Елена Елохина
Неизведанный Рим. Легенды и секретные места Вечного города
12. Дьявол пробрался в церковь
Прежде чем попрощаться с капуцинскими монахами, хочу немного поднять вам настроение. Для этого нам нужно пройти еще на один лестничный пролет и войти в церковь.
В капелле справа расположена главная ценность – алтарный образ архангела Михаила кисти Гвидо Рени. В римских храмах ангелов предостаточно, но демон есть только один – на этой картине.
Воинственный Михаил в развевающемся алом плаще и синих доспехах, расправив крылья, уже занес сверкающий сталью меч над поверженным дьяволом – вот-вот вонзит! Несмотря на драматичный момент, образ у архангела безупречно прекрасный: светлый лик, белокурые кудри, изящные сандалии с лентами. Он сосредоточен и спокоен, как будто разучивает танцевальные па, а не охотится за нечистью. Зато злодей, придавленный архангельской ступней, даже чересчур земной – с залысинами, сморщенным лбом и заостренной по-козлиному бородкой. В чем же здесь дело?
Строительство монастыря капуцинов на средства Барберини явно пришлось не по вкусу клану соперников – Памфили. Кардинал Джованни Баттиста из этой властной семьи давно недолюбливал Рени, обесценивая его талант. Потоки критики усилились, когда художнику достался важный заказ – полотно для церкви кардинала Антонио Барберини.
Аристократы не сразу усвоили урок – не обижай художника, иначе останешься в истории. В том виде, в каком мало кто хотел бы запомниться потомкам.
Но тут даже такой известный маэстро, как Гвидо Рени, играл с огнем.
Городская молва разнесла, что он решил избавиться от двух зайцев сразу: и заказчику угодить, и врагу насолить. Из-под его кисти вышел очень правдоподобный дьявол с лицом кардинала Джованни Баттиста Памфили. Это признал даже сам пострадавший, подключив все свои связи, чтобы убрать ненавистную картину.
Но на «территории» Барберини никто не пришел ему на помощь. В свое оправдание Рени пошутил:
«Я грешник, ангелов мне видеть не доводилось, пришлось писать из фантазии. А дьявол мне встречался не раз, черты его я рассмотреть успел как следует, вот и изобразил достоверно».
Стоит признать, что вытянутое лицо, лысина и бородка делали кардинала подходящей моделью для образа дьявола.
Но скандал принял неожиданный оборот – кардинал Памфили стал папой римским Иннокентием X. Его пламенный взгляд в исполнении кисти Веласкеса до сих пор пугает посетителей галереи Памфили чрезмерной натуралистичностью.
По иронии судьбы, именно образ архангела Михаила из церкви капуцинов стал одним из самых копируемых в истории искусства. Но, как и следовало ожидать, карьера Гвидо Рени при новом папе не задалась. А капуцины в целом не раз доставляли понтифику хлопоты.
В XIX веке в Риме прославился монах Пасифик (Pacifico – в переводе «мирный»). Народ его уважал за способность четко угадывать выигрышные номера лотереи. Игра в лото на деньги – излюбленная местная забава еще со времен древних римлян.
Волшебную «помощь» в угадывании нужных комбинаций цифр можно было запросить множеством способов: молиться Мадонне, общаться с духами предков, запоминать пророческие сны.
Из самых альтруистических помыслов капуцин сообщал призовые комбинации желающим. Всем, кто приходил к нему на исповедь покаяться в грехах, он дарил лотерейный билет. Неудивительно, что на его мессах было не протолкнуться.
Проблема заключалась в том, что лотерейные выигрыши оплачивались из папской казны. Количество призовых побед росло вместе с раздражением понтифика.
Григорий XVI настоятельно «порекомендовал» духовному брату покинуть Рим и удалиться в провинциальный монастырь.
В день отъезда толпа (небескорыстно) окружила обитель капуцинов у площади Барберини. Растрогавшись от обильного внимания, фра Пасифик выкрикнул на прощание: «Рим, священный город, почему так немил ты со мной? Твердишь о духовности, но это лишь ложь!» На итальянском это звучало так: Roma, se santa sei, perché crudel se’ tanta? Se dici che se’ santa, certo bugiarda sei.
