Евгения Широкая-Ляшко
Мальцы-Удальцы
Дядя Игнат подошёл ближе и приобнял его:
– В мирное время жизнь надо беречь. А коли в ратном деле находишься, так пуще всего надобно беречь братьев по оружию. Сам погибай, а товарища выручай. По-другому никак.
Никита прокашлялся, чтобы удержать неожиданно появившуюся слезу:
– Давайте, я вам помогу. Что тут ещё надо делать?
Оставив все заботы о двухколёсном друге, он сначала сортировал кучу железа, а затем брал уроки сварки инверторным сварочным аппаратом. В защитной маске мальчик наблюдал, подавая электроды, как дядя Игнат соединяет одна за другой части ограды. Контуры забора постепенно стали вырисовываться.
«Это будет не просто ограда. Это будет не только добротно, но и красиво», – улыбнулся Никита стройным рядам секций забора.
– Вдвоём работа спориться. Спасибо тебе за помощь, – поблагодарил сосед.
– Давайте и покрасим вместе? Только я к бабушке сначала сбегаю, предупрежу, – подпрыгнул Никита.
– От помощи не откажусь, сынок, – обрадовался дядя Игнат и посоветовал, – ты тока переоденься, чтобы дома не влетело потом.
Никита выбежал на улицу. По грунтовой дороге, пролегающей посреди набирающей силу травы, и теснящимися вишнёвыми деревьями навстречу ему шли ребята с велосипедами, бойко что-то обсуждая.
– Айда с нами в плавни? – выкрикнул Толик.
– Некогда мне, – с важным видом заявил Никита.
– Бросай всё, пойдём испытывать Колькин новый велик! – позвал Миша.
– Нет. Спасибо. Мой утром испытывали. Не ездит теперь, – закрутил головой мальчик.
– Что ты, как девчонка? Пошли! Или боишься убиться? – стал дразнить Толик.
– Ничего я не боюсь! Но жизнь беречь надо: не война, чтоб так рисковать, – вспоминая слова дяди Игната, вымолвил Никита.
Ребята остановились.
Толик прогундосил:
– Это тебе дядя Игнат сказал?
– Да.
– Вот ты, таким как он, трусом и вырастишь! Он никогда на полевые сборы не ходит, и ты прятаться будешь! – расхохотался Толик, запрыгивая на велосипед. – Вперёд! В атаку!
Мальчишки понеслись к горке, провожаемые грустным взглядом Никиты.
Грозовым облаком он поплыл домой. Чувства обиды и досады терзали его, добавляя силы в движения. Он захлопнул калитку так, что бабушка, которая развешивала во дворе бельё, подпрыгнула и обернулась.
– Никитка, это ты шумишь? Чего нос повесил? Не помог сосед? Заходи в кухню, я пирожки с картошкой пожарила и дяде Игнату снесёшь, – затараторила бабушка.
– Ба, дядя Игнат трус? – вымучил вопрос внук.
– Кто это тебя на такую глупость надоумил?! – усмехнулась старушка.
– Толик сказал, что он на сборы не ходит. А это правда, я его никогда там не видел. Все мужики ездят пострелять, а он нет.
– Зачем только глупости такие повторяешь? Игнат Антонович служил вместе с твоим отцом. Не в одной горячей точке был. А после ранения в офицеры запаса ушёл. Какой же он трус? Ты папку расспроси. Ваши военно-полевые сборы для него так, семечки. Что он там забыл?
– Бабушка, он должен ребятам это рассказать! – вскричал Никита.
– Солнце моё, самому про свои подвиги говорить – это гордыня. Уважать надо старших, да вопросы задавать, чтобы разобраться, что к чему, а не поносить почём зря, – бабушка подтолкнула внука в кухню.
На обеденном столе лежало тесто, и стояла капустная начинка. Бабушка готовилась к жарке новой партии.
Никита устроился на скамеечке, поставив перед собой табурет с тарелкой пирожков:
– Вкусно бабуля.
– Ешь, родной. Для тебя старалась. Поделиться с соседом не забудь, – расцвела в улыбке старушка.
Закончив со своей порцией, Никита набрал гостинцы в подготовленный бабушкой бумажный кулёк.
– Я пойду к дяде Игнату до вечера. Помочь пообещал. А потом мы с тобой одну вещь сделаем, – серьёзно заявил мальчик.
– Хорошо. Что за вещь? – полюбопытствовала бабушка.
– Хочу вместе с тобой список людей составить, тех, кто «за кадром» помогает. Потом в школе ребятам покажу. Пока помнят героев, народ жив.
