что так и было. Мне кажется, не царское это дело заниматься самолётами для учёных. Государственных дел полно. У нас на носу встреча с представителями фонда Сороса. Американцы предлагают взять на себя финансовое обеспечение воспитания первомайских мальчиков. Это большое дело.
– Большое то большое. Я об этом знаю. Но уже есть возражения. Говорят, что за американские деньги мы получим и американскую идеологию. Несколько миллионов парней будут проамерикански настроены. А мы Россия.
– Так говорят те, кто сами не хотят работать.
Между первыми лицами государства начался обычный государственный деловой спор.
Майор Быстров попросил соединить его с непосредственным начальником для срочного доклада. В трубке помолчали и ответили, что у телефона будет его заместитель, так как начальник отдела внезапно заболел.
Вопросы в голове Быстрова замелькали с калейдоскопической скоростью: Что значат слова «внезапно заболел?» Так ли это на самом деле? О том, чем сейчас занимается Быстров, не должен был знать никто. С кем контактировал по его делам начальник, Быстрову не сообщалось. Вспомнились недавние слова начальника: «Можем оба полететь в тар-та-ра-ры». Где произошёл прокол? Кто проследил за ним и кто ведёт двойную игру? Что известно заместителю, а что нет? Что ему можно доложить, а чего не следует?
Голос заместителя был вкрадчиво мягким:
– Слушаю вас, Семён Семёнович. К сожалению, шеф срочно лёг в больницу. Я буду у него и всё передам, если нужно. Какие у вас проблемы?
Быстров понял, что заместитель не в курсе событий, по крайней мере, в том свете, в каком они говорили с начальником. Поэтому докладывал очень осторожно.
– Особых проблем нет. Хотел только поставить в известность о том, что Михальского посадили в самолёт в сопровождении одного бойца ОМОНа. Сажал его Генерал Авдругов.
– Ну, и замечательно, – ответил спокойно заместитель. Вы, собственно, тоже можете возвращаться со своей бригадой. Можете этим же самолётом, если хотите.
«Значит, об отправке помощников он знает», – подумал Быстров, но не знает о последнем задании для них и спросил, как бы между прочим:
– А генерал-лейтенат Авдругов тоже возвращается в Москву?
– Семён Семёнович! – в голосе заместителя появились угрожающие нотки. – Какое вам дело до генерала? У него своя задача, у вас своя. Это не наша епархия. Вы могли бы вернуться в Симферополь, но, как мне только что стало известно, американского журналиста Мак-Алистера украинские власти освободили, и он уже летит в США. Вот и вы в принципе свои дела успешно закончили. Возвращайтесь. Это приказ.
– Слушаюсь! Но этим рейсом уже не успею. Посадка началась, и мест для всех нас не будет, так как полно журналистов. Все места захватили.
– Ну и ладно. Езжайте, как получится, – уже мягче ответил заместитель. – Жду вас в Москве.
Ведущий пресс-конференции протянул руку вперёд, указывая на человека, стоявшего рядом с большой телевизионной камерой, красный огонёк которой говорил о том, что она включена и работает в прямом эфире:
– Прошу вас задать первый вопрос.
– Телекомпания НТВ. Я готовился задать другой вопрос, но в связи с услышанным нами только что серьёзным заявлением об отравлении, хочу спросить: вы знаете, кто покушался на вашу жизнь и почему?
– Позвольте на этот вопрос ответить мне, – вмешался Александр, заметив, что Роман несколько смутился и не готов был говорить. – Я капитан внутренних войск Грамотеев, нахожусь рядом с Романом Науковым в целях обеспечения его личной безопасности. По образованию я юрист и могу сейчас сказать, что нам известно имя покушавшегося, но следствие по этому делу только началось. Давайте не будем обсуждать эту тему до суда. Это не полагается.
Следующие вопросы были непосредственно к Роману:
– Как вы думаете, какое значение для науки имеет ваше открытие?
– Полагаю, что реакция учёных на то, что случилось, говорит сама за себя. Я пока могу судить только по вашим сообщениям. С учёными ещё не разговаривал. Но если к проблеме проявили интерес многие страны, очевидно, она имеет большое значение.
– Вы собираетесь делать новые открытия?
