Елена Сибирко
Чарующее зазеркалье
Думать некогда, я подбежала к амазонкам, которые осторожно уложили его среди зелени и благовоний. Они пели над ним какие-то песни, готовили отвары.
– Масимилиан, милый, в знак любви и верности прими этот медальон и пожалуйста не умирай.
Я надела кулон на него. И буквально через секунду услышала его робкое, срывающееся дыхание. Он воскресал, вместе с ним наполнялась смыслом вся жизнь! Раньше я читала в книгах, что женщина способна убить любимого за измену. Но это неправда! Потому что такое чувство называется ревностью, обидой, как угодно, только не любовью.
Прежде чем Максимилиан открыл глаза, прошло ещё двенадцать дней. Они длились целую вечность! Я ни на секунду не отходила от него, засыпалась рядом с его лицом, изнемогая от усталости и здесь же ела еду, которую мне приносила Джанет. Иногда казалось, что наступало просветление-Максимилиан начинал бредить, о чем-то умолять меня. Вскоре из его бессвязной речи я поняла,
Наконец, к исходу двенадцатого дня он открыл глаза. В тот момент, когда солнце послало свой последний луч на засыпающую землю, я вновь обрела его. И снова в душе вспыхнул яркий свет, появился смысл жизни!
На следующий день он уже смог разговаривать, через два дня шутить, на третий день-научился целоваться. только теперь, вернув, казалось, навсегда потерянное счастье, он стал ценить каждое мгновение, каждый мой взгляд, или слово. прошла ещё неделя, теперь уже больной под моим строгим руководством мог ходить. о том, что случилось, мы не говорили, научились понимать друг друга. теперь меня волновало другое:
– Максимилиан, я что-то не пойму. Сейчас сентябрь, а дождей всё нет, мы же в тропиках, и почему я не встретила за всё это время ни одного темнокожего жителя, если мы почти в Африке?
–Малыш, а тебе что, не нравится? Ведь последние несколько дней мы были по-настоящему счастливы! – после этих слов Максимилиан поцеловал мен да так, что я действительно подумала, что в конце-то концов надо дать себе хоть какой-нибудь отпуск, но проблема тем не менее меня беспокоила. Когда Наполеона Бонапарта сослали сюда, он писал, что не может найти здесь ни одного деревца, а тут джунгли-могла ли так сильно измениться растительность?
– Ладно,, Алёнка, – протянул Максимилиан, ты победила своими железными доводами мою легкомысленность. – Макс стал всё чаще подслушивать мои мысли, боясь, что я опять начну сомневаться в нём.– Ещё один поцелуйчик, и мы пойдём к Джанет узнавать, в чём тут дело?
Он подставил свои пухлые губки, казалось, словно созданные для этой цели, и хитро прикрыл глаза.
Но мне захотелось поиграть с ним. Моя рука скользнула по его открытой груди (рубашка была не застёгнута) и почувствовала, как по его телу пробежали горячие искорки. Мне нравилось зажигать его одним прикосновением. Я дотронулась до его давно не бритой щеки губами и села на колени.
– Осторожнее, – сказал он, – так ты можешь свести меня с ума.
Со времени нашей ссоры Макс не пытался перейти к каким-то более серьезным отношениям, чем те, которые у нас были. Он боялся напугать меня, поэтому и пускал всё на самотёк. А теперь, когда он смотрел на меня своими ошалелыми глазами, узнавала в нём прежний древний огонь, чувствовала его страсть, дикую и необузданную и…неудовлетворенную.
–Пойдём, – тихо сказала я.
Макс не мог меня так отпустить, не мог даже ответить, а лишь прохрипел что-то невнятное, после чего я взяла его за руку и заставила встать.
Джанет мы нашли в кастовой пещере. Она собирала ценную породу и священную воду. Вообще амазонки были очень деятельными личностями. И Джанет я никогда не видела без работы. А вот, когда мы рассказали ей, что нас привело к ней, девушка смутилась, прекратила работу. она колебалась, а потом, будто приняв внутри какое-то важное решение, повела нас с Максимилианом вглубь пещеры, где начала своим тихим голосом говорить такие вещи, что я даже пожалела, что начала распутывать этот клубок.
