Евгения Кибе
О любви. О жизни… с болью
Нож в спину.
Зина сидела в кабинете гинеколога и нервно обдирала свежий маникюр.
– К сожалению, Зинаида Павловна, вынуждена вас огорчить. У вас подтвердился хламидиоз. Мне жаль, – сказала врач, держа в руках бумажку, которая была испещрена множеством аббревиатур и каких-то цифр в двузначных степенях.
Несколько дней назад муж Зины, Сашка, вернулся с гастролей и , не успев даже толком помыться и приласкать жену, бросился сдавать анализы.
– Зин,– усадив ее вечером следующего дня за стол на кухне, печальным голосом стал излагать муж,– мы с парнями ходим же вместе в бассейн и сауну после концертов и , видимо, у кого-то из них хламидии. Мы ж там все голые. Наверное сел на скамейку где-то и вот…Подхватил..
Побледневшая девушка смотрела на любимого и еле сдерживала слёзы.
– Сашка, но это же лечится? Ты как себя чувствуешь?
Парень присел на стул рядом и придвинулся поближе к жене.
– Да, лечится, – взяв за руку, заглянул в ее серые глаза , и продолжил,– только ты скорее всего тоже заразилась. Надо сходить и провериться.
Зина поправила прядку светлых волос, выбившихся из хвостика, и , целуя руки Сашки, ответила:
– Конечно, любимый. Завтра же с утра.
– Ну и ты же понимаешь, что с планированием ребёнка надо будет немного повременить. Тем более ты же только недавно после выкидыша…
– Конечно. Подождем.
Стыдно было идти к врачу с таким. Но не идти было ещё хуже.
Когда врач спросила, кто ее наградил таким " подарком", она рассказала ту самую историю про скамейку и сауну. Ирина Львовна косо посмотрела на пациентку, приподняв одну бровь от удивления, но промолчала.
И вот, теперь врач держала тот самый листик с приговором в руках.
– Зинаида Павловна, вы не переживайте. Лечение будет может и не очень быстрым, но тем не менее. Сначала курс препаратов, потом контрольный мазок и , если всё будет чисто у вас и у мужа, то будем с вами дальше продолжать планирование. Но придётся теперь предохраняться во время секса.
– Да, конечно, понимаю, Ирина Львовна. Спасибо.
Зина получила рецепт, исписанный корявым почерком и , сдерживая слезы, пошла в аптеку.
– Сашка, Сашка, – пыталась перекричать в трубке грохот музыки на заднем плане Зина, – я беременна!
– Зин, ну круто. Только мне идти надо. У нас выход через 5 минут. Давай потом созвонимся.
Зина была счастлива. Две полоски, которые так ждала, наконец-то появились на тесте. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Какое же это счастье, что внутри растёт новая жизнь. Клеточка от нее и клеточка от Сашки теперь будут расти и станут малышом! Тем самым малышом, который соединит их навсегда.
Она понимала, что будет не просто. Мама в другом городе. Сашка постоянно на гастролях, на студии или занимается с учениками. Да, его дома почти не бывает, но это же всё он делает для них. Для Зины и их будущего малыша.
Немного огорчило то, что Сашка не проявил свою радость, но это только потому, что он сейчас нервничает перед выступлением. Это точно. Она уверена в нем, как в себе.
Летели дни, месяцы, триместры. И вот, уже недолго оставалось до долгожданной встречи с дочкой. Да, у них будет доченька. Назовут ее Афродитой. Она точно будет красивой как папа , или как мама. Не важно. Она будет просто самой-самой красивой и любимой.
Сашка стал еще чаще пропадать.
– Ты же понимаешь, что скоро нас будет трое . Да и на роды нужны бабки. Так что, не ной, а наслаждайся.
Конечно Сашка прав. Прав во всем. Но, почему-то не денег хотелось Зине, а что бы он был рядом. Что бы они говорили вместе о том, что их ждёт, как всё пройдёт. Они же планируют совместные роды, а он даже не хочет на курсы с ней походить. Но ничего. Сашка же знает, что делает.
