Елена Гринева
Мое последнее завтра
Глава 3
Адам Нортон сел за стол и прищурился:
Итак, мистер Беккер, может быть, Вы расскажете мне что-нибудь новое о погибшем?
Парень, сидевший напротив него, смущенно улыбнулся. Он был высоким, хорошо сложенным, его светлые волосы аккуратно лежали, своей улыбкой Уильям Беккер напоминал американскую мечту с рекламных щитов: «Пейте Кока-Колу и вы станете таким же белозубым красавчиком, как я».
Обычно дети издевались над такими плакатами, как могли: зарисовывали моделям один зуб черной краской, добавляли густые усы и неприличные надписи. Вот и сейчас детектив мысленно заштриховал черным один из передних зубов школьника и невольно улыбнулся в первый раз за этот день. Уильям выдохнул и начал:
– На самом деле, он был странным парнем, наш Шон. Знаете, всего его любили, врагов не было, он мог подцепить любую девчонку, даже ваша дочь от него хм.. без ума, по крайней мере, мне так показалось, – Беккер криво ухмыльнулся. – Понимаете о чем я? У него было ВСЁ. Все что может пожелать человек в его возрасте! Ходят слухи о том, что Шона взяли солистом в популярную музыкальную группу. «Эндорфины», слышали о них? Это ведь очень круто! Софи постоянно бегала за ним, как хвостик, в то время как Шон занимался какими-то странными делами. Очень странными делами.
– Да, мистер Беккер, я знаю, что Шон начал самостоятельно искать местного маньяка вместе с Вами и Софи. Я думал, вы просто развлекаетесь, хоть это и были опасные развлечения. В любом случае, того парня нашли и посадили.
– Послушайте, мистер Нортон, а Вы уверены, что нашли именно виновного? Может быть, настоящий маньяк столкнул Шона и..
– Невозможно, – детектив устало вздохнул, – позже мы нашли еще одного свидетеля самоубийства Шона Остина. Женщину, живущую в доме напротив. Она утверждает, что Шон был один в квартире, и никто не помогал ему совершить это.
– Грустно, – Уильям заметно сник и лихорадочно сжал руки в кулаки, – Вы знаете, несмотря на внешний блеск и всеобщую любовь, Шон всегда мне казался каким-то сломанным. В детстве у меня была игрушка, деревянный солдат в красивой военной форме. Однажды, солдат попал в руки моего мерзкого кузена с задатками вандала, после этого на него стало больно смотреть. Отец отдал игрушку в мастерскую, там солдата отремонтировали, дерево стало блестеть еще ярче, вот только, если внимательно присмотреться то где-то в районе сердца видны две уродливые трещины, понимаете, о чем я? Шон был таким же. Сломанным. Его как будто что-то мучало. Однажды, он мне сказал: «Ненавижу этот город. Старые дома, блеклые улицы… Здесь все пахнет смертью. Я обязательно отсюда уеду». Вот таким он был. И этот его потрясающий голос. Я сам пою, и все же, у меня, наверное, никогда не получится превзойти Шона.
Уильям тяжело вздохнул и посмотрел на детектива:
– Вы знаете, мне кажется, никто его не доводил до самоубийства, он сам дошел. Просто переступил порог между жизнью и смертью, оставив нам одни проблемы. Сейчас все ненавидят Софи из-за грязных слухов, которые распространяют журналисты. Думаю, она ни в чем не виновата. Если уж быть совсем честным, все мы немного завидовали Шону и немного желали ему смерти. Он был слишком…ярким для этого города. Софи единственная по настоящему заботилась о нем, думаю, она его любила. Если бы я мог чем-то ей помочь…
Детектив с замиранием сердца слушал этого парня. Во рту появился солоноватый привкус: «Если бы ты мог чем-то помочь… У тебя явно синдром спасателя, парень» , – подумал он, а вслух произнес:
–У меня есть к тебе небольшая просьба, Уилл. Не мог бы ты побыть рядом с моей дочерью хотя бы несколько дней? Дело в том, что она постоянно пытается вспомнить, то что забыла, но врач сказала, что психика Софи может не выдержать этого. Поэтому ей нельзя вспоминать, – в глазах детектива блеснули слезы.
