Елена Паленова
Чародейка 1: Дом престарелых ведьм
Глава 25
«Ирочка, доченька, не надо тыкать палочкой в змеиную норку, а то змейки выползут…» Вот права была мама, только это было очень давно, и мудрый совет остался где-то на задворках моей памяти дожидаться нужного момента. Дождался, да. Если бы не «потыкала палочкой», так бы и продолжала радоваться, что на меня неожиданно свалилось счастье работать в дружном и сплочённом коллективе.
Серпентарий это, а не коллектив. Стоило Любе уволиться, и всех как прорвало – столько негатива одновременно мне ещё никогда слышать не приходилось. Люба такая, Люба сякая, и вообще непонятно, как таких людей земля носит. Каждый счёл своим долгом поделиться со мной мнением о бывшей коллеге, а больше всех усердствовала унылая Настя, которая чаще других попадала с Любовью Георгиевной в смену.
Люба уволилась в понедельник без отработки, а к четвергу я, кажется, уже знала об этой женщине всё, включая название средства для мытья посуды, которым она пользуется – этой информацией моих коллег снабдили сотрудники соседней, хозтоварной оптовки. Круговая порука какая-то. Складывалось впечатление, что пенсионерка всем насолить успела, пока работала здесь. Кошмар.
Замкнутая, молчаливая, мрачная, в коллективных посиделках не участвующая, о себе ничего не рассказывающая, но за себя постоять умеющая – ведьма, короче. Мне Настя прямо так и сказала: «Да ведьма она. Из-за неё все цветы, какие в кабинет приносили, на корню высыхали. А если обидишь чем или скажешь что не так – всё, капец. Головная боль на неделю гарантирована».
Ну ведьма, да. И что? Это повод за спиной у человека сплетни распускать? В глаза нельзя было своё недовольство высказать? Проблемы озвучивать надо, а не замалчивать – иначе они не решаются. И что самое интересное – ни одного конкретного факта. Всё за уши притянуто и одно к другому приклеено. Допустила Люба ошибку в накладной, наорал на неё Борисыч, и в тот же день на холодном складе кондиционер сломался – ведьма за нанесённую обиду отомстила. Похвасталась в присутствии Любы Маришка, что замуж выходит – вечером жениха своего с другой застукала. Ведьма сглазила, не иначе. Оштрафовали Любу за прогул необоснованный – банк ни с того ни с сего все зарплатные карты компании заблокировал на два дня. Мне это всё меня на прежнем месте работы напомнило, только в куда более глобальных масштабах – я тоже там во всём виновата была, но к моим «заслугам» хотя бы мистику никакую не приплетали.
Понятное дело – козёл отпущения в любом коллективе нужен, но тут явный перебор был с обвинениями. Такое ощущение сложилось, что сотрудников бесил сам факт существования этой женщины. Не конкретные какие-то косяки или поступки, а сама Любовь Георгиевна. Подсознательная неприязнь на почве непонятно чего. И косячила она, как в итоге выяснилось, не больше других – я специально этот вопрос девчонкам в смене задала, а они мне ведро грязи в ответ выдали и всего несколько реальных примеров.
Неприятно стало. Мне на собеседовании Полина Владимировна полчаса расписывала, какой в этой компании дружный и сплочённый коллектив. Ага. Очень дружный и фантастически сплочённый. Только спиной поворачиваться нельзя – ядом заплюют сразу. И не только по отношению к Любе так – все про всех всё знают и считают своим долгом просветить несведущих новичков, у кого откуда ноги растут, кто с кем в каких отношениях состоит, к кому с какого боку подходит надо… Тьфу! Разочаровалась я, проще говоря, прямо на старте. И пришла к выводу, что не приживусь я в таком коллективе, насколько бы привлекательными не казались карьерные перспективы.
