Евгения Черноусова
Я буду надеяться на чудо
Кровь пролилась.
Через пару дней стало известно, что на Надеину поляну завезли стройматериалы. Когда ребята добрались до неё, там уже толпился народ. Действительно, на краю поляны за домом фельдшера Нади лежал штабель бетонных балок.
Вслед за ребятами подъехал экскаватор. Толпа глухо загудела. Экскаваторщик выпрыгнул из кабины, встал в сторонке и закурил. Он глядел в землю, будто бы не обращая внимания на наскакивающих на него женщин, но было понятно, что стыдился, оказавшись не на стороне земляков. Аня сказала, что это отец Матвея Огородникова из восьмого класса их школы. Подъехал на легковушке ещё один мужчина и живо вступил в разговор с женщинами, собравшимися вокруг экскаваторщика. В толпе прошёл слух, что это тот самый хрущ, что решил на поляне построиться. «Прикопать бы его этим экскаватором», – пробурчала Аня. Но потом кто-то сказал, что это прораб из строительной фирмы, которая подрядилась особняк строить. «Ясен пень, хрущи на таких вёдрах не ездят», – сказала Аня. Хотел Валька её поддразнить, что она быстро мнение меняет, но решил не связываться.
После долгих разговоров, криков и размахиваний руками прораб что-то стал втолковывать экскаваторщику. Тот по-прежнему стоял понурившись и только кивал. Потом бросил окурок, впрыгнул в кабину и стал разворачиваться. По грунтовке объехал Надин дом, но развернулся в противоположную от Кирпичного переулка сторону. «К источнику поехал», – пробежало по толпе. Народ потянулся по дороге, но часть людей полезли на тропинку, вьющуюся над крутым берегом озера. «Айда, здесь ближе», – скомандовала Аня. Но отправились они не сразу, поэтому оказались чуть ли не последними. Издали услышали рычание экскаватора, потом он смолк. Крик, потом тишина.
Источник находился в ложбинке, окружённой кустарником и небольшими деревьями с трёх сторон. С открытой стороны к нему вела широкая тропа. Небольшой водоём, в поперечнике не превышающий трёх метров, с берегов зарос камышами, и только там, где кончалась тропа, берег был обложен камнями, и дно было песчаным. Теперь на некотором отдалении от водоёма высилась кучка чёрного ила. Экскаваторщик неподвижно сидел в кабине. Валька не понял, что произошло, спросил: «Что?» и услышал шёпот Энн: «Вода уходит…»
Только теперь он увидел, что вода отступила от берега примерно на две ладони. «Может, остановится?», – спросил шёпотом.
– Где там, – не то вздохнула, не то простонала оказавшаяся рядом с ним Таисия Андреевна. – Он жилу нарушил…
– Какую жилу?
– Водоносную, – ответил стоящий впереди старичок. – Такие дела с умом делаются, к воде надо с почтением, это тебе не дрова рубить.
Валька боялся самосуда, но к экскаваторщику никто даже не подошёл. И шума особого не было. Народ стал расходиться. Экскаватор развернулся и уехал. Двинулись и ребята.
Оказывается, пока они ходили к источнику, на поляне кипела работа. Теперь здесь были вбиты колышки и между ними натянута красно-белая лента. Стоял экскаватор с распахнутой дверцей, сидел на корточках экскаваторщик и курил, упорно глядя в землю. Орал над ним прораб, а он его как будто не слышал.
– Ты знаешь, сколько стоит час простоя?!
Дёргала за воротник экскаваторщика и что-то ныла женщина в цветастом платье. Он продолжал курить. Подошла ведьма Обоянская в сопровождении двух женщин. Таисия Андреевна обратилась к ней без всякого почтения, пожалуй, даже с насмешкой:
– Ну что, против денег даже колдовство бессильно?
– Чего задираешься, Тась, ты же мне не платила, – спокойно отозвалась ведьма.
– Я бы, Маша, заплатила, если бы ты поляну спасла и воду вернула, – миролюбиво сказала старуха. – Но хрущ администрации столько дал, сколько у меня за всю жизнь не было.
– А не надо ничего платить. Сейчас кровь прольётся, и поляна от чужих очистится.
– Чья кровь? – испугалась Таисия Андреевна.