Настоящий казак
Казачья станица гудела третий день, отслеживая показательные выступления казачат, которым кому шесть, а кому чуть больше лет отроду. Конечно, и старшие показывали свою удаль. Такая она, казачья Казарла*, прокатилась по всей округе, открывая начало сезона военно-полевых сборов.
Густые брови наставника всё сильнее сходились на переносице. Никита боялся встретиться с ним взглядом. Он лучший, а тут и в первую десятку не попал. Как это могло произойти с ним, с надеждой всего клуба. Подвёл, да и всё тут.
– Продолжим тренироваться, в следующий раз всё будет по-другому, – похлопал его Ильич по плечу.
– Угу, – только и смог ответить Никита учителю.
«Ну как? Как это могло произойти?» – думал мальчишка, пиная подвернувшийся камень.
А тут, как назло, сосед Толик бежит наперерез и машет медалью. Куда не глянь одни счастливые лица.
– Ты чё не слышишь? Я тебя зову, зову! А ты идёшь и даже ни разу не обернулся! Фотограф ушёл, без тебя фотографировали, – тараторил Толик, смахивая капли пота.
– Не охота мне, – буркнул Никита, оттирая грязь и засохшую кровь на расцарапанных руках и продолжая идти к отцовской десятке.
– Болит, да? Хочешь, за зелёнкой сбегаю? – предложил Толик.
– Незачем. И так заживёт, – буркнул мальчик.
– А ты чего там замешкался? Ты же след в след за мной шёл. Я думал, что первые места с тобой займём!
«Вот в каждую бочку чоп», – подумал Никита и, насупившись, ответил:
– Пальцы соскочили с верёвки, когда через ручей переправлялся.
– Так ты это, может снаряжение закрепил плохо. Вот оно и перекрутилось, – стал искать причины неудачи сосед.
– Да нормально там всё было. Это Колька меня дёрнул, когда пробирались через окопы. Деранул и обогнал. А я кое-как поправил и побежал. Время-то тикает.
– Да, не повезло, – протянул на распев Толик. – А с фланкировкой что?
Никита выставил вперёд ободранные ладони:
– Ты посмотри на это, как ими шашкой восьмёрки выписывать?
– Так вот почему ты из винтовки стрелял криво и ножи плохо метал. Такое долго заживать будет. А ко мне, между прочим, сам атаман подходил и руку пожал. Любо, говорит, когда настоящих казаков растим. Прямо так и сказал, – похвастался Толик.
От этих слов совсем обидно Никите стало. Что там обидно, даже завидно. Он посмотрел на довольное лицо соседа.
«Ну не бить же его за то, что он справился, а я нет?» – грустно подумал он, сломав ветку ивы, и тут же скривился от пронзившей ладони боли.
– Давай, пока. Мои ждут уже, – бросил он через плечо и ускорил шаг.
– Ну, пока. Ты это, завтра забегай, погуляем.
Никита, изо всех сил пытался не показать своего настроения. Родители пригласили родню на званый ужин, по случаю участия сына в игрищах. Казачонок еле досидел за столом, выслушивая одобрительные отзывы отца о других ребятах.
«А обо мне ни слова», – пронеслось в голове мальчишки.
Но вот брат отца повернулся к нему:
– Не вешай нос. Будут и на твоей улице награды.
Деваться было некуда. Никита молча кивнул:
– В следующий раз повезёт.
Наконец, проводили последнего гостя. Мать разрешила не помогать с уборкой, отправив сына спать.
– Да какой тут может быть сон? – прошептал Никита, добравшись до спальни.
Он, как был в камуфляжной форме, так и опустился на пол, удрученный и подавленный.
«Сейчас немного посижу и пойду, душ приму» – решил Никита, боясь встретить отца в коридоре и напороться на неприятный разговор.
Он просидел так довольно долго, уставившись в одну точку на стене, где рядом с иконой Николая Угодника алела кубанка, и красовался кинжал, подаренный дедом Ваней, которого уже год, как нет с ними. В голове Никиты прокручивались слова дедушки: «Кто, если не казаки, за родину стоять будут? Не липовый казак с любым испытанием и бедой справится, не осрамится!».
А о себе Никита кисло думал: «Кому такой липовый казак, как я, нужен? Если даже в глазах мамы с папой нет гордости за меня, хоть я и участвовал…».
– Что это, если не срам?! – прошептал он и стукнул с размаху кулаком по ковру.
Глухой треск раздался во дворе. Никита резко вскинул голову.
«Это не я», – подумал он, вслушиваясь в тишину ночи и устремив взгляд на колышущиеся занавески.
