Елена Сибирко
Чарующее зазеркалье
–Тебя не было в сознании целых десять часов, – добавила Джанет, – Алёна, огромное тебе спасибо, что не бросила меня, ведь после смерти матери я осталась совсем одна. Только вы с Максом есть у мен. Как же хорошо, что с тобой всё в порядке.
–Где Чхаа…анг, – еле слышно спросила я.
–В Зазеркалье, – спокойно ответил Максимилиан, – жалко, что ты пропустила это зрелище, когда он превратился в чёрный дым и уходил в вечную свою тюрьму. Он не сможет оттуда выбраться, я обещаю.
–Максим, у тебя царапина на щеке. Наклонись.
–Одна дика кошка, едва не удавившая меня, оставила небольшой шрамик…
Я не дала ему закончить, потому что поцеловала его так, как только могла, вложив в этот поцелуй всю свою душу. Он опять спас меня. Он и Джанет-моя семья, моё сокровище. И над головой снова светит яркое солнце и опять всё хорошо…пока.
Глава VIII. Ревнивые тропы Тибета
Я поправлялась на удивление быстро. Максимилиан говорил, что это происходит оттого, что я была в трансе всего лишь три дня. Я не могла ему поверить, ведь мне казалось, что жрец Чханг владел моей душой более получаса.
–Тебе легко говорить, – однажды после очередной дискуссии на эту тему обиженно сказал Макс, – целых долгих три дня и три ночи я не видел тебя, не слышал твоего голоса, не знал, что случилось. Джанет сказала, что т стала второй женой вождя племени кхамба. Элен, ты хотя бы представляешь, что мне пришлось пережить з эти три дня?!
–А ты ревновал, – спросила я, подсаживаясь ближе к нему.
–Я доверяю тебе, поэтому никогда не буду ревновать. Обещаю.
–Ну хот бы чуть-чуть? Ведь ревнует-значит любит, ведь так?
–А с чего ты взяла, что я люблю тебя? – проговорил Максимилиан, соблазняюще глядя на меня своими красивыми, полуприкрытыми, каре-сиреневыми глазами.
–Ах, так значит?!
–Я тебя люблю, я тебя люблю, люблю, Элен.
–Ты не говорил мне этого целых три дня.
Максимилиан поцеловал меня, и этот поцелуй окончательно исцелил меня.
А впереди предстоял ещё более трудный и опасный путь. Я не оглядывалась больше назад, в прошлое, потому что знала, что теперь всё хорошо. Джанет по праву рождения стала предводительницей амазонок. После выпавших на её долю испытаний, моя сестра стала намного увереннее в себе, она очень изменилась и повзрослела. Теперь у амазонок был сильный вождь, способный защитить их. Призраки Константина, Ольги больше не мучали меня, они тоже безвозвратно канули в тьму прошлого. Лишь одно обстоятельство заставляло вновь и вновь меня возвращаться назад. Это были мои сны. Когда ночь спускалась с горных вершин в маленькую деревушку, меня начинали преследовать демоны. Они врывались в мои сны, в мои мысли, делали кошмарными мгновения моего существования. Днём я не видела их. Панический страх перед темнотой делал меня неуравновешенной, нервной. По вечерам я слышала завывания ветра и знала, что они приближаются. А потом опять чёрная мгла, сияющие купола монастыря Лонгдо и лицо жреца, лицо повелителя. Я знала, то Джанет мучают такие же видения, знала, что «похититель душ» не оставит нас до конца. Максимилиан пытался мне помочь и помогал. С ним я чувствовала себя увереннее, казалось, объятья любимого человека защищали меня от горных демонов, но не избавляли от них.