– Кто первый на землю покусится. А когда кровь второй раз прольётся, в источник вода вернётся.
Обоянская повернулась и не спеша пошла по улице. За ней двинулись двое с ней пришедших.
– Вот видишь, Милка, – спокойно сказал экскаваторщик, вставая и разминая затёкшие от длительного сидения на корточках ноги. – И ведьма говорит, что поляны лучше не касаться – кровь пойдёт.
Женщина в цветастом платье возмутилась:
– Совсем свихнулся! Ты уже этой дуры слушаешься!
Экскаваторщик плюнул, развернулся и пошёл вниз по улице. Заспешила следом и она, причитая и ругаясь.
Валька шепнул девочкам:
– Что-то не больно народ ведьмы боится.
Энн отозвалась:
– Я бабушкам рассказала, что ведьмы Обоянской испугалась. А они посмеялись: никто её в Утятине всерьёз не воспринимает, потому что знают как облупленную. Обыкновенная тётка, не очень грамотная, со страшной судьбой. Когда ей было три года, у неё на глазах отец мать зарезал.
– За что? – спросила Аня.
– Не знаю, – растерялась Энн. – Я не спросила. Может, пьяный был?
– Ну, мало ли алкашей на белом свете, – возразил Валька.
– Из ревности мог, – деловито перечислила Аня. – А может, разводились, добро не поделили.
– А ты можешь представить своих родителей в такой ситуации?
– Мои родители нормальные, – сорвалась на крик Аня.
– Вот и дошли до сути, – сказал Валька. – Это мог сделать только ненормальный.
– Верно, – согласилась Энн. – Ты, Валька, правильно говоришь. Но зачем ты всё время Аню цепляешь?
– Я обстоятельный. Я ей, как человеку творческому, предлагаю вжиться в ситуацию.
– Сам вживайся! – взорвалась Аня.
– Не могу. Мы с Энн из неполных семей. У нас чисто женское воспитание. Я не представляю, в какой ситуации папа в присутствии маленького ребёнка может схватиться за нож. А ты, Энн?
Энн помотала головой. Потом спохватилась:
– Валь, ты прикалываешься! Полная семья, неполная семья – всё равно нормальные! У меня дедушка есть, дяди, у тебя тоже дяди есть – ты можешь представить их с ножом?
– Ну, разобрались! Значит, ведьма – дочь ненормальных родителей. А как она ведьмой стала?
– Совсем недавно. Её воспитывала бабка, она была травницей и ворожеей. Гадала, от алкоголизма заговаривала, многие болезни лечила. К ней народ ходил. А Обоянская работала на комбинате простой рабочей. Никаких сверхъестественных способностей не показывала. Лет десять назад бабка умерла, а её внучка вдруг объявляет: я теперь всё могу, мне бабка дар передала! Земляки посмеялись и забыли. А клиентуру она себе в других районах нашла. Ездят, и немало, мы же видели.
Строители некоторое время совещались, но никто из них не соглашался работать на экскаваторе – то ли не умели, то ли прав не имели. Их начальник орал в телефон, жаловался на Ваську Огородникова, бросившего технику. Его телефонный собеседник, видно, замены не обещал. Потом одного из своих строителей прораб всё-таки уговорил: «Ты же работал!». – «У меня допуска нет!». – «За день вдвое заплачу!»
Экскаватор стал выезжать на поляну, зрители двинулись вдоль натянутых лент. А ребята оказались рядом и пошли след в след за ним. В это время у Энн зазвонил телефон. Она ответила: «Ой, мамочка! Что случилось? Да… да… я… ребята! Давайте уйдём!»
Вальку остановило отчаяние в её голосе, Аня отмахнулась и продолжала идти за экскаватором. Энн побежала за ней и схватила её за руку. Кажется, водитель и в самом деле был не очень опытным: ковш резко воткнулся в землю, машина стала заваливаться набок. Энн потянула Аню на себя, и девочки упали. Земля стала уходить из-под ног Ани. Валька кинулся к девочкам, но раньше него рядом оказался какой-то крупный мужчина. Он крикнул: «Не шевелитесь!» и отшвырнул Энн, которая бы расшиблась, если бы её не поймал Валька. А мужчина схватил Аню за кисти и рывком выдернул из осыпающейся под ней земли, скомандовал: «К обрыву!» и потащил Аню за собой. Он побежал к тропинке, и, прижимая к себе девочку одной рукой, прыгнул на крутой склон и заскользил на спине вниз. Чуть замешкавший Валька потянул Энн за руку. Она упиралась, кричала «Телефон!», ему пришлось тоже прыгать, держа девочку, но двумя руками. Поэтому внизу он встал с большим трудом.