В словах фразы была зашифрована последовательность цифр – 66, 70, 16, 60, 6.
Как обычно, формула оказалась выигрышной. Папский банк в очередной раз недосчитался крупной суммы в 300 тысяч скуди. А монах Пасифик удалился на пенсию в деревню, довольно хихикая в бороду.
13. Самая элегантная почта
В 1870 году началась новая эпоха – Рим стал столицей Италии. Завершился процесс Рисорджименто – объединения разрозненного Апеннинского полуострова. Веками он был похож на лоскутное одеяло, сшитое из королевств, герцогств и республик, в центре которого выделялся Святой престол. Государство папы римского простиралось от Адриатики до Тирренского моря, огибая Тоскану, почти до подножия Альп.
Роль понтифика в жизни Рима не ограничивалась только религиозными делами. Папа решал все вопросы экономического, политического и градостроительного характера.
В Риме на каждой церкви и на каждом фонтане встречается упоминание о том, в каком году тот или иной понтифик заказал строительство или реставрацию. По распоряжению Ватикана строили мосты и порты, прокладывали дороги и учреждали музеи, открывали больницы или приюты для бедных и сирот.
Разумеется, наместниками св. Петра руководило не только желание позаботиться о римлянах, но и собственное тщеславие (порой оно даже перевешивало). Но все же до объединения Италии в 1861 году весь быт города был ответственностью католической власти.
В итальянском есть даже специальный термин – potere temporale («власть на земле», то есть политическая). В отличие от potere spirituale («духовная власть»), он подчеркивает, что папа римский глава не только церкви, но и государства – как самый настоящий король.
В результате объединения Италии папа римский потерял свою «власть на земле», и ему осталось только духовное лидерство в католическом мире. Церковь отделили от государства, а житейскими делами предстояло заниматься светским королям. Во главе страны оказалась Савойская династия из Пьемонта в лице Виктора Эммануила II. Как написано на его надгробии в Пантеоне, он «отец родины», padre della Patria.
Пройдет почти 60 лет, прежде чем новая власть и папа римский найдут общий язык, подпишут в 1929 году Латеранские соглашения и поделят наконец сферы влияния. Ватикан потерял почти все свои земли, но сохранил независимость – он гордо носит статус самого маленького государства мира. Сейчас роль понтифика ограничивается духовной миссией, экономические задачи отошли на второй план. Пап больше не избирают из семей аристократов, они не возводят дворцов и церквей, не нанимают именитых художников для росписи своих покоев.
Но Рим далеко не сразу стал светской столицей.
На рубеже XIX и XX веков он больше напоминал разросшуюся деревню. Не хватало широких проспектов, просторных площадей и каменных набережных на реке, способных решить вековую проблему наводнений.
Но главное, не было зданий, которые могли бы вместить министерства, созданные новой властью. В папском Риме в них просто не было необходимости.
Зато в избытке было пережитков церковного прошлого – монастырей. От них-то и стала в первую очередь избавляться монархия.
В новом Риме им не было места, надо было поскорее сделать город светским, похожим на Вену или Париж. Имперский город с парадными магистралями, бульварами для прогулок, комфортными жилыми кварталами для проклевывавшегося класса буржуазии.
Крупные монастыри влиятельных католических орденов, конечно, не осмелились тронуть. Но многочисленные мелкие конвенты духовных братьев и сестер выселяли за пределы города или вовсе распускали. В конфискованных зданиях открывали «общественно полезные» заведения, бюрократические организации и министерства.
История здания Главпочтамта на площади Св. Сильвестра (San Silvestro) – яркий пример этого процесса.
До объединения Италии здесь располагался женский монастырь клариссинок – сестер ордена св. Клары (связанного с францисканцами), существующего с XIII века.
После 1870 года в здании обосновалось сначала министерство общественных работ. Но уже через 10 лет комплекс поспешно перестроили, чтобы вместить новый Главпочтамт. Его официальное название – дворец почты и телеграфа (Palazzo delle Poste e Telegrafi). Он переехал сюда с соседней площади Колонна.