В земле Бод нам пришлось задержаться ещё на десять дней. По разным причинам, но, прежде всего, из-за моей болезни, именно болезни, потому что я отказывалась верить сказкам кхамба о демонах, тем более, что они чего-то не договаривали. Но однажды всё изменилось. В нашу деревню зашел буддисткий монах из храма Джихенкель, что на севере земли Бод. Он совершал священное паломничество и шёл далеко на юг Тибета. Это был человек лет тридцати-сорока. Когда-то его звали Адрианом, и жил он в далёкой, туманной Англии, но однажды что-то произошло, именно это что-то привело его в Тибет и заставило изучать магию. Максимилиан хорошо знал человека, которого все звали Якушуа, или Мудрый Медведь. Он был хранителем библиотеки древних тибетских мудрецов, он знал очень и очень многое, и он пришёл в деревню кхамба, чтобы лично поприветствовать избранных, то есть нас. Якушуа научил нас многому, он рассказал всё о жрице Чханге и показал, как нужно делать ловушки для демонов, присылаемых из Зазеркалья, он практически излечил меня и Джанет. Но одно обстоятельство не давало покоя. В последнее время мне не нравилась моя сестра. Она всюду следовала за Якушуа, ловила влюбленными глазами каждый его взгляд, каждое слово. Джанет полюбила Мудрого Медведя, полюбила первый раз в жизни и, быть может, навсегда. Но он был монахом. Ещё в молодости Адриан отрекся от женщин и от любви так же, как отреклась от земных чувств Джанет. У них было много общего. Кроме того, влюбленная девушка восстановила свою природную красоту. Уж не знаю, как ей это удалось, но Джейн опять выглядела молодой красавицей. Любой мужчина, даже самый святой, не мог не понять и не оценить её красоту. К тому же в ней проснулось женское обаяние, ум, кокетство. В общем всё, что так нравится мужчине в девушке. Мне даже казалось иногда, что Якушуа смотрел на неё не просто восхищенно, слушал рассказы об амазонках, подвигах и наших приключениях, но и задумчиво, грустно. Как ни старался Медведь сослаться на свои годы объясняя этим невозможность возникшего между ними чувства. Он заболевал любовью всё больше и больше. Джанет могла, умела нравится, она была бы идеальной женой для такого человека, как Якушуа, да и пост не обязывал Медведя не иметь семьи. Но что-то опять должно было стать между ними. Какие тайные причины заставляли такого мудрого мужчину, разглядевшего в Джанет бесценный вклад, отказаться от неё, было не понятно.
Я знаю только, что однажды ночью ко мне ворвалась Джанет вся в слезах, и ещё долго-долго плакала она у меня на руках, прежде чем тихим голосом сказала:
– у Конх-реки (горная речка к востоку от селения) я сказала Якушуа, что Джанет любит Мудрого Медведя. Но он отвечал, что не может впустить меня в свою жизнь, в свои странствия, что я нужна племени амазонок, потому что я – их вождь, сестренка опять заплакала у меня на плече, но вдруг лицо её стало серьёзным. Она поднялась. Вид её пугал меня: в глазах светилась ненависть, холодный, злой блеск. Она сказала так, и слова эти я запомнила на всю жизнь:
–Я амазонка, сильная женщина, вождь племени, и я не позволю какому-то жалкому, слабому мужчине унижать меня.
Джанет вдруг рванулась к двери и выбежала из дома. Вот он образец женской гордости, вот тот идеал, тот характер, которого так не хватало мне. Ночная тьма поглотила Джанет. Нет, она не пошла спокойно спать, она отправилась в лес, в горы, чтобы разделить своё горе с природой, вылить из своей души отравляющее вино ненависти, злобы. Она не простит Якушуа, но и не будет мстить ему, как этому её учила мать.
На следующее утро хранитель священных текстов ушел. Вот что она сказал нам перед тем, как продолжить своё странствие:
–Елена и Максимилиан, вы пойдёте горной тропой к монастырю Лонгдо. По пути вы встретите человека, нуждающегося в помощи, и поможете ему, вы утолите его жажду и приведете в святой монастырь вместе с собой. Джанет, – он обратился к моей сестре, – ты тоже поведешь свой народ в монастырь, только за его стенами амазонки обретут счастье и безопасность. Но не должны вмешиваться в ход событий. Избранные должны сами пройти испытание и исполнить пророчество.
–Опять испытание? Сколько же можно? – не удержалась я.
–Сколько нужно, – ответил Якушуа и продолжил, – вы вновь встретитесь в белом аду у высокой горы Джун-Чунгур, упирающейся в небо своей головой. А через семь дней и десять ночей, в День Белого Лотоса найдёте храм Лонгдо в золотом плаще.
–Мудрый Медведь, что такое День Белого Лотоса?