– Энн, ты жива? У меня вся спина оцарапана и шорты порвались!
– Телефон!
– Да чёрт с ним! Ты сама цела?
– Она на тебе, как на санках проехалась, – как ни в чём не бывало, засмеялась подбежавшая Аня. – Что бы ей поделалось? Вы лучше вверх посмотрите!
Валька поглядел наверх и увидел, что на склоне осыпается земля. Их спаситель заругался:
– Быстро к дороге! Что за народ несознательный, нас ведь тут завалить может!
Подталкивая ребят, он вывел их на дорогу. Там уже стояли спецмашины, спасатели вытесняли зрителей к домам.
– Телефон, – продолжала плакать Энн. – Мама звонила! Теперь она думает, что я погибла!
– На, звони по моему, – сунул ей Валька свой телефон.
– Я номер не помню! И вообще, мама в Америке, это дорого.
– Да, денег на моём всего ничего…
Энн плакала, Валька думал. Потом взял телефон.
– Иван Иванович, вы очень заняты?
Аня попыталась вырвать у него телефон, но Валька повернулся к ней спиной и изложил свою просьбу. А ей сказал:
– Прежде чем на меня орать, погляди на свои штаны.
Энн взглянула Ане за спину и охнула. Аня повернула голову, оттянула шорты и взвизгнула:
– Вы почему мне сразу не сказали!
– Вот и стой спиной к палисаднику, жди, пока папа выручит!
Подъехал Иван Иванович быстро, минут через двадцать. Протянул Энн телефон:
– Не переживай, я бабушке сказал, что мне твоя мама как консультант по МЧС нужна. Вот, говори.
– Спасибо, – всхлипнула Энн. – Мама, я телефон выронила. Я в порядке. У нас тут просто рядом экскаватор работал, вот я туда и… ладно-ладно, – засмеялась. – Утром по скайпу!
Энн вернула телефон Шеметову и весело сказала:
– Мама обещала наказать меня кнопочным телефоном на год.
– Ты серьёзно? – сделала большие глаза Аня. Энн кивнула. – А у вас в классе ребята продвинутые или полный отстой?
– Разные, – весело ответила Энн. – Но не стоит на всяких мажоров внимание обращать! Моя мама говорит, что стоимость таких людей измеряется стоимостью их имущества плюс 40 килограмм мяса третьего сорта на собачьи консервы.
Иван Иванович разговаривал с толстым мужчиной, который командовал спасателями. Тот сказал, что на глазок определить причину не берётся, но предполагает, что это плывун – тут же вода кругом:
– Что бы ни было, но одно уже хорошо… даже два… нет, три: во-первых, экскаваторщик жив, хотя травмы у него серьёзные и большая кровопотеря; во-вторых, строить здесь нельзя, так что поляну эту красивую застраивать запретят; а в-третьих, как минимум, одного моего приятеля с работы вышибут… ну, который клялся по телевизору, что все необходимые инженерно-геологические разыскания на Надеиной поляне проведены. Может, с новым экологом работать легче будет.
– Девчонки, а кровь-то пролилась, – тихо сказал Валька, когда Иван Иванович развозил их по домам. – И поляна от чужих теперь очищается.
– Совпадение, – громко ответила ему Аня.
Иван Иванович спросил, что за совпадение, и Валька рассказал ему о предсказании Обоянской. Выспросив, кто был свидетелем этого, Шеметов сказал:
– Ребята, я в Утятине живу больше двадцати лет. Такого навидался, что теперь ни одной странности не исключаю. Моя к вам просьба, не рассказывайте об этом разговоре никому.
– Почему?