За пару дней до пдр Зина забежала на работу, которую с сожалением оставляла на пару декретных лет. Принесла тортик, сок и они решили посидеть с коллегами. Смех, шутки, истории, которые они всегда травили сидя в большом зале – как ей этого всего будет не хватать.
– Слушайте, у моей соседки тут такое приключилось,– рассказывала Марина, которая пришла с Зиной в одно время в переводческую контору, в которой работала будущая мамочка.– Вот не понимаю, как можно быть такой наивной и глупой. Она тут зашла ко мне на днях поболтать. Я ей предложила бутылочку красного распить, а она ни в какую. Пытала ее, может она того, в положении. А она мне сказала, что ее парень заразил хламидиями. Я конечно спросила, как она его после этого не выгнала ? Он же получается ей изменил. Она мне " нет, он в бассейне плавал и заразился ". Нет, ну верит же ещё кто-то в такие сказки.
Зина поперхнулась соком и уставилась на Марину.
– Но почему ты думаешь, что изменил? Может и правда в воде было что-то....Или на скамейку сел в сауне.
– Ага,– рассмеялась Марина,– конечно на скамейку. Но между ним и скамейкой была точно какая-та швабра.
Зина сидела и смотрела на девочек, которые потешались над наивной соседкой. Но ей было не смешно. Она , Зина, та самая соседка....Но нет, это всё глупости. Сашка не мог ей изменить. Она же его жена. Мать его будущего ребёнка. Это всё вранье.
Домой она пришла уставшая и разбитая, а ночью начались схватки.
Сашка на гастролях, Зина одна. Страшно, больно и нет родного человека рядом, что бы поддержал, сказал , что всё будет хорошо.
Скорая приехала быстро. Оформили тоже быстро, а дальше начались часы полные боли, страха и одиночества, закончившийся к вечеру следующего дня рождением Афродиты.
Зина позвонила Сашке сразу же, как только смогла. Он был пьян и рад. Наверное рад. Потом набрала маму, сестру и , когда услышала их радостные голоса, поняла, что не одна. Даже те сотни километров, что разделяли их физически, не могли разбить их связь и любовь.
Неделя в больнице показалась вечностью. Всё ещё болело, сложно было ходить, да и сидеть тоже не особо удобно. Но дома же и стены помогают, правда?
Сашка встретил на такси, привез домой, дежурно подержал дочку на руках и умотал по своим делам с той же самой отговоркой " ведь это всё для вас и ради вас".
Для Зины начались дни сурка. Было больно кормить, убирать, стирать. Но организм восстанавливался. А вот отношения с Сашкой разрушались.
Когда Афродите исполнился месяц, то муж преподнёс " подарок".
– Зина, я тебя не люблю и у меня давно есть другая женщина. Ты пойми, наши отношения…Они уже себя изжили давно.
– Но …Тогда …Зачем?,– она посмотрела в сторону спящего комочка счастья.
– Ну ты же понимаешь, мы же должны были как-то закончить наши отношения. Вот Афродитой мы их и закончили.
Слез не было. Сухие глаза, не выспавшаяся молодая мама, орущий ребёнок и муж, который собирает свой дежурный гастрольный чемодан. Она сидела на стуле за кухонным столом и даже не повернула головы, когда дверь захлопнулась.
Зина просидела так несколько часов, пока Афродита не начала истошно орать. Только тогда, когда прикладывала механически дочку к груди, поняла, что сейчас она осталась по настоящему одна. В чужом городе, чужой квартире, но с родным ребёнком, который является точкой в ее браке.
Слёзы текли по щекам, падая на грудь. Дочка сладко пила молоко , смешанное со слезами мамы и сопела от прилагаемых усилий.
Боль, какая же это боль....Сердце в крошки, планы в осколки, душа на ленты.
– Малыш, всё будет хорошо. Ты же у меня есть,– шептала Зина, вытирая слёзы и гладя дочку по теплой головушке, на которой пульсировал в такт с ее сердцебиения родничек.