–Это день смерти Елены Блаватской. Она, как и ты, была избрана для борьбы с Зазеркальем, но Филипп, твой брат Максимилиан, выбрал Агнессу, он ошибся, за что и был наказан пленением.
–Опять Елены, – усмехнулся Макс, – прямо-таки магическое имя.
–Прощайте, дети мои. И д поможет вам, Всемогущий Будда. Прощай, Джанет.
Но девушка не ответила на его нежный, долгий взгляд.
Якушуа не был перед ней ни в чём виноват, но гордая амазонка не простила его за слабость-он не смог пойти против (как потом выяснилось) своего прошлого ради любви, не стал сражаться за неё и потому получил одно презрение взамен счастья.
Так, или иначе, Якушуа ушёл, и нам тоже предстоял поход, гораздо более трудный, ем тот, который мы уже преодолели. При одном взгляде на отвесную горную стену меня охватывал ужас, тоненькая тропинка поднималась очень круто, местами она терялась, заваленная каменными глыбами, а потом вдруг вновь появлялась в совсем неожиданном месте.
Впрочем, каменные выступы мы встречали не так уж часто, потому что наш винтообразный путь проходил по бескрайнему лесу, облюбовавшему эту вершину. По идее Лонгдо должен был располагаться в одном из ущелий, но на какой именно вершине? И есть ли приличный перевал в этой местности? Господи, подумать только, ещё пару месяцев назад я была обычной девушкой, только из книг знающей такие слова, как «вулкан», «перевал», «амазонки», ещё вчера я отрицала маги и жизнь на других планетах, а нынче я почти супермен, с легкостью преодолевающий любые препятствия.
Правда, теперь у нас с Максимилианом имелось целых две лошади. Пони были не большими, но очень выносливыми. К тому же в них чувствовалась порода и темперамент, уже по гордой осанке и благородному шагу мы догадались, что эти лошади не принадлежали кхамба, вероятнее всего, они были отбиты у южного каравана, направляющегося в Китай. Чёрную кобылу с белой звездочкой во лбу мы назвали Мартой, а жеребца, ужасно похожего на свою подругу, только с длинными белыми носочками – Ветром.
–Когда у нас будет сын, – однажды сказал Максимилиан, – я хочу, чтобы у него был такой же характер, как у Ветра.
Удивления моему не было предела. Впервые Макс говорил о нашем совместном будущем, более того – о семье, детях. К тому же сравнивал сына с лошадью. Но как же сильно я удивилась, когда поняла вдруг, что я действительно никогда не задумывалась о браке, хотя осознавала, что люблю больше всего на свете этого мужчину.
Была воспитана в добропорядочной семье и не представляла себя в роли любовницы, хот по идее дело шло к этому. Максимилиан говорил когда-то про «космическую свадьбу», но, во-первых, это было так давно, а во-вторых, мы давно забыли про это. Мне, конечно, было приятно, что он хот б имел серьезные намерения, но почему же я вела себя так? Да и какая в космосе разниц, есть ли у меня штамп в паспорте, или нет?
Однако, на восходе солнца следующего дня мы на маленьких черных лошадках отправились в поход. Петь предстоял первые два дня гористый. Мы должны были пересечь вершину Чарангуа, а потом на высоте 10 тысяч футов расстилалась обширная горна равнина, что встречалась очень редко в Тибете, а потом, согласно карте, оставленной нам. Именно перед этим восхождением на эту высоту мы должны были воссоединиться Джанет. Но перед этой встречей должно было быть ещё одно испытание, интересно что это? И чью это жажду мы должны будем утолить? Ответы на мои вопросы м получили очень скоро. а начиналось всё так…
День был серым и пасмурным, к тому же холодным. Мы шли на лошадях рысью, боясь не успеть в хижину, отмеченную на карте крестиком, до начала дождя. Уже слышались раскаты грома. Максимилиан ехал значительно быстрее меня, отставала. Неожиданно Марта, как мне показалось, спотыкнулась, заржала и упала на одно колено. Я с детства была в седле, на тренировках по конной езде усмиряла самых строптивых жеребцов, поэтому от первого толчка я не упала на землю.
