Елена Гринева
Мое последнее завтра
Глава 10
Очнулась Софи в лаборатории Дэна. Перед глазами было темно. «Надо снять шлем», – подумала она, все еще холодея от ужаса. В комнате пахло шампанским и электричеством Странное сочетание, но ей понравился этот запах. Любой запах был лучше смеси свежего ветра и тяжелого дыхания Уилла. За стулом, положив голову на серебристый стол, мирно спал Дэн. «Снотворное подействовало. Наверное, ему снится Нобелевская премия», – отстраненно подумала Софи.
Бокал с шампанским в его руках почти пуст. Внезапно девушке захотелось выпить смесь алкоголя и снотворного, чтобы забыться и не вспоминать о том, что произошло совсем недавно.
«Нет, – подумала Софи, – этого еще не было, это МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ в будущем, если ничего не изменится». Внезапно она представила Шона из своего недавнего сна:
– Я здесь, потому что ничего не закончилось. Ты просто сбежала.
«Да,– с горечью подумала Софи,– ты прав. Ты всегда был прав. Я просто сбегала всю свою чертову жизнь. Сначала от тебя, потом из Твин-Лейкс, а теперь куда мне бежать? Не знаю».
Перед ее глазами возникло лицо Уилла, волосы развевались на ветру, они падали с крыши небоскреба. В последнее мгновение муж прикоснулся к ее щеке и тихо произнес:
– Так будет лучше для нас обоих.
– Не лучше! Нет ничего хуже смерти, Уилл, – Софи громко ударила рукой по столу. Дэн тихо заворчал во сне.
Вдруг девушка поняла, что ничего не знает об Уилле. Вся их жизнь проходила под светом камер в сопровождении фальшивых улыбок журналистов и дорогого алкоголя. О чем он думал на самом деле?
«Кто из нас виноват больше: мой муж или я? Хотя какое теперь это имеет значение. Все это началось в прошлом. Моя жизнь съехала с катушек именно в тот момент, когда Шон погиб».
– Это твоя вина, Шон, – тихо произнесла она , слова были тяжелыми и безапелляционными словно приговор судьи.
Несколько мгновений Софи молча смотрела на белый экран плазмы, как будто пыталась принять очень важное решение. Со стороны казалась, что девушка зачарована бесконечным рядом цифр бегущих по светлому экрану.
Все очень просто, Софи взяла со стола листок бумаги и написала короткую записку:
Прости меня Дэн, я обязательно все исправлю..
Твоя С.Б.
«Эта штука меня спасла, – она взяла в руки пульт управления, – я не пойду на день рождения Уилла, и все будут живы. Никакой драмы, мне просто нужно вернуться в прошлое, понять, с чего все началось и, если получится, изменить те события в Твин-Лейкс. Никто не умрет и все будут счастливы. Happy End».
Она дрожащей рукой поставила таймер на 1 апреля 2013 года (опять цифра тринадцать). Именно тогда Шон вернулся из Нью Йорка в богом забытый город чтобы умереть ровно через два месяца.
Ей было очень страшно и все же, решение принято. Девушка в последний раз посмотрела на спящего друга:
– Дэн прости меня,– тихим шепотом произнесла она, – интересно, что будет с моим телом, когда сознание переместиться в прошлое? Хотя, это не имеет значения, потому что будущее изменится. Я отправляюсь в Твин-Лейкс, – Софи улыбнулась и надела шлем. Ощущения были такие, словно сейчас она лежит на операционном столе, и через минуту хирургический нож разрежет ее на части. Девушка выдохнула и нажала кнопку «Старт»
Софи казалось, что она падает в темную дыру бесконечно долго, словно Алиса в стране чудес. Темнота сжималась и расширялась, бескрайняя, давящая, пугающая, а затем внезапно девушка увидела вспышку света и все померкло.
Софи лежала на чем-то мягком. Голова невыносимо болела и кружилась одновременно. Она со второй попытки приподнялась на локти и взглянула на свою ладонь. Обычная рука, только быть может немного меньше чем раньше. Софи окинула взглядом комнату. На стенах были синие обои в цветочек. Она всегда их ненавидела, потому что этот цвет выбрала мать. Над кроватью висела черно-белая картина с кораблем. Эту картину подарил Шон на день рождения. Парусник плыл по мягкой водной глади. На стуле висела аккуратно сложенная школьная форма.