Обрисовала ситуацию Наташке, которая забежала ко мне в пятницу вечером перед моей ночной сменой, а она сказала, что я слишком нежная и «не от мира сего». Мол, сейчас везде так, и надо приспосабливаться к окружающей среде, а то по итогам естественного отбора я закончу свои дни в переходе с протянутой рукой. Совсем как-то после этого разговора на душе поплохело. Вроде бы и ничего из ряда вон выходящего, но как-то… Грустно.
А ещё после разговора с Наташкой у меня в голове засела мысль, что Любовь Георгиевна тоже «не от мира сего». Может, не такая уж она и плохая, какой её бывшие коллеги выставляют. Каждый ведь по-своему приспосабливается к обстоятельствам. Кто-то старается не отставать от коллектива, а кто-то особняком держится и принципами своими не поступается. Она не захотела в этой грязи себя топить, вот и вызывала всеобщее недовольство. И то, что магию во вред другим использовала – это ведь защитной реакцией могло быть. А тут ещё и я пришла, вся такая демонами с ног до головы обвешанная.
В общем, поговорить мне с этой тёткой захотелось. Вот прямо так нестерпимо, как будто от этого вся моя дальнейшая судьба зависела. И не чьей-то чужой волей это желание навеяно было, а ощущением какой-то неправильности происходящего. Мне почему-то важно было лично от Любы услышать, что я ничем её не обидела. Не знаю, почему.
Спрашивать адрес у коллег я не рискнула – пришлось бы как-то объяснять свой интерес, а там очередная партия сплетен и советов на меня бы опрокинулась. Ну их! Сама найду. Видела, куда Полина Владимировна личные дела сотрудников в шкафу ставит – надо только момент улучить, чтобы в кабинете никого не было, и быстренько нужную папку найти. Там на корешке надпись «Уволенные», так что не ошибусь.
* * *
– Буся, скажи мне, что я не совершаю очередную глупость, – попросила у котейки, который сидел на банкетке в прихожей и внимательно наблюдал за тем, как я обуваюсь.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, спрыгнул на пол, задрал хвостик и утопал в кухню подкрепляться. Видимо, не совершаю, потому что на работу, например, он меня отпускать не хочет – садится под дверью и мяучит жалобно. А тут вроде как разрешил поехать туда, куда я собралась.
Странные животные – котики. Иногда кажется, что они больше тебя чувствуют и понимают. Даже такие маленькие. Бусечка в этом отношении вообще уникум – как та навья красноглазая, которая на мои вопросы кивками отвечала. Он, правда, кивать не умеет, но по его поведению и без этого всё понять можно.
– Дожилась. С котами советуюсь, – обречённо констатировала я, закрывая за собой дверь.
А что делать, если больше советоваться не с кем? Наташка как с ума сошла, когда я ей про Любовь Георгиевну рассказала. Прицепилась ко мне, как банный лист – кто такая, что умеет, где живёт? Я тоже сглупила – знала ведь, что подружка чокнутая на этом, а теперь и посоветоваться с ней побоялась, потому что она все свои дела бросит и со мной непременно потащится. Ну вот как жить, если даже с единственным близким человеком нельзя быть до конца искренней?
На неделе будущие квартирантки принесли мне задаток, чтобы я уж точно никому больше комнаты не сдала, поэтому можно было расслабиться в финансовом отношении и позволить себе поездку на такси, но я решила, что раз никогда хорошо не жила, то и привыкать к излишествам незачем. Лучше экономить и откладывать на учёбу, чем транжирить налево и направо. Да и ехать минут двадцать всего – недалеко совсем.
Дошла до остановки, села в автобус и всю дорогу думала о том, что некоторым людям для переоценки жизненных ценностей и расстановки приоритетов необходим не просто волшебный пендель, а чтобы как у меня – провернуло на тысяче оборотов после замачивания и полоскания, а потом выплюнуло обратно в жизнь чистеньким и со свежим взглядом на действительность. Не случись со мной всего, что случилось, я ведь и дальше бы медленно скатывалась в безысходность. Да ещё и перспективы теперь есть во всех направлениях – можно просто жить, а можно и чародейкой стать, если захочется. И так хорошо, и эдак. И демон подтвердил, что я выбирать могу – значит, мой дар всё ещё при мне. Не на что жаловаться в общем-то, а я к корпоративным взаимоотношениям придираюсь. Я же выше всего этого, правильно? И неважно, что об этом знаю только я.