– А вдруг она и вправду ведьма? Если ей реклама нужна, она сама об этом расскажет. А если информация от вас выйдет, над вами или смеяться будут, или наоборот, самих в колдовстве обвинят. И ещё: если вы со мной не согласны, то хотя бы несколько дней помолчите. Я почти уверен, что кровь прольётся второй раз. И тогда посмотрим, не вернётся ли вода в святой источник.
Бабушке Валька всё-таки рассказал. Нужно было ему и высказаться, и посоветоваться. Очень уж его удивила реакция Ивана Ивановича. Но бабушка его удивление не разделила:
– Я Валь, ты знаешь, реалистка и атеистка. Вы с матерью воцерковленные. Это дело ваше, я переубедить никого не пытаюсь. Но есть что-то в людях, что ни религией, ни наукой не объяснишь. К примеру, как мама Анечки, находясь на противоположной стороне земного шара, почувствовала, что дочь в опасности?
– Я об этом не подумал…
– Встретишься с ней – спроси. Но едва ли получишь вразумительный ответ. А Иван Иванович мне рассказывал, как ещё в молодости при нём заговаривали кровь жертве ДТП, и тем спасли две жизни. Моя подруга как-то во сне увидела одного незнакомого ей человека без головы. Он пропал накануне её приезда в Утятин. Через несколько месяцев тело обнаружили в реке. И представь себе, без головы. В общем, есть в природе что-то, чему ещё объяснения не нашли.
На следующий день зашёл Денис и позвал Вальку на субботник. Краеведы решили очистить дно источника, раз уж оно сейчас обнажено. Денис уверил бабушку, что работа эта не опасная, но очень грязная, поэтому надо взять с собой сменную одежду и мыло с полотенцем, чтобы потом отмыться в озере. Отмёл её опасения, что инфекция в ссадины на спине попадёт: царапины Валькины подсохли, и вообще, источник целебный! Валька позвонил девочкам. Аня идти отказалась, а Энн согласилась.
Зрелище было марсианское: впадина с серым потрескавшимся дном, в центре которого оставалась небольшая чёрная лужа. Кроме шестерых краеведов и двух ребятишек пришло довольно много жителей с улицы Трудовой. Один пенсионер пригнал «Ладу» с прицепом, в который мужчины таскали носилки с грязью. Когда прицеп наполнялся, его вывозили на ближайший огород.
Вальке и Энн как «слабосильной команде» досталось выдёргивать камыши и собирать мусор в большие чёрные мешки. Сначала они пытались как-то по возможности не пачкаться, но по мере того, как всё-таки грязь попадала на них, они всё больше веселились: то Энн припечатает грязную ладонь на Валькином плече, то Валька обольёт Энн ноги жидкой грязью: «Девушка в гольфах». Фельдшер Надя, откидывая грязной рукой волосы со своего вспотевшего лба, сказала:
– Ладно, хулиганьте, потом у меня в ванной отмоетесь.
Спасатель, который был поставлен здесь дежурить на всякий случай, сразу спросил:
– Надя, может, мне раздеться и сменить кого-нибудь?
– Дежурство – дело официальное. Вдруг из начальства кто нагрянет, а ты не в форме. Ты лучше поснимай нас, – сказал Денис. – Так сказать, для истории.
И дежурный щёлкал фотоаппаратом, расхаживая вокруг источника. Особенно охотно он снимал ребят, когда они наломали веток и соорудили себе что-то вроде юбок: «Белые туземцы!»
Когда начинали работу, казалось, за неделю не управиться. А закончили за несколько часов. Даже цистерну воды привезли, чтобы смыть со дна остатки ила. А потом с хохотом отмывались в озере. И перекусывали на берегу тем, что натаскали участники субботника.
– Никогда не думал, что грязная работа может быть такой интересной, сказал Валька. – Денис, видео и фото сбросишь?
– Без вопросов!
За то время, пока чистили источник, спасателям удалось краном вытащить из ямы экскаватор. Прораб суетился вокруг, просил ещё балки переместить на дорогу. Но спасатели только посмеялись: балки оказались на самом краю провала, кто же полезет их крюком цеплять. Стенки ямы продолжали осыпаться, так что не исключено, что в ближайшее время балки сами переместятся. Только не на дорогу, а в яму.
