Elza Mars
Тёмный рассвет
– Полный идиот! – Дилоса взбесилась. Но у Майлза возникло странное ощущение, что она злится не столько на него, сколько на себя саму. – Так ты не веришь, что я смогу причинить тебе боль?
– Ошибаешься. Верю.
– Я заставлю тебя корчиться от боли. Я покажу тебе…
– Ты можешь убить меня. И это всё, что ты можешь сделать. Я уже говорил, тебе не удастся подчинить меня своей воле. И ты не сможешь разорвать ту нить, что существует между нами.
Гнев принцессы перешёл все границы. Бездонные зрачки её глаз стали темнее темноты, и Майлз вдруг вспомнил, что она не просто вампирша и не просто орудие убийства, а явление Судного дня, предназначенное уничтожить мир.
Она наклонилась к нему, пугая клыками:
– Я заставлю тебя мучиться. Гляди, как я буду истязать тебя.
Он видел именно это намерение в её глазах: уничтожить… разорвать его на куски… и… как капли дождя падают в ледяную воду, её губы сами потянулись к нему с поцелуем. Майлз отчаянно вцепился в неё и… ответил на поцелуй.
Они будто растворились друг в друге. И затем он почувствовал, что её тело дрожит в его объятиях. Они оба совсем потеряли голову. Точно так же, как и в первую встречу, их сознание слилось в одно. Майлза тоже охватил озноб. Ему казалось, что он парит в прекрасном хрустальном мире, где существуют лишь они двое, окутанные белым сиянием, и больше ничто не имеет значения. Он погружался в глубь её сознания и в то же время видел её перед собой. Она больше не была похожа ни на явление Судного дня, ни на вампиршу.
Принцесса смотрела на него большими глазами испуганного ребёнка, переполненными неизведанным приливом чувств.
Она вздохнула, и он услышал, как она подумала:
“Я не хочу этого…”
“Неправда”, – прервал он её негодующе.
Обычные, существующие между людьми барьеры растаяли. Он точно знал, что она чувствует, и ему не хотелось, чтобы она обманывала его.
“Я не хочу, чтобы это кончалось”, – договорила она.
“О!”
Глаза Майлза наполнились горячими слезами. Он потянулся к ней, и их души обнялись так же, как обнимались их тела. Невидимые крылья выросли за их спиной. Майлз улавливал обрывки её самых тайных мыслей, которые были скрыты даже от неё самой.
“Я так одинока… я всегда была одна… моё предназначение… быть всегда одной…”
“Нет, ты больше не одна. Я не позволю тебе страдать в одиночестве. Мы предназначены друг для друга, разве ты не чувствуешь этого?”
Она так долго ждала любви, что не могла сразу принять её. Он услышал в ответ: моя судьба… и вновь увидел сюжеты из её прошлого. Её мать. Её учителей. Придворных. И даже слуг, которые знали пророчества. Они все были убеждены, что она пришла в мир с одной-единственной целью: её предназначение – конец света.
“Ты можешь изменить судьбу, – телепатически убеждал её Майлз. – Ты справишься. Я не знаю, что случится с миром, но ты не обязана играть ту роль, что тебе навязали. У тебя достаточно сил, чтобы одержать победу!”
Появилось большое грозное изображение её матери – высокой, суровой женщины. Затем появился образ Ханны Редферн с тем же жестоким и обвиняющим взглядом красных глаз. Но Дилоса яростно прогнала все страхи подсознания.
“Я больше не оружие в их руках”.
“Я знаю”, – сказал Майлз.
“С этого мига я сама буду решать, кто я. Я сама выберу свой путь”.
“Да”.
“Я отправлюсь с тобой”.
Майлз заметил и другой сюжет, который уже однажды являлся ему: он увидел себя её глазами. Для неё он был не рабом с пыльными, слипшимися волосами, чумазым лицом и в мешке вместо одежды, а прелестным парнем с волосами цвета солнца и бесконечно глубокими зелёными глазами, которые никогда не лукавили и проникли прямо в её душу. Он растопил лёд в её сердце и освободил её от оков предназначения. Они сидели в объятиях друг друга довольно долго, пока их души парили в заоблачных далях, общаясь между собой. Дилоса вообще не собиралась возвращаться к реальности.
Признаться, и Майлзу тоже хотелось, чтобы это наслаждение длилось вечно.