* * *
– Кто там? – донёсся из-за железной двери мужской голос, когда я набралась смелости и заставила себя нажать на кнопку дверного звонка.
– Здравствуйте! А Любовь Георгиевна дома?
Дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели показалось опухшее, небритое лицо с узенькими щёлочками мутных глаз.
– Ты кто такая? – дядька выдохнул мне в лицо перегаром и икнул.
Хотела ему сказать про коня в пальто, но сдержалась.
– Любовь Георгиевна дома? – повторила свой вопрос, подозревая, что в таком состоянии хозяин с первого раза мог меня и не расслышать.
– Деньги есть?
Добрались до сути проблемы, что говорится.
– Нету, – соврала с невозмутимым видом.
– Ну тогда и Любки нету.
Дверь перед моим носом захлопнулась, и больше из квартиры не донеслось ни звука. Я постояла на площадке ещё с минуту, решая, стоит ли повторять попытку попасть в это гостеприимное жилище, но пришла к выводу, что на нет и суда нет. Вздохнула, шагнула к лестнице, и в этот момент позади меня открылась дверь другой квартиры – соседней.
– Вы к Любе, да? – вполголоса осведомилась носатая старушка и, не дождавшись ответа, сообщила: – Она в деревню уехала. Вовка как в запой уходит, так она всегда туда сбегает. Противный мужик…
– А вы адрес можете дать? – так же негромко, почти заговорщицки поинтересовалась я.
– Да в Красном это. Знаете село такое? Луговая, четыре.
– Спасибо, – поблагодарила я и ретировалась, заслышав подозрительный шорох за дверью квартиры, где обретался запойный Вовка.
Вот тебе и раз! Красное! Я же зареклась даже нос туда совать из страха встретиться с кем-нибудь из прежних знакомых. Что это? Карма? Или насмешка судьбы? И ехать боязно, и не поехать нельзя – ну надо мне с Любовью Георгиевной поговорить. Не знаю, почему так, но очень надо. Мне ж покоя не будет, пока я не разберусь, что во всей этой истории не так. С другой стороны, Наташка ведь сказала, что Лады там больше нет…
Снова Красное. Снова ведьма, пусть уже и не настолько опасная, как Злата. Внутренний голос сказал, что это недобрый знак, и для моего же благополучия лучше оставить Любовь Георгиевну в покое. Припомнив, сколько раз я допускала ошибки, доверяя этому самому внутреннему голосу, я велела ему заткнуться, доехала до автостанции и села в первый же автобус, следовавший в нужном мне направлении. Волков бояться – в лес не ходить, а за мной демоны присматривают, поэтому надеяться на авось в данном случае не грех.
После ночной смены я так и не удосужилась вздремнуть, а это ведь мой единственный круглосуточный выходной – завтра к семи утра нужно снова на работу ехать. Почему-то теперь график не казался таким уж сказочно прекрасным, и ещё одного выходного в нём явно не хватало. Прикрыла глаза в надежде, что не просплю нужную остановку, и провалилась в такой глубокий сон, что даже не поняла, где нахожусь, когда сидящая у окна женщина попросила её выпустить.
– А где мы? – сонно уставилась в окно. – Красное не проехали ещё?
– Так к нему и подъезжаем, – пожала плечами попутчица.
Фу-у-уф… Аж от души отлегло. Обидно было бы проспать и уехать к чёрту на кулички, а потом возвращаться. Выяснила у доброй женщины, где в этом расчудесном населённом пункте располагается улица Луговая, вышла из душного салона в спасительную прохладу августа и направилась по указанному маршруту, стараясь даже краем глаза не смотреть в сторону леса, на границе с которым где-то ютилась громадина заколоченного двухэтажного особняка.