Центральная почта моментально завоевала титул «самой красивой в Италии» – еще бы! Ее главный фасад оформили двойными венецианскими окнами и рельефными портретами королевской семьи, чтобы сразу придать бывшему монастырю солидный имперский вид. У случайного прохожего не должно было остаться ни тени сомнения, что это здание новой эпохи, не имеющей ничего общего с церковным прошлым. Но внутреннее убранство монастыря архитекторы пощадили. Стоя в очереди для отправки посылки или оплаты коммунальных счетов, никак не ожидаешь увидеть над головой фрески.
Коридор с крестообразными сводами окружает внутренний двор, где клариссинки когда-то выращивали овощи и травы, – привычная архитектура для духовной общины. Сквозь стеклянные стены современного конференц-зала с одинаковыми рядами синих кресел просвечивают дорожки бывшего монастырского огорода. Во время недавней реставрации в нем навели порядок и расставили на видном месте археологические находки. В Риме невозможно представить ремонт в историческом здании, где из подвала не извлекли бы пару гранитных колонн или мраморных капителей.
Полюбоваться интерьерами почты может любой посетитель, вход бесплатный.
Не забудьте проверить часы работы: все общественные учреждения закрыты по вечерам, воскресеньям и праздникам.
14. Неуместное соседство
Слева от громады дворца Главпочтамта ютится церковь Св. Сильвестра (San Silvestro in Capite) – сосед полностью ее затмевает. До самой церкви еще нужно добраться, вход в нее находится в глубине двора. Он напоминает импровизированный археологический музей: здесь и разнокалиберные древнеримские колонны, и обломки рельефов и цитат античных надгробий, и фонтан, переделанный из саркофага. Между ними как будто невзначай расставлены кадки с пальмами, геранями и мандариновыми деревцами. И завершает эклектичную выставку изящный чугунный балкончик в углу. Вид у всего этого настолько живописный, что рука невольно тянется к фотоаппарату.
Древности здесь оказались не просто так. В III веке н. э. на месте церкви стоял языческий храм бога солнца. В Средневековье его сменил приход, посвященный папам свв. Сильвестру I, Стефану I и Дионисию, чьи останки были перенесены на хранение из катакомб. Раннехристианские захоронения располагались за пределами городских стен и часто страдали от нашествий мародеров.
В названии церкви стоит in capite, что означает «голова». Имеется в виду реликвия св. Иоанна Крестителя, которая хранится здесь по сей день.
В Рим мумифицированная голова Иоанна Крестителя попала еще в XII веке. Ее днем и ночью охраняли вооруженные стражники, а по праздникам реликвию выносили на парадное шествие четыре епископа. Сейчас она покоится в двойном реликварии под алтарем «Скорбящей Богородицы». Но очередей на входе не встретить. Вероятно, просто не все знают о том, какая ценность скрывается за стенами невзрачной на вид церквушки.
С другой стороны, не прекращаются споры о подлинности мощей. В Средние века охота на фрагменты тел святых превратилась в доходный бизнес. Их подделывали, перепродавали, воровали. Хотя исследователи и утверждают, что римская реликвия – бесспорно «та самая голова», вспоминается бородатый анекдот церковных археологов: «В мире известны десять голов Иоанна Крестителя, но подлинны из них только три».
Старинная церковь стоит на одной из самых современных площадей Рима. До недавнего времени здесь находилось центральное автобусное кольцо. В 2011 году под руководством известного итальянского архитектора Паоло Портогези (он спроектировал мечети в Риме и Страсбурге, а также другие здания по всему миру) началась перепланировка.
Римляне обрадовались было новой пешеходной зоне, но именитый маэстро не учел одну маленькую деталь. Футуристичные каменные лавки, огибающие площадь, превращались на беспощадном летнем солнце в подобие раскаленной сковороды. На всем открытом пространстве нет ни клочка тени. Позже римская администрация попыталась исправить досадный промах и высадила тонкие деревца, но им еще расти и расти…
На площади Св. Сильвестра монастырь клариссинок соседствовал с приходом сестер св. Марии Магдалины (Santa Maria Maddalena delle Convertite).
Узкая улица, соединяющая творение Портогези с центральным проспектом via del Corso, называется via delle Convertite («улица Новообращенных»).
