Елена Гусарева
Держись подальше
***
Сегодня пришлось идти на обед пораньше – шеф назначил большой митинг2 для всей команды в полдень. Отстоял в бесконечно нудной очереди. Кстати сказать, в фуд-корте открыли новое веганское кафе с самыми обычными, на мой вкус, европейскими салатами, но все наши азиаты ломятся туда. Видно, маринованные панголины им уже не по вкусу… Все разговоры в очереди теперь о вирусе: сколько человек заболело за последние сутки, от кого заразились, в каком районе сити жили или работали. Сначала все сотрудники перестали пользоваться автобусами и пересели на такси, но когда выявили больными двух таксистов, вернулись в автобусы. Как мне – хрен редьки не слаще. Минздрав рекомендовал всем организациям в сити отменить конференции и большие собрания людей, не появляться на работе при любых симптомах простуды, но нашему шефу всё нипочём. Вчера он вернулся из деловой поездки, уже на следующей неделе уезжает в отпуск – у него внезапное обострение трудоголизма. Сотрудники же гадают, когда зарегистрируют первого больного из фирмы, здание закроют на карантин, и можно будет «работать» из дома.
Самое идиотское во всей ситуации с вирусом то, что кроме респираторов и дезинфекторов из супермаркетов пропала туалетная бумага. Ничем другим, кроме как тем, что люди начали со страху больше гадить, дефицит туалетной бумаги и гигиенических салфеток объяснить нельзя. А может быть, до эпидемии туалетную бумагу вовсе не использовали? Потому она и лежала на полках супермаркетов бесхозная и никому не нужная. В целях экономии домашних санитарных средств сбрасывать балласт теперь приходится на работе. Благо, что снабжение общественных туалетов пока бесперебойное.
Настоятельные рекомендации ВОЗ3: не носить хирургические маски за отсутствием кашля и температуры, народом большей частью игнорируются. Некоторые носят сразу две, и я с ними солидарен. Внезапно сити массово обратился в ортодоксальное мусульманство – лица пропали, остались чуть расширенные от постоянной тревоги азиатские глаза. В очереди за салатами лишь одна безрассудная особа сверкала белозубой лошадиной улыбкой. Такими зубами стальные вилки перекусывать! Она то хваталась руками за витрину, то барабанила пальцами по прилавку, то мусолила в руках деньги, а потом теми же пальцами трогала себя за подбородок, неистово тёрла глаз – невыносимое зрелище! За ней наблюдали все, не я один такой параноик. Кто-то лишний раз втирал в руки дезинфектор, и я вытащил из кармана свой. Девица получила миску салата, тут же цапнула пальцами половину помидора и на ходу отправила его в рот. Малайка, стоящая в очереди следующей, тихо ахнула и достала карманный молитвенник.
Купил я салат, и надо же было такому случиться, что в кафе осталось лишь одно свободное место с русофилом из Новой Гвинеи. Как он меня достал! Увидел и тут же принялся призывно махать чёрными ручищами с розовыми ладошками и растягивать толстые губы, вопя во всеуслышание: «Привет!» Я позеленел от злости – благо маска способствует искреннему проявлению чувств. Думал, уже от него не отделаюсь, но внезапно освободилось место у прохода, и я поспешил плюхнуться туда, многозначительно растирая висок и делая скорбный вид, будто мне не до компании сейчас. Поднимаю глаза, а там чеширская улыбка на пол-лица – та самая, из очереди. Смотрю на неё и глаз отвести не могу – таких ровных белых непуганых стоматологом зубов никогда не видел.
– Hi! How are you!4 – запрыгали зубы, одновременно пережёвывая листья салата.
Этот вопрос-не вопрос меня, как замаскированного представителя славянской культуры, всегда смущает. Не знаешь, что ответить, и надо ли вообще отвечать.
Я кивнул, мол, нормально. Нехотя снял маску. Однажды, в аэропорту Дубая, мне пришлось наблюдать, как две арабские женщины ели спагетти, не снимая чёрных занавесок, закрывающих больше половины их лиц. Они слегка приподнимали её щепотью и неуклюже запихивали в рот длинные лапшины на вилке. Рядом в белом халате сидел их, по-видимому, общий супруг и наяривал за обе щеки, так что его лопушистые уши шевелились, а бритые лиловые щёки лоснились. Смотрел я на эту троицу и так, и эдак – интересно, как ни крути, чужие обычаи, культура, всё такое… Вдруг так захотелось подойти и ткнуть этого белого чистого шейха носом в тарелку с рыжим томатным соусом. Наверное, это потому, что отец, кстати сказать, тоже мусульманин, ушёл из моей жизни слишком рано, а мама научила себя уважать. Интересно, что бы она сказала, увидев в аэропорту комнату отдыха только для мужчин, когда комната отдыха для женщин не предусмотрена вовсе?
