Екатерина Береславцева
Город
Глава 9
Звонок раздался, когда меня уже начало покачивать в мягких объятиях сна. Со страшной мыслью, что стряслось что-то дома, я, даже не взглянув на номер, выхватила из-под подушки телефонную трубку.
– Алло!
– Изольда…
Голос звонившего раздавался словно откуда-то издалека, настолько далёкого, что умом не охватить, не измерить. Он был как облако, туманное и недосягаемое, но в первый же миг я его узнала.
– Матвей!
– Я вас разбудил…
– Нет-нет, я не спала!
– Лукавите, но впрочем, это хорошо… – его улыбка, пройдя сквозь всю Вселенную, предстала предо мной. – Вы очень меня браните, душа моя?
– За что, Матвей?
– За сегодняшний день. Я сам себя ругаю…
– Вы заболели?
– Да будь у меня хоть пневмония с температурой сорок, и то приполз бы, чтобы увидеть вас! Нет-нет, причина в другом… Мне пришлось уехать спозаранку, а телефона вашего я не знал!
– Но теперь же вы звоните…
– Благодаря чьей-то находчивости! В моих руках сейчас послание от вас…
– Ах, да! – Меня бросило в жар. Я совсем забыла о том листке! – Значит, вы уже в Арбузове?
– Конечно, иначе как бы я нашёл записку?
– Но уже так поздно… Вы решили прогуляться перед сном и случайно зашли в наш дворик? Только не говорите о предвидении, я вам всё равно не поверю!
– Изольда, а вы когда-нибудь бродили по ночному городу?
– По ночному городу? – я помолчала. – После выпускного. Мы с одноклассниками до рассвета гуляли.
– Прекрасное воспоминание, но совсем не то. Вы понимаете меня?
– Кажется, да…
– Тогда я жду вас. В нашем дворике. Оденьтесь потеплее…
Телефон затих, а я не могла сдвинуться с места ещё несколько минут. Он ждёт меня. Он не забыл. Не бросил. Сказка продолжается… Матерь Божья!
Из квартиры я выбегала, не помня себя от счастья. Дверь, впрочем, постаралась закрыть как можно тише и ключом не лязгать.
О дороге ничего сказать не могу. Как добралась до назначенного места – не помню, лишь вспоминается удивление тому факту, что путь, который днём обычно занимает полчаса, вдруг сократился вдвое. Наверное, это как-то связано с безлюдностью и сумраком ночным, впрочем, сейчас о такой ерунде мне размышлять не хотелось.
Ещё с улицы я заметила тёмный высокий силуэт с лёгким светящимся нимбом вокруг головы. Конечно, это был не настоящий нимб – позади фигуры проступали очертания фонаря, мерцающий свет от которого и давал такой причудливый эффект. И стоило только человеку сделать шаг вперёд, как тут же картинка из фантастической превратилась в реальную.
– Изольда!
– Матвей…
Он прижал меня к себе – ненадолго, всего на несколько мгновений, – но и этого времени хватило, чтобы ощутить поток жара, от которого полыхнуло всё внутри.
– Я тосковал вдали от вас… И так боялся, что вы меня забудете!
– Я не забыла вас. Как я могла?
– Порой эмоции и страхи не поддаются укрощению… Ну что, идёмте?
– Куда, Матвей?
– Знакомиться с городом. Считайте, что это ваше первое свидание – вчерашнее не считается…
Сколько раз потом ни пыталась я восстановить в памяти ту прогулку, какими бы извилистыми тропами не скользили нити моих воспоминаний, ни одной зацепки, ясной подробности из нашего путешествия перед внутренним вором так и не проявилось. Но ощущение счастья – порой легчайшего, порой сдавливающего голову, как тиски, мне не забыть никогда. Это счастье окутывало меня с ног до головы, путало мысли и проясняло чувства, и не было ему ни края, ни конца. Предела не было.
Город Арбузов вошёл в меня и поселился, раздвинув границы моего существа до невиданных широт и полюсов. Летящая мраморная девушка, лестница, уносящая хаос и дарящая покой, усадьбы с белыми душами вечности, полукружья мостов и арок, ветер, вспугивающий пыль мостовых, – мы стали одним, превратились друг в друга, кожей и кровью переплелись.
Не бойтесь очарования… А я и не понимала, то ли город захватил меня в плен, то ли этот человек, что рядом вышагивал и жаркой ладонью мою ладонь сжимал. Сверкающая ночь объединила всё.
– Изольда, вы понимаете теперь, что мы навечно связаны?
– Я ничего не знаю, Матвей. Ничего…
– Страх пройдёт, и на его место явь опустится. Я знаю. Я подожду…
Глава 10
– Изольда, ты спишь?
Деликатный стук в дверь нарушил мой сон, как будто колоколом набатным прогремел.
– А? Что?
– Уже одиннадцать часов…
Дверь тихонько скрипнула, и в проёме появилась лохматая голова Василия.
– Как – одиннадцать? Утра?
– Ну да! Ты спи, спи… Я просто испугался, что…
– Что?
– Ничего. Спи, Ида.
– Вась!
– А? – он опять приоткрыл дверь.
– Ты не знаешь, я ночью ходила куда-нибудь?
– В смысле? Ты что, лунатик?
– Теперь уже не знаю. Понять не могу – то ли сон мне приснился, то ли на самом деле всё произошло…
– Всё – это что, Ида?
– Всё – это всё. Ладно, проехали. Я сейчас встану. Вась, а ты кофе мне сваришь?
– Уже сварил!
– Спаситель мой!