Он нежно, как никто и никогда не рискнул бы, обнимал эту странную деву, которая, вопреки всякой логике, была его второй половинкой и которой он отныне принадлежал и делил с ней одну душу. Отдалённая смутная тревога всё-таки беспокоила его. Майлз никак не мог отделаться от неё, и наконец он всё вспомнил… …вылетел из сознания Дилосы и вернулся в своё тело. Они были очень сильно связаны, и ментальное разделение оказалось мучительным для обоих. Но не время было обращать на это внимание.
– Дилоса! – заговорил он торопливо. – Быстрее! Мы должны действовать. У нас беда.
Она медленно и неохотно расставалась с ним.
– Всё будет в порядке.
– Нет! Не будет. Ты ведь ничего не знаешь.
Она вздохнула почти раздражительно:
– Не переживай из-за Ханны…
– …и Сильвиона. Дилоса! Я слышал, о чём они говорили, когда сидел в шкафу. Ты не знаешь их коварных планов.
– Ерунда! Пусть себе планируют. Я разберусь с ними. – Выпрямившись, она посмотрела на руку.
– Нет, ты не сможешь. – Майлза знобило от волнения. – В том-то и беда. Сильвион тебя заколдовал. Ты больше не владеешь своей Силой.
Глава 17
Дилоса не верила своим ушам.
– Ты мне не веришь?
– Вполне возможно, что Сильвион попытался… – сказала она. – Но вряд ли он настолько силён.
– Он раздобыл специальные обереги и снадобья. И теперь никто, кроме него, не сможет снять заклинания.
Дилоса нахмурила брови, всё ещё сомневаясь, и тогда Майлз добавил:
– А почему бы тебе не попробовать?
Дилоса сильно дёрнула повязку, и она на удивление легко соскочила. Майлз зажмурил глаза. Вытянув руку в сторону стены, она выхватила кинжал из-за пояса. Ну конечно, он совсем забыл, что “должна пролиться кровь”. Он больно прикусил губу, чтобы не вскрикнуть, когда она резанула себя по запястью. Хлынула алая кровь.
– Не бойся, будет совсем маленький пожар, – сказала Дилоса, примеряясь, куда бы лучше ударить.
Однако ничего не случилось. Она помрачнела, в её красных глазах бушевала гроза. Майлз видел, как она собиралась, концентрируя энергию, её вытянутые пальцы свело судорогой. И опять ничего не случилось. Майлз тяжело вздохнул. Ведьмовские чары невидимы. Повязка была просто предлогом.
Дилоса смотрела на свою руку, как на чужую.
– Мы в опасности. – Майлз старался, чтобы слова не прозвучали как назидательное: “Ну я ведь говорил!” – Знаешь, они тут о многом болтали, пока тебя не было. Ханне надо заставить тебя уничтожить человечество. А в Ночном Мире случился раскол, и все колдуны вышли из него.
Принцесса вдруг стала пугающе спокойной.
– Значит, война. Открытая война между колдунами и вампиршами.
Майлз заговорил, возбуждённо жестикулируя и стараясь вывести её из оцепенения:
– Дилоса! Послушай, Дилоса, колдуны направили в долину своего посла для переговоров с тобой. Они хотят перетянуть тебя на свою сторону. Ханна сказала, что у них уже есть одна Неукротимая Сила. Понимаешь?
– Да, – всё так же отстранённо сказала Дилоса, смотря куда-то вдаль. – Один из четверых ничего не решает. Даже двое или трое – тоже недостаточно.
– О чём ты? – спросил Майлз и, не дожидаясь ответа, затараторил: – Я его знаю, того парня, который пришёл беседовать с тобой. Это с ним я был тогда в горах, когда ты спасла нас от Берны. Его зовут Арадий. Он – Ведьмовской Юнец, Колдун-Провидец. Дилоса, они ищут его и хотят убить, чтобы не позволить ему встретиться с тобой. Он мой друг. Дилоса!
– Очень плохо.
– Мы должны остановить их.
– Мы не сможем.
– О чём ты? – заволновался Майлз.
– Майлз, послушай меня, – заговорила она, чеканя каждое слово и не позволяя ему возражать. – Мы не сможем остановить их. Они сильнее.
А он подумал о том, что она впервые произнесла вслух его имя – Майлз! – и у него закружилась голова. Он сжал голову руками и сосредоточился на её словах.