Под утро прозвучал взрыв. Несмотря на то, что у ямы был установлен пост, кто-то не побоялся пролезть к балкам и заложить под них взрывчатку. Края ямы осыпались, балки свалились вниз.
Ребята с утра пытались пробраться к месту взрыва, но на этот раз к делу были привлечены военные, а они перекрыли не только дороги, но и берег. Теперь друзья собрались у Энн, рассматривали видео и фото, которые ей переслал Денис, и смеялись.
– Знаешь, как там здорово было, – с восторгом говорила Энн Ане. – Видишь, сейчас будет, где Валька споткнулся и плюхнулся в грязь по маковку. Вот!
И они захохотали. Аня позавидовала:
– Здорово! А я из-за собственной лени такое событие пропустила.
Когда вышли во двор и увидели, что тётя Лёля гонит коз вниз по улице, а на плече у неё вёсла, Валька спросил, не к источнику ли она поплывёт. «Чуть дальше», – мирно ответила она. И сразу согласилась взять их с собой. Почему согласилась, они поняли, когда она сунула мальчику вёсла. Хитрая тётка брала не пассажиров, а гребцов. Но они гребли с удовольствием: Валька в одиночку, а девочки вдвоём.
– Что значит молодёжь! Я никогда так быстро не доплывала, – выталкивая коз на берег, сказала тётка. – Идите, гуляйте, я пока травки немного накошу. Часа вам хватит?
– Вполне, – ответил ей Валька. – Но, если не вернёмся через час, значит, пешком ушли.
И ребята стали карабкаться на высокий берег. Обойдя неглубокий овражек, оказались перед зарослями, окружающими источник. А протиснувшись через кусты, ахнули: чаша водоёма была до краёв наполнена прозрачной водой. Было отлично видно, как на дне бурлит вода. Это били ключи.
– Какая красота, – вздохнула Энн. – Когда, интересно, вода начала возвращаться?
– А мне интересно, чья кровь пролилась, – пробормотал Валька.
– Ты от моего отца этой дури набрался? – ехидно спросила Аня.
– Поживём – увидим, дурь или не дурь.
Валька повернулся и пошёл по тропинке к Надеиной поляне. Далеко идти не пришлось. Тело лежало в зарослях татарника, за которыми начиналась поляна. Валька бы его не заметил, если бы не телефон покойника, который разразился бравурной музыкой, когда ребята повернулись на тропинку, по которой шли вчера в обход поляны. Валька бросился к телу, но резко остановился: прораб был очевидно и безнадёжно мёртв. По засохшей крови на лице ползали мухи.
– Девчонки, бежим к военным, – загораживая труп, сказал Валька.
– Ему помочь надо, – сказала Энн.
– Вот военные и помогут, – оттесняя её, пробормотал Валька.
– Он мёртвый? – спросила Аня.
Энн вскрикнула. Валька взял девочек под руки и потащил напрямую по полю. Когда они выбрались на верхнюю точку, то увидели, как несколько человек двигались им навстречу с миноискателями. Увидев детей, замахали руками: не двигаться! «Плохо дело», – вздохнул Валька и позвонил Шеметову. И завертелось: по дороге к источнику проехала полиция, до ребят добрались сапёры и вывели их к улице.
Следствие Вальке не понравилось, оно больше походило на свару. Ругались между собой полицейские с военными, спорил Иван Иванович то с военными, то с главным полицейским, высоким мужчиной с брюзгливым выражением лица. А этот полицейский ещё и на подчинённых своих орал.
Наконец ребят в присутствии Шеметова допросили и отпустили. Дома никого из них ругать не стали.
Дальнейший ход следствия остался им неизвестным. Валька пытался выведать хоть что-то у дяди Саши Огородникова, полицейского, который с его соседями дружил, но тот отсмеивался: «Меня, Валька, как знакомого главного подозреваемого, тебя то есть, от дела отстранили».
Неужели я такой же буду?
Валька вышел на крыльцо и закрыл дверь на ключ. Из-за забора его окликнула Катя:
– Валь, ты что, один?
Он махнул ей рукой, подошёл поближе и спросил:
– А кто тебе нужен?
– Мне – никто. Тут тебя барышни дожидаются.
Девочки возились с Ритой и её игрушками. Валька перелез через забор и присел на скамейку. Рита радостно крикнула «Вава!» и стала перетаскивать игрушки поближе к нему.