Софи с трудом поднялась с кровати и попыталась дойти до зеркала. Голова невыносимо кружилась. В отражении на нее смотрела худая девушка с большими голубыми глазами. Длинные черные волосы слегка спутались и висели неряшливыми прядями. «Господи, видели бы меня сейчас стилисты Уилла», – с улыбкой подумала она. Из носа текла струйка крови. Софи попыталась запрокинуть голову и, потеряв равновесие, рухнула на мягкий ковер.
В дверь постучались. «Это отец», – в панике подумала она и дрожащим голосом произнесла:
– Войдите.
Перед ней появился Адам Нортон. Точнее Адам Нортон, каким он был девять лет назад. Подтянутый, в костюме с идеально белой рубашкой и его любимыми серебряными часами на руке. Софи с горечью посмотрел на отца, ей казалось, будто старые фотографии ожили, и теперь она оказалась в мире непроявленной пленки.
– Папа! – выдавила девушка, проглатывая слезы.
– Господи, Софи у тебя кровь! – он помог ей подняться,– запрокинь голову. С тобой что-то случилось?
«Случилось, папа, – с горечью подумала девушка, – я уехала из Твин-Лейкс и вышла замуж. Вот только все пошло не так, как я хотела. Недавно мой муж чуть не спрыгнул с крыши небоскреба, прихватив меня с собой. Мама умерла, а Хана оказалась предательницей. Что же мне теперь делать?»
– Софи, тебе приснился плохой сон?
– Да, а какое сегодня число, папа? – девушка посмотрела на озабоченное лицо отца.
– Первое апреля, – с улыбкой сказал он, – если хочешь, можешь не ходить в школу.
– Нет, я пойду, – Софи отвела взгляд.
– Ну, тогда собирайся, я вижу тебе уже лучше, – Адам Нортон потрепал ее по голове, – увидимся вечером
Она поплелась в ванную, услышав мимоходом, как мать целует отца в щеку:
– Хорошего дня, дорогой.
Девушка обернулась и увидела её. Сердце сжалось от боли. В прихожей стояла высокая, красивая женщина с аккуратными светлыми кудрями и длинными ресницами. Она напоминала на актрису из голливудских фильмов, вот только образ портил синий фартук в кровавых подтеках и огромный нож в руках.
– Я резала мясо, Софи, – сказала она, пристально глядя на дочь, – не стоит на меня так пялиться. Софи Нортон ненавидела этот взгляд, как будто холодные как январская ночь глаза матери беззвучно говорили: «Ты же знаешь, что сейчас будет, когда я закрою дверь за твоим любимым папочкой, поверну два раза ключ в замке и потом…»
Софи быстро зашла в ванную и закрыла дверь. От страха у нее затуманилось в глазах. Она ненавидела мать всей душой, и все же, какой-то частью сознания девушка испытала грусть, словно увидев живого призрака. Вода из крана шла холодной струей.
Софи тихо прошептала:
– Мне так жаль, если что-то можно изменить, то я обязательно…
В этот момент раздался стук в дверь, точнее грохот, так можно было описать звук, который разрывал тишину и монотонное капанье воды.
– Открывай, дрянь! – знакомый голос продолжал сыпать проклятия, – прекрати тратить воду! Опять мне платить за счета!
Девушка с тихим вздохом открыла дверь. Отношенияе с матерью были таким с самого начала. Воспоминания возникли в голове сами собой: вот она, надев в первый раз школьную форму старательно прячет синяки за манжетами блузки. Вечером отец ,склонившись над ней в образе доброго великана спрашивает:
– Софи, где ты так ударилась?
Она отводит взгляд и тихо произносит заранее заготовленную ложь:
– Упала с лестницы.
Таким было правило их бойцовского клуба. Жертва всегда молчит, иначе будет еще хуже.
В проеме двери появился силуэт матери. Первый удар пришелся по щеке. От неожиданности у девушки посыпались искры из глаз.
– Сколько раз тебе говорить, трать меньше воды! – её лицо было перекошено от злости.
Лиза Нортон схватила дочь за руку и потащила в комнату. Внезапно на девушку нахлынула злость: «Мне двадцать пять лет, – подумала она, сжимая кулаки, – я больше не та слабая девочка над которой ты издевалась. Она произнесла ровным спокойным голосом:
– Мама, я ведь просто умывалась. Зачем ты меня постоянно наказываешь, когда отца нет дома?
Софи кое-как уклонилась от следующего удара, схватив мать за руку. Они тяжело дышали и смотрели друг на друга, словно бойцы готовые выйти снова на ринг.
