Евгения Черноусова
Поминки по уходящему году
День далеко не последний. Через пять месяцев. Что в имени тебе моём
Владимир
Мать привычно нудила о чём-то. Он привычно не различал слова, воспринимая их как звуковой фон. Взглянул на неё. похоже, она всё больше заводится. А Слава? Слава тянулся за последней долькой солёного огурца. Кажется, научился у него отключаться.
– Ну, сколько троек будет за год?
– Как всегда, – пожал плечами сын.
– То есть по физике и алгебре? Гуманитарий. Артистом, что ли, решил стать?
Слава фыркнул:
– Папа, я театрал. Это зритель, а не актёр. Мне нравится театр, но играть я не умею. Таланта нет.
– Уверен?
– Стопудово.
– Господи, что за лексикон! – скривилась мать.
– Он у нас литературный кружок посещает, – попытался отвлечь её Владимир Сергеевич. – Значит, лексикон у него современный литературный. А мы не догоняем.
– Володя!
– А я кружок не посещал. Мне простительно. Сын, какие планы на вечер?
– Я в общагу. Ванька сегодня приезжает. С дядей Димой.
– Может, ты и умный. Но бестактный.
Слава насупился. Гаранин усмехнулся и взял в руки телефон:
– Люся, ты гостей ждёшь? Уже? Солнышко, накорми ребёнка и посади на автобус, а мы его тут встретим. Пусть он у нас заночует. Слава ждёт, копытом бьёт.
Через пару часов встретили Ваню на остановке. Мальчики немного покрутились дома и отпросились в парк. Владимир Сергеевич прилёг перед телевизором и уснул под его бормотание. Через некоторое время проснулся и пошёл посмотреть, не вернулись ли они. Вернулись. Через неплотно прикрытую дверь услышал, что обсуждали они его особу. Ване не понравился его вид, а сын вздохнул в ответ: «Дела сердечные…» Паршивцы!
Снова залёг перед телевизором. Не смотрел и не слушал, это защита от матери. Если будет сидеть или лежать в тишине, она непременно пристанет с расспросами или разговорами. А так вроде делом занят.
Вспомнил новогодние дни. Они встретили тот праздник втроём. Мать после боя курантов буквально через полчаса отправилась спать. А он сказал, что с сыном пойдут к ёлке, только не сказал, к какой. Собрали пакет и поймали такси. На торговом пятачке напротив Тубика уже народ хоровод водил. И общежитские тут. Но Майи не было. Чуткая Люся как бы между делом сообщила, что Майя и Владя в утреннем спектакле заняты, поэтому отпраздновали и рано разошлись.
На этот спектакль Гаранины чуть не опоздали, проспав. Но после него Слава заболел театром. Он восхищался Владей, который играл советника: «Папа, он такой потешный, весёлый, добрый! А в роли он холодный и злой. Когда он сказал, что у него обычно температура тридцать три и два, я ему поверил!» «А я думал, ты Антона будешь хвалить, всё-таки вы ближе знакомы!» «Нет, мне, если честно, не понравились все, кто детей играл. А вот Сказочник, Советник и Королева – это да!» Владимир Сергеевич зауважал сына за вкус и зрелость суждений. Пожалуй, надо уговорить мать не привязываться к нему с алгеброй и физикой. Пусть будет гуманитарием!
А дела сердечные… да, прав паршивец. Гаранин тогда уговорил новых знакомых выехать на рождество в коттедж комбината, что в парке санатория «Лесной». Майя не хотела ехать, но Даша с Люсей её уговорили. «Ну да, сводницы мы», – шепнула ему Даша. Землянские ещё поехали. Было весело, и ему показалось, что у Майи что-то к нему возникло. Но кончились праздники – и снова она Снежная Королева. Даша рассказала, что прежний муж Майи, их однокурсник, много лет мотал ей нервы и не отпускал даже после развода. В своё время она получала несколько предложений от столичных и петербургского театров, но вынуждена была отказываться. Потому что его там не ждали. И из тех провинциальных театров, по которым они скитались, они уходили из-за его склочного характера. А потом он вдруг получил роль в сериале, и дело у него пошло. Только он гнал её в период занятости и мирился во время простоя. Год назад только у неё хватило характера не откликнуться на его призыв и уехать к Даше, которая смогла не только пристроить её в свой театр, но и пробить ей место в общаге.
В общем, из всех гостей тех новогодних поминок пару в общаге себе нашёл, как это ни удивительно, Бурмин. Он под Рождество к ним в коттедж в гости заехал какие-то бумаги заполнить. И увидел Реню, которая по парку на лыжах каталась. После новогодних каникул Бурмин объявился у неё, а потом и вовсе в общаге поселился. Оказалось, что пару лет назад Реня его оперировала. Даша довольно бурчала: «Альфа-самец! Испытал беспомощность и унижение в женских руках. И теперь просто обязан доказать своё превосходство». Гаранин её спросил: «Ты чему радуешься, малявка?» «Володечка, ты что, не видишь, какие они несчастные, наши девушки? Одной Шурочке повезло, Васька у неё золото. А остальным всем требуется клин». «Чего?» «Которым предыдущий клин выбивают. Коленька такой брутальный. Я балдела, когда он Валеру с его наглыми бабами одним взглядом заморозил. Ты не представляешь, с какой радостью я им сказала: хода нет, здесь отныне будет висеть полковничье галифе. Этот ушлёпок ещё пытался острить, что, мол, я это галифе стирать пришла. А я сказала, что от альфонсов меня тошнит, а настоящему мужику я и кальсоны согласна штопать».