Часы показывали около пяти вечера, когда Софи переступила порог музыкальной школы. В дверях ее чуть не сбила упитанная школьница в очках. Сказав «извините», она подняла глаза вверх и увидела вблизи лицо Софи. Застыв от ужаса, девочка пробормотала:
– Ой, та самая Софи Нортон…
Затем она прикрыла рот рукой и поспешно убежала прочь. Занятия в музыкальном классе уже закончились, поэтому в коридоре оказалось пусто. Софи осторожно прошла вперед и, найдя глазами нужную дверь, постучала в кабинет.
– Войдите! – ответил ей знакомый голос.
Открыв в дверь, она увидела учителя музыки. Мистер Гордон сидел за фортепиано и печально улыбался. Это был человек средних лет со слегка взъерошенными каштановыми волосами, аккуратно застегнутая белоснежная рубашка и черные брюки делали его похожим на офисного клерка.
– Привет, Софи, – он натянуто улыбнулся. Наверное, не стоит спрашивать, как у тебя дела, – в голосе мистера Гордона промелькнул сарказм, – если хочешь знать, я тоже не очень…
Эти слова застали девушку врасплох. Она не хотела встречаться с учителем Шона и обсуждать события последних дней, она вообще не хотела об этом говорить.
– Извините, Уильям Беккер к Вам не приходил? – пробормотала она.
– Нет, он должен прийти с минуты на минуту.
– Тогда…тогда я подожду снаружи,– Софи развернулась и вышла прочь из этого до боли знакомого ей кабинета, где они с Шоном проводили лучшие минуты своей жизни.
– Как мне все это надоело, – бормотала она, – я хочу забыть все это, я хочу начать жить заново.– Ой..,, -девушка споткнулась и полетела вниз. Кто-то подхватил ее, смягчив падение.
– Уилл?, – она вопросительно взглянула на фигуру рядом, – Уильям Беккер!
– Господи, Софи, если бы ты не бежала так быстро, то не налетела бы на меня, -пробормотал он, протянув ей руку
– Прости, мне правда очень жаль! – она посмотрела на него и слабо улыбнулась.
Уильям всегда был хорошим парнем добрым и заботливым, тем, кто внушает другим людям доверие. Его улыбка казаласьтеплой и растерянной. В отличии от одинокой фигуры учителя, которая постоянно напоминала о трагедии, вид Уилла дарил надежду на хоть какое-то позитивное будущее в этом гротескном мире последних нескольких дней, где все перевернулось с ног на голову.
– Ты кого-то ищещь? – продолжил он после нескольких секунд молчания.
– Да, – Софи сжала губы, – тебя. Я ищу тебя для того чтобы передать это. С каменным лицом она достала из сумки пачку смятых листов.
Уильям с недоумением уставился сначала на потрепанную бумагу, потом на Софи. Затем, не говоря ние слова, он аккуратно развернул стопку и взял первый потертый лист:
Это ноты? – он внимательно рассматривал девушку, как будто видел ее в первый раз, – ты что, пишешь музыку?
Софи сглотнула и начала сбивчиво говорить:
– Понимаешь все дело в том, что иногда в моей голове ноты складываются в разные мелодии, и мне только остается их записывать. Я не профессиональный композитор, но все же, здесь собрано лучшее из того что я напридумывала. К некоторым из них есть стихи. Если сложить музыку и стихи то получится песня, не так ли?
«Господи, что я говорю, – подумала она, – это ведь и так понятно»
– И в общем я писала их для Шона. Изначально я хотела, чтобы он их спел, но ты ведь и сам понимаешь, что это невозможно, поэтому.. поэтому..
Слова как будто испарились, и девушка просто стояла молча глядя на одноклассника, не в силах что-либо сказать.
– Поэтому ты хочешь, чтобы эти песни пел я? Потому что у меня неплохой голос, не так ли? – Уилл улыбнулся и взял ее за руку, – пошли
– Стой! Куда ты меня ведешь? – Софи посмотрела на него с немым отчаянием. Ты что хочешь прямо сейчас…
– Да, я прямо сейчас попробую сыграть хотя бы несколько из них.
Он распахнул дверь в класс, и Софи снова увидела эту светлую комнату в лучах солнца. Учителя музыки уже не было. Вместо него на крышке фортепиано лежала записка:
«Мистер Беккер, занятие сегодня отменяется в связи с моим пошатнувшимся здоровьем».
И подпись: «Ваш Дж. Гордон».
– Бедняге не по себе после всего этого, впрочем как и всем нам, – пробормотал Уилл.