– Это не просто заклинания, они навели на меня порчу. Кроме того, мой дворец тоже в их власти. – Дилоса горько усмехнулась. – Ты не жил тут и не можешь всего понять. Большинству придворных уже сотни лет. Им не нравится, что ими правит не по годам развитый ребёнок со сверхъестественной силой. И как только сюда прибыла Ханна, они все переметнулись к ней.
– Но…
– Они преклоняются перед ней. Она совершенство, идеальная вампирша и первородная хищница. Она не ведает жалости, жаждет крови и стремится превратить весь мир в свои охотничьи угодья. Никто из придворных не устоит перед таким соблазном. Неужели ты думаешь, что они, озверевшие от долгих лет постоянной охоты, смогут остановиться в один миг и отказаться от своих развлечений? Да все с готовностью последуют за ней!
Майлз молчал. Ему нечего было сказать. Дилоса была права, и это многое меняло и не оставляло надежды.
– Это ещё не всё, – беспощадно продолжала она. – Хочешь услышать пророчество?
– Не очень… – Майлз уже наслушался пророчеств, кажется, на всю оставшуюся жизнь.
Казалось, она даже не услышала его возражений.
– Моя старая учительница говорила:
…Четверо встанут меж ночью да солнечным днём,
Дети из голубого огня, сила в их древней крови.
Те, кто рождён в год видения слепого Юнца, —
Только лишь всем четверым предначертано Темноту одолеть.
Если погибнет один, то рассвет никогда не наступит.
– Ого! – оценил Майлз пророчество, прозвучавшее для него бессмысленным набором слов.
Его заинтересовало только упоминание о слепом Юнце. Это, скорее всего, Арадий. Он настоящая знаменитость среди ведьмаков.
– Что там сказано про “рождённых в год слепого Юнца”? – спросил он.
– Все Обладатели Неукротимой Силы одного возраста, все мы родились восемнадцать лет назад. Но не в этом суть. Главный смысл заключается в последней строке: “Если погибнет один, то рассвет никогда не наступит”. Ночной Мир одержит победу, Майлз.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Сумрак неизбежен. Ни люди, ни колдуны не смогут перетянуть все четыре Неукротимые Силы на свою сторону. А если окажется на одного меньше четырёх, Темнота победит. Вампиршам необходимо просто убить одну Неукротимую Силу, и всё будет закончено. Неужели ты не понимаешь?
Майлз понимал, и от этого стало лишь страшнее.
– Но нельзя ведь нам просто отказаться от борьбы? – Он старался разгадать, куда клонит Дилоса. – Если мы сдадимся, всё будет закончено. Мы ведь не можем позволить им победить нас.
– Да, не можем! – Было ясно, она приняла решение. – Мы должны примкнуть к ним.
– Что?!
– Мы должны оказаться на стороне победителей, то есть на стороне вампирш. – Она смотрела на него красными глазами вампирши, чужими и незнакомыми. – Мне жаль твоих друзей, но у них нет шансов выжить. А единственный шанс для тебя – стать вампиром.
Майлз не поверил собственным ушам. До него дошло наконец, что она задумала. Обида придала ему силы. И хотя Дилоса двигалась молниеносно, он успел вскочить до того, как она сомкнула руки вокруг него.
– Ты сошла с ума!
– Нет.
– Ты собираешься убить меня?
– Нет. Я хочу спасти тебе жизнь единственно возможным способом.
Она встала, преследуя его со зловещим спокойствием.
“Я не могу поверить в это! Я… реально… не могу… поверить… в это”, – думал Майлз.
Он долго бегал от неё вокруг кровати, затем остановился. Бесполезно, она всё равно настигнет его. Он заглянул в её лицо, увидел, что она совершенно серьёзна, и беспомощно уронил руки. Но тут же собрался, постарался успокоиться и смело встретить её взгляд.
– Дилоса, речь идёт не только обо мне и не только о моих друзьях. Речь идёт обо всех рабах в долине и о людях Внешнего Мира. Если ты превратишь меня в вампира, кто им поможет?
– Мне жаль их, – равнодушно проговорила она. – Но только твоя жизнь имеет для меня значение.
– А для меня не только! – Майлз не сдержался, стараясь не расплакаться. И заявил: – Я не дамся.
– Ты не можешь противиться мне.