Назавтра, вернувшись с работы, он гостя не застал.
– Они в Утятин поехали с ночёвкой, – пояснил сын. – Дядю Диму переводят туда главным технологом на комбинат. Он уже купил дом.
– А что ж ты с ними не поехал? Я бы отпустил.
– А ты что, один останешься?
Гаранин засмеялся:
– Сынок, я тронут!
Слава двинулся за отцом в его кабинет. Немного помялся, а потом стал рассказывать, как Ванька зимой, когда увидел Майю, испугался, что отец в неё влюбится, и спросил, понравилась ли ему она. А он ответил, что она королева, а он не король. Гаранин сначала вспылил, но погасил раздражение и сказал сыну:
– Так ведь и я не король!
– Пап, так ведь королей без недостатков не бывает! У кого земли не хватает, у кого ума, у кого красоты или денег. Вот знаешь, я недавно в драматическом «Бесприданницу» смотрел…
Слава подробно, но не без юмора начал излагать содержание пьесы. Гаранин сначала удивился, а когда до него дошло, возмутился:
– То есть ты предлагаешь мне роль Кнурова? Купить себе женщину?
– Сначала купить. А когда она будет твоя, может, ближе познакомиться. А вдруг она разглядит твои сильные стороны? Вдруг поймёт, что, если ты на короля не вытягиваешь, то хотя бы принцем-консортом годишься?
– Ну, знаешь!
Он хрястнул входной дверью. Вышел из подъезда, постоял на подъездной дорожке и решил пройтись, чтобы окончательно успокоиться. Шел дворами и вышел на проспект прямо у ТЮЗа. Ноги сами вывели.
В отличие от старинных домов, плотно стоящих вдоль проспекта, сравнительно новое здание театра располагалось в глубине, отделённое от тротуара небольшим сквериком с прудом и фонтаном в нём. Пруд окружали бронзовые фигурки литературных героев и сказочных животных. На фасаде здания тоже было несколько подобных фигур. У пруда стояла Даша и с размаху насаживала огрызок яблока на шишак шлема Мальчиша-Кибальчиша.
– Даш, когда ты повзрослеешь? Сороковник скоро!
– А чё такого? Ну, надоел мне он! Пусть будет не Гайдара сын, а Вильгельма Телля! А ты чего такой заведённый?
– Да сын мой…
Он внезапно выплеснул своё раздражение, рассказав о том, как его личные обстоятельства обсуждали мальчишки, и с каким советом обратился к нему сын. Даша расхохоталась:
– Вот скажи, как у такого закомплексованного отца появился такой разумный сын?
– Ты находишь это смешным?
– Я нахожу это разумным! Володенька, мы не в девятнадцатом веке живём. С точки зрения Ларисы её покупали, и это мерзко. А вот представь: то же самое предлагает ей Паратов. Нормально съездить в Париж с любимым человеком. Только если решишься на разумный поступок, зови в Венецию. Она только вчера о Венеции мечтала. Ну, приди в себя! Когда ухаживаешь за девушкой, ты ведь должен как-то её прогуливать и завлекать. Ты что, в юности девушек кофе не угощал, цветы не дарил, в турпоход не приглашал? Другой возраст – другие возможности. Для тебя ведь не критический расход – девушку в Венецию прогулять? Ну и пригласи! А не захочет – спроси, куда бы хотела. И все дела! Если ты ей противен, она откажется. А если она не прочь с тобой время провести, то согласится не только в Венецию, но и в деревню Гадюкино поехать.
– Дашенька, мне же не содержанка нужна, а жена. Женщина, которая будет носить моё имя.
– «Что в имени тебе моём? Оно умрёт, как шум печальный», – продекламировала она. – Или ты хочешь размножаться? Населить мир маленькими Гараниными?
Гаранин засмеялся:
– Пойдём, я тебя на такси посажу.
– Что ты, Володенька, я и на автобусе доеду!
– Что же ты сама себе противоречишь, – взял он её под руку. – Такси для ближайшей подруги любимой женщины для меня никак не критический расход. Шеф, доставь даму к психушке на Жукова!
Он повернулся и пошёл по проспекту, но вдруг увидел Майю, которая стояла в дверях театра на одной ноге и с досадой рассматривала туфлю с подвёрнутым каблуком. Подошёл поздороваться. Она спросила:
– Ты Дашку не видел? Зараза какая, не дождалась меня! Вот как я теперь добираться буду?
– А давай я тебя до машины на руках донесу!
Подхватил на руки и донёс до пруда, усадил на бортик и хотел вызвать такси. А потом увидел обувной магазин на противоположной стороне проспекта:
– Может, я туда сгоняю?
– Володя, разве обувь покупают без примерки?