– Отстань от соседа, дочка, ему сегодня, небось, младший братишка руки оттянул, – сказала Катя. – Вы ведь в Новогорск ездили? Как там Сашкин сыночек, понравился?
– Да ничего, – вздохнул Валька.
– Или не понравился?
– Да видел я его уже! Мы с мамой на майские праздники к ним летали.
Катя засмеялась:
– Всё-таки не понравился?
– Нет, сейчас он получше стал. А тогда… дядя Саша его из ванной вынес, пелёнкой обтирает и воркует: «Ты посмотри, какой он беленький, хорошенький! А когда его из роддома принесли, у него глаза были косые, лицо красное». Кать, ты бы видела! У Лёшки лицо красное, взгляд бессмысленный, а глаза мало что косые, а ещё и разные! Один прищурен…
– Валечка, младенцы редко бывают красивыми, – с трудом сдерживая смех, сказала Катя. – Ты бы видел мою Ритку, когда мне её первый раз показали! Лицо красное, глаза как щёлки, волосы на затылке и на спине, а лоб лысый. Чисто обезьянка!
Рита завопила.
– Дочь, ты чего?
– Обозвала девочку некрасивой, да ещё спрашивает, – возмутилась Аня.
– Рита, а где у нас носик? – заворковала Энн.
Продолжая вопить, девочка ткнула пальцем в нос.
– Красивый носик! А волосики?
Эта игра продолжалась до тех пор, пока Валька не возмутился:
– Эй, ты своей красивой туфелькой в мой некрасивый нос не тычь!
Он встал и направился к воротам:
– Я, собственно, на речку собрался. Если у вас ничего срочного, так я пошёл.
Рита вопила «Вава!» и тянула к нему руки. Валька обозлился: весь день он общался с дяди Сашиной роднёй, людьми, на его взгляд, навязчивыми и бестолковыми, да ещё и нетрезвыми, беспокоился за бабушку, которой тоже эта компания была не очень по душе, а теперь вместо того, чтобы окунуться в речку и смыть дорожную пыль, а заодно и собственное раздражение, он должен Риту успокаивать! А девчонки глядят на него осуждающе, словно он всем должен!
Катя вскочила с места и взяла из рук Энн рыдающую дочь:
– Валь, иди, конечно. Что, Сашка, наверное, выпивши был? Елена Карловна расстроилась?
Да, соседка хорошо знала их семью. И попала в точку.
– Если бы, Кать! Они там все квасили! Да ещё говорили, что в нашу честь!
– Что, и Виола?
– Нет, конечно, – успокаиваясь, ответил он. – Она же ребёнка кормит. Но вся её родня – да! Мать, отец, старшая Виолина сестра. Имечко такое дурацкое у неё – Роза. Дяде Саше наливали! Бабушке всё время стакан под нос пихали! Даже мне предлагали «красненького» налить!
– И ты их не разогнал?
– Я Виолу потом на кухню вызвал и сказал, что хватит бабушке нервы трепать. Она, правда, сразу поняла и меры приняла. У дяди Саши стакан отобрала, бутылку недопитую своей матери в сумку засунула и сказала, чтобы гости домой шли, а то воздух в комнате тяжёлый стал для ребёнка. Отец её бубнил, что для мужика, Лёши то есть, перегар – дело нормальное, но Виола их быстро выпроводила. И дядя Саша понял, почему она гостей разогнала, стал перед бабушкой оправдываться. Я, мол, наладчик ЧПУ, не думай, что на такой работе можно пьянствовать. Это я в выходной и с гостями, а так – ни-ни!
Рита продолжала вопить и тянуться к Вальке. Он вздохнул и взял её на руки:
– Где твой платок?
Она оттянул карман платья и сказала «неть».
– Как это «неть», – возмутилась Катя. – Вот противная девчонка! По три раза на день ей платки сую! А потом нахожу то в кастрюле, то под столом, то в собачьей будке!
Валька вытащил из кармана свой платок. Тут уже все захохотали.
– Да, я же им поручень в автобусе протирал. Ладно, – взял и обтёр лицо девочки её же подолом.
Теперь Рита завизжала. Она накручивала подол на кулачок и в восторге кричала «Мама!»