– Я буду драться и заставлю тебя убить меня. Лучше умереть, нежели стать вампиром. Если ты хочешь действовать силой – давай! Пусть это будет твоей лучшей охотой.
Дилоса пронзила его взглядом и… опустила глаза.
– Ах, так! Замечательно! – И её лицо опять застыло. – Ты не желаешь принять мою помощь. Хорошо, будешь сидеть в тюрьме, пока не поймёшь, что для тебя лучше.
Майлз открыл рот от удивления:
– Не надо… Ты ведь не посадишь меня за решётку?!
– Посмотрим.
***
Тюремная башня оказалась невероятно древней постройкой. В ней было всё, что Майлз видел в средневековых фильмах: на полу охапка сена, узкая каменная лавочка, выбитая прямо в стене, и маленькое, закрытое решёткой окошко – высоко, примерно в пятнадцати футах над головой. Майлз пошуровал солому и обнаружил, что предпочитает не знать, что может оказаться в этой куче. Подёргал железные прутья, перегораживающие дверь, внимательно изучил каменные плиты, из которых были сложены стены, и влез на скамью, стараясь дотянуться до оконца. Всё! Больше ему нечем заняться. Он с досадой плюхнулся на скамейку. Дурацкая ситуация! Его на самом деле посадили в тюремную камеру. Дилоса не шутила. А мир, настоящий, реальный мир вне долины, будет действительно уничтожен. Да, он понимал, почему она с ним так обошлась. Он ясно чувствовал её желание защитить его. Но нельзя ведь просто забыть обо всём. О родителях, друзьях, учителях… Если он позволит Дилосе отказаться от борьбы, что произойдёт со всеми ними? А с рабами из Тёмного Королевства? Прачным, Старым Штопальщиком, Бельевым Замочком, Мойщиком Ночных Горшков и другими… Они рисковали жизнью, помогая Майлзу, он восхищался их стойкостью и отчаянным бесстрашием. Он не мог предать их.
“Дилоса ничего не понимает. Они для неё второй сорт. Всю свою жизнь она заботилась лишь о себе. Теперь – обо мне. Она не способна на большее. Значит, надо её заставить. Только как?”
В тишине камеры время замедлило свой ход, и бесконечные часы действовали на Майлза угнетающе. Он тщётно пытался придумать хоть что-то. За окном стемнело, в камере становилось всё холоднее. Майлз задремал, скрючившись на холодной скамейке, и вдруг услышал звяканье ключей. Вскочив, он ринулся к решётке в надежде увидеть Дилосу. В самом конце узкого каменного коридора появился человек с факелом. Увы! Это была не Дилоса. Это была стражница, а за ней была ещё одна стражница, которая вела узника.
– Джин! – вскрикнул Майлз.
А затем его сердце едва не выпрыгнуло из груди. Третья стражница волоком тащила Арадия. Майлз онемел от отчаяния. Странно, Джин вообще не сопротивлялся, когда стражницы открыли дверь камеры и впихнули туда парней. Дверь лязгнула, захлопываясь за ними, и стражницы молча промаршировали обратно. Одна из них воткнула факел в железное кольцо на стене, оставив узникам немного света. Когда стражницы ушли, Джин вскочил и помог Арадию встать.
– Они заперли Ли Джо наверху, – сказал он Майлзу, который всё ещё не мог поверить в реальность происходящего. – Они обещали не колотить его, если мы не окажем сопротивления.
Ком застрял в горле у Майлза.
Наконец ему удалось выдавить из себя:
– Кто обещал? Дилоса?
– И Дилоса, и Ханна Редферн, и тот колдун. Они все были очень любезны.
Майлз медленно опустился на холодную скамейку.
– Это я виноват.
– Почему? Ты очень доверчивый… – утешающе сказал Джин. – Но ты не можешь отвечать за действия принцессы.
– Может. Они – супруги по духу, – вдруг произнёс Арадий.
Джин уставился на него, словно тот вдруг заговорил на иностранном языке.
Майлз тоже выпучил глаза от удивления. Он напряжённо всматривался в полутьме в сказочно красивое лицо Арадия и чувствовал странное смущение перед этим парнем, которого он звал Кэдом и который оказался очень важным в ведьмовском мире. Подумать только!