Первые несколько месяцев были самыми тяжелыми. Сашка приезжал, но от этого становилось только больнее. Он забегал для галочки на несколько минут. Афродиту на руки не брал, оставлял деньги и через 10 минут исчезал снова на неделю. Приезжала свекровь, со словами " Квартира на меня оформлена, так что не рассчитывай".
На что рассчитывать? На метры? Да сдались ей они, если душа на клочки порвана.
Каждую ночь проваливалась в сон с болью, просыпалась с ней же. Дни стали серыми и тянулись как жвачка. Невкусная, серая, старая жвачка.
Зачем всё это? Для чего? Она не нужна была ему уже давно. Ни как человек, ни как женщина. Она просто выносила его ребенка и всё.
Зина чувствовала, что ее использовали. Что ее обманули и предали. Тот человек, которому она всецело верила и безумно любила. Любила не потому, что его показывали по тв, или от того, что он в музыкальной тусовке. Нет. Она его полюбила ещё тогда, когда он был никем и звать его было никак. Бросила семью, друзей , переехала в чужой город. Пусть красивый и величественный, но чужой.
Только глядя на дочку, она понимала, что смысл жизни есть. Не всё у нее отняли, не всё сломали и растоптали.
Через пол года очень не тактично попросила съехать из квартиры свекровь. Но куда ? Зина не знала. А Сашке было всё равно. В пылу радости и счастья от новой жизни, он забыл давно дорогу к своей бывшей жене и бывшей дочке.
– Ну что ж. Чемодан, вокзал , домой? -сказала Зина малышке, натягивая на бледное и печальное лицо фальшивую улыбку.
Афродита смотрела на маму из своего детского стульчика , пытаясь проглотить свой жутко слюнявый крошечный кулачок.
– Сашка, привет,– Зина не хотела этого делать, но мужу позвонить всё же надо было,– мы можем с тобой к нотариусу сходить на днях? Мама твоя хочет, что бы я квартиру освободила, но мне надо от тебя документ, что бы уехать…И алименты…Да, я поняла.....Тогда договорились. Пока.
Его голос. Такой родной когда-то …Теперь это был совершенно чужой человек, с которым рядом была совершенно другая женщина. У Зины всё сжалось внутри. Теперь он целует ту так же в шею, когда она стоит у плиты, как когда-то ее. Он берет ту за руку, когда идёт на выступление и гордо всем представляет. Не Зина стирает его полотенца и вещи, не она готовит ему сумку на гастроли. Больше не она…
Слезы полились теплым потоком и Зина не смогла сдержать рыданий. Она плакала, кричала в колени, которые прижимала к лицу, сидя на полу в кухне. Афродита смотрела на маму и плакала вместе с ней. Та боль, которая рвала изнутри мать..Ее чувствовала и дочь.
– Малышка, зайка, не надо,– вскочив с пола, Зина подбежала к плачущему младенцу,– Я не буду больше. Не буду. Зачем плакать из-за того, кому плевать на мои слёзы? Кому плевать на нас…
Зина обнимала ребенка и укачивала.
– Обещаю, что теперь, если я и буду плакать, то только от счастья.
– Поздравляем! С годовасием!– кричали мама, сестра и три лучшие подруги , которые пришли на день рождения Афродиты.
Уже несколько месяцев Зина с дочкой живут у мамы в Костроме. Сашка платит алименты, но из ранее оговоренной суммы приходит только четвертая часть. Афродита забыта почти всеми родственниками с той стороны, но Зина счастлива.
То тепло , которое есть дома, та любовь, которой ей не хватало, она есть сейчас здесь. В ее доме. В ее семье. И не важно, как сложится дальнейшая жизнь. Она уже победитель. У нее есть люди, которые любят ее просто так, потому что…А не за что-то…
Детская сказка.
Алла с трудом открыла глаза и ощутила , как тошнота подкатила к горлу. Глаза удавалось держать открытыми только прилагая зверские усилия.
Приглушённый свет в реанимационной палате глаза хоть и не резал, но всё равно казался неимоверно ярким. Голова раскалывалась. Женщина провела сухим языком по таким же сухим губам. Как же хотелось пить. Алла попыталась было позвать кого-то , но поняла, что больше слабого сипения, выдать ничего не получается.