–Вы видите этот синий камень, – она показала на углубление в стене, но в темноте его было сложно разглядеть. тогда Джанет зажгла не известно откуда взявшийся факел, и я увидела ослепительное синее сияние.
– Как красиво…– зачарованно произнесла я.
–Теперь он ваш. Вы прошли все три испытания амазонок. Внутри камня выгравировано имя, которое вы будете должны написать в монастыре на острове Святой Елены, чтобы получить кристалл.
–Разве мы не на Святой Елене?
– Нет. Дело в том, что все, кто путешествует через время и пространство посредством мысли, попадают к нам в параллельное изменение. Флиц-Мейджи и её народ не знают этого и живут обычной жизнью, но отец рассказал мне про альтернативное измерение, а теперь я рассказываю о нём вам. Когда-то очень давно призраки Зазеркалья прошли все испытания амазонок, и мы обязаны были отдать им синий камень, но, когда они завоевали Афэллу, один из ключей освобождения планеты остался у нас. второй красный камень тоже у вас-он вставлен магический медальон королевы Юноны. У амазонок есть легенда, что однажды придут мужчина и женщина с сиреневым медальоном и дадут жизнь давно заснувшему Богу Огня. Легенда говорит, что он погубит нашу деревню, пощадив при этом людей, и, что после великого бедствия настанет великое возрождение амазонок. Мы станем непобедимыми.
Сказав это, Джанет, неожиданно вскочила и побежала из пещеры, бросив нам лишь: "Меня зовут!"
– Ну что ж, Алёнка, давай забирать нашу награду, – сказал Максим.
Но как он ни старался камень не хотел оставлять родную стену. Я подошла к Максимилиану. Зрелище, которое предстало моим глазам, не поддавалось описанию. Камень вдруг засиял ещё ярче, медленно отсоединился от скалы, пролетел несколько сантиметров и послушно лег в углубление на медальоне.
– Все тебя любят, – обиженно произнес Макс. – Но не успел он закончить последних слов, как опять послышался какой-то грохот.
– Где-то я уже видел это… – тихо сказала я.
–Бежим скорее. Начинается землетрясение, как в Пятигорске, помнишь?
–Нет, – я почему-то не двигалась, – проснулся Бог Волн-Вулкан.
Не имея больше времени на разговоры Максимилиан схватил меня на руки и вынес из пещеры.
–Нужно немедленно улетать отсюда, – сказал он.
–А как же амазонки? Там моя сестра…
В этот момент раздался взрыв. Вначале небо над островом стало серым из-за миллиона песчинок, вброшенных из недр земли Богом Огня, а потом, когда земля под ногами зашаталась, из кратера потухшего вулкана вырвались первые потоки лавы, камни полетели во все стороны.
–Нет времени!– закричал Макс.
–Это наш долг.
–Но ведь они чуть не погубили нас! Ладно! Скорее в деревню.
Прибежав на поляну, мы увидели диких женщин на коленях. Они преклонялись перед величием стихии.
–Быстро! Всем повторять за мной, – закричал Максимилиан.
Женщины не поняли.
–Говорите то же, что говорит белый человек, – приказала Мейджи.
Первый поток раскаленной черной породы не достиг деревни амазонок, но в любой момент вулкан мог исправить эту ошибку. Словно заклинание, способное спасти их жизни (то, в общем-то, так и было) аборигенки твердили:
"Аден, Кассиопея, мигма. джед-де-звезд, илу сидум тартанелла."
Я вновь увидела яркий сиреневый свет пространства, а за спиной под воду погружался остров амазонок с озером счастья. Что-то ждёт их впереди?
***
А впереди ждали горы. Теперь Максимилиан перенес нас, вероятно, в третье параллельное ирение, где-то в Тибете.
Королева поблагодарила нас, быстро простившись, и повела свой народ в леса, провожая взглядом женщин, лишившихся своего дома, своего острова, я спросила у Макса:
– Они все умрут, да? Другой климат, другие законы…
Максимилиан обнял меня за плечи.
–Флиц-Мейджи-их вождь, и она сделает всё, чтобы эти женщины выжили. Вирнилла – хороший врач. Я думаю, что у амазонок всё будет хорошо. Помнишь, слова про возрождение. Ведь легенда почти сбылась. Пойдём.