Софи молча села на деревянный стул напротив пианино. Рядом расположился ее одноклассник.
– Ну что ж попробуем? – он поднял слегка запылившуюся крышку и начал играть. На миг Софи показалось, что все, что было до этого, всего лишь дурной сон. Она точно так же как и раньше сидит рядом с Шоном за этим громоздким инструментом, и комната наполнилась грустными и приятными звуками мелодии.
– Эй, посмотри это ведь так легко!– говорит ей Шон и смеется, – ты скоро сама научишься играть, и тогда мы уедем в Нью-Йорк и станем самыми знаменитыми музыкантами!
Его пальцы быстро нажимают на клавиши. Это выглядит завораживающе.
Такое странное ощущение дежавю. Девушка грустно улыбнулась и посмотрела на человека, сидящего рядом с ней. Совсем другая улыбка, цвет глаз и манера играть на клавишах.
«Забудь, – подумала она, – ты никогда с ним больше не встретишься. Поэтому просто забудь». Спустя несколько секунд мелодия закончилась и в комнате воцарилась тишина. Софи сидела молча и неподвижно как статуя.
– Боже мой! – Уилл выдохнул с удивлением.
– Что, все так плохо?– обреченно спросила девушка.
– Нет, что ты, эта музыка, она просто потрясающая! Ты точно сама ее придумала?
– Да, – безрадостно сказала девушка,– по вечерам дома бывает очень скучно, вот я и..
– Да у тебя талант, – перебил ее Уилл, – Софи, о твоих песнях должен узнать весь мир, что ты об этом думаешь?
– Ничего, – безразлично ответила она, – если честно, мне все равно. Делай с ними что хочешь. Кстати, я хотела задать тебе несколько вопросов.
Вечерело. В лучах уходящего солнца фигура девушки казалась хрупкой как фарфоровая статуэтка. Волосы слегка раздувало слабым ветром из открытого окна. «Она такая же сломанная как Шон, – внезапно подумал Уилл, – интересно, ее можно починить? Если бы я только знал как». Он невольно протянул к ней руку, но в последний момент опомнился и сделал вид, будто старательно приглаживает волосы на голове.
– Ты ведь знаешь, что я потеряла память за последние два месяца, – продолжила Софи, – в протоколах допросов написано, что нас втроем часто видели вместе. Ты, я и Шон. Что же нас связывало?
Уилл отвел глаза:
– Софи, мы просто занимались всякими пустяками, как и другие подростки, в этом не было ничего необычного.
– И бродили по заброшенному вокзалу ночью? – девушка удивленно посмотрела на него.
– Мы…играли, играли в сыщиков. Два месяца назад неизвестный маньяк похитил двух мальчиков из нашей школы. Мы пытались найти его следы, но безуспешно. Позже подозреваемого арестовали. Это был отец одного из мальчиков.
В голове девушки замелькали блеклые картины. Темный туннель, под ногами хлюпает вода, она идет вслед за Шоном с фонариком, ей очень страшно, она хочет позвать его, но слова застряли в горле. Картина меняется. Они спускаются по лестнице, вокруг темнота. Как будто с другой планеты ей слышится голос:
– Софи! Софи!
– Что? – девушка понимает, что сидит в музыкальном классе, обхватив голову руками. Ее пронизывает озноб, рядом темной тенью наклонился Уилл:
– Софи, что с тобой? В его глазах не сложно прочитать тревогу. Он молча протягивает ей платок, – у тебя кровь из носа.
Софи лихорадочно подносит платок к лицу, и на нем расплывается красное пятно.
– У меня болит голова. Давай прогуляемся, Уильям. Я хочу, чтобы ты меня отвел в одно место.
– Конечно, – он обнимает девушку за плечи и медленно ведет ее к выходу.
«Уилл любит меня, да?» – Внезапно Софи понимает, что невозможно так бережно держать за плечи и смотреть с такой тоской в глазах на постороннего человека, простую одноклассницу. Интересно, когда это началось? За эти два месяца, которые я не помню или раньше? Уилл никогда не вызывал у нее отвращения, более того многие девчонки отдали бы пол жизни чтобы оказаться на ее месте.
«Наверное, мы странно смотримся вместе. Популярный, распрекрасный Уильям Бекер и грязное чудовище Софи Нортон», – она сжала его теплую руку. Все было не так уж плохо.