– Говорила я тебе, доча, играй с девочками, – засмеялась Катя. – Мальчишки тебя только плохому могут научить: в два пальца свистеть, матом ругаться, в подол сморкаться.
Валька взял со стола бутылочку и спросил:
– Где воды ей налить?
– Там, на кухне, на столе кефир… ты извини, она вечером всегда капризная. Генка как-то умеет её укладывать, а у меня она никак спать не хочет, будет до полуночи нервы мотать…
Минут через двадцать, когда Валька вернулся в прихожую и нагнулся, чтобы обуться он услышал Катин голос:
– Чересчур он правильный! Задолбала его мать взрослых уважать! Вчера Валька на рыбалку собрался, а тут Таисия Андреевна с двумя внуками: покарауль минут двадцать. Другой послал бы далеко и надолго, а этот вздохнул и на два часа в няньки! Елене Карловне их сунуть им совести не хватает, а малый, значит, приехал отдохнуть, так его можно по полной загрузить!
– А Елена Карловна нас учила, что если взрослые борзеют, надо уметь за себя постоять, – сказала Аня.
– Конечно, надо! Генка мой тоже оборзел… думаете, почему Рита к Вальке рвётся? Потому что он чуть чего – Валька, подержи! Вчера тоже… рыбалка сорвалась, так Генка опять же Риту ему прямо через забор перекинул. Прихожу, мужа дома нет, а голос дочери из-за забора слышен. Ух, я и обозлилась на него! Мало того, что мальчика запряг, ещё и бабушку припахал!
Да ничего страшного, подумал Валька. Бабушка очень любит Риту. А вчера она у них новое слово сказала: «банка». И так потешно сказала, колокольным гулом раскатывая «н», что они смеялись. А потом пришёл дядя Гена и тоже очень обрадовался новому слову. А потом пришла Катя и начала орать. Хорошая она, Валька её всю жизнь знает, но уж очень любит с мужем поскандалить. А Рита не любит, когда родители ссорятся. И Кате новое слово отказалась говорить. Но, когда Катя с Ритой на руках шла к воротам, Валька показал девочке банку с червями, она не удержалась и звонко сказала: «Банка!». Катя тогда тоже обрадовалась.
Валька пнул дверь ногой и вышел на крыльцо.
– А Рита где? – вскочила Катя.
– На диване спит. Можешь перекладывать.
– Как это у тебя получилось?
– Да всё просто. Взял диванные подушки, одну на кресло бросил и Риту на неё усадил, другую на диван, сам на неё лёг и в телевизор уставился. Понятно, что твоя дочь-наоборотчица сделала?
Катя прыснула:
– С дивана тебя спихнула?
– Ну, не настолько уж она вредная. Закинула подушку на диван, перелезла через меня и у стенки устроилась. Лежит, кефир сосёт и хихикает: всё не по-твоему вышло! А по телевизору какая-то политическая ругань. Она посмотрела, говорит: «Дядя ля-ля!» Заскучала и уснула.
Причитая «Валечка, благодетель!», Катя понеслась в дом.
– Так вы чего от меня хотели? – спросил он девочек.
Аня сказала:
– Валь, я здорово прокололась. Шла вчера через парк, гляжу – Матвей Огородников девчонку лупит. Ну, я его оттащила и пару раз приложила…
– Ну, правильно. Что за мужик, на девчонку руку поднял!
– Да неправильно! Мне сегодня девчонки сказали, за что он её. Карина его дразнила, что это отец Матвея прораба убил.
– Да, за такое и я бы её побил. Что делать-то?
– Это я тебя спрашиваю, что мне теперь делать?
Вышедшая закрыть за ними калитку Катя сказала:
– Вот дрянь какая! Да Васька Огородников мухи не обидит! Надо Сашке сказать, чтобы за брата заступился и за племянника. Он-то знает, кто убийца!
– А мне что делать? – спросила Аня.
Валька пожал плечами. А Энн сказала:
– Моя мама говорит, что есть три вида признания вины. Самый первый – признать свою ошибку перед собой. Второй – признаться перед тем, перед кем виноват. А третий – сделать это публично, чтобы обиженный перед всеми был оправдан. Первый этап ты прошла. Надо извиниться, Аня! Хотя бы перед Матвеем!