–А куда? Почему именно в горы, Максимилиан? Мало нам было приключений с тропиках? Да и потом тут холодно…
–Секундочку.
Макс закрыл глаза, напрягся, и через минуту передо мной стоя зеркальный купол лаборатории. А внутри… тепло, душ, свежая одежда, цивилизация!
–Я тебя люблю!– восхищенно произнесла я.
–Никогда не сомневался.
Для того чтобы отдохнуть, выспаться и отчасти привыкнуть к горному климату Максимилиан дал мне целых два дня. После душных, жарких тропиков, горы показались мне раем. Впрочем, ненадолго, потому что спустя двое суток я заболела неизвестно чем. Ещё бы такой резкий скачок из умеренного пояса почти на экватор, а потом на высоту 5000 метров – никакое здоровье не выдержит. Макс почему-то не реагировал на изменение климатических поясов. Однако, болела я всего лишь сутки, потому что нежность и забота моего спутника, а какое-то чудотворное, изобретенное им снадобье окончательно восстановило мои силы. В последствии Макс продолжал давать мне это лекарство для акклиматизации организма к высоте.
И вот на утро следующего дня, когда осеннее солнце осветило ослепительные белоснежные вершины, мы тронулись в путь. впереди нас ждал труднейший подъем на пятитысячник. Максимилиан рассказывал мне, что по идее мы должны располагаться в Большом Тибет, где по преданиям хранился третий клюк монастырю на острове Святой Елены.
–Дело в том, что именно тибетские монахи первыми после смерти Адама вновь обратились к зеркалу. Но могущество интеллекта было уже утрачено человечеством, поэтому эти люди порой целую жизнь проводили, чтобы однажды войти в Зазеркалье. Они не перемещались в пространстве с помощи зеркал, сохраняя легенду
о том, что произошло с нашими предками, они просто узнавали будущее.
–Максимилиан, в горах не следует много говорить – иначе ты слишком быстро устанешь, тем более с рюкзаком за плечами.
У нас не было никакого транспорта для такого путешествия, поэтому приходилось рассчитывать только на свои собственные силы.
– И ещё. ты хотя бы знаешь, куда идти точно?
– В Священных текстах сказано о монастыре Лонгдо. думаю добраться именно туда. этот храм стоит где-то в ущелье на высоте двенадцать тысяч футов с небольшим – как говорится очами в небо. И ещё я привык доверять своей интуиции. Она привела меня к тебе, она перенесла нас сюда. или ты сомневаешься, то мы идём в верном направлении?
–У меня просто нет выбора. И кстати что за священные тексты вы с матерью всё время приводите мне в пример?
–Это почти что Библия только на нашей планете. Если понять и досконально изучить их, можно предсказать всё, что угодно.
– Ну и что в них сказано о нас? Мы поженимся?
– Неужели тебе нужно знать будущее, не интересно прожить свою жизнь так, как тебе хочется?
– А всё-таки…
–Ну я не скажу тебе.
–Ах ты!
И примерно в таком стиле прошло всё наше восхождение. Мы, не переставая, восхищались красотой гор, не переставая ссорились и мирились. Самое интересное, когда вопрос вставал о ночлеге, оказалось, что у нас только один спальный мешок. А ночи были холодные. Выбора у мен не было. в пещерах, или в расщелинах у едва тлеющего костерка и провели несколько ночей вместе. Ещё одна проблема волновала меня. Уже который раз, нечаянно оглянувшись, я видела за спиной каких-то бродяг. Скорее всего, это были люди из племени кхамба. Судя по рассказам Максимилиана, мы находились уже совсем близко от их земли. Только винтовка моего спутника отпугивала их. На второй день подъема кхамба значительно осмелели, стали подходить совсем близко. Видно совсем рядом находилось их поселение. К тому же мы достигли высоты порядка десяти тысяч футов. всё чаще в спину дули свирепые горне ветры. лицо приходилось прятать в складках огромного капюшона. ничего вокруг не было видно. Пока меховые куртки из лаборатории Максимилиана защищали нас от пронизывающего холода, но от разреженной атмосферы не спасало ничего. Губы синели, глаза налились кровью, дышать становилось невозможно тяжело. Продвижение шло очень медленно. А монастырь Лонгдо все никак не виднелся впереди.