– Вопрос не корректный. Открытия специально не делаются. Они происходят неожиданно, хотя к ним всегда стремятся. Это как если вы находитесь в поле, а вокруг густой туман. Вы знаете, что где-то есть дорога, но не видите её и идёте то вправо, то влево, то прямо, то назад, порою кружа на одном месте, не замечая этого, пока не наткнётесь на что-то ровное твёрдое, что окажется дорогой. Кружить можно очень долго. Всё зависит от умения не сбиться с выбранного направления и интуиции, позволяющей выбрать правильное направление.
– Как вы относитесь к сенсации?
– Отрицательно.
– Но вы её сделали.
– Я не хотел этого. Настоящая наука делает сенсацию, но не рвётся к ней. Наука стремится к улучшению жизни человека, к совершенствованию мира, а не к тому, чтобы чем-то вызвать сенсацию. Если бы я в своей работе думал о сенсации, я бы не сделал своего открытия, потому что пошёл бы обязательно ошибочным путём.
Вопросы сыпались, как из рога изобилия. Грамотеев стоял рядом с Романом, напряжённо всматриваясь в лица спрашивающих и стоящих рядом, в каждого из присутствующих. Он знал, что толпа непредсказуема. В ней легко может оказаться человек с бесшумно стреляющим пистолетом, с любым другим устройством, которое можно использовать для нанесения смертельной раны или просто убийства человеку, не сделавшего никому ничего плохого, его другу Роману. Он понял о настоящей опасности, грозящей Роману, сразу, как только узнал, что Михальский хотел отравить именно Романа, но не по своей воле, а получив задание от власть имущих людей. Александр страшно переживал от сознания того, что его друг мог вчера погибнуть, а он, присланный специально оберегать его, не распознал врагов ни в американце, ни в Михальском. А таких, как Михальский, в толпе журналистом могло быть сегодня даже несколько. И Грамотеев прощупывал взглядом каждого, не догадываясь, что ту же работу выполняли ещё два человека, помощники майора Быстрова, специально затесавшиеся среди журналистов и осматривающие их с не меньшим подозрением, чем Грамотеев, ибо они и профессионалами были большими и знали о возможной опасности чуть больше.
Журналистов интересовало всё.
– Вы не медик по образованию, но вы сделали открытие в области медицины.
– Моё открытие находится на стыке нескольких наук, – ответил Роман. – Это не такая редкость в науке.
– А в какой степени вы знакомы с медициной?
– На уровне хромосом, если вам это о чём-нибудь говорит.
– Но откуда вы это знаете, если не учились медицине?
– Из книг. Учиться по ним можно не обязательно в институте или академии.
На следующий вопрос журналиста Роман отвечал не так коротко.
– Из вашего вчерашнего интервью в Севастополе мы знаем, что вы не ожидали такого массового эффекта от вашего открытия. То есть вы об этом просто не думали. Но теперь, когда вы знаете, как всё произошло, можете ли вы сказать, насколько возможно контролировать эффект «Первомайских мальчиков»? Или это никогда не будет управляемо?
– В науке не принято употреблять слово «никогда». Всё когда-то может измениться. То, что стали называть эффектом первомайских мальчиков, безусловно, может быть управляемым. Дело в том, что найденное мною решение проблемы рождаемости имеет перед собой неограниченные возможности. И меня не удивляет, что первыми ко мне с предложением уехать к ним работать обратились американцы. Они бизнесмены до корня своих волос и сразу почувствовали экономическую сторону эффекта. Ведь кто больше всех приезжает в нашу страну покупать новорожденных? Американцы. У них не хватает своих детей. Многие хотели бы родить, но не могут. Вот и приходится либо пользоваться услугами суррогатных матерей, либо покупать чужих отказников. А моим методом можно обеспечить рождение практически у любой женщины. И для этого не обязательно запускать ракету, как я теперь понимаю.
– Вы хотите сказать, что продолжаете работать над этой темой?