На улице вечерело. Маленькие узкие переулки казались гротескными из-за игры теней и света. На ветру медленно покачивалась вывеска с названием местного магазина «Книги и журналы».
«Как оригинально, – подумала Софи, – владельцам этого старого монстра явно не хватает фантазии». На его витрине блестела обложка журнала. Того самого журнала где газетчики поливали грязью Софи. «Местные жители говорят, что виной этому ужасному событию стала неразделенная любовь погибшего к однокласснице Софи Нортон. «Современные девушки такие жестокие», – рассказывает соседка Софи Мардж Бриггс. «Я всегда знала, что она замышляет что-то мерзкое. Нелюдимая и отстранённая девочка часто гуляла вместе с беднягой Шоном. Как она может здесь находиться после всего, я мечтаю о том чтобы она уехала отсюда навсегда!»».
В голове Софи появилась тетушка Мардж с биноклем, которая по привычке подглядывает за соседями. От мисс Бриггс постоянно воняло собачьим кормом, ее семь йоркширских терьеров были такими же отвратительными, как она сама.
Софи тяжко вздохнула.
– Куда ты меня ведешь? – с любопытством спросил Уилл.
– Мы почти на месте, – Софи показала пальцем на большой дом с множеством окон и квартир, – это дом Шона. Я хочу еще раз побывать на месте преступления.
– Постой Софи! – Уилл широко раскрыл глаза, – как ты себе это представляешь, здесь ведь все оцеплено!
– Очень просто. У меня сохранились ключи от подъезда Шона. Он мне их дал, чтобы я не беспокоила его маму звонками, когда прихожу в гости
Девушка нажала на круглое отверстие и дверь со скрипом отворилась. Они молча ехали в лифте. На тринадцатом этаже она увидела то самое место, которое часто преследует ее в кошмарных снах. Темная железная дверь перетянута желтой лентой, замок опечатан. Надпись за последние три дня стала бледнее, и все же было отчетливо видно три слова «Я вернусь за тобой», – написанные кровью, ее кровью.
Софи, – неуверенно начал Беккер, – ты хочешь все вспомнить? Может не стоит так стараться? Возможно в то утро, ты открыла дверь в его квартиру, подошла к окну, посмотрела вниз и все поняла. Ты поняла, что Шон разбился! Я думаю, это и стало причиной твоей амнезии.
– Скажи мне Уилл, перед смертью Шона мы с ним ругались?
Уилл побелел и отвел глаза:
– Насколько мне известно Шон на тебя обиделся. Я не знаю почему. Ты не говорила. Он вообще вел себя довольно странно. Был очень нервным, даже начал курить. Шон, который делал ставку на свой голос, начал курить. Это что-то из рода фантастики. Я помню, – тихо продолжил он, – однажды вечером ты пришла ко мне домой. На тебе было легкое белое платье. Выглядела ты тоже довольно странно, волосы растрепаны, глаза лихорадочно блестели. Мы были у меня дома вдвоем, и от этого я себя чувствовал довольно неловко.
– И о чем мы говорили? спросила Софи
– Ты спросила: «Чтобы я сделал, если бы меня обвинили в том, что я не совершал?»
Я ответил, что в любом случае надо оставаться самим собой. Потом ты меня обняла и сказала, что я очень хороший, несмотря на все что было в прошлом и еще что было бы неплохо если бы все люди были хоть каплю похожи на меня в особенности Шон .
Софи вздрогнула:
– Значит, мы с Шоном поругались, – сказала она грустным голосом, – и, судя по всему он обвинял меня в чем-то, что я не делала или думала, что не делала, – она поправила волосы и улыбнулась.– Это странно, но мне немного легче, спасибо.
– Мы были друзьями, да или нет?– Софи строго посмотрела на него.
– Да, – ответил Уилл. В такие моменты дочь детектива очень сильно напоминала своего отца. «Я как будто на допросе»,– с улыбкой подумал он.
– А с Шоном, мы были друзьями?
– Вы были больше чем друзьями, насколько мне известно, – осторожно сказал он.
– Вот как, значит, слухи в каком-то смысле основаны на реальных событиях. Взгляд девушки блуждал по поверхности железной двери, в подъезде пахло хлоркой и чем-то еще похожим на бытовую химию.