Но произошедшее было так неожиданно, что я соскочила с седла, даже не успев позвать на помощь Максимилиана, да и вряд ли бы он меня услышал. Подбежав к лошади, я увидела кровь и осколки пули в её левой ноге. Но кто? Потом послушались ещё выстрелы. В панике я не могла различить силуэты и откуда именно раздавалась стрельба, но пули свистели над головой уже совсем близко. Потом толчок, и что-то тяжелое упало на меня. Когда я открыла глаза, то увидела короткие, вьющиеся волосы и смеющиеся, синие мужские глаза, но это был не Макс! Я ощутила горячее прикосновение. Это была кровь человека, спасшего мою жизнь. У него была ранена левая рука.
–Юная леди, – начал он по-английски, – не изволите ли объяснить, что вы делаете одна без сопровождения на краю света в глубине азиатских гор? Вы археолог?
–Нет, – начала я, оправляясь от испуга, – а насчет сопровождения… вот оно, – произнесла я на неплохом английском, показывая на Максимилиана, примчавшегося на выстрел сюда. Он стоял неподвижно, уставившись на одну точку и не произнося ни слова. Я проследила за его взглядом и, кажется, поняла причину его беспокойства: человек, спасший меня от выстрела, ещё находился на мне, и его лицо было очень близко к моему. Тем временем выстрелы утихли.
–Кхамба никогда не вели себя так агрессивно, – произнес мой спаситель, очевидно также поняв ситуацию, и поднимаясь с земли, – очень странно, что они на вас напали с оружием.
–А вы кто, собственно говоря? – спросил, не церемонясь Максим, что, впрочем, не было на него похоже.
В жизни Вэд, а вообще Вадим Орлеански. Я путешественник, если хотите, направляюсь в святой монастырь Лонгдо, чтобы написать о нём рассказ. И к тому же изучаю тибетскую магию, – сверкнул он саркастической улыбкой, – а вы кто?
–Меня зовут Елена, – с радостью продолжила я, чувствуя некоторую разрядку атмосферы, – больше спасибо вам Вэд, – я попыталась соблюсти этикет с особой вежливостью, – за моё спасение. Я вижу у вас кровь?
–А пустяки, царапина.
–Если позволите, я перевяжу вам её, – сказала я, открывая аптечку, хранящуюся в моём рюкзаке. Нужно было отвлечь его чем-то, пока я буду вытаскивать осколки пули кхамба из его руки. – А вы из Англии? Так хорошо говорите без акцента.
–Нет, я родился во Франции, в Лотарингии, знаете, наверное, такой регион?
–Да-да, конечно. А мы из России. Макс, принеси чистой воды из ручья, он там – указала я налево, – он совсем недалеко.
Было видно, что моя просьба не пришлась по душе Максу, он был не доволен. Отъехав подальше, он начал говорить сам с собой:
–Из Лотарингии он, видите ли?! Спас жизнь, сколько раз я её спасал? И разве она была ко мне так же чутка и вежлива, и нежна, и благодарна, как к этому французу? Да и вообще, какое право он имеет притрагиваться к Елене, она же моя…моя…– он искал слово, отличное от «собственность», потому что знал, что я никогда не буду принадлежать кому-то целиком, – моя невеста! А теперь иди куда-то за водой, когда они там не известно, чем занимаются… А как она смотрела на француза! Неужели она влюбится в него? – вдруг задал он ошеломительный, неожиданный для себя вопрос кому-то, наверное, коню, и тут же на него сам ответил: – Нет, она любит меня всей душой, а может быть, нет? Нужно было определить всё раз и навсегда, чтобы эта женщина не смогла бы от меня никуда деться. Дурак! Но я не могу упустить её, потому что…потому что…она ведь нужна не только мне, но и Афэлле! Я смог соблазнить её один раз, я смогу это повторить ещё раз, но теперь уже при конкуренте. Что ж, посмотрим. В конце концов она любит меня, нас многое связывает, – так думал Максимилиан, подъезжая к опушке, на которой ранили мою лошадь и француза. Но то, что он увидел, заставило его изменить столь твёрдое убеждение в безграничности моей любви. Он лицезрел целующуюся красивую парочку, в которой для него места не было. Самая первая мысль, возникшая в голове Максимилиана, была, как ни странно: «Научил на свою голову», он имел в виду не только целоваться, но и изменять. Быть может, Елена специально хотела сравнять счёт? Тогда ей это удалось. Максимилиан, потеряв дар речи, а также кастрюлю с водой, которую он нёс от ручья, стоял, глядя на меня и Вэда. Я очнулась первой под его испепеляющим взглядом.