Глава VII. В плену станы Бод
Кхамба напали неожиданно ночью. Обычно люди этого племени просто грабили иностранцев (о всяком случае так говорилось в записках моего отца), и поэтому я никак не ожидала оглушительного удара по голове.
Очнулась я уже в убогой хижине, связанная в каких-то лохмотьях. Максимилиана рядом не было. Это означало одно из двух. Ии он оставался на свободе, что увеличивало мои шансы на спасение, или его держат в другой такой же лачуге отдельно от меня, оставался ещё третий вариант, но я старалась не думать о том, что они могли его убить. Зачем вообще было меня связывать?
В этот момент входная дверь отворилась. Яркий свет больно полоснул по привыкшим к темноте глазам. Я увидела странную девушку. одета она была бедно, хотя по всему было видно, что она дочь благородных родителей. Она была худа, бледна, с длинными, спутанными волосами. Но странным скорее был её взгляд: отсутсвующий, смутный, стеклянный, болезненный. Хотя что-то всё-таки неудержимо привлекало меня в ней: грация движений, казалось, бла знакома, и этот незащищенный, хрупкий, миниатюрный силуэт…
Девушка вошла в мою тюрьму с факелом, поставила его к стене и начала развязывать меня. Её руки дрожали, дыхание срывалось:
–Повелительница ждёт вас, Елена.
От её голоса у меня сжалось сердце, в памяти смутной вспышкой блеснула ужасная догадка, страх наполним каждую клеточку моего тела.
–Джейн…Это не можешь быть ты! О, Господи, что они с тобой сделали? Девушка не ответила, а лишь посмотрела на меня своими болезненными, пустыми глазами. В ней как будто умерла душа.
–Идём скорее. Мне нужно торопиться к мужу.
–Ого! К мужу? Ты же амазонка, сестричка.
Та опять ничего не ответила, что при её-то общительном характере вызывало как минимум подозрение. Её как будто подменили.
–А где твои сестры?
Она не ответила.
–Джанет, что с вами случилось?
Молчание.
Мы шли в темноте ночи мимо костров людей этого племени. У них были злые, жесткие глаза. Я их боялась. Наконец, мы с Джанет вошли в дом, явно выдающийся своей массивностью из убогих лачуг рядовых кхамба. Я бы не подумала, что эти бродяги имеют письменность. Домик-дворец состоял из трёх комнат, они были хорошо обставлены: различные безделушки, шкатулки, просто красивые вещи находились здесь в большом избытке. Возможно, всё сверкающее привлекало этих людей. Лучины, если их так можно было назвать, стояли в дорогих подсвечниках из ценной пород дерева, вероятно, они были украдены из какого-нибудь проходившего мимо каравана. В середине основной, как я поняла, комнаты стояли два кресла, олицетворяющих, по-видимому, трон. Никакой особенной закономерности даже в религиозных предметах здесь не было: буддизм смешивался с исламом, конфуцианством и просто я язычеством.
Мои мысли прервал скрип двери. Вели второго пленника. Им оказался Максимилиан. Его бросили так же, как мен на колени. Двое кхамба охраняли нас, а Джанет и ещё одна девушка, приведшая Максимилиана, стояли поодаль.
Я очень обрадовалась, увидев любимого, но его внешний вид внушал мне опасения. На правой щеке алела запекшаяся кровь, были видны синяки и ушибы. Его пытали. Но зачем?
–Ничего, – ответил он на мои мысли, – знаю, почему мы здесь, и что произошло. Потом расскажу. Если не ошибаюсь, мы будет встречать рассвет вместе.
Застучали барабаны, и в тронный зал вошла женщина в сиреневом пеньюаре, в моём пеньюаре!
Мы переглянулись с Максимилианом. Ещё бы это напомнило нашу первую встречу, когда он буквально упал мне на голову.