– Даже если так, знаешь, я ненавижу его за то что он с тобой сделал! Даже если бы я расстался с девушкой, это не повод совершать самоубийство и оставлять ее одну с чувством вины и косыми взглядами жителей нашего прекрасного города.– Уилл со злостью пнул банку из под колы валявшуюся под ногами.
– Знаешь, а ты действительно хороший , – Софи посмотрела на него с сожалением, – но я должна все вспомнить.
Она медленно достала ключи из кармана.
–У тебя что, есть ключи от его квартиры? – глаза парня округлились от ужаса.
– Да, я хочу побывать на месте преступления, может это мне поможет восстановить память, – она говорила будничным безразличным голосом, словно рассказывала о прогулке с подругой в местный супермаркет.
– Стой! – Уилл схватил ее за руку, – не делай этого, пожалуйста. Если копы узнают, что ты здесь была, они подумают, что мы пришли замести следы. Ты и так в опасности Софи! Подумай о себе и о..нас.
– Нас? С каких это пор появилось это «мы»? – она усмехнулась, – ты просто скажешь, что я зашла одна. В его квартире будут только мои следы
– Это «мы» появилось с тех пор, как твой отец попросил меня о помощи.
– Софи! – Уилл схватил ее за плечи, – не стоит тревожить прошлое! Иначе ты свихнешься! Тебе ведь запретили вспоминать! А ты постоянно устраиваешь бесплатные экскурсии по своей памяти.
Девушка хотела ему возразить, но Уилл ее перебил:
– Послушай, у меня есть предложение! Твой талант и мой голос! Мы будем неплохо смотреться вместе. Давай переедем в Нью-Йорк и попытаем счастье там! Начнем жить заново и забудем все это. Там в Нью-Йорке нас никто не знает, мы могли бы…
Софи пристально на него посмотрела как будто видела первый раз в жизни:
– Почему ты это предлагаешь именно мне? – медленно спросила она.
– Потому что я люблю тебя. Послушай, – он отвернулся в сторону, – грязный подъезд, где Шон наложил на себя руки, это не самое подходящее место для признаний и все же, я делаю тебе предложение прямо здесь. Когда мы переедем, ты станешь моей женой и сменишь фамилию. Никто не узнает о Софи Нортон. Это будет совсем другая жизнь.
На минуту повисла тишина. «Интересно, почему никто из соседей не вышел на лестничную площадку? – вдруг подумала Софи, – возможно они испуганно сидят по своим квартирам как крысы, боясь стать свидетелями еще одной трагедии».
Сверху на лестничной площадке было окно. Там сквозь белый прямоугольник можно было рассмотреть великолепный закат. Солнце, окруженное бордовыми и розовыми облаками, скрывалось все больше, накрывая город темнотой. На небе сияло ярко красное марево.
Софи Нортон очень хотелось достать ключ, взломать печать копов и открыть до боли знакомую дверь, чтобы увидеть еще раз комнату Шона, но вместо этого она неуверенно шагнула вперед к Уиллу. Один шаг… другой, как будто сами ноги не хотели передвигаться в этом направлении. Наконец, она подошла совсем близко, неуверенно улыбнулась и прикоснулась своими губами к его губам:
– Я согласна, – прошептала она
«Наверное, в этом есть что-то роковое, – подумала Софи, – мой первый поцелуй произошел на 13 этаже дома, в котором Шон совершил самоубийство спустя три дня после его смерти. И все же, если я здесь останусь, этот город убьет меня тоже».
Уилл прижал ее к себе. Над ними нависла тишина. Такая тишина наступает, когда все реплики главных героев произнесены, и они молчаливо ждут после финальной сцены аплодисменты зрителей.
– Увези меня отсюда, Уилл,– прошептала Софи.
– Да, мы уедем до конца лета, – ответил он и посмотрел в прямоугольное окно
– Софи, неуверенно сказал Уилл, – кажется где-то пожар. Как раз в той стороне, где твой дом.
Допросив всех возможных свидетелей и уладив повседневные дела с бумагами, Адам Нортон плелся домой. Голова не просто болела. Она раскалывалась от боли. Как будто кто-то бил отбойным молотком изнутри по его черепу. «Интересно как там Лиза? – внезапно подумал он.– Сегодня утром она была какая-то вялая. Впрочем, как и Софи». Ему вдруг очень сильно захотелось снова увидеть жену. Зарыться руками в ее мягкие волосы и рассказать ей все, что мучило в последние дни. Их брак был не очень крепким, но весьма долговечным. Они жили вместе уже семнадцать лет и воспитали дочь.