– Откуда ты знаешь? – спросил он, стараясь не заикаться. – Ты мог бы сказать и раньше…
Улыбка изогнула совершенные губы колдуна.
– Да. Я мог сказать и раньше. – Арадий подошёл к стене и опустился на скамейку, которую в такой темноте и зрячему-то было не разглядеть. – Когда ты пришёл после вашей первой встречи с принцессой, я уже знал, но не мог говорить, будучи почти в забвении. Я много раз видел, как люди находят свои половинки.
– А сейчас тебе лучше? – спросил Майлз. – Ты говоришь так, словно совсем пришёл в себя.
Изменилось не только это. Арадий всегда удивлял своим благородством, но теперь в нём стали заметны непоколебимая уверенность и властность.
– Знахарь очень помог мне. Да, я ещё не здоров, – Арадий окинул невидящим взглядом темницу, – и не в полной мере владею своей силой. Впрочем, я всё равно не сумел бы провести вас через стены.
Майлз вздохнул.
– Хорошо, что тебе уже лучше, – сказал он, смутившись. – Я узнал твоё настоящее имя. Прости, я его сразу не расслышал.
Арадий положил руку на плечо Майлза.
– Мой дорогой друг (Майлза потрясла сила и проникновенность его голоса), никто не помогал мне больше тебя… и настолько бескорыстно. Если бы ты был одним из моих подданных или хотя бы знал, кто я, то и тогда твой поступок был бы удивительным. Но от человека, который вообще ничего обо мне не знает… – Он помотал головой. – Если мы проживём эту ночь и если есть что-нибудь в мире, что ведьмы могут сделать для тебя, тебе нужно лишь попросить.
Майлз зажмурил глаза.
– Спасибо, – прошептал он. – Я хочу сказать… ты знаешь, что я хочу сказать. Я не мог тебя бросить, и всё тут.
– Знаю, – ответил Арадий. – Это и есть самое удивительное. – Он пожал Майлзу руку. – Что бы ни произошло, я никогда тебя не забуду. И не только я, но и другие…
Тут вмешался Джин.
Сначала он молча переводил взгляд с одного на другого, как болельщик на теннисном матче, затем не выдержал:
– О чём весь этот сентиментальный диалог? О чём вы, друзья?
И Майлз рассказал ему. И о том, что Арадий был Ведьмовским Юнцом, Колдуном-Провидцем, и о расколе в Ночном Мире – обо всём, что он узнал из беседы Ханны Редферн и Сильвиона.
– Значит, мы всё-таки покинули Ночной Мир, – спокойно сказал Арадий, когда Майлз закончил свой рассказ. – Когда я уходил, мы только собирались.
– Ты пришёл сюда встретиться с Дилосой? – спросил Майлз.
Арадий кивнул:
– До нас дошли слухи, что Ханна уже подбирается к следующей Неукротимой Силе. И разумеется, она не могла позволить Кругу Рассвета связаться с Дилосой.
Джин потёр лоб:
– Круг Рассвета? Что это?
– Самый светлый ведьмовской круг. Он объединяет не только колдунов. Он открыт и для людей, и для оборотней, и даже для вампирш, которые хотят жить в мире со всеми. И он противостоит Тёмным Силам. – На миг он задумался. – Я принадлежал к Кругу Сумрака, в нём… не очень злые колдуны. – Он улыбнулся, но улыбка быстро сбежала с его губ. – Сегодня есть только две стороны. Пришло время выбирать, где ты. Есть Свет, и есть Тьма – это всё.
– Но Дилоса же не на стороне Тьмы! – В голосе Майлза были слышны боль с отчаянием. – Она запуталась. Она бы присоединилась к вам, если б не думала, что это означает неминуемую гибель.
Арадий вновь положил руку ему на плечо:
– Я верю тебе.
– Так ты, стало быть, важный человек среди колдунов, да? – воскликнул Джин.
Повернувшись к нему, Арадий рассмеялся:
– Я для колдунов Ведьмовской Юнец, спустя пару лет стану их Отцом, а потом когда-нибудь Старшим Колдуном… если проживу достаточно долго.
– Интересно. И при всём этом ты не в состоянии придумать, как нам отсюда выбраться?
– Прости. Я ничего не смогу сделать. Если только… в том мало пользы, но раз уж я предсказатель, я мог бы прочесть одно пророчество.
Майлз невольно фыркнул:
– Только не это!