К рукам присобачены капельницы, провода, выползающие змеями из мерзко пищащего аппарата, присобаченного над кроватью. Где-то должна быть кнопка вызова персонала. Но где?
Тут Аллу как-будто ударило током. Аппарат над головой стал страшно пищать. Она резко схватилась за живот. Нет, только не это....
Стон вырвался наружу и повис где-то высоко над потолком. Слезы сразу же полились из глаз. Откуда только взялась жидкость в организме на них?
Алла закусила губу, но жуткий рёв всё равно преодолел эту преграду.
Живот пропал. Ее заметный, аккуратный и любимый животик. Она уже чувствовала движения малыша, разговаривала с ним, гладила, представляла их жизнь впятером. Она, муж , двое старших сыновей и этот крошка. Кто это был? Девочка? Мальчик? На последнем УЗИ они решили с мужем не узнавать пол и сделать себе сюрприз. Но сюрприз пропал. Его больше нет.
Буквально через секунду в палату вбежала медсестра.
– Сейчас,сейчас, – говорила она и что-то нажимала на аппарате.
Женщина схватила пухленькую миловидную сестричку за руку. Слова как-будто все пропали, утонули в горе и страхе. Но глаза…Алла держала слабой рукой медсестру и мычала.
– Так надо было,– попыталась медсестра успокоить ее.
Но как успокоить человека, который только что потерял часть себя? Алла начала рычать, выдрала иглу от капельницы из руки и потянулась к проводам.
Медсестра схватила вырывающуюся женщину за руки и придавила к кровати.
– На помощь! Позовите врача!– кричала та, всё сильнее и сильнее вдавливая в кровать Аллу.
Сопротивляться было бесполезно. Силы оказались не равны.
Через несколько секунд в палате уже толпились врач, санитары и ещё какие-то люди в белых халатах.
Алла почувствовала укол в ноге и потом всё стало каким-то тихим, мирным. Боль ушла, ушли злость, ненависть, страдания. Внутри ,на месте той пустоты , которая теперь занимала место малыша, появилось безразличие.
Может быть это и не плохо? Лучше так, чем , когда тебе рвёт душу на миллиметровые кусочки медленно и методично, боль потери.
– Вот так .Поспать тебе надо. Силы восстановить. А то потеряла два литра крови,– тихо приговаривала медсестра, закрепляя иглу от капельницы пластырем и возвращая отброшенные проводки на место.
Алла смотрела на потолок и чувствовала, что погружается в сон.
Ей снились дети, которые бегали рядом. Кудрявая светловолосая девочка лет двух, рядом с ней сидел мальчик с темными волосами постарше, чуть поодаль две девочки-близняшки приблизительно 10 лет рисовали классики на асфальте, а рядом с ними группа из разновозрастных мальчишек играли в футбол.
Алла стояла среди этих детей и считала. Ровно 12. Какое-то знакомое число. Но что оно означает?
–Девочка, а почему ты одна? Где твоя мама?– спросила она, присаживаясь к малышке.
– Ты моя мама,– ответила та , улыбаясь.
Алла оторопела и увидела, как все остальные дети обернулись в ее сторону.
Все они были чем-то похожи друг на друга. Похожие разрезы глаз, уши, губы. Они все молча смотрели на Аллу и улыбались. Она выпрямилась и открыла от удивления рот.
– Мама,– подошёл к ней самый старший мальчик , которому на вид было лет 13-14,– мы знаем, что ты нас всех помнишь. Ты никого из нас не забывала.
– Как мама?– не поняла Алла.
Две девочки, рисовавшие на асфальте, бросили мелки, подбежали к ней и обняли.
Женщина стояла и смотрела на их макушки, которые крепко вдавливались в ее бока.
– Мамочка, наконец-то мы тебя можем обнять, – хором защебетали они.
Алла некоторое время решала, погладить эти смешные и такие родные макушки или нет. Странная ситуация , какие-то дети, которых она видела впервые в жизни, явно родные братья и сестры, называют ее мамой. Но какое-то странное чувство внутри говорило ей, что она действительно их мать.