– Должен заметить, что настоящий учёный, увлечённый своей работой, никогда её не прекращает. Просто он не может не думать о ней. Запустив ракету и увидев произведенный ею эффект сначала на моей собственной жене, я сразу же непроизвольно подумал о возможности делать то же самое для других женщин, не зная, что это уже произошло. Мы были тогда в крымских горах и не читали газет, не смотрели телевизор, не слушали радио. Когда же до нас дошла, наконец, информация о случившемся буме, мои мысли начали работу над тем, как можно управлять процессом. Не могу сказать, что уже знаю ответ на этот вопрос, но он решаем, как говорят обычно учёные. Американцы сразу догадались, какую колоссальную выгоду сулит такое открытие и тут же послали ко мне своего гонца. Я удивляюсь, что японцы ещё этого не сделали. Они тоже большие мастера переманивания чужих мозгов.
Тут из задних рядов донёсся голос, в котором слышен был акцент иностранца:
– Я есть из бизнеса Японии. Заверяю, что в нашей стране мы готовы принять вас и ваша жена когда хотите.
– Спасибо за предложение, – со смехом в голосе сказал Роман, – но я уже отказал американцам, теперь неудобно соглашаться ехать в Японию. Предпочитаю работать в России.
Журналисты дружно рассмеялись и зааплодировали.
– Дело в том, – продолжал Роман, – что в ваших странах привыкли всё делать за деньги и ради денег. У нас тоже сейчас пытаются этому научиться, к сожалению. Но я воспитан своими родителями так, как воспитан. Мне хочется делать добро каждому, а не только богатым, которые способны платить любые деньги за своё удовольствие. У нас в России сейчас насаждается дикий капитализм, при котором мы берём из стран капитала всё самое плохое, от которого эти страны сами уже отказываются. Посмотрите, в Америке проходит широкая борьба с курением в общественных местах, а у нас повсюду продаются и рекламируются американские сигареты «Мальборо». Мы стараемся сегодня из всего извлекать деньги и то, что раньше предлагалось бесплатно: лечение, учёба, отдых, культурные мероприятия, даже детские площадки становятся платными. А, например, в Норвегии, как мне рассказывали, в больших универмагах выделяют специальные места с игрушками для детей, которых родители могут оставлять здесь играться пока взрослые совершают покупки. И это бесплатно для любых покупателей. В этих же магазинах у входа ставят коробки, куда многие люди кладут ненужные больше их детям игрушки и что-то из одежды для других детей, которые с удовольствием будут ими пользоваться. Это, я бы сказал, социалистический подход в капиталистической стране. Так вот я хочу, чтобы мои открытия, которые буду делать я или мои коллеги, приносили пользу каждому человеку, а не только богатым.
– Вы, конечно, читали, что есть немало недовольных вашим открытием? Особенно возмущена церковь, которая считает, что нельзя вмешиваться в природу человека. А получилось так, что даже многие монашки, давшие обет безбрачия, теперь ходят в положении. Что вы думаете по этому поводу?
– Кто бы как бы ни считал, но жизнь вносит свои коррективы. Наука давно вмешивается в то, что ей не позволялось ранее. Но давайте подумаем. Разве торговля детьми является гуманным явлением? Не знаю, выступает ли церковь против этого. Почему же происходит эта торговля? По той причине, что многие хотят иметь детей, но не имеют практической возможности их родить. Мой метод позволяет исключить этот фактор, а, значит и позорящее человеческий род явление – торговлю детьми. Любой, кто хочет иметь своих собственных детей, будет их иметь. Это ли не прогресс? Но давать такую возможность нужно каждому, а не только тем, у кого мешки с золотом.
– Можно ли будет заранее устанавливать рождение мальчика или девочки? Этот вопрос интересует почти всех родителей.
– Думаю, что это возможно. Специально этой проблемой не занимался пока, но когда моя жена Алина спросила, можно ли будет в следующий раз сделать так, чтобы у неё были девочки, я почти всю ночь прокручивал в мозгу вопрос, почему в данном случае рождаются только мальчики, и полагаю, что близок к ответу. Нужно провести несколько экспериментов для подтверждения родившейся у меня гипотезы.
– Ваше открытие ещё не запатентовано. Вы не боитесь, что у вас украдут рукописи и присвоят себе славу?