Я опять вытащил дезинфектор. Параноидальная чистоплотность – тоже мамина заслуга. Руки от спирта задеревенели, кожа на суставах потрескалась. Может, у меня та самая психическая болезнь, когда кажется, что везде грязно? Вернусь с обеда – загуглю симптомы.
– Ой, а где вы достали? – заволновалась незнакомка напротив, кивая на бутылочку с гелем.
– В декабре, – ответил я, – до эпидемии запасся.
Я ещё раз посмотрел на девицу, стараясь не пялиться на её зубы. Она вообще-то ничего, такая европейская европейка: высокая, волосы льняные, глаза водянистого голубого цвета, плечи шириной почти с мои и грудь… Да, грудь есть! Сразу видно, что настоящая, не поролоновая, как у местных девчонок.
– Теперь не купить, – покивала она в ответ, машинально теребя ворот расстёгнутой на две пуговицы белой кофточки. Она не смутилась, что я на неё пялюсь – симпатичные никогда не смущаются, воспринимают как должное.
Я отвёл взгляд. А потом во внезапном порыве дружелюбия, совсем не свойственного мне обычно, предложил незнакомке свой дезинфектор. Она просияла, схватила бутылёк и выдавила целую пригоршню геля. Я проклял себя и поспешил забрать дезинфектор. Чтобы ещё когда поделился! Вообще-то, я не жадный, но болезненно бережливый. С самого детства такой. Помню, ещё в школе никогда не давал забывчивым одноклассникам авторучки, хотя всегда носил запасные. Нет сил смотреть, как кто-то точит свою хлеборезку о твою собственность.
– А я только вернулась из Австралии, – зачем-то сообщила незнакомка. Она коверкала слова на французский манер. – Всегда мечтала там побывать, но из Европы очень далеко, а отсюда всего-то пять часов. Решила съездить, пока не ввели всеобщий карантин.
– Им повезло, сначала всё сгорело, а теперь эпидемия… – поддержал разговор я.
– О да! Едешь по пригородной трассе, а вокруг чёрные пустоши или выжженный лес, а на дороге тушки мёртвых валлаби. Это даже красиво, знаете. Апокалиптично.
Мы помолчали, пожевали салат.
– Я очень люблю гулять по природе. Для меня – это способ медитации. А вы любите трекинг? – внезапно спросила она. – Длинные походы по лесам, ночёвки в кемпинге под открытым небом?
– Не! Я не фрик, чтобы спать в палатке! – бросил я мимоходом, бодро работая челюстями.
Только эта идиотская фраза вывалилась из моей поганой пасти, я понял, что, мягко говоря, опростоволосился. Даже вяло рукой махнул, будто надеялся поймать сказанное и утрамбовать назад. Но поздно!
Девушка посмотрела на меня, как голубь на свежие хлебные крошки. Я испугался, что сейчас клюнет.
– Это… Пошутил! – запоздало нашёлся я, совсем стушевавшись. – Шутки у меня дурацкие. Я вовсе не хотел сказать, что считаю вас фриком… ну… э…
Я прикрыл глаза ладонью, щёки полыхнули – добавить нечего! Тут я услышал, как она смеётся – звонко, заливисто и по-доброму. Я вскинул брови и, без сомнения, глупо улыбнулся.
– На самом деле, я очень люблю походы! …и палатки! Они ведь э… разные бывают, – воскликнул я.
Девушка чуть под стол не рухнула от смеха. Положила руку на колышущуюся грудь и даже хрюкнула от избытка чувств. Не отказался бы я стать её рукой.
– Меня зовут Юли Вермеер, – сказала она отсмеявшись и протянула мне руку.
Я пожал, несмотря на все рекомендации ВОЗ.
– А вас?
– Талгат Амир, – ответил я.
– Талгат – это фамилия?
– Имя – помотал головой я. – Моя мама казашка, она и назвала. Отец – из Марокко. От него досталась фамилия.
– Я думала, вы местный, – удивилась она.
«Конечно! Для вас все азиаты – китайцы. Других узкоглазых на этой планете не водится», – я воздержался от комментария. Отправил в рот фасолину.
– Теперь, я вижу, что-то в вас есть от марокканца, – она принялась изучать меня как биологический препарат. – Волосы кудрявые и нос, пожалуй… Так вы из Марокко?
– Упаси боже!
– Какой вы интересный тип, – опять засмеялась она, и опять схватилась за грудь.
– Был там всего однажды, как турист, – пояснил я. – Океан, конечно, на высоте. Кухня неплохая. Но чёрт меня дёрнул поехать в городок, где родился мой отец. Вы себе не представляете, что это за дикое место. Каждый торговец норовит затащить тебя в свою пыльную лавку и продать втридорога ненужную дребедень. А женщины, замотанные в тряпки сверху донизу, шарахаются, будто от гриппозного. Я понял потом, что всему виной мои голые икры.