– Видение посетило меня, когда я спал в лачуге знахаря, – сказал Арадий, будто оправдываясь. – Просто одна фраза: “Лишь воззвав к сердцам, можно ещё спастись”.
Джин расхохотался ещё громче Майлза.
– И ещё одно. – Арадий обратил взор своих узких открытых невидящих глаз к Майлзу. – Я должен был рассказать тебе раньше… о твоей сестре.
Глава 18
Майлз застыл как изваяние.
– Как, ты знал?..
– Я должен был сказать тебе сразу, но я не догадывался, что она была твоей сестрой, пока моё сознание не прояснилось. Я не обратил внимания на то, что вы так похожи… – И он торопливо добавил: – Но, Майлз, ты лишь не теряй надежды. Хотя вряд ли ей удалось остаться в живых.
– Говори.
– Она спасла меня ещё до нашей с тобой встречи в телеге. Я отправился в долину не один, со мной пошли и другие ведьмы. Мы точно не знали, где потайная тропинка. Разведчикам не всё удалось разузнать у прислуги Ханны Редферн.
Майлз слушал Арадия с затаённым дыханием.
– Вечером в канун Сэмхэйна-Хэллоуина мы бродили в горах, пытаясь подобрать заклинание, которое сделало бы тропинку видимой. Вместо этого мы вызвали лавину.
Майлз совсем перестал дышать:
– Лавину?
– Она не задела твою сестру. Она шла как раз по тропинке, которую мы искали. Снежная лавина обрушилась на нас и погубила всех моих спутников.
– О, – прошептал Майлз. – Мне так жаль…
– Я не был серьёзно ранен, но совсем потерял способность двигаться. Я почувствовал, что мои друзья погибли, и услышал чей-то зов. Это была твоя сестра. После схода лавины они с Сильвионом побежали поглядеть, не пострадал ли кто-либо.
– Мелони всегда спешит на помощь, – тихо сказал Майлз. – Даже если нужна какая-то ерунда: батарейки или тёплые носки.
– Невозможно выразить словами мою радость, когда я услышал её голос. Она спасла мне жизнь. Если бы не она, я бы замёрз в снегу. И ещё больше я обрадовался, поняв, что её парень – ведьмак… – Арадий нахмурил брови.
– Ха! – усмехнулся Джин. – Держу пари, твоя радость продолжалась недолго.
– Он тоже моментально понял, кто я. И я оказался заложником у него в руках, он мог бы мною шантажировать колдунов. Но главное, ему удалось бы завоевать расположение Ханны Редферн. И конечно, он сразу догадался, что не должен допустить моей встречи с Дилосой.
– Он стремится лишь к власти, – сказал Майлз. – Я слышал, как он рассказывал, что колдуны обидели его и лишили важного поста в Совете потому, что он не Харман.
Арадий слабо улыбнулся:
– Я тоже не Харман. Но все мы – сыновья Элиуса, Хранителя Очага. Нам давно пора понять это. – Он помотал головой. – Сильвиона настолько потрясло, что я попал к нему в руки, что он не удержался и рассказал всё твоей сестре. А она… эм, её эти новости не обрадовали.
– Конечно, нет! – Майлз всегда гордился своей сестрой, и даже в холодной тюрьме при мысли о ней ему становилось тепло.
– Раньше Сильвион ничего ей про себя не рассказывал, только пообещал, что покажет ей волшебную долину, где оживают легенды. Но тут он проговорился. Она узнала правду о Тёмном Королевстве и о его желании превратить её в Обитательницу Ночи. Он сказал, что королевство станет их владением, как только Дилоса покинет долину вместе с Ханной Редферн. Мелони могла бы превратиться в вампиршу или оборотня на выбор. И тогда они оба – Обитатели Ночи – безо всяких помех взойдут на царский престол в Тёмном Королевстве…
Майлз замахал на него руками. У него не было слов. Как Сильвион мог оказаться столь глуп? Он что, совсем не знал Мелони?
– Мелони ничего этого не нужно! – Майлз просто задохнулся от возмущения.
– Да, именно это она и сказала ему. Я почувствовал, что она попала в беду, – вздохнул Арадий. – Но что я мог сделать? Сильвион превосходно играл свою роль, пока мы спускались вниз, в город. Он притворялся, что печётся лишь о том, чтобы доставить меня в больницу и сообщить спасателям о гибели моих спутников. Но только мы переступили порог его квартиры, всё изменилось.