– Во-первых, у меня нет рукописей. Я работаю на компьютере, то есть на ноут-буке, который взял с собой даже на отдых. В Крыму вечерами сидел и работал, если позволяла жена. Но это даже не во-первых, а во-вторых. Главное ведь не в том, кто сделает то или иное открытие, а в том, чтобы оно было полезно людям. Мы любим произведения Шекспира, восхищаемся ими, часто цитируем слова из его произведений. Но историки говорят, что настоящее имя автора произведений доподлинно неизвестно. Так вот человечеству важны произведения, которые влияют на читателей, помогают им формировать своё сознание. Конечно, в наши дни важно знать имя автора, чтобы на него ссылаться, и чтобы знать, как он стал писателем, что этому способствовало, дабы на его примере и другие воспитывались. А ведь в далёкой древности литературные произведения передавались из уст в уста безымянными авторами. Или возьмите другой пример. У поэта Роберта Рождественского есть строки о солдатах, которые гибли на фронте не ради славы, а ради жизни на земле. Вот и настоящие учёные работают ради прогресса, а не ради славы.
В толпе журналистов давно тянула руку молодая женщина. Ведущий предоставил ей слово.
– Я журналистка из Москвы. В мае была в своём городе и, как вы можете догадаться, сама оказалась в положении. Врачи говорили мне, что я никогда не рожу. Думала, что любовь обойдёт меня стороной, что всю жизнь буду жить с разными мужчинами, не выходя за них замуж. Так мне казалось. И вдруг первого мая встречаю человека, в которого влюбилась, а теперь жду от него мальчиков. И мы оба счастливы. Таких, как я, очень много. Хочу сказать вам от имени всех женщин огромное спасибо. Уверена, в Москве женщины понесут вас на руках. Я гадалка. Поверьте мне.
Все вокруг снова рассмеялись и зааплодировали.
– Вообще я в пророчества не верю, но спасибо на добром предсказании. Женщин я люблю всех, но предпочитаю, помимо моей мамы и младшей сестрёнки, которых не могу не любить по определению, мы ведь часть друг друга, повторяю – предпочитаю мою жену. Её и сестрёнку люблю носить на руках сам.
Опять раздался всеобщий смех.
Ведущий коротко улыбнулся, обратившись к молодой журналистке:
– Вы развеселили нашу аудиторию, но, пожалуйста, задайте свой вопрос, если он есть.
– Разумеется, я хочу спросить. Роман Николаевич, скажите, что вам дороже жена или жизнь?
От неожиданности вопроса все замерли в ожидании.
Но Роман ответил быстро, словно знал, что его об этом спросят:
– Вы заметили, что слова жена и жизнь начинаются на одну букву? Для меня эти понятия неразрывны.
– Но если бы вам предложили на выбор жизнь жены или вашу, что бы вы выбрали? Извините за такую прямоту вопроса?
– Раз вы спрашиваете так конкретно, то отвечу, что я бы выбрал первое, потому что не люди живут для меня, а я для них. Не жена для меня служанка в жизни, а я её вечный слуга. Жизнь каждого человека мгновение в нашем мире, но это мгновение должно быть прекрасным, а прекрасным оно будет только тогда, когда ты кому-то помог так, что о тебе будут вспоминать добрым словом. Помните у Гёте «Остановись мгновение! Ты прекрасно!»? Ради прекрасного мгновения, можно и умереть. И к тому же у моей жены скоро родятся наши мальчики. Я думаю, они пойдут по моим стопам в том смысле, что будут жить для людей. И очень может быть, уж мы постараемся, что они сделают в жизни то, что я не успею. Всякая жизнь должна иметь продолжение.
В это время репродукторы аэропорта возвестили о начале посадки в самолёт рейсом на Москву. Все поспешили к месту осмотра пассажиров. Служащие аэропорта с трудом успевали производить досмотр пассажиров и их ручной клади, которая в основном состояла из съёмочной аппаратуры, и возмущались:
– С таким количеством техники и в толкотне всё что угодно пронести можно.
Через полчаса самолёт был заполнен пассажирами, трап отошёл и двинулся в сторону.
Майор Быстров сидел в кабинете начальника аэропорта Новороссийска. Он понимал, что пошёл на большой риск. В руках не было никаких доказательств. Только шестое чувство подсказывало ему, что здесь таится опасность. Ох, уж это шестое чувство. Сколько раз оно спасало. Предъявив своё удостоверение, майор старался говорить спокойным, но убедительным голосом.