«Мама бьет меня!» – в голове Адама вдруг снова возникли утренние откровения Софи. «Этого не может быть, – подумал он, – у меня хорошая семья, если бы что-то такое было, мне бы стало известно об этом первому.
Он подошел к дому и достал ключи. Этот дом был его гордостью Аккуратный красивый и дорогой, с резными окнами и кирпичной крышей.
Детектив бесшумно открыл дверь и переступил порог. Внезапно в нос ему ударил едкий запах дыма.
– Дорогая, у тебя что-то горит? – спросил он.
Тишина…Глаза от дыма начали слезиться. Внезапно Адам заметил, что ручка в ванной поблёскивает от влаги. Быстро и бесшумно детектив открыл дверь и остолбенел от ужаса
. Он увидел светлые волосы жены на белом кафеле ванной, ее бледную кожу и пузырек с ярко-синими таблетками рядом с ее хрупкой фигурой. Лиза Нортон словно спала беспробудным сном.
Внезапно в нос ударил еще более едкий запах дыма. Детектив попытался нащупать пульс на руке Лизы, но все было бесполезно. Где-то вдалеке зазвучал вой сирен. Мерное гудение пламени доносилось за его спиной. Дверь набухла и подалась вперед под давлением немыслимо высокой температуры. Перед ним мелькнул яркий костюм пожарного, но Адаму Нортону было все равно. В этот день его мир рухнул. Огонь поглотил все, что он так долго строил, огонь и еще что-то чему он не мог найти подходящего определения, затем в голове мелькнуло одно единственное слово – судьба.
Уилл бежал впереди, Софи за ним следом. Сердце бешено стучало в висках.
«Это ведь не мой дом горит? – подумала девушка, – нет, такого просто не может быть!»
Улицы мелькали и сливались в одно блеклое пятно. Внезапно перед глазами возник тот
самый ларек с бургерами:
– Сеньорита-Бонита! – продавец весело помахал ей рукой. Девушка посмотрела на ларек и ей вдруг вспомнились странные слова усатого мексиканца: «Потому что связь времен разорвалась. И в воздухе уже пахнет огнем…»
Внутри все сжалось. Это было знакомое ей предчувствие беды
А потом был дождь, хлипкая грязь под ногами, одетыми в черные ботинки, вкус капель воды на губах. Софи стояла тихо и неподвижно, словно памятник и лихорадочно шептала:
– Все нормально. Все правильно. Я одета так, как положено. Черные ботинки, черная юбка, рубашка с наглухо застёгнутым воротом, естественно, черная. Волосы аккуратно убраны с плеч и заплетены в косы.
Хлипкая грязь была предательски скользкой, она боялась оступиться, боялась что поскользнувшись поедет, а затем рухнет на землю прямо у всех на глазах и нарушит трагическое безмолвие этого жуткого места. Она стояла одна в очереди на прощальной церемонии. Сегодня были похороны ее матери , и через несколько минут Софи предстояло бросить последнюю горстку земли, прежде чем гроб поглотит черная раскисшая земля. На похоронах было совсем немного присутствующих. Отец, его коллеги по работе и соседи по дому. Среди них Софи увидела хищный взгляд маленьких глаз тетушки Мардж. На ней было черное старомодное платье с громоздким воротником. В руках соседка держала визгливую собачку, которая хмуро скалилась. Священник будничным тоном читал молитву.
Сердце Елизабет Нортон не выдержало чрезмерной дозы антидепрессантов . Она умерла, не успев снять с газовой конфорки кастрюлю, поэтому дом охватило пламя . Для их семьи такой поворот был словно гром среди ясного неба.
В последнее время Софи казалось, что ее чувства как будто атрофировались. Ощущение реальности происходящего стало пропадать. Казалось, что она смотрит фильм с собой в главной роли. Вот они с Уиллом бегут к ее дому. Вот она видит горящие стены. Дом, который был гордостью отца как – будто складывается и уменьшается в размере, тает в бушующих языках пламени. Затем кадр меняется.