Когда она начала гладить девочек по головам, то ощутила неимоверные счастье и радость в душе.
– Мама, я Первый, – проговорил тот самый мальчик, который начал разговор,-Эти две девочки твои пятая и шестая. А вот эта малышка…Она двенадцатая, последняя. Она должна была родится у тебя через пару месяцев. Мы все здесь.
Алла не могла поверить своим ушам и глазам. И начала понимать, что это те самые малыши, которых она потеряла.
Самый первый 14 лет назад. Потом родился старший сын, потом была череда неудачных беременностей, среди которых должны были родится близняшки. Их она доносила до 20 недели, а потом отслойка плаценты и знакомая пустота во чреве. После родился второй сын, и снова и снова потери.Сегодня был ровно двенадцатый малыш.
– Не может быть, -прошептала Алла.
– Мам, спасибо тебе, что ты нас любила и любишь. Спасибо, что ты нас ждала и оплакивала. Мам, мы ждали тебя , но не так скоро. Ты нужна там, Вите и Серёжке,– сказал Первый.
Женщина заплакала. Но плакала не от горя, а от счастья, что видит всех своих деток. Она обнимала, целовала каждого, чувствуя родной запах.
– Мам, нам здесь хорошо, – картавя, сказала самая маленькая. – Мне было хорошо с тобой тоже, честно, но я подожду тебя лучше здесь.
Маленькие ручки обняли за шею. Алла зарылась носом в волосах этого ангелочка, у которого, как и у всех этих деток, не было имени. Был только порядковый номер.
– Мам, до встречи, -прокричали дети, когда ее выдергивали из сна в палате реанимации врачи.
Боль пронзила грудь и Алла открыла глаза.
– Всё, заработало, -выдохнув, сказал врач, вытирая рукавом халата пот со лба.– С возвращением , Алла Павловна. Напугали же вы нас.
Алла смотрела на врача и улыбалась.
– Я видела их всех. Им там хорошо и они меня ждут, но не сейчас,– она сделала паузу.– Только им надо имена наконец-то дать. Младшую назову Милой.
Врач повернулся и спросил куда-то в сторону:
– Когда вы успели сказать, что плод был женского пола?
Из угла послышался голос мужа:
– Я не говорил. Я пришёл только час назад. Она спала, а потом у нее сердце остановилось.
Пухленькая медсестра тоже помотала головой, когда к ней повернулся врач.
Алла не смотрела на них. Она смотрела на потолок. Если убрать несколько этажей и крышу, то можно увидеть огромное синее небо, на котором живут ее солнышки, ее ангелочки. Это теперь их дом. И когда придёт время, то они будут все вместе.
Последняя встреча.
Скоро 28 апреля. День рождения дорогого и любимого человека. Нет, этот человек был в моей жизни и больше его нет в ней, но не потому, что я так захотел, а потому что так решила судьба… и наркотики.
Ей было 18, когда мы первый раз встретились. Красивая, с малиновыми волосами и заразительным смехом. Женька так задорно рубилась на концерте одной рок-группы, что трудно было ее не заметить в многотысячной толпе. Она ураган, она вулкан, она всё, что может быть яркого, горячего и громкого в этом мире.
Я увидел ее и подошёл, что бы познакомиться. Мне уже 23 и я давно не маленький мальчик. Но как же я тогда стеснялся! Мне было страшно не от того, что она меня пошлёт куда подальше, а от того, что скажет своё имя и даст номер телефона. Ведь к утру пройдёт смелость, пробуждённая алкоголем, и тогда надо будет на самом деле звонить. Мне сто процентов будет страшно это делать, так как буду бояться показаться смешным, глупым, а особенно если она ещё скажет, что не помнит, кому дала свой номер, то вообще..Тут можно сгореть от стыда и неловкости.
Я стоял и смотрел на нее. На те искры, которые разлетались от этой огненной девчонки во все стороны.
– Девушка, вы такая… не из этого мира, – прокричал ей на ухо, стараясь перекрыть грохот ударных и баса.