– Максим, я всё объясню, спокойно, да и объяснять-то нечего, – я заговорила на русском, чтобы француз не понял нас.
–Не нужно, я всё понял, я видел достаточно. И что, кто из нас лучше: он, или я?
–Макс!
–Ты устала от меня, да, разлюбила, -продолжал он, – но почему, я не понимаю первый встречный! Почему этот шакал?
–Во-первых, я не твоя собственность…
–Ты моя невеста и будущая жена, будущая мать моих детей. И ты не имела права изменять мне.
–Не невеста и не жена. Не СОБСТВЕННОСТЬ! Я не помню, давно ли мы с тобой помолвились, или когда я дала тебе своё согласие?
–Все женщины одинаковы!
–То есть мужчинам можно изменять, а женщинам нет? Не ожидала от тебя такого. Никогда не думала, что ты такой же, как Костик, что ты меня считаешь вещью! И как бы сильно я не любила тебя, я забуду всё и уйду.
–Ну и уходи!
–Ну и уйду!
–Иди-иди, только куда? А за доставку домой придется заплатить…собой.
Ответом была пощечина, и, если бы Вэд не стал между нами, я расцарапала бы каждый кусочек его наглого лица. Но, став между нами, Вадим неожиданно поцеловал в губы Макса. Тот от неожиданности чуть не умер на месте. А когда Вэд отпустил его, Макс ещё секунды три приходил в себя, а потом бросился на француза с кулаками:
–Мерзавец! Мало того, что увёл у меня девчонку, так теперь и…
Максимилиан остановился, вероятно, осознав, что говорит на каком-то совершенно незнакомом ему языке. Подумав секунду, он обратился ко мне:
–Что это? Что это я говорю?
–Глупости, как всегда. Ты теперь владеешь языком местного населения. Поцелуй мистера Орлеански даёт такую возможность, – я не успела договорить, потому что он закрыл мой рот губами. Поцелуй был таким долгим, что я даже подумала, что задохнусь, но вместе с тем никогда ещё я не чувствовала такого наслаждения. Не выпуская меня из своих объятий, Макс взмолился:– Прости меня! Прости меня, прости, моя девочка, – и он продолжал меня целовать, пока, наконец, я не сдалась.
–Ох уж эти русские, – закатил глаза Вэд.
–Ну и пусть говорит, – сказал Максимилиан, всё ещё не выпуская меня, хотя я уже и не сопротивлялась.
–И всё-таки, макс, признайся, что ты ревновал меня к Вэду?
–Да, милая.
–А ведь обещал этого не делать, помнишь?
–Да, милая.
–Но я не обижаюсь.
–Да милая.
Дождь со всех сторон хлестал целующуся парочку, но для них он перерастал в блаженство, и лишь раненный Вадим, пытавшийся укрыться в наспех сооруженной палатке, звал их под крышу, угрожая простудой, но и он ничего не значил для тех, кто только что склеил разбивающееся счастье. И кто дорожит им теперь больше, чем жизнью.
–Он ваш муж? – спросил Вадим меня, когда всё-таки насквозь промокшие мы забрались в палатку.
–Нет, но я люблю его.
–Понятно, – он помолчал секунду, а потом вновь заговорил, только на другую тему. – странно. Я давно нахожусь в горах и почти никогда ещё не видел дождя, такого дождя. Тем более на высоте восьми тысяч футов.
–О чём говорите? – спросил Макс, заходя в палатку. Он привязывал лошадей и лечил ноги Марты. – Боюсь, что надолго мы здесь не задержимся, более того, в уже нескольких милях от нас племя кхамба, а это очень опасно при нынешних обстоятельствах.
–Я так и не понял, почему они преследуют вас, – вмешался Вэд. Макс посмотрел на меня:
– У них личный интерес.
Француз перехватил этот взгляд и, вероятно, всё понял.