Проходя мимо здания администрации, вспомнила лицо водителя, который подвозил меня домой в ночь моего бегства когда-то в альтернативной реальности. Тогда был уже конец сентября, а сейчас ещё только начало августа… Кому расскажи – не поверят же, а приключение-то забавное получилось. У меня даже настроение приподнялось немного от этих воспоминаний. Жаль только, что в этой действительности наставить на путь истинный ночного гонщика будет некому – пронесётся по освещённой фонарями улице в ту же ночь, в ту же минуту, и забудет об этом. И когда-нибудь доездится так до плачевных последствий.
Так, с задумчивой улыбкой на лице, я и дошла до дома номер четыре на улице Луговой. Ничем не примечательный деревенский домик с чистеньким палисадником, скошенным газоном и высоким, сплошным забором из синего профлиста. Я постучала в калитку, но никто не отозвался. Потянула вниз ручку – открыто. Позвала, покричала – тишина. «В возрасте человек же. А вдруг ей плохо стало?» – остановила меня внезапная мысль, когда я уже собиралась вернуться на остановку, не солоно хлебавши. Набралась наглости, вошла в открытый дом и обомлела.
Любовь Георгиевна лежала на покрытом узкими ковровыми дорожками полу посреди большой квадратной комнаты – бледная, с остекленевшим взглядом и раскинутыми в стороны руками, а сверху на ней сидело расплывчато-туманное существо, очертаниями напоминающее чёрта с крыльями. Низший демон! Он повернул ко мне своё наверняка мерзкое хрюкало, потянул эфемерными ноздрями воздух и сверкнул красными глазами.
– Сам уйдёшь или тебе пинка дать? – спокойно осведомилась я, повесила свою сумочку на спинку стула и одарила нечисть недобрым взглядом.
Демон подобрался, тёмным облачком перекатился ко мне поближе, снова принюхался и резко отпрянул.
– Что? Не нравится? – усмехнулась я. – Ну да, я для тебя табу. И она теперь тоже. Пошёл вон отсю… Хотя нет, подожди. С каких это пор низшие демоны за высших работу делают? Ты же только искать чародеек должен, а не забирать у них магию… И как это понимать? Мне опять наврали с три короба что ли?
– Она не чародейка, – раздался в пустоте знакомый голос, и спустя мгновение посреди комнаты материализовался длинноволосый красавчик во плоти. – Это проклятие.
– Меня от вас тошнит уже, – сообщила я обоим демонам, опустилась рядом с Любой на колени и нащупала на её шее слабый пульс. – Если это проклятие, то она-то в чём виновата? Обязательно было её до такого состояния доводить?
– Это родовое проклятие, Айрин. Оно связано с её жизнью. Прости, но её участь предопределена.
– Кем? – зло сощурилась я и морально настроилась на то, что костьми лягу, но не дам демонам забрать жизнь у женщины, от магии которой сама же недавно и пострадала.
А ещё мне очень хотелось бы знать, каким это образом я вижу невидимых демонов, если мой дар всё ещё спит.
Глава 26
Я всё-таки позвонила Наташке, потому что в одиночку переварить откровения демона у меня не получилось. Нужна была ещё одна голова, пусть и забитая всякой ересью и чушью. Она ведь подруга – с кем же ещё делиться переживаниями, если не с ней? Попросила её приехать в Красное, потому что не рискнула оставить Любу одну – нет у меня больше веры порождениям Нави. Они хоть и редко врут, но правду замалчивают постоянно, а это ничуть не лучше.
Демон перенёс хозяйку деревенского домика с пола на кровать в спальне, и теперь она спала, но дышала очень тяжело, металась во сне и стонала. Кошмары. наверное, снились. Неудивительно, меня бы тоже плющило после знакомства с безобразным низшим демоном, но я уже и не такого насмотреться успела, так что за собственную нервную систему была спокойна.
Наташка примчалась на такси в седьмом часу вечера и с порога сообщила мне, что уже успела ещё раз побывать в жилище Лады, но там по-прежнему никого нет.