– Откуда ты знаешь? – прокричала мне в ответ, не переставая танцевать и улыбаться,она.
– Не знаю, но догадываюсь.
Она остановилась на пару секунд. Потом порылась в своём рюкзаке и достала ручку. Написав мне свой домашний номер на запястье, оставила смачный след от поцелуя, напомаженными красной как кровь помадой губами, рядом с цифрами и именем , подмигнула и упорхнула дальше в глубь зала.
Я стоял и смотрел на эту метку, что алым цветом горела на руке.
Конечно же , зеленея и синея от волнения, позвонил вечером через пару дней. Как раз вернулся после суток в больнице, выспался и более или менее мог соображать… Я прохожу интернатуру в приёмном отделении городской больницы и поэтому не самый робкий человек на земле. К нам таких " красавцев" привозят иной раз. Но тут поджилки тряслись по полной.
Женька подняла трубку сама и первый раз услышал ее настоящий ,немного с хрипотцой низкий, но такой красивый голос.
– Это Юра. Ты мне номер свой на днях на концерте дала.
Она помолчала пару секунд и ответила:
– Ты тот, который был во всем чёрном с серебряным браслетом на руке?
Я кивнул, но понял, что через провода стационарного телефона навряд ли она могла увидеть этот жест.
– Да, тот самый.
Послышался смешок на другом конце провода.
– Тогда давай встретимся у "Грибыча" через час.
Положив трубку, примчался даже на пол часа раньше и ждал свою огненную девчонку у клуба рядом с Лиговкой.
Так мы начали встречаться. А потом через год и жить вместе. Не могу сказать, что она прямо сильно хотела этого, но понимала, что мы и так почти всё время проводим вместе. Да и с родителями у нее не очень складывалось. Я же жил отдельно уже несколько лет, так что с моей стороны вообще никаких препон не было.
Только когда мы съехались, стал замечать некоторые странности в моей любимой.
Она могла уйти из дома просто оставив записку со словами " Сегодня не приду. Не жди" или вообще никак не предупреждая. Я ревновал, любил, злился, страдал, но не мог ничего с собой поделать, да и с ней тоже. Понимая, что люблю ее больше, чем она меня, терпел и прощал.
Как-то раз, когда был на сутках, к нам по скорой доставили девушку с передозом.
Я сидел в ординаторской, пил чай с курабье и мне абсолютно не хотелось общаться с какой-то наркошей. Но работа есть работа.
Когда увидел, кого ввезли, то остолбенел. Это была она, моя Женька.
Конечно я ее откачал, но разговор у нас был после того, как она пришла в себя, долгим.
Женька сказал, что она просто балуется и что может в любой момент всё это прекратить.
Как же я был слеп и глуп тогда. Знал, что это всё самообман и вранье, но поверил.
Следующие пара месяцев были спокойными, но после Женька опять пропала. Я искал, звонил по всем друзьям и знакомым, но кто-то отшучивался, кто-то просто меня игнорил.
Моя зажигалка появилась через пару дней. Я плакал и просил больше так не делать. А она смеялась, называя меня чудаком.
Наша совместная жизнь была похожа на триллер. Женя пропадала , появлялась, пропадала снова. Я знал, где она работает и как-то в один раз пришёл к ней, что бы узнать, собирается ли она домой, но то, что увидел, меня ввергло в ужас и мои глаза понемногу стали открываться. Когда подошел к кассе ее магазина, что бы спросить про нее, то увидел, что она ублажает охранника.
Когда она подняла на меня глаза, отрываясь от его ширинки, вытерла губы и сказала, что дома поговорим.
Шок, грязь, отвращение. Но дома я ждал, как верный пёс, что бы услышать что?Объяснения, извинения? Конечно я не ждал, что она скажет:
– Юра, я подавилась вишенкой и тот парень помогал мне протолкнуть ее , что бы не задохнулась.
Но она пришла и молча начала собирать вещи.
– Жень, куда?
– Да куда-нибудь. Я не хочу быть больше с тобой.