Аня пробурчала «Легко сказать…», Валька простился с девочками и побежал по тропинке вниз к реке.
А на обратном пути он увидел, что кто-то лежит в кустах, и к нему подбираются незнакомые ребята. В лежащем он узнал дядю Сашу Огородникова. Мальчишек Валька шуганул, дядю Сашу разбудил и с досадой сказал:
– Ну что за день такой! Одни пьяные кругом! Дядя Саша, проверь карманы, тут рядом с тобой пацаны крутились! Пистолета у тебя не было?
– Не, в сейфе, – медленно приходя в себя, пробормотал дядя Саша. – И в карманах пусто перед зарплатой… ой! Он встал, держась за ствол дерева, и хлопая по карманам.
– Что пропало?
– Корочки!
– В кармане рубашки они.
Дядя Саша вытащил удостоверение из кармана и облегчённо выдохнул: «Порядок!»
– Какой же это порядок? Пошли, помогу дойти до дома!
– Не, по городу не пойду, я бухой. Давай к дяде Васе!
– Видел я его, он сейчас такой же, как ты. Тётя Люда тебя убьёт.
– Эт точно. К Васильевым пойду!
– Дядя Гена в Москве. А Катя уже калитку закрыла, Рита спит.
– Да, неудобняк. К Кожевниковым нельзя, тётя Таня запилит…
– Пошли к нам.
– Ты что! Как я потом Елене Карловне в глаза смотреть буду!
– Я тебя в сарайке уложу. Там у меня раскладушка.
Прикрыв дверь сарая, Валька развернулся и увидел бабушку, вышедшую на крыльцо:
– Ба, я разбудил?
– Я уже ужин готовила, когда вы мимо окна прошли.
– Не сердись!
– А я и не сержусь. Ты всё правильно сделал. Нельзя ему в таком виде. Вот, поставь рядом с ним банку. И полотенце повесь. Утром проснётся – кваса выпьет с похмелья и в душ сходит. Или на речку. Ох, Сашка, Сашка, дурья башка. Он ведь не был таким. А после развода совсем разум потерял…
Бабушка ушла в дом, а Валька сел на скамейку и позвонил Ане:
– Ань, тут мне майор Огородников проговорился. Только ты никому! Взрыв-то прораб покойный учудил! Эти балки, блоки, как их там… словом, это гнильё было! Так что этот хрущ обречён был. Если бы не плывун, так балки бы рухнули. А хрущ назавтра приехать собирался. Вот прораб и запсиховал. Решил под землёй свой косяк спрятать. Плохо спрятал, экспертиза всё показала. Убил? Пока неизвестно, но ясно, что причины экономические… ну, то есть из-за балок. Так что не наш убийца, не утятинский!
Поскольку спать Валька лёг рано, то проснулся в шесть. Вспомнил, что дядя Саша в сарае, и пошёл его будить. Но мокрое полотенце уже висело на верёвке, и пустая банка стояла на крыльце.
А после завтрака позвонила Аня и сказала:
– Валь, извини, но я проболталась. Ты когда позвонил, я через сквер шла. Там у фонтана вся эта бражка… ну, Матвей с ребятами из гимназии и эта Карина с подружками. У Матюхи вид такой понурый, а у девчонок ехидный. Я обозлилась, подошла и говорю: «Матвей, я должна у тебя прощения попросить. Я же не знала, что эта дрянь отца твоего оскорбила. Полиции известно, что убийца – приезжий. Одного не пойму, кто её нанял на невинного человека стрелки переводить?» А Игорь говорит: «Так к ней дядька в гости приезжал!» Ну, я говорю: «Ах, вот кто у нас из семьи уголовников!» И пошла. А потом опомнилась. Ты извини, подвела я тебя!
– Как тебе извиняться-то понравилось, – прыснул Валька.
– Не сердишься? А мне и правда, после извинения сразу легче стало. Матюха просто засиял.
Валька сел за дневник. Описал вчерашнюю поездку в Новогорск, Анину историю, а потом свои размышления о пьяных: «Не могу я понять, что их заставляет пить? Морщатся, давятся, а ещё говорят: за здоровье! Неужели я такой же буду?»