– Она переехала вместе со всем своим домом престарелых ведьм, – поморщилась я в ответ. – Наташ, присядь, пожалуйста. Разговор есть. Долгий и странный.
– А кто это стонет? – прислушалась подруга к звукам, доносящимся из соседней комнаты.
– Хозяйка этого дома, Любовь Георгиевна. Я тебе про неё говорила, помнишь? Только она не чародейка, как я предполагала. На ней проклятие фамильное, и низший демон пару часов назад чуть не забрал его вместе с жизнью.
– Чего? – перекосило Наташку, и она наконец-то приземлилась в старенькое кресло с деревянными подлокотниками.
Я тоже присела. Набрала в грудь побольше воздуха и выложила подружке всё, как есть.
– Наташ, я ведьма.
– Ага.
– Бессмертная.
– Ага.
– И для того, чтобы снять с Любы проклятие, мне надо найти другую бессмертную ведьму, с которой мне встречаться совершенно не хочется. Понимаешь, Лада таким способом хотела от Нави откупиться за те неупокоенные души, которые они со Златой сначала внутри Ивилириона удерживали, а потом Порфирию скормили. Этому проклятию уже больше трёхсот лет. Оно маскируется под способности к магии, но при этом человек не может ничем управлять. Ну, то есть… В общем…
– Майская, у тебя с головой всё нормально? – нахмурилась Наташка. – Или это ты так прикалываешься?
– Хочешь, я тебя с демоном познакомлю? – предложила я, поскольку было очевидно, что одними только словами убеждать подругу придётся очень долго.
Она молча поморгала минуты две, а потом недоверчиво сощурилась.
– А хочу.
– Ян, покажись, пожалуйста, – позвала я с усталым вздохом.
Демон материализовался посреди комнаты и склонился перед Наташкой в учтивом поклоне, а она в ответ выпучила глаза и уронила на пол нижнюю челюсть.
– Знакомься, Наташ, это Ян. Высший демон. Источник всех моих бед и проблем.
– Э-э-эм… – многозначительно протянула подруга. – А-а-пф-ф-ф…
Следующие минут десять я просто молчала и ждала, пока подруга придёт в себя. Получилось у неё это далеко не сразу. Она даже робко подкралась к Яну и потыкала в него пальцем, чтобы убедиться, что он настоящий.
– Айрин, так нельзя, – напомнил мне демон о том, что простым смертным не положено знать некоторые нюансы устройства действительности.
– Ты ещё меня учить теперь будешь, что можно, а что нельзя? – возмутилась я, но постаралась сразу же взять себя в руки, чтобы не нервировать Наташку, у которой и так глазик начал подёргиваться.
* * *
Во всём, что случилось со мной в неслучившемся будущем, был виноват Ян – он сам мне в этом признался, когда зашла речь о моём даре. Для друга старался. Для Михаила. Оказывается, у них там в Нави… Ох… Я потому Наташку и позвала, что нужно было перед кем-то проговорить всё это вслух – иначе мозг наотрез отказывался переваривать очередную порцию ненормальной нереальности.
В общем, у них там тоже что-то вроде карьерной лестницы имеется. После смерти чародей становится низшим демоном – я мельком видела, как это случилось с Василием, когда Ивилирион развалился. Получается неприятная бестелесная сущность с ограниченным сознанием, достаточным для понимания приказов и выполнения поручений. Низшие демоны не способны принимать решения. Они – голодные до магии ищейки, только и всего.
Спустя какое-то время за добросовестный труд и какие-нибудь особые заслуги некоторых демонов повышают до высших – возвращают способность думать, разрешают поступать в интересах Нави по своему усмотрению, дают возможность воплощаться и пользоваться магией. Это – потолок. Дальше расти некуда, но…
Есть Чернобог – правитель всея Нави – и горстка верховных демонов при нём. Верховных, не высших. Что-то вроде министерства всех демонических дел с судебными и прочими важными полномочиями. Таких демонов всего шесть, и раз в несколько тысяч лет кому-нибудь из них всё надоедает настолько, что начинает хотеться упокоения.