–Максимилиан, милый, ты так вымок, – я поправила его волосы и чмокнула в губки, – я пойду собирать вещи. Не протестуй, я так хочу.
Максу ничего не оставалось, кроме как согласиться, но лишь только я вышла из палатки, он схватил Вадима:
–Не смей даже прикасаться к ней. Елена не для тебя, и не пялься на неё так, понял? Я спрашиваю тебя: «Понял?»
–Да, да, осторожней с рукой.
–Мы едем в Лонгдо ещё два дня. Потом всё. Я простил тебе один поцелуй, но не больше. Она моя, моя, понял? – Макс отпустил его.
–Но Елена же не принадлежит тебе, она же даже не жена. И если мне захочется…
–Не захочется. И ещё. Тебе мало моих кулаков в детстве, Вэд, ну так слушай, трус, эта женщина никогда даже не посмотрит на такое ничтожество, как ты. Запомни мои слова. А пока что собирайся, выезжаем через 10 минут.
Глава IX. Ради нежности
– До встречи с Джанет оставалось ещё два дня. Но мне казалось, что они длились вечность. Мелкий дождь, не кончающийся ни днём, ни ночью, постепенно переходил в снег, свирепые горные ветры становились всё сильнее по мере нашего продвижения в горы, от них болела голова и холодела душа. Через несколько часов я перестала чувствовать руки и ноги, а потом всё остальное. Казалось, что я примёрзла к седлу коня Максимилиана и только это, а также заботливые руки сидящего сзади мужчины удерживали меня в седле. В какой-то момент я начала осознавать, что лечу по воздуху. Моя душа поднялась над землей, оставила тело и теперь неслась над нашим маленьким караваном. Я видела и свою кобылу Марту, хромающую на одну ногу, но покорно несущую нашу поклажу, и коня мистера Орлеански, названного в честь своего дикого темперамента Ураганом, или просто Ури. И что странно, я знала, что Вадим понимает меня, может со мной разговаривать, а Макс нет.
Временами ясность сознания возвращалась ко мне, душа вновь оставляла простор неба, я начинала бредить, и тогда Максимилиан нежно целовал меня в висок, заставляя очнуться. Но лишь на одно мгновение, потому что потом я опять закрывала глаза и поднималась в небо. Мне хотелось лететь в просторы безграничной синевы, хотелось свободы и знания, я чувствовала, что там есть счастье, есть блаженство, но что-то не отпускало меня, заставляло, как послушную рабыню, следовать за караваном. Это был Максимилиан, и душа повиновалась ему.
Когда, наконец, лошади остановились (вероятно, Макс, ведший караван, решил сделать перерыв), я вернулась на землю в тело Елены. Надолго ли? Это будет зависеть от них.
Пробуждение было тяжелым и мучительным. Я осознавала, что мы были где-то в лесу и что невдалеке переливающееся красное пятнышко, излучающее тепло, – это костёр, а рядом с ним темноволосый мужчина, готовящий еду, такую соблазнительную, но такую недоступную и ненужную 9так казалось)-это Максимилиан. А может быть и нет? Я видела все предметы, будто в тумане. Человек, сидевший у костра, приблизился, вероятно, увидев, что я открыла глаза. Он заставил меня проглотить какую-то очень твердую пищу, вкус которой я не ощущала, и выпить жгучую черную жидкость. После чего сознание мое постепенно начало проясняться, а мысли приходить в порядок. За всё это время мы с Максимилианом не произнесли ни слова. Потом он бережно отодвинул еду, снял с меня почти всю одежду и начал растирать отекшие ноги и руки, в то же время я чувствовала запах серого порошка, того самого, который втирал в мои виски жрец Чханг, когда заставлял меня войти в транс. Моё тело наполнялось силой, легкостью, я, казалось, оживала вновь. И тогда Максимилиан начал целовать меня, бесстыдно гладить грудь. Я всё ещё не могла говорить. Он навалился на меня всей тяжестью своего тела, но ни одна мысль во мне не запротестовала, казалось, я опять всё видела будто со стороны. И тут я увидела что-то странное: из леса на Ветре прискакал Максимилиан. Я ещё раз вгляделась в лицо незнакомца рядом и поняла, что это был Вадим. Потом были какие-то слова, упреки, я видела, как Максимилиан сел на коня и ускакал в неизвестном направлении. Единственное, что могла я сделать-это протянуть руку вслед удаляющемуся силуэту-и всё! Голова закружилась, душа опять рванулась ввысь. Такие странные ощущения. Я летала теперь уже по всему небосклону и рвалась ещё выше, в космос, но не могла подняться туда. Я знала, что это костёр, разведенный Вэдом держит меня на земле, что пока он горит, моя душа будет привязана к телу, и я пыталась всеми силами обретенной свободы затушить его. Я вместе с горными ветрами проносилась над робкими лучиками пламени маленького костерка, и он гас, давая мне всё больше свободы, как гасла вера, любовь Максимилиана. Вэд находился в трансе, он тоже пытался вернуть мой дух в тюрьму тела, как и костёр.