– Я помню эту квартиру, – медленно проговорил Майлз. – Что за чудовищная компания там собирается?
– Там веселится Ночной Мир, – объяснил Арадий. – Друзья Сильвиона. Лишь мы вошли, он приказал им схватить нас. Я шепнул Мелони: “Беги!”, но поздно – их было очень много. Она встала на мою защиту и крикнула, что им придётся убить её, прежде чем они доберутся до меня.
Упрямый подбородок Майлза предательски задрожал. Он чувствовал, как его сердце медленно бухает внутри и его тяжёлые редкие удары отдаются во всём теле.
– Её убили?
– Нет. Тогда не убили, может, и вообще не убили. Я не знаю. Они накинулись на неё, связали и усыпили. Затем вошли две работорговки: Берна и Гэвина. Сильвион вызвал их.
“Ну да, они как раз вернулись после похищения Ли Джо, – подумал Майлз. – Расторопные девки!”
– Они и меня усыпили, – продолжал ведьмак. – Сильвион навёл на меня порчу и испытал на мне свой эликсир правды. Он не много у меня выведал, потому что не было никакой армии колдунов, идущей войной на Тёмное Королевство (уж лучше б была!), а о том, что я пришёл встретиться с Дилосой, он и так знал. – Тяжело вздохнув, Арадий кратко завершил свой рассказ: – Эликсир правды – настоящий яд. Из-за него я бредил пару дней, с трудом понимая, что происходит вокруг. Я словно включался и выключался. Меня долго держали в каком-то помещении, ждали подходящей погоды, чтобы перевезти в долину. А Мелони увезли сразу. Я не знаю, что он с ней сделал. До сих пор не знаю.
Майлз кивнул. Его сердце билось всё так же медленно и тяжело.
– Не понимаю! Зачем ему понадобилось разыгрывать целый спектакль? Он отправился назад в горы, чтобы спасатели нашли его там, и рассказал им, что Мелони упала в расселину в леднике. Но если она убита, почему он просто не сказал, что они расстались и он не знает, где она может быть?
– Думаю, на этот вопрос я смогу ответить, – вздохнул Арадий. – Когда они накинулись на нас, Мелони пригрозила, что её друзья знают, с кем она ушла в горы, и если она не вернётся, они вспомнят об этом в полиции.
Да. Тогда всё понятно. Всё, исключая одно – Майлз так и не узнал, что с ней произошло. Наступила долгая тишина.
– Она смелая, – с внезапной серьёзностью подытожил Джин. – Если она погибла, то потому, что сделала правильный выбор. Будем надеяться, что и мы сумеем не ошибиться.
Майлз посмотрел на него, стараясь понять по его лицу во тьме, не смеётся ли он. Джин не смеялся.
“Кэд превратился в Арадия, Ведьмовского Юнца всех колдунов, я – в Освободителя (хотя не особенно в этом преуспел), но сильнее всего изменился ты, Джин…”
– Джин, я даже не знаю твоей фамилии… – Майлз так неожиданно сменил тему, что Джин даже вздрогнул.
– А? Моя фамилия? Была… есть… Маккарэн… Мне было пятнадцать, когда они схватили меня. Я сидел в зале игровых автоматов и играл в “Смертельный бой”. Затем спустился в комнату для мальчиков… Я шёл по длинному коридору и вдруг отключился, а очнулся в телеге работорговок. Вот и всё.
Майлз протянул руку к нему во тьме.
– Рад познакомиться, Джин Маккарэн. – Он почувствовал крепкое рукопожатие худых мозолистых пальцев.
Одной рукой Майлз держал руку Джина, второй – руку Арадия, и все трое – раб, учащийся и ведьмак – сидели вместе, взявшись за руки, в тёмной тюремной камере и чувствовали себя обычными парнями, попавшими в необычную беду.
– Джин, ты не сказал мне одной вещи, – вдруг вспомнил Майлз. – Как они звали тебя, когда ты начал на них работать? Кем ты работал?
Джин хмыкнул:
– Я – Младший помощник Конюха. Теперь ты знаешь всё.
Майлз никогда бы не подумал, что сможет уснуть в таком месте, но, просидев тихо некоторое время на скамейке вместе с друзьями, он всё-таки задремал.