Демон не может умереть, потому что он уже в посмертии. Если высший погибнет, будучи воплощённым, то он снова станет низшим, и для него путь «наверх» начнётся с нуля – поэтому Михаил так переживал за своего друга, добровольно отдавшего себя на поругание Злате. Ну а верховным демонам Чернобог своей величайшей милостью может даровать то, что другим не положено, и тогда освобождается тёплое вакантное местечко при повелителе, за которое начинается состязание.
Ян провёл в посмертии больше двух тысяч лет, но на его памяти такое случилось впервые. Он не захотел участвовать в битве за место под демоническим солнцем, потому что у верховных демонов на самом деле свободы намного меньше, чем у высших, а ответственности в разы больше. Всё как у нас, простых смертных – чем ближе к начальству, тем чаще по шапке получаешь.
А Михаил загорелся – он амбициозный, целеустремлённый… Только уж больно молодой по загробным меркам. Он мог бы составить соперникам достойную конкуренцию, да только вот «проходной балл» не набрал – нужно было иметь на счету трёх упокоенных бессмертных чародеев, а мой голубоглазый демон успел удостоиться такой чести только дважды, включая отца Аси и Яси. Но у него ещё было время, чтобы добрать недостающий «балл» – начало состязания оказалось приуроченным к той самой тринадцатой тьме, о которой постоянно вещала Марта.
Бессмертные чародеи очень неохотно отказываются от своих преимуществ, поэтому, когда нарисовалась такая вся несчастная, потерянная и никому не нужная я, Ян решил подтолкнуть друга в нужном направлении. Он убедил Михаила в том, что никто и не заметит, если моё упокоение пройдёт не слишком честно. План был прост – растянуть пробуждение моего дара на как можно более долгий срок, одновременно демонстрируя мне, что наваждения намного лучше реальности. Ну а потом, когда дар пробудится, Михаилу нужно было просто поманить меня пальчиком в Навь, и я бы с радостью согласилась.
Хороший план, правда. Если вспомнить, в каком я тогда была состоянии, у них всё получилось бы, но Михаил вдруг передумал. Ему эта затея изначально не нравилась, поскольку он принципиальный и честный… Ага. А мне сказал, что, мол, решил пробуждением дара отвлечь меня от мыслей о Пашке. Врун бессовестный.
Когда я озвучила своё далеко не лестное мнение по поводу честности демонов, Ян, конечно же, принялся всячески Михаила оправдывать. Да, можно было пробудить мой дар всего за несколько мгновений, но Мишенька не захотел меня пугать. Он не собирался следовать совету друга и упокоивать меня. Его вообще совесть мучила за то, что он повёлся на подстрекательство и решился пробудить мой дар без моего на то согласия.
А потом всё перевернулось с ног на голову, и мальчикам пришлось исправлять косяки по ходу пьесы, пока Чернобог не заметил творящихся по вине высших демонов безобразий. Им обоим за такие проделки светило разжалование в низшие, и Ян решил, что раз это он сподвиг Михаила на бесчестный поступок, то ему и отдуваться. Поэтому он полез в Ивилирион спасать меня и Наташку – не хотел, чтобы по его вине дружок пострадал. Миша и так проворонил тот факт, что мирок Златы раздулся до опасных размеров, а если бы ещё и я туда свою лепту внесла…
Проще говоря, все мои высокопарные мысли о благородстве демонов были исключительно плодом моей фантазии и не имели ничего общего с действительностью. Они гадкие, подлые, коварные, корыстные, бессовестные и совершенно не заслуживающие сострадания существа. Особенно Михаил, который после всего этого ещё и набрался наглости просить меня о помощи в спасении друга. Ужас.