Тишину прервали слова Софи:
–Прекрати.
– Заткнись! – женщина резким движением кинула в нее ножницы. Лезвие пролетело над глазом девушки, прибив к стене прядь волос.
– Мама,– от обиды у Софи выступили слезы, – ты чуть не убила меня сейчас. Еще пару сантиметров и ножницы проткнули бы мой глаз.
На мгновение наступила тишина. В воздухе словно летали электрические разряды. Они смотрели друг на друга: мать и дочь. Два человека, которые должны были любить друг друга, но почему-то оказались врагами. Софи не помнила, когда это началось. Ее мать была такой всегда. Строила идеальную жену, когда муж приходил с работы, и раскрывала настоящую себя, когда они с дочерью оставались наедине. В чем причина этой злости? Софи никогда не могла понять. Мать с самого детства была жутким кошмаром, черным человеком, духом заброшенного дома, злой феей, которая ест детей. Все отвратительные образы из страшных историй соединялись в ней одной. Если детство других детей можно сравнить со сборником добрых сказок, то для Софи это было собранием сочинений Стивена Кинга.
Всю свою жизнь она не понимала мать и ненавидела ее в равной степени.
– Убирайся , -тихо произнесла Лиза Нортон, обхватив себя руками, – не хочу тебя больше видеть.
В этот момент она напоминала героиню Шекспировских трагедий
Занавес. Софи молча вышла из дома, прикрыв дверь. Внезапно она протянула руку к сумке и начала искать то, что было сейчас необходимо как воздух.
Нащупав гладкую поверхность пульта управления машиной времени, девушка немного успокоилась.
«Интересно, почему у меня пошла кровь из носа? Это как-то связано с перемещением во времени? – Софи судорожно сглотнула, – если я сейчас нажму кнопку «Возврат» и установлю дату, попаду в то самое будущее, где Дэн спит в лаборатории? Или теперь все изменилось?» Эти мысли тяжёлым шлейфом окутали ее разум. Она вздохнула и пошла вперед по до боли знакомой дороге.
Вот кривое дерево на обочине и заросли зеленой травы. Здесь они с Ханой фотографировались, когда были школьницами. Хана в белом платье позировала с букетом нарциссов солнечного цвета. «Желтый – цвет разлуки»,– внезапно в ее памяти возникли слова продавщицы из часового магазина и Софи с грустью произнесла:
– Хана.
Они были подругами, и вот теперь стали чуть ли не врагами. «Почему Хана так поступила? Кто знает, – подумала Софи, – вещи не такие как кажутся. Маленькие города и их жители хранят свои тайны».
Она с грустью пнула банку из-под колы, и та укатилась прочь по неровному асфальту, издавая непонятные квакающие звуки. Здесь было так тихо, не сравнимо тихо в отличии от шумного Нью-Йорка, где улицы заполнены толпами жителей и туристов, а воздух имеет свой неповторимый аромат мегаполиса.
Софи всегда любила ходить в школу одна, словно это чувство одиночества дарило ей свободу от дурных мыслей. В зарослях травы тихо стрекотали сверчки. Солнце поднималось над городом.
Впереди возникло неказистое здание муниципальной школы.
Глава 11
Темные стены земляного цвета и деревянные окна придавали ему сходство с каким-то заброшенным местом, где обитают злые духи. Футбольная площадка с дырявой сеткой ворот красноречиво говорила об отсутствии финансирования в последние годы. «В маленьких городках всегда так, – подумала Софи, – бюджет оседает в карманах местных чиновников, до тех пор пока кто-нибудь не погибнет из-за отсутствия средств в больнице, или школьник не сломает ногу, запутавшись в дырявой сетке».
У девушки гулко билось сердце. Софи с шумом вдыхала теплый апрельский воздух. Сегодня она снова увидит Шона спустя столько лет разлуки. Не того бестелесного призрака из снов, а настоящего живого с теплыми руками и грустной улыбкой. Ей хотелось плакать и смеяться одновременно.
«Сегодня сбудется моя мечта, такая детская и глупая, вернуться к точке отсчета и начать все заново, как будто и не было тех лет в тумане однотипных улиц мегаполиса», – Софи до сих пор не верилось, что все происходит на самом деле.