Но потом я посмотрела в лицо женщины, укравшей мою одежду. Шок был даже сильнее, чем от встречи с Джанет. Это была Вирнилла. Та самая, которая увела у меня Максимилиана, а потом вместе со мной его лечила, та самая, что встречала меня с повелительницей Флиц-Мейнджи в городке амазонок… Но если она здесь королева, которой повинуется народ кхамба, то где, черт возьми, сама вождь амазонок? И где их о предсказанное возрождение?
–Флиц умерла. Яд.– тихо сказал Максимилиан
Рядом с Вирниллой сел вождь кхамба-невысокий, коренастый мужчина с чёрными волосами и усами.
Он-то и начал говорить первым, а Максимилиан в полголоса начал переводить его слова. всё-таки хорошо, когда умеешь любой язык осваивать в доли секунды.
–Вы пленники Земли Бод (так они называют Тибет). Вы будете здесь рабами до тех пор пока,– Максимилиан запнулся, кинул ненавистный взгляд на короля и что-то грозно проговорил ему на непонятном мне языке.
–Что он сказал, Максимилиан, ты не закончил фразу.
Максимилиан поколебался, но всё-таки ответил:
–Он предложил тебе постель. Но не переживай мы найдём выход. Я не дам тебя в обиду.
–Скажи ему, что мы согласны быть рабами.
Макс перевел. В ответ на его слова послышался смех Вирниллы, угрожающий, даже дикий. Вирнилла смотрела на Максимилиана как на свою собственность. Неужели опять он должен будет…
«Король» же посмотрел и сказал сухо:
– Он приказывает нас увезти, – перевел Макс.
–В такой вежливой форме. Ну надо же!
Двое кхамба подошли к нам и буквально вытолкали из дорца, кинув в одной из нищих лачуг. А ночь всё не кончалась.
–И что теперь? – спросила я.
–Смотри.
Максимилиан подвел мен к двери, в которой была проделана довольно крупная щель, окон в жилищах кхамба не было. Моим глазам представилась необычная картина. На краю оврага в форме пятиконечной звезды были разложены костры. Но никаких ритуальных песен не было слышно. В центр этого костра вошёл человек-явно не кхамба. Его возраст было сложно определить. В темноте я лишь рассмотрела его красивое лицо, черные волосы и бород. Одет он был в длинный халат чёрного цвета, вышитый алыми и золотыми драконами.
–Это жрец монастыря Лонгдо. Я часто с ним разговаривал в мирное время.
–Не знала, что монахи так броско одеваются, – пошутила я.
– Сейчас он – наместник Зазеркалья в Стране Бод. Возможно, его изгнали из монастыря.
Тем временем в центр звезды вошла девушка в длинных белых одеждах. Её лицо было скрыто под капюшоном. Девушка несла огромную золотую чашу. При свете костра было видно, что жрец что-то приказывал ей, но слов мы не слышали. Потом мужчина встал, а девушка села на землю и наклонилась над чашей. В этот момент все, кроме неё вышли за пределы звезды. Ещё через мгновение белоснежная фигура неожиданно выпрямилась во весь рост и скинула свой плащ. О Господи! Этой женщиной была Джанет. Разум понимал, узнавал её рыжие локоны, теперь почему-то потерявшие свой природный блеск, её робкое миниатюрное сложение, но я отказывалась верить в это. Обнаженная девушка стояла с поднятыми вверх руками и опущенной головой, потом вдруг закружилась на одном месте с дьявольским смехом. В этот момент сверкнула молния. На секунду я даже подумала, что она попала в Джанет, потому что она резко остановилась, произнесла какое-то слово и упала на землю без чувств.
Костры потушили перед восходом солнца, люди разбрелись. Может быть, и нам стоило отдохнуть после такой бурной ночи, только там, на мокрой земле, лежала моя сестра, брошенная всеми и, возможно умирающая. Не могла допустить этого.
– Макс, скорее, давай же выломаем дверь, она здесь такая слабая. Нужно спасти Джейн. Помоги мне!
Я пыталась взломать дверь, а Макс стоял неподвижно. А потом вдруг с лёгкой улыбкой подошёл ко мне:
– Можно?
Я отошла, пропуская его вперед. Максимилиан осторожно коснулся двери, и та открылась сама.
–Как ты это сделал?
–У нас с тобой не слишком много времени на вопросы.
–Ты прав.