Я видела, как умирало пламя, угольки ещё тлели, и лишь крошечные искорки вырывались из них, я радовалась, потому что последняя ниточка, связывающая мою свободу рвалась, последняя соломинка ломалась.
И вдруг я увидела черного коня и Его, убитого горем, Его, плачущего, и высота, так манившая меня, вдруг потеряла смысл, и огонь моей жизни вновь вспыхнул, чтобы не погаснуть уже никогда. Я открыла глазами сказала лишь одно: «Я тебя люблю», подле чего погрузилась в тягостное состояние физической болезни.
Следующие проблески моего сознания случились только через три дня. И как ни странно подле себя я увидела не Максимилиана, а Джанет. Значит он всё-таки ушёл, не простил меня.
–Сестричка! – радостно вскрикнула Джанет, – ну наконец-то!
Потом я увидела большие сиренево-карие глаза и поняла, что он не бросил меня, он любит меня и всё было уже хорошо.
–Я не…
–Тихо-тихо, – перебил меня Макс, – тебе нельзя говорить. Или хочешь, чтобы я заставил тебя молчать, как раньше?
–Хочу.
Максимилиан поцеловал меня.
–Только завтра обязательно выздоравливай.
–Но…
–Я люблю тебя, не смотря ни на что.
–Вадим?
–Он мне всё рассказал. Главное, что ты жива.
–Амазонки?
–Они дожидались нас несколько дней, потому что кое-кто умирал почти неделю.
–Но…
–В трансе времени не существует. Но если ты скажешь ещё хоть одно словечко-не обижайся.
Я кивнула и почти сразу же заснула. Не знаю-толи положительные эмоции и любовь и прощение Максимилиана, толи снадобья прощенной Вирниллы так подействовали на меня. Но на следующий день я могла уже ходить. И к обеду мы решили продолжить путь.
–Так что же всё-таки случилось со мной? – спросила я у Джанет, скакавшей на вороном жеребце рядом со мной. Из амазонок только вождь передвигалась на коне, остальные предпочитали идти.
–Вы прошли ещё одно испытание-испытание ревностью. Вэд незаметно подсыпалв твою воду порошок мудрости. Из-за него ты и заболела. Но любовь Максимилиана держала твой дух на земле. Если бы он не смог победить свою ревность, то мы с тобой, Элен, вряд ли бы сейчас разговаривали.
–Но я же изменила ему! Я думала, что рядом со мной находится Макс, а не Вэд.
–Нет, это была лишь галлюцинация. Знаешь, иллюзия. Ослабленный организм быстро подчиняется им. Вэд должен был убедить Максимилиана, что ты ему не верна. Я не думаю, что он позволил себе больше. К тому же Вадим такой вежливый и интересный мужчина, и красивый.
–Джейн, что я слышу?! Ты уже забыла Якушуа?
–Я не забыла свою гордость.
–Но гордость никогда не заменит любви. Макс изменил мне, предал меня, обманул, но я же смогла простить его. А Якушуа был с тобой благороден, честен, ты не можешь его ни в чем упрекнуть! Сколько дней ты знакома с Вэдом? Два? Три? И уже готова покинуть свою первую любовь? А ведь, быть может, Адриан передумает, и что ты тогда будешь делать?
–Елена, знай, я не позволю тебе вмешиваться в мою личную жизнь. Я самостоятельный человек, вождь племени, и уж позволь мне самой решать, как вести себя с мужчинами, которые мне нравятся.