И проснулся только тогда, когда скрип двери тюремного коридора коснулся его ушей. Майлз понятия не имел, день это был или ночь. Огонь факела почти погас. Арадий и Джин сонно зашевелились возле него.
– Обед? – пробормотал Джин.
– Надеюсь, что это не Ли Джо… – начал было Майлз и замолчал, когда твёрдые, решительные шаги гулко раздались под каменными сводами.
Он узнал походку и устремился навстречу Дилосе. Она шла по коридору.
Умирающий свет факела играл в её светлых волосах и отражался случайными вспышками в багровых глазах. Принцесса была одна.
Не теряя попусту времени, Дилоса сразу перешла к делу:
– Я пришла узнать, согласен ли ты вести себя разумно.
– Я всегда веду себя разумно, – ответил Майлз спокойно и абсолютно серьёзно.
Он всматривался в её непроницаемое лицо, стараясь уловить слабую на таком расстоянии ментальную связь между ними и надеясь обнаружить перемену в её настроении. Майлз почувствовал, что она охвачена мучительным смятением и в то же время полна стальной решимости.
“Я не позволю, чтобы тебя убили. Всё остальное мне не важно”.
Майлз растерянно обернулся, ища поддержку у Арадия и Джина, которые молча сидели на скамейке – Арадий неподвижно, Джин настороженно. Оба понимали, что это лишь его сражение.
“И они правы. Если я не смогу переубедить её, то и никто не сможет… Только как?”
– Они такие же, как ты и я, – заговорил он, показывая рукой на друзей и неотрывно смотря в лицо Дилосы. – Что мне сделать, чтобы ты поняла это? Их жизни тоже имеют значение.
Она едва посмотрела в их сторону.
– В Тёмном Мире, который наступает, – начала она монотонно, словно повторяя заученный урок, – смогут выжить лишь Обитатели Ночи. Поднимаются древние ведьмовские силы. Они спали десять тысяч лет, сегодня они пробуждаются.
Из глубины камеры ей возразил низкий голос, в котором не было ни агрессии, ни страха:
– Некоторые думают, что люди вполне смогут жить рядом с волшебниками.
– А некоторые думают, что им лучше умереть, – отозвалась Дилоса, не поворачивая головы.
Она смотрела лишь на Майлза. И он смотрел на неё. Они всеми силами старались переубедить друг друга.
“У меня ничего не выйдет”, – решил Майлз и сдался.
Он разорвал их сплетённые взгляды, отвернулся и… с силой тряхнул головой…
“Нет! Так нельзя. Я ведь Стальной Нил, я никогда ещё не сдавался. Я докажу ей, что есть вещи, ради которых стоит умереть… Впрочем, она не боится смерти. Она боится за мою жизнь. Дилоса не станет меня слушать, если я скажу, что предпочту смерть сделке с совестью. Но это правда. Есть вещи совсем недопустимые, и им нужно воспрепятствовать, чего бы это ни стоило”.
Майлз замер, и тюремные стены будто раздвинулись перед его мысленным взором.
Он словно вновь очутился в тёмной и холодной маленькой телеге и услышал свой голос:
“Джин, мы должны их остановить”.
С безрассудством отчаяния Майлз повернулся к другу и крикнул:
– Джин! Иди сюда.
Джин встал, вопросительно смотря на него, и неуверенно подошёл. Майлз показал ему глазами на Дилосу.
– Покажи ей, – попросил он, не узнавая своего голоса, который вдруг стал намного старше и мрачнее, – что Обитатели Ночи делают с беглыми рабами. Покажи ей то, что ты показал мне.
Выражение лица Джина оставалось невозмутимым. Ещё миг он продолжал глядеть на Майлза, затем вызывающе усмехнулся и повернулся спиной. На нём была всё та же роба из мешковины, что и четыре дня назад. Он резко задрал её вверх, демонстрируя Дилосе изувеченную спину. Один взгляд – и он отшатнулся, словно его ударили. И Майлз, несмотря на то что был готов к жуткому зрелищу, опять испытал шок. Волна ужаса и негодования захлестнула его. Вцепившись руками в железные прутья тюремной двери, он стиснул зубы, стараясь не глядеть на красные полосы.
– Кто это сделал? – глухо спросила Дилоса. Она была смертельно бледна. Её глаза потемнели. – Кто это сделал?