Термин применяли для раскаявшихся представительниц древнейшей профессии, решивших отказаться от позорного «ремесла» и встать на путь веры. Они становились монахинями в приходе св. Марии Магдалины и давали обет пожизненного затворничества.
Чтобы монастырь не превратился в пансионат для проституток, решивших завершить карьеру по причине возраста и удалиться на комфортную пенсию в монастырь, устав предписывал принимать только молодых и здоровых женщин.
Ватикан выделял пожертвование на содержание сестер в размере 50 скуди в месяц, что было достаточно большой суммой по тем временам. Согласно папскому указу, имущество покойных куртизанок переходило приходу св. Марии Магдалины, первой раскаявшейся представительнице «профессии», с которой, согласно замыслу, следовало брать пример всем падшим женщинам.
Не зазорным считалось уведомить церковников о какой-нибудь подозрительной девице, проживавшей неподалеку. Они обязаны были проверить род ее деятельности, и, если выяснялось, что она занималась проституцией, ей предлагали раскаяться и вступить в ряды сестер св. Магдалины.
Взамен монастырь обещал заботиться о воспитании незаконнорожденных детей (если таковые имелись) и обеспечивать им достойное будущее.
За северными вратами города, на подступах к Риму, у Мульвиева моста (ponte Milvio) паломникам встречалась старая часовенка с образом Богоматери. Путники относились к ней с сочувствием, оставляя щедрые пожертвования в ящике «для бедных новообращенных» (per le povere convertite), тех самых, из прихода в центре.
Монастырь был открыт еще в XVI веке по воле папы римского и продержался три столетия. Его ждала та же участь, что и большинство не нужных новой власти зданий, – снос после объединения Италии.
Но память о нем сохранилась в названии переулка.
Совпадение или нет, но место для приюта раскаявшихся «магдалин» было выбрано до смешного удачно. За углом на via della Vite находился один из самых популярных в городе кварталов интимных услуг. Профессиональная деятельность «жриц любви» осуществлялась по лицензии кардинала-викария и была прекрасно известна католической власти Рима. Более того, падшие женщины платили высокие налоги, на которые строились городские дороги и мосты. Возможно, монастырь новообращенных дев служил негласным приглашением к раскаянию остальных (а заодно и обогащению папской казны за счет их имущества).
15. Пассаж прекрасных дам
В двух шагах от «муравьиной тропы» к фонтану Треви низкие чугунные ворота ведут в галерею Шиарра (galleria Sciarra).
Она похожа на парижские крытые пассажи, но намного короче – всего 40 метров. Проход соединяет улицы via Marco Minghetti и via dell’Unità.
Оказавшись в центре зала под огромным стеклянным куполом, расчерченным паутиной железного свода, невозможно не удивиться необычному изящному убранству двора и расписным стенам – это редкий для Рима пример стиля liberty (его еще называют ар-нуво, или модерн).
В папской столице не прижился витиеватый декор с цветочными орнаментами, присущий Вене, Барселоне и Парижу рубежа XIX–XX веков. Местная аристократия в большинстве своем считала его чересчур фривольным и вычурным. В Вечном городе в архитектуре ценилась проверенная классика: мотивы древнеримского искусства (арки, колонны) и роскошь барокко (раковины, цветной мрамор, путти-ангелочки).
Многовековая власть папы римского повлияла на общую консервативность вкусов. Но хозяин дворца действовал вразрез с устоявшимися городскими традициями. Маффео Шиарра, представитель ветви старейшего дворянского рода Колонна, в 1880-е годы решил расширить фамильный особняк.
Архитектор Джулио де Анджелис руководил сносом старых построек по периметру здания – на их месте вскоре проложили улицу Minghetti. Другая часть проекта предполагала перестройку внутреннего двора, который превратили в торговый пассаж.
Князь Шиарра был не только аристократом, но и членом парламента, предпринимателем и меценатом. Он финансировал редакцию газеты «Трибуна», чей офис арендовал помещение в его дворце. Корреспонденты одними из первых в Европе стали использовать новое изобретение – телеграф. Он помогал быстро передавать сенсационные новости, что вывело издание в топ европейской прессы.