Но он уже летел к переходу. В магазине он сказал продавщице, скучающей у стеллажа:
– Девушка, выручайте! Нам что-нибудь наподобие этого нужно!
– Каблук такой же?
– Ага, и ещё что-нибудь без него.
Через несколько минут он шагал в обратном направлении с двумя большущими пакетами с коробками и в сопровождении той самой девушки. Встал на одно колено и попытался надеть Майе на ноги первую пару.
– Володя, сначала хоть бы ремешок расстегнул!
Продавщица постучала его по плечу:
– А давайте этим займётся профессионал?
Девицы защебетали о сравнительном достоинстве разных материалов и производителей, а он просто стоял и млел на солнце. Когда услышал от Майи: «Дороговато…», возмутился:
– Совсем нет! Я плачу!
– С чего бы это, – ощетинилась Майя
– Я что, не могу подарить своей девушке пару-другую-третью обуви?
– А я твоя девушка?
– Конечно. Иначе почему в твоём присутствии я всегда выгляжу идиотом?
– Ну, наконец-то!
– Что наконец-то?
– Но ты действительно идиот! Всю зиму ходил, чтобы потрепаться с Дашкой, а потом пропал! Я тебя два месяца не видела! Что я должна была думать?
– Но ты всегда была такая замороженная!
– А какой я должна быть, если ты не обращаешь на меня внимания!
– Эй, ребята, – окликнула их продавщица, по возрасту годящаяся им в дочери, уж Гаранину-то точно. – У меня там напарница уже полчаса одна в торговом зале парится. Как расплачиваться будем?
Гаранин пошарил по карманам. И его в жар бросило: он же даже телефона с собой не прихватил. А в бумажнике, насколько он видел, когда расплачивался с таксистом, налички не так уж густо. Но, к счастью, там оказалась зарплатная карта:
– Вот!
– Тогда придётся дойти до кассы.
– Ты подождёшь?
– С чего бы? Я ведь теперь при параде, – ловко швыряя старую обувь в чугунную урну, ответила Майя.
Снова нагруженный пакетами, но теперь в сопровождении двух девушек, он шёл по переходу.
– Скажи, Лиза, – кинув взгляд на бедж продавщицы, спросила Майя. – Что мне с ним делать?
Девушка даже приостановилась, критически его окидывая взором:
– Надо брать. Тормоз, конечно. Но, по крайней мере, будешь обутая.
Выходя из магазина, Майя спросила:
– Куда идём?
– Ко мне, конечно! Должен же я познакомить тебя с моей мамой!
– Б-р-р.
– Что не так?
– За всю свою жизнь знала только двух таких закомплексованных: Люсю и тебя. Люсину биографию я знаю. Так что комплексы из семьи.
– За тебя я не боюсь. Если мама начнёт на тебя давить, ты её заморозишь, моя королева! А почему ты Люсю считаешь закомплексованной? По-моему, она очень разумная и уверенная в себе девушка.
– Ты не только тормоз, ты ещё и слепой! Ты знаешь, что она сказала себе, когда увидела первый раз Диму? «Слишком хорош, чтобы быть моим!»
– А у них разве что-то…
– О боже! Да ничего, кроме того, что она на пятом месяце!
– Он что, отказывается жениться?
– А зачем тогда ездит сюда? Нет, это она отказывается выходить замуж. У неё ещё один комплекс: дважды подавала заявление, но ни разу не расписалась. Женихи оказывались дерьмом.
– Но Дима-то не дерьмо!
– Вот… боится – и всё. А Дима бесится, что ребёнок не под его фамилией родится.
– Как у вас, у женщин, всё сложно. А у тебя какие комплексы? Ты не побоишься подать заявление?
– Года через два не побоюсь, если до этого мы поживём в грехе и не расстанемся.
– А в Венецию ты со мной поедешь?
– Господи, а почему в Венецию?
– Даша сказала, что ты хочешь в Венецию. А до этого Слава советовал везти тебя в Париж…
Одной рукой он держал её руку, другой размахивал пакетом с обувью, рассказывая о мыслях сына по поводу «Бесприданницы».
– Володя, ты небезнадёжен. У такого умного сына не может быть тормознутого отца. Это у тебя временное помешательство от любви.
– Хочешь, я докажу свою разумность? Стащи у Люси паспорт и возьми справку у врача о её положении. Мы с Димой в загсе договоримся, чтобы заявление без неё подать. А её поставим в известность только накануне, – нажимая на кнопку звонка, сказал он.
– Володенька!
Она положила ему руки на плечи и поцеловала. Это был благодарственный поцелуй, но он был бы совсем идиотом, если бы не воспользовался моментом и не перевёл бы его в разряд страстных. Распахнувшая дверь мать остолбенела. Слава, выглядывающий из-за её плеча, хихикнул:
– Ба, познакомься с моей будущей мачехой!
Майя с трудом вырвалась из объятий, вынула из сумочки платок и стала вытирать губы Володи, приговаривая:
– Милый, ты прав, твой сын паршивец и нахал. Вот дождёмся мы Рождества, и он у меня за подснежниками в тёмный лес побредёт.