– Прошу задержать вылет и позволить мне пройти на самолёт. По моим агентурным данным в салоне может находиться бомба. В самолёт до пассажиров посадили арестованного, с которым оставили чемоданчик, не прошедший контроль. Я хочу только одно – взять этот кейс и проверить на наличие взрывного устройства или другого запрещённого груза.
Лицо начальника аэропорта покрылось капельками пота. Решение надо было принимать немедленно, а сделать это было с одной стороны легко – нажать кнопку пульта и дать команду, с другой стороны трудно – внепланового пассажира приняли по распоряжению из Москвы.
Видя колебание начальника, Быстров изложил свой аргумент:
– Всю ответственность за задержку беру на себя. Если же произойдёт трагедия в воздухе, ответственность ляжет на вас. Времени на раздумья нет.
Вылет задержали. Двигатели самолёта заглушили. В аэропорт вызвали сапёров. Майор, два его помощника и сотрудник безопасности полётов аэропорта пошли к самолёту. Ливший до этого дождь временно прекратился, что позволило идти без зонтиков, которых ни у кого и не было. Вновь подкатили трап. Быстров попросил одного из помощников подождать внизу, а второго с видеокамерой пройти с ним.
В салоне самолёта их сразу увидели сидевшие в первом ряду Науков и Грамотеев. Удивлённые, они радостно приветствовали майора, полагая, что он тоже летит этим рейсом. Но майор, кивнув им головой и едва улыбнувшись, пошёл быстро по проходу вслед за стюардессой.
Дойдя до последнего ряда, стюардесса указала рукой:
– Вот ваши пассажиры.
Увидев арестовавшего его человека, Михальский весь сжался, не зная, чего ещё от него ожидать. Но Быстров, обратившись к омоновцу, коротко спросил:
– Вам передавали кейс с собой?
– Да, генерал просил отдать его подполковнику Захватову в Москве.
– Вы знаете, что в нём?
– Генерал сказал, что это полный отчёт о работе.
– Очень хорошо, но кейс не прошёл таможенную проверку. Где он?
– На полке. Я достану.
– Сидите. Я сам.
Быстров открыл верхнюю полку и достал кейс.
– Этот вам передал генерал Авдругов?
– Да.
– Я забираю его и сам отвезу в Москву. До встречи!
Последние слова Быстрова совсем не понравились Михальскому. Ему вообще ни с кем не хотелось теперь встречаться.
Помощник всё это время не отрывался от видеокамеры.
На обратном пути майор задержался у ряда, на котором сидели Роман с Александром.
– Счастливого вам полёта, ребята! Надеюсь то, что я сейчас сделал, поможет вам спокойно прибыть в Москву. Будьте здоровы!
Всемирный шок
Майор положил кейс на стол начальника аэропорта.
– Прошу экспертов осмотреть.
Два прибывших срочно специалиста по взрывным устройствам приготовили свою технику и попросили всех, кроме помощника Быстрова, регистрировавшего камерой весь процесс, покинуть помещение. Через некоторое время они вышли из комнаты и сообщили, что в чемоданчике вместе с документами находился пакет со взрывчаткой и часовым механизмом, который должен был сработать через сорок минут, то есть когда самолёт был бы в воздухе на подлёте к Москве, если бы не произошла задержка рейса.
Лицо начальника аэропорта побелело. С трудом справившись со своим состоянием, он спросил Быстрова, можно ли давать добро на вылет и, получив согласие, тут же распорядился. Синоптики не возражали. Облака над Новороссийском слегка разошлись. Самолёт на Москву взлетел.
Начальник аэропорта с экспертами сели составлять протокол случившегося. Майор позвонил в Москву.
– Вы ещё в Новороссийске? – услышал он недовольный голос заместителя начальника отдела.
– В самолёте, в котором летит Науков, мною было обнаружено и изъято взрывное устройство с часовым механизмом. Устройство доставлено в самолёт генерал-лейтенантом Авдруговым, который направляется сейчас в Грузию. Прошу дать санкцию на его арест.
– Вы что, с ума спятили? Чтобы его арестовать, нужно как минимум указание генерального прокурора, если не выше.
– Я его и прошу.
– Без доказательств? Немедленно вылетайте сюда этим же рейсом со своими выводами.