–Дженни, послушай. Когда моя душа покинула тело, я могла видеть всё, даже будущее. И я видела тебя в нём с Адрианом, а не с Вадимом. И вообще не смотря ни на что, я думаю, что Вэд плохой человек, нечестный и коварный, берегись его!
–Ты ревнуешь! А как же вселенская любовь к Максимилиану? Придумала тут какую-то чушь. Перестань меня контролировать, я уже не маленькая девочка.
–Джанет, куда же ты? – крикнула я вслед удаляющейся амазонке. Женщина скакала навстречу своему племени. Оказалось, что они с Максимилианом отбили атаку кхамба, более того забрали всех лошадей и провиант бродяг. Так что теперь наш путь должен был стать значительно комфортнее, и мы вполне могли успеть достигнуть цели.
Высотная поясность не сказывалась теперь на моём здоровье так сильно, но амазонки быстро уставали, а бросить их мы, конечно, не могли. Ведь было же предсказание, что они обязательно должны достичь святого монастыря Лонгдо, чтобы обрести там покой и достичь своего рассвета. Привалы приходилось устраивать каждые пару часов. Джанет мне всё больше не нравилась. Она постоянно старалась держаться рядом с Вэдом во время наших коротких остановок. Я всё чаще замечала странные взгляды, которыми они обменивались между собой. Вадим не щадил ни скромности, ни статуса моей сестры, заставляя даже меня краснеть, замечая пожирающие взгляды француза. Иногда его рука чуть дольше положенного задерживалась на талии Джанет, он как бы невзначай касался её руки, или груди, отчего девушка вспыхивала, но не отвергала это обольщение. Ночью Джанет не было в своей постели, она была с ним, и я ничего не могла с этим поделать, разве что рассказать свои опасения Максу. Он внимательно выслушал меня. Потом обнял и посадил рядом с собой.
–Алёна, я давно хотел рассказать тебе, но не было подходящего случая. Дело в том, что Вадим Орлеански родился, как и я, на Афэлле. Тогда его звали Рафаэлем. Он был приближен к королевской семье-мы росли вместе. Вадим был несносным мальчишкой, трусом и ябедой. Мы с Филиппом часто устраивали переполох во дворце, придумывали разные штуки, нарушали все запреты, и неизменно в самый разгар веселья вмешивался он. Рафаэль следил за нами, докладывал родителям, срывал наши гениальные планы. Я его ненавидел и в то же время жалел. Его никогда не любили родители, возможно, Вэд просто завидовал нашему счастью. Мы с ним дрались часто, он был никчемным, гадким, вредным человеком. Однако, как говорится: не везет в жизни, повезет в любви. И действительно ему везло на любовном фронте, очень везло. Он завоевывал сердца всех девчонок, которые нравились мне. И вот однажды Вадим обесчестил фрейлину королевы Юноны, которая к тому же была на 5 лет старше его. Вэд отказался жениться на ней и даже дать фамилию ребенку несчастной девушки, так его любившей. Такого на Афэлле никогда ещё не было, поэтому юного любовника (а ему было на тот момент всего 17 лет) решили сослать на Землю. Вот такая вот история. И Джейн в ней- не первая, и не последняя глава. Я знал Вэда и очень ревновал его к тебе. Единственное, чего я не могу понять-зачем он рассказал правду о тебе и испытании.
–Максим, а если бы ты не знал, что это ещё одно испытание, ты бы не простил измену?
–Вообще-то я считаю, что женщина не должна изменять…
–Как Костик…
–В этом все мужчины одинаковы. Но тебя я, наверное, всё-таки простил бы…
–Почему?
–Потому что не могу без тебя жить. Иди ко мне.
Максимилиан притянул меня к себе.
–Неужели у тебя было такое веселое детство?
–А ты сомневаешься? Я ведь нравлюсь тебе, потому что тебе со мной не скучно.
–И не только…
–А почему ещё?
Я поцеловала Максимилиана и уютно устроилась в его объятьях. Засыпая, я думала о том, что Джанет действительно уже взрослая женщина и несправедливо лишать её счастья, такого же, какое было у меня в лице этого притворяющегося спящим сильного мужчины.