–Я всегда прав. Прошу, – он пропустил меня вперед, как самый галантный мужчина на свете.
Но мне было не до манер. Ни охранников, ни вообще людей племени кхамба не было видно поблизости. Мы с Максимилианом метнулись к Джанет. Она всё ещё была без сознания.
– Давай заберем её в нашу хижину.
–Ты с ума сошла?
–Макс, мы не можем поступить по-другому, она моя сестра.
–Ладно.
Макс взял Джанет на руки и понес в лачугу.
–Джейн, Джанет, Женечка, пожалуйста, очнись.
–Лена, ты не будешь ревновать, если я сделаю ей искусственное дыхание?
–Конечно, нет. Если она откроет глаза, я сделаю для тебя всё, что захочешь.
Но он уже не слушал меня. Ни пощечины, ни массаж сердца не заставили Джанет открыть глаза. Она дышала, но была в коме.
–Помоги мне, – кратко сказал Макс.
Мы уложили девушку опять-таки в положении пятиконечной звезды, прикрыв её наготу белыми тряпками.
–Медальон.
Я сняла и подала его Максу.
–Лена, я же просил тебя не снимать его никогда…
–Но от этого зависит жизнь Джанет.
Он промолчал.
–Будем надеяться, что связь между вами достаточно сильна. Давай сюда свою рубашку.
–Но Макс!
–Снимай. Я уже всё видел.
Я расстегнула пуговицы и отдала свою блузку Максимилиану, который быстро накинул её на плечи Джейн. Он мельком оглянулся:
–Ух ты! Неплохо!
–Смотри на неё, а не на меня.
–А теперь главное, – Макс достал серый порошок, – стащил у Вирниллы при нашем последнем свидании, пояснил он, – отличная штука.
Сказав это, он взял голову Джанет в свои руки, начал впирать в виски:
– Сконцентрируйся, – громко сказал он мне, – возьми её за руку и думай об отце, о ней, о хорошем! Расслабься, твое энергетическое поле мешает мне!.. Кажется, получается, давай же, Джейн.
И действительно через мгновение Джанет с трудом открыла глаза. Их цвет потряс меня до глубины души. Вместо темно-зеленых они превратились почти в прозрачные, волосы как будто полиняли, поседели. Если при первой нашей встрече я не могла дать ей больше 16-17 лет, то теперь Джанет напоминала женщину бальзаковского возраста, и это за три дня. Что могло произойти с амазонками?
–Сестричка, что с тобой? Джанет, ты слышишь меня?
– В День Белого Лотоса. В День Белого Лотоса. В День Белого Лотоса.
–Максимилиан, что с ней. Какой ещё Лотос?
–Как он мог? Без подготовки! Ведь девушка могла умереть.
–Макс, о чем ты говоришь? Я вообще не понимаю.
После этих слов Максимилиан, ходивший всё время по комнате после того, как Джейн открыла глаза, остановился, присел и обнял меня, потом вдруг отстранился и серьезно сказал:
–Лена, послушай меня внимательно. Жрец Чханг после изгнания из святого монастыря Лонгдо подчинил себе племя кхамба. Он подчинил себе амазонок, ничего не смыслящих в тибетской магии. Флиц-Мейджи умерла. Чтобы амазонки стали слушаться его, он поженил Вирниллу, отравившую королеву, и местного предводителя. Но самое страшное ждало твою сестру. Она представляла для Чханга источник энергии. Он подавил её инстинкты, темперамент, похитил её душу.
–Что ты такое говоришь? Этого не может быть, это сказки, дурная шутка, да? Джейн, скажи, что это не правда!
–Это правда. Твоя сестра не ответит тебе ничего, кроме «В день Белого Лотоса», она даже не узнает тебя. Чхангу не терпелось использовать весь её потенциал, он не стал готовить девушку постепенно, как того требовали священные тексты.
–Но зачем?