Дверь захлопнулась за ней и на меня накатило. Было ощущение, что не могу дышать. Мне стало так тесно в груди, жарко, что рвал на себе футболку, открыл все окна и старался наполниться прохладой хотя бы так.
Недели потянулись за неделями, месяца за месяцами. Моя жизнь стала пустой и пресной без нее. Только одна мечта – пожалуйста, пусть она вернётся.
Прошло пол года. Меня стало немного попускать, но всё равно, в душе мечтал, что встретимся с ней , что она поймёт, что я тот, кто ей нужен. Что только я могу сделать ее счастливой.
И наша случайная встреча состоялась. И снова на концерте рок-группы. Я увидел ее в толпе. Она была такая же, как в тот день , когда ее первый раз увидел. Тот же взгляд, тот же танец, те же искры.
Смотрел на нее так пристально, как будто хотел прожечь в ней дыру. Тогда Женька увидела меня и наши взгляды схлестнулись. Она танцевала и смотрела на меня. Только на меня. А я…Стоял и смотрел на нее. Несколько минут прошло и вот я уже оказался рядом с ней, обнимал, целовал и говорил, как мне плохо без нее.
Ту ночь мы провели вместе. Что-то невероятное, волшебное происходило между нами и я умолял больше не уходить. Измену я простить мог, как оказалось, но жить без Женьки нет.
Несколько месяцев я летал на крыльях счастья и верил, что всё наладилось. Но потом …она снова пропала.
– Юрик, ну что ты мне звонишь? Я занята, в гостях. Завтра буду .
И снова меня окатили холодной водой. Я не мог дышать и рвал уже не только футболку, но и волосы на себе.
Прошло ещё некоторое время и стал замечать, что из дома пропадают деньги. На что? Почему не спросила? Она просто отшучивалась. Но я понимал, что зрачки-точки – это героин. Мне стало страшно, что наркотики смогут забрать мою Женьку у меня. Но что я мог сделать? Говорил, объяснял, предлагал помощь, но " я в любой момент соскочу, просто сейчас не хочу, а ты -зануда" слышал постоянно в свой адрес.
Женька уходила от меня ещё несколько раз, но я возвращал ее, чувствуя себя последней тряпкой. Но , знаете, первый раз унизиться трудно, а потом с каждым разом становится всё легче и легче.
Но один момент поставил точку раз и навсегда. Я пришёл домой после суток и увидел мужскую обувь в коридоре. Зашёл в спальню, в нашу спальню, а там моя моя любимая скачет верхом на каком-то волосатом качке. Рядом с кроватью ложка с ватой, пара фуриков раствора и жгут.
Я молча вышел и поехал к родителям. Оттуда позвонил и сказал, что больше не хочу видеть ее и что бы она забирала свои вещи. Это было очень трудно сделать. Я выдавливал из себя слова, но чувствовал, что это делаю не я . Это делал кто-то другой за меня. Когда говорил, то повторял постоянно одну и ту же фразу.
– Ты понимаешь, что это конец? Ты понимаешь, что это всё ?
Не знаю, что хотел услышать снова в ответ, но что бы она тогда не сказала, для меня было ясно, это будет снова и снова повторяться. Она такая не от мира сего, поэтому не смогу понять и принять.
На следующий день , придя домой, я не нашёл ее вещей. Только заколка бабочка, которую до сих пор храню.
Через 3 года познакомился с девушкой, ещё через год мы поженились и всё бы оно ничего. Но Женька не отпускала ни на секунду. Я постоянно сравнивал жену с ней , моей "Ирен Адлер".
Через общих знакомых слышал, что она хотела вернуться ко мне. Я был бы рад, но понимал, что снова плавать в этом говне не смогу. Не переживу ещё измены и передозы. Собирать себя по кусочкам было очень тяжело и больно. Каждый день мне стоил огромных усилий и обнулять всё это? Нет, я не смог бы.
Жизнь текла своим чередом. Я уже работал вовсю в той же городской больнице реаниматологом. Работа тяжелая, но она настоящая! Та, которой горжусь я , которой будут гордиться мои дети, когда появятся.