Но всё же справедливость есть и в загробном мире. Когда Ян начал терять связь с Навью, это заметили. У Чернобога и своих дел полно, он на такие мелочи внимания не обращает, а вот верховные демоны заинтересовались – непорядок же, посмертное имя же в строжайшей тайне держится, а тут вон чего. Стали наблюдать пристально за происходящим, но не вмешивались – ждали, чем этот бардак закончится. А закончился он тем, что ничего не понимающая бессмертная чародейка, то есть я, взвалила на себя ответственность за учинённые демонами непотребства.
Нельзя было пробуждать мой дар без моего ведома. Нужно было следить за коварными чародейками и не допускать того, что они вытворяли в своём мирке. За эти проступки Михаила сурово наказали. К тому времени Навь уже начала учить меня магии, и через неё верховные демоны подсказали мне, как обезвредить мой дар. Не отказаться от него, потому что это невозможно, а временно лишиться всех магических сил.
Михаил понял, откуда дует ветер, когда я заставила его забрать мою силу, сохранив при этом мою жизнь. Так не бывает, потому что у бессмертных всё связано. Я не могла отказаться от чего-то одного – только от всего сразу, поэтому вмешательство верховной нечисти в данном случае было очевидным. После моего наивного отречения от дара голубоглазого демона разжаловали в низшие, и теперь он обретался где-то между Явью и Навью в таком же уродливом обличье, как та пакость, которая чуть не прикончила Любу. Понятное дело, ни о каком состязании за звание верховного уже речи не шло.
С Яном всё вышло немного иначе – своим самопожертвованием я его спасла от участи, постигшей Михаила. Если бы он умер во плоти, то автоматически стал бы низшим. Если бы смог самостоятельно выбраться и развоплотиться, то его всё равно бы разжаловали за подстрекательство и за разглашение посмертного имени. Даже если бы он при этом мирок Златы развалил – его и это не спасло бы от наказания. А я спасла. Он уже тогда понимал, что ничем хорошим для него вся эта история не кончится, поэтому, получив необходимое количество моей жизненной силы и развоплотившись, первым делом вернул меня в прошлое, после чего отправился в Навь за справедливым возмездием. И да, его развоплощение привело к тому, что Ивилирион от переизбытка магии лопнул, как мыльный пузырь.
Он просил верховных демонов «откатить» всё назад, вернуть мой дар обратно в спящее состояние и простить Михаила. Убеждал их, что проследит, чтобы всё было иначе, что будет оберегать меня, как зеницу ока… Увы, у демонического начальства оказалось своё собственное мнение на этот счёт. Оберегать – да. А ещё помогать мне во всех моих начинаниях, учить меня, холить, лелеять, подчиняться всем моим прихотям и никогда, ни при каких обстоятельствах не лгать мне. Я отдала Яну свою жизнь, а верховные демоны подарили мне за это его посмертие. Раньше подобное никогда не случалось, поэтому они сочли такое вознаграждение вполне достойным. Это для меня вознаграждение, а для него – кара похлеще участи низшего. Шутка ли – высший демон со стажем в два тысячелетия на побегушках у девятнадцатилетней девчонки. Да его не то что посмертные собратья – наши, реальные куры засмеют же.
Рассказывая мне всё это, Ян не скрывал своё недовольство сложившимся положением вещей, а меня его откровения повергли в состояние, близкое к истерике. С одной стороны, очень удобно знать, что твой собеседник не может лгать тебе, а с другой – некоторую правду слышать не очень приятно.
Мой дар никуда не делся. Он не уснул обратно, как мне хотелось бы. Он всё ещё был при мне, но только очень-очень слабенький, потому что на восстановление отданной Михаилу магии требовалось время.
Нет у меня никакого выбора. И нормальной, человеческой жизни у меня тоже быть не может. Когда Ян сказал «какой бы путь ты не выбрала», он имел в виду только то, что я могу распоряжаться своими возможностями по своему усмотрению. Становиться на сторону зла или добра, если так будет понятнее. Могу исцелять или вредить – как левая пятка зачешется. А он будет мне во всём помогать, нравится ему это или нет.