–Вероятно, он так стремился узнать то, что только что сказала нам Джанет. По легенде талисман жизни должны однажды забрать мужчина и женщина в золотом плаще. Талисман Лонгдо в монастыре Лонгдо – всё равно что корона в Священной Римской Империи. Если она есть у тебя, значит ты верховный лама, значит, ты можешь проникнуть в Зазеркалье, узнать все секреты магии тибетских мудрецов и, наконец, прочитать Книгу Мертвых, которую написали наши предки тысячи лет назад-именно в ней есть ответы на все вопросы Вселенной, которые не знает никто из ныне живущих. А знание-это сила, понимаешь, борьба за власть…
–Я правильно понимаю, что этот камень – не достающая часть моего медальона?
–Да, так и есть. Кажется, Джанет приходит в себя. Нужно ей помочь.
–Максимилиан, а почему бы нам втроем не сбежать отсюда?
–Завтра ночью, но не сейчас. Твою сестру нужно спрятать, скоро придут кхамба за тобой и твоим решением. Помнишь этого шута на троне? Лена, продержись до утра, а там-свобода!
Мы перенесли Джанет в дальнюю часть лачуги и спрятали её среди старых вещей и всякого хлама.
–Твоя сестра проспит весь день. Ей нужно отдохнуть, как, впрочем, и нам с тобой. Да и потом, кое-кто обещал мне «всё, что угодно, если Джанет откроет глаза, она их открыла, между прочим. А я хочу немного…
Максимилиан обхватил мою талию и поцеловал в губы. Прозрачная ткань лифона не была серьезным препятствием, а рубашку я так и не успела надеть. Я почувствовала сначала его грудь, голова пошла кругом, то-то жгло меня внутри и так просилось наружу, потом его руку, сжимающую и гладящую сосок. Я практически не могла контролировать себя, не знаю, что б произошло, если бы в этот момент не открылась бы дверь в нашу хижину. Два бродяги, стоявшие на пороге, переглянулись, усмехнулись и что-то сказали друг другу.
–Что они говорят? – осведомилась я, выбираясь из объятий Максимилиана.
–Тебе лучше не знать.
–И всё-таки?
–А ты не догадываешься? Лучше накинь вот это, – он надел на мои плечи свою белую рубашку, а потом уже не издевающимся, а ласковым точно прибавил:
–И не забывай меня, любимая, – чмокнул меня в губы, в груди остро кольнуло плохое предчувствие, как будто это в последний раз.
Кхамба действительно привели меня к своему вождю, но теперь Вирниллы рядом с ним не было. Местного (китайского вперемешку с каким-то диалектом) языка я не знала, поэтому о каком вообще диалоге можно было вести речь? Мои сомнения разрешил высокий мужчина с узкими глазами, чёрными, как смоль волосами и бородкой, вынырнувший из-за занавески. Это был Чханг. Он начал разговор первым:
–Приветствую Вас, Елена. Честно говоря, я восхищен вашими подвигами в Пятигорске и на острове амазонок. Можете не спрашивать меня, откуда я знаю всю вашу биографию так подробно, я отвечу сам – я генерал армии, против которой вы сражаетесь. Как жаль, что вы сделали неправильный выбор, а ведь такая красивая девушка…
Тут в монолог вмешался вождь недавних бродяг а ныне ещё и воинственного племени амазонок, настоящим властелином которого был жрец Чханг, он-то и переведи мне слова вождя, добавив кое-что от себя:
–Этот идиот спрашивает, согласитесь ли вы стать его наложницей. Вы, избранная для спасения Зазеркалья. Но есть и другой вариант: вы приносите из монастыря Лонгдо третий талисман, за что и получаете свободу с разлюбезным сыном Юноны. Ваш медальон мне не нужен, пусть уж Юлиана охотиться за вами, а не за мной. Мне нужна лишь только власть в маленьком монастыре. Идите сюда, я покажу вам его.
Чханг хлопнул в ладоши, и в комнату внесли золотую чашу, ту самую, в которую смотрела Джанет. Её поднесли мне, но я жестом отказалась в неё смотреть.
–На карту поставлена не только ваша жизнь, но и жизнь Максимилиана, и Джанет. Сын Юноны, возможно, рассказал вам про мою власть над вашей сестрой, он сказал, что я женат на ней?
–Ого! Амазонки ведь дают обеты…
–Должен вас разочаровать, супружеские обязанности отнимают слишком много энергии.
–Несите чашу, – отрезала я.