– Этим я уже не успею: самолёт вырулил на взлётную полосу. Вылечу ближайшим рейсом отсюда или из Сочи, где будет скорее.
Москва гудела новостями. В прямом эфире показали пресс-конференцию Романа Наукова перед вылетом из Новороссийска. Заявление о том, что была попытка отравить учёного, явилось информационной бомбой. Все каналы телевидения и радио начали обсуждение вопроса, кому надо избавиться от Наукова. Кроме того, все теперь знали примерное время прибытия в Москву восходящей звезды науки. В аэропорт Внуково, куда должен был прилететь самолёт из Новороссийска, устремились сотни корреспондентов и просто желающих увидеть самую популярную фигуру времени.
Ассоциация женщин «Первомайские мальчики» во главе с Аллочкой привезла в аэропорт несколько приветственных плакатов, благодаривших Наукова за первомайских мальчиков. Стихийно готовилась такая же пресс-конференция, как в Новороссийске, но масштабнее и профессиональней. Сюда прибыли академики, желавшие лично пожать руку молодому учёному. Почти полным составом явились сослуживцы Романа. Они считали их присутствие при встрече самым обязательным, поскольку он их коллега и, можно сказать, их воспитанник. Из института, в котором учился Роман, прислали делегацию лучших преподавателей и студентов-отличников. Так же поступили в школе, где когда-то учился Роман, отобрав лучших из лучших для встречи с бывшим их учеником.
В аэропорт добирались различным транспортом друзья и знакомые Романа и Алины. Но и таких, кто никак не был знаком с ними и не имел никакого отношения к ним, но хотел увидеть прибытие мгновенно прославившегося человека, было так много, что все помещения аэропорта мгновенно заполнились до отказа людьми, а машины выстроились длинными километровыми линиями вдоль шоссе, не говоря о запруженности всей привокзальной площади.
На встречу со знаменитостью приехал и мэр города. Его пресс-секретарь стал организовывать официальную встречу. Готовился зал, микрофоны, охрана, составлялся список лиц, которым будет дана возможность что-то говорить приветственное и задавать вопросы. В число выступающих включили и Аллочку. Она волновалась и в то же время гордилась тем, что будет говорить наравне с академиками и городской администрацией.
Семьи Науковых и Молодцовых устроили в отдельной комнате, куда не допускали корреспондентов. Только нескольким из них удалось всё же прорваться и задать наскоро вопросы сугубо о семейных отношениях.
Запланировали прямой выход в эфир по нескольким каналам телевидения. Радио само собой настроилось на прямые передачи.
Сообщение диспетчерской службы о задержке вылета по погодным условиям было воспринято с пониманием. В Москве, правда, погода была солнечной, но сообщили о грозовых дождях в районе Новороссийска. Наконец, радио аэропорта объявило о том, что самолёт из Новороссийска вылетел.
Журналисты связывались со своими редакциями, уточняя ориентировочное время прибытия самолёта и соответственно время выхода в прямой эфир.
Мэр города пригласил Науковых и Молодцовых в зал высокопоставленных персон, где предложил покормить их обедом, дабы они смягчили тем самым волнения ожидания. Все устроились за одним большим круглым столом. Официанты подошли предложить гостям меню. В это время что-то произошло. К мэру торопливым шагом подошёл его помощник и зашептал ему на ухо.
– Не может быть! – воскликнул мэр и посмотрел испуганными глазами на приглашённых обедать гостей.
– Что? – закричала Алина. – Что случилось?
Мэр поднялся.
– Боюсь даже говорить. Только что позвонили из Новороссийска. Самолёт упал в море.
– А-а-а! – вырвалось сразу из нескольких глоток.
Крик женщин растянулся, переходя в безудержное рыдание.
– Врача! Скорее сюда врача!
Требовательный голос мэра перекрыл женский плач. Мужчины обняли своих жён. А Катя и Алина упали друг на друга и, обвив руками плечи, плакали навзрыд.
Майор Быстров со своим помощником складывали видеокамеру, упаковывали кейс со взрывным устройством, прятали в портфель документы, когда в воздухе над Чёрным морем раздался взрыв. Плотная облачность скрывала небо.
Зазвонил телефон начальника аэропорта. Диспетчер доложил, что самолёт во время разворота над морем исчез с радара, связь с ним прервалась.