После первого издательского успеха газеты Шиарра вложил средства в новый проект журнала «Византийская хроника». Именно этот литературный круг повлиял на стиль галереи, в которой располагалась редакция. Ее руководители объясняли выбор названия стремлением «обличить коррумпированный правящий класс Рима, который напоминает византийский двор».
По иронии судьбы, в здании дворца сейчас заседает Anac, Национальное бюро по борьбе с коррупцией.
Идеалистические помыслы редакции сбылись, но жизнь самого издания была недолгой. Римлянам неинтересно было читать про революционную философию, журнал никто не покупал. При попытке разбавить чтиво светскими сплетнями дела пошли в гору, но из-за моралистского подхода вспыхнул ряд скандалов, редактора трижды вызывали на дуэль обиженные мужья, чьих жен заподозрили в «чересчур легких нравах». Журнал закрылся в 1886 году, но накал страстей не помешал участию важнейших представителей итальянской литературы в жизни журнала. Среди них был поэт Габриеле д’Аннунцио, чье изображение встречается среди персонажей в росписи на стене галереи Шиарра.
Возвращаясь к необычному оформлению галереи, стоит вспомнить, что вдохновением послужили византийские и этрусские мотивы, щедро сдобренные элементами в стиле «прекрасной эпохи» (Belle Époque). Фасад украшают растительные орнаменты, колонны с капителями в виде женских голов.
Но, пожалуй, главное, что приковывает взгляд каждого посетителя, – живописный цикл художника Джузеппе Челлини, посвященный идее о прекрасной даме. Созданный в 1886–88 годах, он подчеркивает образ женщины как хранительницы домашнего очага и предписывает ей четкие роли в обществе – матери, супруги, хозяйки.
На уровне третьего этажа по обе стороны галереи изображены женские фигуры. Это аллегории моральных качеств, которыми должна обладать представительница образованного сословия:
Pudica – целомудренная;
Sobria – сдержанная;
Patiens – терпеливая;
Fortis – сильная;
Humiliets – смиренная;
Prudens – благоразумная;
Benigna – мягкая;
Domina – хозяйственная;
Amabilis – добрая;
Fidelis – верная;
Misericors – милосердная;
Iusta – справедливая.
Этажом ниже эти добродетели проиллюстрированы бытовыми сценами.
Горничные помогают одеваться юной девушке, которая готовится стать невестой. Уже в роли жены она сопровождает мужа и свекровь на прогулке, развлекает семью игрой на фортепиано, заботится о детях и стариках, ухаживает за садом, собирает гостей за столом, ведет светские беседы.
В последней сцене за девушкой, стыдливо прикрывающейся веером, ухаживает усатый юноша – это поэт д’Аннунцио. Его стихи воспевали femme fatale, роковую красотку, разбивающую мужские сердца. В компании «благочестивых дам» он выглядит немного неуместно. Возможно, художник не питал симпатии к музе поэта – известной светской львице Элене Мути. И таким образом тонко подшутил над ним.
Не обошлось и без почестей эталону «прекрасной дамы» (у которой точно имелся весь набор вышеуказанных качеств), матери заказчика, Маффео Шиарра. Мама для итальянца – всегда главная женщина в жизни. Инициалы Каролины Колонна Шиарра (CCS) нетрудно разглядеть на фамильных гербах у входа в галерею.
Но сам князь Шиарра не успел полюбоваться результатом. Грянул банковский кризис, в котором его состояние и репутация сильно пострадали. Шиарра поспешно переехал в Париж. А его заполненная светом и солнцем галерея теперь радует взгляд римлян.
Нашлись и те, кто критиковал росписи галереи за то, что они «заполнили собой все пространство, заслонив архитектуру и создав эффект монотонности» (цитата из монографии Паоло Портогези «Римская эклектика 1870–1922»). Сегодняшние посетители вряд ли с ним согласятся. Непривычный для Рима стиль чудесно контрастирует с барочными церквями и ренессансными дворцами, вызывая живой интерес.
В галерею можно попасть только в часы работы офисов – днем в будние дни. Благодаря реставрации последних лет удалось очистить поверхность фресок и сделать их цвета еще ярче. Особенно впечатляющий эффект создается вечером, когда золотой предзакатный свет отбрасывает теплые блики на стены.