«Может, я сплю? Сейчас рука Уилла коснется моего плеча, и я снова окажусь в громадном и безвкусном ресторане на крыше небоскреба, с тикающей коробкой покрытой желтыми цветами». От таких мыслей сердце билось еще сильнее, как будто в сознании девушки жили два человека. Один холодный циничный не верил в реальность происходящего, ему казалось, что сейчас подует ветер и декорации исчезнут, сложатся как карточный домик, оставив Софи одну на пустой сцене. Другой еще не разучился мечтать о будущем, о белых клавишах в музыкальной школе, о синих фиалках и кофейном аромате по утрам. Как будто прежняя жизнь всего лишь лист тетради, исписанный карандашом. Стоит только взять ластик и прошлое сотрется, обнажив белые листы.
В школе было довольно тесно. Коридоры слишком узкие, а подростков в форме с белыми рубашками слишком много. Девушки постарше подрезали края юбок, делая их беззастенчиво короткими. Их глаза блестели от ярко-синих теней, а губы сверкали алой помадой, тайком взятой из маминой косметички. Парни расстегивали верхние пуговицы рубашки настолько, насколько хватало смелости, ходили с важными видом, засунув руки в карманы, пристально разглядывая длинные ноги своих подруг. Младшеклассники выглядели запуганно, они лавировали между дверных проемов, стараясь не попадаться на глаза тем, кто постарше. Сейчас был полдень: время, когда младшая смена заканчивает учебу и старшие классы приходят на смену.
Софи пыталась разглядеть своих одноклассников, это удавалось с трудом. Она совсем забыла, что в школе носила очки и сонным взглядом пыталась рассмотреть подростков с портфелями и кофе в руках. Вот две девчонки сидят на подоконниках, медленно поедая чипсы, они смотрят на нее равнодушно. Наверное, кто-то из параллельного класса. Внезапно на Софи налетел огромный парень, широкий как китайская стена. Девушка покачнулась и чуть не упала. Вместо извинений он что-то буркнул типа «смотрикудапреш». Это был громила Бэн, вспыльчивый одноклассник, который любил задирать первоклашек.
«С ним лучше не спорить», – подумала Софи и зашла в класс. Ей приветливо помахала Хана. Девушка тупо уставилась на нее, настолько было непривычно видеть подругу в школьной форме.
– Почему ты застыла, Софи? Иди к нам, а то мистер Беннет накажет тебя за опоздание, – Хана лучезарно улыбалась. Она всегда была такой: открытой и приятной в общении, одной из самых популярных девчонок в школе. Было время, когда она подрабатывала моделью.
« Удивительно, почему она в свои 25 лет не вышла замуж? – вдруг подумала Софи, – я слышала что-то о ее мимолетных романах, но она даже не пыталась жить вместе с кем-то из своих поклонников. Это из-за Уилла? Она всегда любила моего мужа? Или может быть была какая-то другая причина?».
Софи села рядом с подругой, быстро сказав ей
– Привет
Настроения общаться, совсем не было. Она помнила этот день. Шон пришел с опозданием, поэтому девушка считала секунды до начала урока.
– Тебе идет без очков, – над ее ухом раздался голос Ханы, – выглядишь стильно!
– Да, спасибо, – пробормотала Софи.
«Наверное, стоило сказать в ответ какой-то комплимент, таковы правила взаимного обмена любезностями».
Она окинула взглядом Хану, пытаясь заострить внимание на какой-нибудь мелочи, про которую можно сказать «симпатично».
– О, симпатичное кольцо, наконец, выдавила девушка, указав пальцем на дешевое колечко с печатью на пальце подруги, – оно новое?
– Ну что ты, нет конечно, один знакомый подарил сто лет назад.
О любовных приключениях Ханы можно было написать книгу. В школе Софи терялась в именах ее ухажеров, которые сменяли друг друга с олимпийской скоростью.
Тем временем прозвенел звонок. В классе стало на мгновение тише, но так как учителя до сих пор не было, помещение вновь наполнили голоса подростков.
К Хане подошла рыжеволосая девушка:
– Ты слышала, в новостях писали, что новый альбом «Эндорфинов» выйдет только через два месяца?.
– О, да, – с грустью сказала Хана, – это все потому, что у них новый солист. Интересно, кто он?
Софи снова вздохнула. «Эндорфины» – популярная молодежная группа. В составе было два солиста, точнее на данный момент один. Они исполняли легкие песни о любви для подростков.
Под «Эндорфинов» можно было радостно трястись на дискотеке в нетрезвом виде, что собственно и делали ее одноклассницы, покупая себе плакаты с солистами и рюкзаки с логотипом группы. Девушка хорошо знала этот попсовый бой-бэнд только по одной причине: новым солистом, личность которого хранилась в тайне, должен был стать Шон.