Я не видел Женьку уже лет 6. По слухам она упала на самое дно. Реально села в торбу. Ее уволили с работы за воровство. Поговаривали, что Женька подрабатывала проституткой, что бы дозу купить. Недавно столкнулся в центре с ее подругой и она гордо сказала, что Женька сейчас на лечении в клинике для наркозависимых. Что ж. Стоит только порадоваться, но при упоминании ее имени, меня каждый раз било током. Хотя разряд стал уже значительно меньше.
Ночь. Я на сутках. Пишу жене сообщение, что у меня всё хорошо, что поел и собираюсь немного прикорнуть, так как на удачу сегодня относительно спокойно в больнице и в ту же секунду поступает сообщение от скорой, что везут передоз. Остановка сердца в пути и не могут его завести. Я на месте и встречаю знакомую бригаду. Мою любимую, кстати. Бригада Михалыча вообще молодцы. Борются до последнего и вытаскивают пациента практически всегда, несмотря на тяжесть случая. Довозят и диагнозы всегда до точки и запятой правильные ставят.
Бригада подъехала уже без мигалок и спокойно. Выкатили мёртвое тело.
Все хмурые и печальные.
– Жаль, девка красивая была, – Михалыч пожал мне руку и кивнул в сторону каталки,– принимай.
И тут я увидел ее. Мою Женьку. Белый лифчик, синие губы, следы от дефибриллятора на груди.
У меня всё поплыло перед глазами. Прислонившись к стене , попытался прийти в себя, но не очень получалось. Звуки все стали какими-то далёкими, сухими. И следующее, что помню, Михалыча, который мне суёт нашатырь в нос.
– Эх, малой, ты чего? Трупы же видел уже сто раз..
Я смотрел на него и только шевелил губами, пытаясь сказать ее имя.
– Понятно…Знакомая…-Михалыч откашлялся и продолжил, -прости , браток. Но ты же знаешь, мы делали всё, что могли.
Он помог мне сесть и стал рассказывать в то время, как Галка из его бригады принесла мне воды.
– Да мы ехали по Московскому и тут выскакивает какой-то мужчина перед нами и руками машет. Кричит, что парковался во дворе дома и увидел на детской площадке девушку, которая вся пеной исходила. Перепугался , подумал, что припадок с ней. А тут нас увидел, мы на светофоре остановились . Конечно там не припадок. Пытались откачать, но …В общем, ты давай, не держи зла на нас.
Михалыч, добрый мужик. Его сын погиб от ножа наркомана 10 лет назад, а он не спился, не очерствел. Нашёл в душе Бога и работает так, как будто это его служение.
Он потрепал меня по спине, а я в благодарность обнял его.
Теперь было самое страшное. Я должен был проститься с ней. С моей Женькой.
Ее уже увезли в морг и я, спускаясь по ступеням в тёмное и холодное царство Артёма Вадимовича, думал только об одном " Пусть это будет не она и я обознался".
Нет, именно она лежала на каменном столе ещё одетая. Ее каштановые волнистые волосы рассыпались по холодной поверхности. Ее настоящий цвет, я знал это из ее подростковых фотографий.
Она лежала такая спокойная, тихая и родная. Подойдя к ней, долго смотрел на ее красиво лицо, гладил волосы. Она пахла так же, как и в день нашей последней встречи. Апельсинами и корицей. В зале не было никого и я поцеловал ее в лоб. Какой же он был холодный. У такой яркой и горячей хохотушки такая холодная кожа.
Выйдя на улицу , я в первые за несколько лет закурил. Дело не в том, что Женька умерла, а что я видел ее мертвое тело. Если бы мне сказали о том, что ее нет, то можно было бы просто сделать вид, что она уехала куда-то и скрывается ото всех. Но сейчас всё. Вот теперь точно конец и мечта о том, что бы может быть когда-нибудь мы были бы вместе…Но нет, какие мечты? Я женат и люблю жену....Но не так как Женьку. Мою Женьку.
Я не помню дату нашей первой встречи, но 11 марта – дата последней.