Хитренький какой. Ведь ничего этого не сказал, когда первый раз нарисовался. Гордость у него, видите ли. Чувство собственного достоинства. Раньше об этом думать надо было, когда Михаила на нарушение правил подбивал.
Ладно, это всё лирика и дела минувшие, нужно возвращаться к проблемам текущим. А именно – к спасению Любы.
Фикус в том, что возвращение в прошлое предоставило мне возможность пересмотреть какие-то свои решения и жизненную позицию, но оно не отменяло того, что предначертано. Мне было суждено встретиться с родственничками в любой из альтернативных реальностей, поэтому неудивительно, что фамильное проклятие Любы оказалось связано с Ладой. Вот тут у меня, кстати, выбор был – оставить всё как есть и умыть руки, чтобы избавить себя от очередных неприятностей, или снова встрять по уши в магические дела, к которым я и в этот раз оказалась не особенно готова. И-и-и… «Ух ты! Грабли!» – как обычно, в общем. Ничему меня жизнь не учит, но не всем же высокий уровень интеллекта и здоровый инстинкт самосохранения положены.
Лада – бессмертная чародейка. Её магия для демонов неприкосновенна, но это не значит, что Навь закрывает глаза на все делишки своих одарённых любимчиков. Когда обнаружилось, что неупокоенные души попавших в замкнутый мирок чародеев не достигают демонического посмертия, к Ладе возникли вопросы – ну непорядок же, надо как-то поскромнее себя вести. Неприкосновенность – это ведь не разрешение красть у загробного мира то, что ему принадлежит.
Чтобы демоны отстали, Лада придумала откуп для Нави – проклятие, которое наделяло носителя неуправляемой способность причинять магический вред окружающим. Очень качественная, к слову, получилась обманка – и прилипает к жизненной силе намертво, и выглядит, как преемственная магия, и работает примерно так же.
Передавалась эта гадость в Любиной семье по женской линии уже лет триста, если не больше, и проявлялась исключительно после того, как женщины в силу возраста или по каким-то другим причинам утрачивали способность рожать детей. Наивные бедняжки считали себя потомственными ведьмами и даже не подозревали, что их банально используют.
Высшие демоны даже не унижались до того, чтобы забирать магию у этих несчастных – это же не чародеи, с ними и низшие прихвостни превосходно справляются. Бросила такая тётка на кого-нибудь косой взгляд, прилепился к человеку похожий на порчу клочок силы, загробная рать и рада стараться – и ошмётки подберут, и источник найдут, и сами же всю остальную грязную работу сделают. А Нави нет разницы, настоящий чародей демоном стал или подсадная утка, к которой магию намеренно привязали – за счёт этого проклятия новобранцев даже больше было, чем Лада и Злата в своём мирке прятали.
Любовь Георгиевна, конечно же, ничего об этом не знала и свято верила в то, что она ведьма. У неё даже книжки по магии в спальне на полочке стояли, а в закрытых шкафчиках наверняка отыскались бы сушёные лягушки, крылышки летучих мышей и ещё что-нибудь похлеще. И на косые взгляды она не скупилась, разбрасывая повсюду «хлебные крошки», по которым низший демон до неё и добрался.
Ко мне это всё отношение имело самое посредственное, и я не обязана была избавлять вредную тётку от её фамильных проблем, но… Если не этим путём, то другим – судьба всё равно меня к Ладе и Злате выведет. Так хоть цель какая-то есть благородная, да и не вечно же мне, как страусу, голову в песок прятать, правильно? Магии во мне, правда, с гулькин нос, зато она есть в Любе, и это можно как-то использовать. А ещё у меня теперь есть демон на побегушках, который мне так должен, что до конца своего посмертия не расплатится. В принципе, если хорошо всё продумать, а не лезть в осиное гнездо напролом, то можно найти какое-нибудь решение с минимальным набором плачевных последствий.
* * *
– Майская, ущипни меня, – попросила Наташка, продолжая таращиться на Яна, который мерил шагами большую комнату в доме Любы и всем своим видом демонстрировал высокомерное недовольство происходящим.