Похороны матери. Свет камер направлен на Софи. Дождь идет, потому что так должно быть по сценарию. Осталось несколько минут до завершения фильма. Девушка бросает горстку земли на крышку гроба и отходит в сторону. Кто-то должен сказать заключительные слова. И, конечно, в кадре появляется тетушка Мардж, которая громким шепотом говорит:
– Я всегда знала, эта девчонка приносит несчастья! Наверное, она одержима дьяволом! Сначала бедный Шон Остин, теперь ее мать.
Собачка в руках громкогромка тявкает как будто соглашаясь с ее словами:
– Да-да, так и есть, тяв, тяв.
Не в силах терпеть это больше, Софи прячется за деревьями, шаг другой и она уже далеко от всех них. Небольшая роща засажена березами. В углу стоит пожелтевшая от времени скамейка, на ней девушка видит знакомую фигуру. Сгорбившись, с сигаретой в руках меланхолично смотрит в даль учитель музыки мистер Гордон. Он оборачивается на звук ее шагов и машет рукой:
– Привет Софи, не хочешь составить компанию?
Она послушно идет вперед и садится рядом:
– Какой вы смелый. Не боитесь замараться? Я ведь та самая Софи Нортон – источник всех несчастий.
Мистер Гордон ласково обнимает ее хрупкую фигуру и гладит по голове.
Предательские слезыу не заставляют себя ждать, Софи плачет от горя и безысходности, как маленькая девочка. Унылый пейзаж кладбища за спиной учителя расплывается в одно темное пятно.
– Иногда нам всем бывает грустно и одиноко, ты не должна держать эти чувства в себе, иначе они съедят тебя изнутри. Знаешь, одинокие люди иногда превращаются в монстров. Например, Мардж Бриггс – наше местное маленькое чудовище, состоящее из сплетен. Ее можно только пожалеть, жить одной с семью собаками то еще удовольствие. Поэтому от скуки она иногда следит за соседями при помощи огромного уродливого бинокля.
Софи улыбнулась. Вид тетушки Мардж с биноклем в любимом халате с ярко-красными розами ее немного позабавил.
– Спасибо Вам, мистер Гордон, вы лучший учитель музыки на свете, – вырвалось у нее, – благодаря вам Шон…
– Давай не будем вспоминать еще одну трагедию, – сказал он и протянул ей сигарету, – хочешь попробовать? Это иногда спасает от пустоты внутри.
Девушка первый раз держала ее в руках, она удивленно уставилась на сидящего рядом человека. Потом перевела взгляд на дымящийся фильтр и затянулась. Из груди вырвался кашель:
– Какая гадость! – процедила Софи сквозь зубы.
Мистер Гордон стукнул ее по спине:
– Жизнь вообще отвратительная штука иногда, – он меланхолично посмотрел на хмурое небо, -поэтому нужно всегда держать нос по ветру и верить в свои силы.
– Это точно.
Внезапная мысль озарила разум Софи, и она медленно произнесла, доставая бумажный конверт из кармана:
– Мистер Гордон, не могли бы вы передать это отцу? Здесь письмо от меня. Дело в том, что я уезжаю и это мое прощальное послание.
– Почему ты не передашь его сама?– удивленно спросил учитель
– Я…не могу. Это слишком тяжело. Боюсь, что глядя на него не смогу уехать. На самом деле я ненавижу этот город. Здесь даже воздух пахнет смертью, – она шумно выдохнула и посмотрела на собеседника. Это был человек без возраста. Добродушное лицо с мимическими морщинами от частых улыбок, теплый добрый взгляд и взъерошенные каштановые волосы.
– Хорошо, я передам. Ты…ведь не оставишь отца одного? Ему сейчас очень плохо, – мистер Гордон отвел глаза.
– Я…я буду звонить ему, до свидание! – Софи выдавила улыбку и помахала учителю рукой. Затем развернулась и пошла прочь. Подальше от этого места. Она не вернется сюда никогда.
На обочине дороги стояла белая машина. Водитель тихо просигналил, когда увидел ее фигуру. Софи пошла быстрее. Отворив дверцу, она плюхнулась на сиденье и обняла Уилла.
– Ты уверенна? – спросил он.
– Да, да я уверена. Поехали в Нью-Йорк, – девушка улыбнулась и сжала его руку. Перед глазами пролетали знакомые дома, школы и дворы, затем появилась табличка с надписью «Добро пожаловать в Твин Лейкс», которая через минуту осталась позади.
«Вот и все. Теперь я свободна» – подумала Софи и улыбнулась