Какой-то инстинкт внутри меня сопротивлялся этому. Как будто непонятная сила сил запрещала мне смотреть в эту чащу, но ради двух самых дорогих для меня людей в мире я заставила себя заглянуть внутрь неё.
Но сделав это, я не стала жалеть, или плакать, радоваться, или обижаться, потому что то, что я увидела, заставило меня забыть обо всём на свете. Там, внутри золотой чаши была тьма. Столь страшного зрелища я не видела никогда в жизни. Она поглощала всё, в том числе остатки моей памяти, разума, души. Вдруг я ощутила прикосновение длинных пальцев к моим волосам, Чханг втирал в виски серый порошок и тихо говорил, растягивая слова:
–Как тебя зовут?
–Не знаю.
–Тебя зовут Елена. Повторяй, Елена.
Я повиновалась ему во всём.
–Я твой друг. Я хочу, чтобы ты увидела монастырь Лонгдо. Возьми в руки статуэтку, вон ту (он дал мне в руки какую-то деревянную фигурку) и попробуй найти внутренним взглядом то место, откуда она.
Я всё ещё продолжала бессмысленно смотреть в чашу с чёрной жидкостью. И вдруг моя мысль помчалась в горы, и золотые купола монастыря Лонгдо заблистали на одном из живописных утёсов. Я увидела убранство комнат, статуи Будды на белокаменных постаментах. Я не знала, не видела и не слышала ничего, кроме того, что говорил мне жрец. Однако, отвечала я голосом кого-то другого, стоящего гораздо выше Чханга, Юноны, выше добра и зла, моим голосом вещало некое высшее существо, или сущность, и это были именно те слова, которые должны были прозвучать.
Вдруг голос Чханга прервался. Мою грудь что-то жгло, какая-то сиреневая штучка, пыталась понять, вспомнить, что это, но не могла. Моя память состояла из миллионов мельчайших картинок, лежащих рисунком вниз, иногда они неожиданно переворачивались, выдавали какие-то образы, но тут же забывались. И вот, руки друга с черной бородой отпустили мои виски. Чханг разговаривал с каким-то молодым человеком без рубашки. Он был очень красив: черные волосы эффектно окаймляли его удивительные карие глаза. С мужчиной была рыжеволосая девушка. Но её, как и человека без рубашки, пришедшего с ней, я не могла разглядеть, потому что всё, что я видела, было расплывчатым, словно доносилось до меня издалека через плотную пелену. Знаю только, что красивый мужчина подошёл ко мне, начал что-то говорить, трясти за плечи, показывать сиреневый диск у меня на шее-то, так это он жег мою грудь. Но я не понимала, что хотел этот молодой человек. И вдруг я ясно услышала приказ Властелина убить его. Какой-то инстинкт внутри меня сопротивлялся этому, но я была обязана исполнять приказы повелителя. Мужчина поцеловал меня, я обвила его шею руками, он успокоился, что-то сказал (я не понимала его слов), воспользовавшись моментом, я начала его душить. От неожиданности он сориентировался не сразу, а когда пришёл в себя, резко оттолкнул меня. Но сдаваться я не собиралась, вновь ринулась на противника-цель, начала с ним драться так, как приказывал повелитель. Я чувствовала, что мой соперник сильнее меня, девушка, которая пришла с ним, тоже помогала мне. Он мог победить нас обеих, но почему-то не делал этого, и каждый раз, нанося удар, как будто жалел об этом. Наконец, отбросив меня и рыжеволосую девушку, мужчина побежал к повелителю, схватил золотую чашу, в которую я только что смотрела, и начал выливать её содержимое на Чханга, при этом в руке держа небольшой блестящий предмет, отражающий лицо повелителя, жидкость вытекала медленно, во всё это время мы с той второй девушкой, не могли и пошевелиться. Перед глазами всё поплыло, погрузилась в забытье.
Я открыла глаза из-за прикосновения какой-то холодной вещи к моим вискам. Я лежала на руках у Максимилиана, а Джанет осторожно прикладывала лед к моей голове.
Увидев, что я очнулась, Максимилиан ничего не сказал, просто поцеловал меня. И в этом поцелуе было всё. Всё, что он чувствовал, всё, чего не мог бы выразить ни один, даже самый совершенный язык.