Было глубоко за полночь. Тёмные тучи бороздили небо, не давая пробиться лунному свету.
«Странно, может, показалось?» – стал успокаиваться Никита, направляясь к окну.
Он распахнул створки шире в надежде, что свежий воздух нагонит сон и позволит уснуть. И тут мальчик увидел, что их пёс взобрался на будку и поскуливает. Баклуш был очень старым, умным и смиренным псом, который добросовестно нёс охранную службу. Такой манёвр был очень странным поведением. С этими мысли Никита спустился во двор. Он сделал первый шаг с крыльца и подпрыгнул на месте, едва удержавшись от падения. Нога по колено влетела в холодную воду.
– Наводнение! – закричал Никита неистовым голосом и, спотыкаясь, вбежал в дом.
Мать в ночнушке выбежала в коридор:
– Ты чего кричишь?
– Наводнение! Буди отца! Поднимайся на чердак, а я за бабушкой! – закричал Никита и помчался в летнюю кухню.
Река не единожды выходила из берегов, но такого малец ещё не видел. Пробираясь сквозь плавающие мусор и размокшие коробки, в которых мама сушила листья малины, Никита быстро продрог. Мокрые штаны стесняли движение. Он едва не напоролся на забытую лопату, которая плюхнулась со всем рядом. Маленькое расстояние, на которое обычно требовалось не более минуты, теперь превратилось в непроходимую илистую западню. Словно в страшном сне, движения Никиты сковала неведомая сила. Наконец, ноги уперлись в ступеньки кухни. Вода поднялась уже выше колен и заливалась в открытую дверь. Бабушка не любила кондиционер, поэтому уходила спать на свою любимую кухоньку, где имелась комната для гостей. Она открывала окна и двери и отдыхала в ночной прохладе.
Стараясь не напугать старушку, Никита позвал:
– Бабуля, просыпайся, бабуля!
Кряхтя и охая, бабушка спросила:
– Никита ты что ли? Мать воды наказала отнести?
– Я бабуль, я. Только воду нести не надо. Вода сама пришла.
– Что?! – охнула старушка.
– Бабушка, наводнение! Говори, что брать, и я тебя в дом отведу. Отец, наверное, уже лестницу на чердак поставил.
Путь в дом занял ещё больше времени. Вода всё прибывала. Страшный хруст со скрежетом ознаменовал, что ворота не выдержали, обнажив картину бедствия. Мимо проплывали автомобили, уносимые потоком в неизвестность. Торопясь увести старушку в дом, Никита споткнулся и ушёл на мгновение под воду. Тина врезалась едким запахом в лёгкие. Отплёвываясь, казачонок снова подхватил бабушку и затащил её в дом.
Мать уже сидела на чердаке, перебирая сложенные сумки с документами и размещая габаритные вещи на просторной крыше веранды. Отец сновал туда-сюда, добавляя какие-то нужные на время эвакуации предметы.
– Никита! Наконец-то! Слава Богу! – воскликнула мама и, не сдержавшись, заплакала.
– Говорил же – не волнуйся! – отозвался отец.
Он бегло посмотрел на сына и старушку:
– Держитесь. Всё будет хорошо.
Вдвоём с папой они помогли взобраться бабушке.
– Что помочь? – кинулся к папе Никита.
– Проверь в своей комнате, может, для школы, что нужно будет.
Сын помчался выполнять. Набивая рюкзак учебниками, он вспомнил, что в машине осталась его шашка.
«А ворот-то теперь нет», – вспомнил мальчик.
Не медля ни минуты, он сиганул в окно. Вода снова поглотила его с головой. В ушах звенело от волнения. Никита вплавь добрался до автомобиля. Отец никогда не запирал его, но из-за нанесённого ила двери отказывались подчиняться. Открытое водительское окно оказалось весьма кстати. Он уже был готов, словно кошка, юркнуть в салон, как услышал какой-то звук, будто кто-то плещется. Никита поднял взор. Никого. Показалось. И тут Никита заметил Баклуша. Старый пёс из последних сил старался удержаться на воде. Его смыло с будки и он, пытаясь спастись, запутался в цепи и не мог взобраться обратно. Машина качнулась. По телу мальчишки пробежала дрожь. Автомобиль вместе с ним вытягивало на улицу. Никита посмотрел в салон, затем на Баклуша и прыгнул воду. Отстегнув, обезумевшего от страха пса, он крепко схватил его и, прижимая к себе, поплыл, одной рукой загребая холодную воду.