Именно поэтому его самоубийство можно было назвать странным: перед Шоном открылась дорога в Нью-Йорк, популярность и новые возможности, так почему…
Дверь открылась, и в класс зашел он. «Наверное, на этом моменте в фильмах обычно делают замедленные кадры, где одноклассники замирают в полутьме, Шон медленно поворачивается и смотрит на их с Ханой парту, свет падает на его лицо, где-то за кадром играет музыка. Моцарт? Шопен? Что больше подойдет для этого момента?»
Софи не могла отвести свой взгляд от человека, который преследовал ее в снах. Он был точно такой, каким она его запомнила: белая рубашка, слегка взъерошенные черные волосы и пронзительные голубые глаза.
«Он похудел после поездки в Нью-Йорк, – нервно подумала Софи, – хотя впрочем какая разница».
Девушка услышала шепот подруги:
– Смотри, Софи, весь класс как будто ожил. Это всё атмосфера популярности Шона. Ты тоже это чувствуешь? Софи, да что с тобой? – Хана провела рукой перед глазами девушкиа, безрезультатно. Софи сидела, сжав побелевшими пальцами края тетради, с таким выражением, словно перед ней появился призрак.
Тем временем Шон здоровался с одноклассниками и раздавал сувениры из Нью-Йорка. Кепка с автографом известного футболиста оказалась в руках его приятеля, который засиял от радости, словно новая лампочка. Девчонкам он дарил сувениры в виде заколок и шаров с макетами города, стоило их потрясти и на нью-йоркские небоскребы падали золотые блестящие крупинки. Из толпы одноклассников, окруживших его, периодически доносились радостные крики:
– Шон, ты вернулся!
– А мне ты привез сувенир?
Он только улыбался и доставал из своей сумки очередную вещь, хранящую аромат пыльных улиц мегаполиса.
– Привет, Хана! – наконец, когда толпа расступилась, Шон подошел к их парте, – вот плеер, который ты заказывала.
– Круто, спасибо!– подруга радостно схватила маленький белый предмет, – как твоя поездка? Познакомился с нью-йоркскими красотками?
– Ну что ты, конечно, нет, – Шон улыбнулся, – я изучал достопримечательности. Знаешь, у больших городов совсем другая атмосфера. Бруклинский мост выглядит сногсшибательно, а рядом со статуей Свободы, чувствуешь себя немного одиноко.
– Она как будто гигантский великан, нависает над тобой, – тихо прошептала Софи.
Шон с Ханой уставились на нее.
– Ты что, тоже была в Нью-Йорке? – спросила подруга
– Нет, конечно, нет. Просто если бы я там когда-нибудь побывала, то, наверное, испытывала бы примерно такие чувства. Хотя глупо думать об этом, находясь в Твин Лейкс, – Софи нервно улыбнулась.
– Ты.. Почему ты смотришь на меня, как будто я привиедение? – вдруг спросил Шон.
Софи отвела взгляд:
–Потому что ты и есть привиедение, – честно сказала она.
«Все верно, мы ведь уже год не общаемся, – подумала девушка с грустью, – после той ссоры. Глупо было ждать, что он спросит: «Как у тебя дела?» или «Не желаешь ли сыграть что-нибудь на старом пианино в музыкальной школе?». Наверное, именно поэтому мне было так больно, после его смерти. Я не помнила ничего за последние два месяца, единственное, что всплывало в памяти – наша ссора.
Шон молча отвернулся и пошел к своим друзьям.
– Софи, ты какая-то странная, с тобой все в порядке? Софи-и? – Хана прикоснулась к ее плечу.
– Не трогай меня! – девушка скинула ее руку. Слова вырвались непроизвольно. Теперь, глядя на Хану, она постоянно вспоминала ту сцену: Уилл обнимает подругу за талию и одновременно пытается расстегнуть замок на ее платье. Внезапно, девушка поняла, что прошлое и будущее перепутались в памяти. «Этого еще не было, – подумала она, – сейчас рядом со мной сидит совсем другая Хана».
– Да, со мной не все в порядке, – выдавила Софи, стараясь не глядеть на подругу.
– Я чем-то тебя обидела? – Хана уставилась на нее своими большими карими глазами. Затем она улыбнулась и протянула синий блокнот, – вот, заполни анкету. Учитель все равно, похоже, не придёт, я пока схожу за кофе.