– А что с ними не так? – весело спросила соседка.
– Да всё с ними в порядке, в том то и дело! – воскликнул я в сердцах, чуть было не продемонстрировав их.
– То есть вы человек без корней?
– Я человек цивилизованный. А там средневековье какое-то!
Она выскребла миску, облизала ложку.
– А вы из Франции? – спросил я.
– Нет, я бельгийка из Валлонии, – подчеркнула она, будто было важно, что именно из Валлонии.
А я и не знал, что есть в Бельгии какая-то Валлония. Парадоксально, но с географией у меня плохо, хотя, казалось бы, кто больше меня переезжал с места на место.
Вот так и познакомились. У Юли было самое дурацкое чувство юмора – она находила меня забавным и искренне смеялась над моими шутками, которые вовсе и не были шутками. При этом она чуть закидывала голову и приоткрывала рот, так что становились видны все её нереально ровные инопланетянские зубы. Из-за неё я стал ходить на обед вовремя.
***
Сегодня в очереди за полуденным кофе стоял занятный тип. Раньше я его не встречал, а может, просто не узнал в экипировке. На нём была очень навороченная защитная маска для носа и рта с клапанами по бокам, широкие очки с присосками вокруг глаз, вероятно, оригинально предназначенные для плавания в бассейне, на руках белые холщовые перчатки, и баллончик с дезинфектором на поясе. А ещё вязаная шапка на волосах – это в тридцать шесть по Цельсию! В другое время я, наверное, от души посмеялся бы над чудаком, но не сегодня. Сегодня я ему позавидовал. И скорее даже не экипировке, а тому, с какой тупой уверенностью этот тип смотрел на окружающих, как лихо отсчитывал купюры и без опаски принимал сдачу, как ловко просунул соломинку под маску в рот. Этот, если и заболеет, то самым последним, когда в клиниках не останется ни свободных коек, ни приборов для искусственной вентиляции лёгких.
Смотрю и читаю в перерывах от работы новости, а лучше бы не смотреть и не читать. Ненавижу себя за это! Зачем мне знать, что в Мадриде ледовый дворец приспособили под морг? Зачем знать, что людей сжигают без панихид и прощаний. Социальные сети пестрят слёзовыжималками: обращениями к народу из эпицентра инфекции и фотографиями медработников с синяками на лицах от медицинских масок и очков, с воспалёнными глазами, проклинающими себя за беспомощность. А наш аэропорт всё ещё принимает своих. Они бегут из Европы и Америки, возвращаются на горячо любимую родину с подарками в лёгких для родных и друзей. Скоро и у нас заполыхает.
Почему бы, действительно, не переболеть сейчас, пока не случился коллапс здравоохранения, как в Европе? Избавиться от грызущей ежедневной тревоги, суеты с мытьём рук, страхом прикоснуться к собственному лицу. Ведь я здоровый мужчина в полном расцвете, как говорится. Переболею и выкарабкаюсь как-нибудь. Пусть у меня не самая хорошая наследственность (гипертоники по отцовской линии), я скорее умру от инфаркта, ожидая инфекцию, чем от самой инфекции.
Ещё пару недель назад всех пугали единичные случаи заражения, а сегодня сотни больных – всего лишь сухая статистика. Раньше каждый чих в офисе вызывал нервные смешки со всех сторон и бурное обсуждение новостей о распространении вируса всё дальше и дальше по Азии. Теперь всё больше молчат и хмурятся, раздражённо думая: «Какого чёрта я всё ещё прихожу на работу?» Все ждут первого больного в фирме и карантина. Дважды в день в офисе приходится измерять температуру. Секретарша в маске и латексных перчатках, отряженная на это дело, заносит показания термометра в списки, выдаёт зелёный стикер, который нужно носить на одежде до следующей проверки. Стоит выйти в фуд-корт или заскочить в магазин, и там проверят, наградят своим стикером. Так и ходишь весь день облепленный цветными кружочками, как под прицелом. Я уже научился распознавать по стикерам, кто где в здании работает, обедает и шопится.
Единственное благо во всей этой ситуации – в очередях теперь положено держать дистанцию не менее метра друг от друга. Разговорчики в строю также не приветствуются – молчи и храни свои микробы при себе! Дамы и господа, в эти тяжёлые времена нам с вами нужно держаться подальше друг от друга. А китайским бабкам всё нипочём. Плевали они на разметку. Сегодня в очереди на входе в супермаркет одна такая дышала мне в затылок, так и хотелось её лягнуть. Я стариков не люблю, но уважаю за то, что они умеют заставить с собой считаться. Я так не умею.