На рассвете измождённая семья увидела масштаб ущерба от разгулявшейся стихии. Там и тут плавали обломки построек и изломанные ветки деревьев. По всей улице грязную воду покрывала разнообразная домашняя утварь. Куда хватало глаза, Никита видел разрушение. Река затопила и соседские дворы, выгнав людей на крышу. Усталые люди сидели или переминались с ноги на ногу.
«Это же Толик!» – помахал Никита, разбудив, спящего около него Баклуша.
– Привет! А у нас все цыплята потонули, – прокричал сосед.
Отец Никиты чуть поморщился и громко сказал:
– Зато вы все живы!
– Эх, шашку жалко, – пробормотал Никита.
Отец потрепал сына по макушке:
– И что шашка? Ты человек! Ты живое существо спас! Вода спадёт, заберём твою шашку. С боевым крещением, сынок.
*Каза́рла – традиционный вид соревнований у казаков.
**Фланкировка – вид владения холодным оружием, заключающейся в выполнении боевых приёмов одной или двумя шашками одновременно, применяется для разогрева сухожилий рук непосредственно перед боем или как гимнастика.
Муляж
В подготовке к празднованию Дня Великой Победы станицу украсили. Там и тут развевался российский триколор вместе с советскими знамёнами. На мемориалах и обелисках пахло свежескошенной травой и краской. Не покладая рук трудились односельчане. У каждого в семье это значимый важный день. Готовились столы к приезду родственников. В этот раз в стране первые десять дней в мае оформлены приказом президента как нерабочие. Однако, несмотря на все радостные и волнительные хлопоты, казачата были настроены по-деловому.
Коля прохаживался по учебной комнате в штабе. Открытое настежь окно дарило приятное тепло и свежесть весеннего дня. Толик, Миша и Никита сидели с сосредоточенными лицами.
– Итак, Николай Романович сказал, что будет в этот раз проверять нашу бдительность на предмет выявления террористических атак, – присел на стол перед ребятами Коля. – Поскольку он меня назначил старшим в нашей группе, я предлагаю следующее. Во время парада мы распределимся в толпе. И будем наблюдать за подозрительными гражданами.
Толик поднял руку:
– Мы на Пасху так делали. Неудобно.
– Что конкретно неудобно? – напрягся Коля.
– Мы ниже ростом большинства. И если подавать сигнал, то сам теряешься в толпе, – пояснил Толик.
– А телефон на что? – хмыкнул Коля.
– Не у всех он есть, и его не слышно, когда много людей вокруг, – поддержал брата Миша.
– Хорошо, убедил. Но, как говорит наставник, «критикуешь, предлагай.
– Я думаю, что нам надо найти наблюдательные пункты по мере следования шествия, – неожиданно тихо проговорил Толик.
– И что это нам даёт?
Толик умолк, а Миша толкнул его в бок:
– Это для того, чтобы сфоткать марширующих. А так – токо мешаться под ногами у полиции будем.
– М-да, – протянул Никита. – Даже если мы станем на возвышении, и будем махать флажками по условному сигналу, это ничего не даст. Нужна система.
Коля встал и, подводя итог разговору, заключил тоном начальника:
– Давайте так, пацаны, сейчас обед. Айда домой. А вечером соберёмся у меня во дворе и продолжим. Может, что и придумаем, – встал Коля.
Ломая головы над созданием системы, мальчишки-соседи пошли по домам, даже по дороге, пытаясь найти надежный способ выявления нарушителей закона.
Открывая свою калитку, Коля попытался взбодрить команду:
– Я понимаю, что всем хотелось бы предложить, что-то путное. Но зная, изобретательность Николая Романовича, у нас это вряд ли получится. Он же полицейский. Постоянно сталкивался с различными угрозами. Подстроенное им ещё никому не удавалось распознать. И возможно, чтобы получить зачёт, мы просто должны строго следовать тому, чему он нас учил.
Ребята в знак согласия закивали.
– Одно дело показать, что мы его перехитрили, а другое дело – не завалить задание, – воодушевился Никита.
– Вот именно! – обрадовался Миша.
– Тогда до вечера. Приходите с тетрадями. Будем лекции все вместе повторять, – подытожил Коля.
У Николая во дворе под навесом стоял длинный деревянный стол с лавками по бокам. За ним ребята и устроились. Каждый хотел высказаться, в итоге через пару минут уже ничего нельзя было разобрать в их выкриках.
– Давайте не перебивать друг друга. Я понял, что самые умные уже прочитали записи. Нам надо, чтобы вся группа владела знаниями. Толик расскажи всем, какие бывают внешние признаки преступников, – остановил спорящих Коля.