Дверь захлопнулась с нервным всхлипом. Я потянулась к телефону. Одиннадцать утра! Даже в Москве я так поздно не просыпалась! И всё-таки, сон это был или не сон?
Работа у Васи кипела вовсю. На столе мерно гудел компьютер, обложенный со всех сторон исчёрканными листками, в дебрях которых можно было разглядеть чашку, тарелку с недоеденным бутербродом и высокий стакан с разноцветными карандашами. Я уже знала о Васиной привычке сначала набрасывать проект на бумаге, а потом переносить всё в память ноутбука.
Сам Василий стоял у плиты, о чём-то так глубоко задумавшись, что даже не обернулся на моё появление. Солнце золотило его курчавые волосы, ласкало лучами плечи и прямую спину, и я вдруг поймала себя на мысли, что девушке Лике повезло – мужчина-то совсем не урод ей достался! А если уж брать во внимание и другие его, прекрасные, качества, так и вовсе…
– Ида! – он, наконец, оглянулся. – Что с тобой?
– В каком смысле?
– Мне показалось, что за ночь ты изменилась… Но, впрочем… Кофе готов, садись! Блинчики тоже сейчас подогреются. Я с творогом сделал, ничего?
– Прекрасно! А ты со мной позавтракаешь?
– Я вообще-то… – он бросил взгляд в сторону своего стола. – Да, присоединюсь! Я давно проснулся…
– Я так и поняла.
Блины оказались просто волшебные. Тонкие, мягкие, чуточку хрустящие на краях – именно такие, как я люблю! И с начинкой Вася постарался. Мне кажется, в Москве я никогда такой творог не пробовала. Или просто я не умею его готовить?
– Чему ты улыбаешься, Ида?
– Просто так, Вася! Просто так…
– Всё-таки с тобой что-то произошло, – он внимательно наблюдал за мной, и это его внимание меня веселило. – Неуловимое, но явное и решительное.
– Вот даже как? – я отпила из чашки горячий напиток. Божественно! – Вася, расскажи мне про лестницу молчания!
– А где ты о ней слышала? – он вздрогнул. – А, от Светки, наверное? Любит она всякие сказки и легенды…
– Так это легенда? – я не смогла скрыть своего разочарования.
– Ну… – он помолчал. – Кто-то из горожан в неё верит, а кто-то крутит пальцем у виска, но тоже, наверное, верит, не признаваясь в этой слабости другим.
– Расскажи мне об этом поскорее, Вася!
– На самом деле рассказывать-то нечего! Среди арбузовцев живёт поверье, что если подняться по этой лестнице с человеком, который тебе очень нравится, не нарушив молчания ни одним словом, то там, на самом верху, произойдёт что-то необыкновенное.
– Что?
– Не знаю. Говорят, что с каждым случается своя сказка…
– А ты поднимался когда-нибудь?
– Давно. Тебе кофе ещё сварить?
– Подожди, Вася! – я ухватилась за его рукав. – Это ведь так интересно! Расскажи! Какая сказка с тобой случилась??
– Ида, мне работать нужно.
Он мягко, но решительно отстранился и встал. Я с удивлением смотрела ему вслед. Что такого произошло с ним на лестнице, что он не желает теперь вспоминать об этом? Может быть, это как-то связано с Ликой?
– Спасибо за еду, всё было очень вкусно!
– На здоровье, – буркнул он, не оборачиваясь. – С посудой сам разберусь, оставь в раковине.
Надо же, даже посуду готов помыть, лишь бы поскорее спровадить меня из кухни! Вот так история…
– Как скажешь, Вася. Тогда я пойду?
– Не обижайся, Ида…
– Угу. Хорошего тебе дня, Вася.
– И тебе, – вздохнул он.
Я узнала его сразу, с первого взгляда. Только увидала за ажурной решёткой высокие арочные окна и нарядное крыльцо, как тут же поняла – это именно тот дом, о котором рассказывал Вася во время нашей поездки на автобусе. Как же звали того архитектора, любителя львов? Лебедев, кажется?
Лев в уютном дворике присутствовал. И не один! Двое охраняли парадный вход, ещё один небольшой круглый барельеф я приметила под самой крышей, в металлические перила двух балкончиков тоже были вплетены стилизованные львиные головы, а около крыльца, будто только что покинутый юным сорванцом, покачивался весёлый жёлтый львёнок, игрушка-качалка, которая уж точно никак не могла принадлежать архитектору этого дома.
– Полька, Полька!
Из окна второго этажа по пояс высунулся смуглый мальчуган лет семи-восьми. Кому это он кричит так сердито? Чёрные волосы на его голове разметались, глазёнки блестят.
– Несносная девчонка!
Окно со стуком захлопнулось, мальчишка пропал из виду, а через минуту появился во дворе в накинутой на плечи синей курточке и валенках.
– Ну конечно, я так и знал!
Он отодвинул с дороги жёлтого льва и решительно протопал к одной из двух мраморных фигур, охраняющих покой дома. Львы, восседающие на пьедесталах по разные стороны от лестницы, были разные. Один сидел с прямой спиной, зорко осматривая окрестности, другой – тот, к которому подошёл мальчишка, – сладко спал, хотя мне вдруг почудилось, что при приближении ребёнка мраморные веки чуть дрогнули, а линия рта закруглилась. Вот что значит воображение художника! Дальнейшее поведение мальчишки меня изрядно озадачило. Взобравшись на высокий постамент, он обнял тонкими ручками льва за шею, прижался головой к каменной гриве и явно зашептал что-то зверю на ухо. Я стояла, затаив дыхание. Случайного зрителя, кажется, ещё не заметили.
Мальчишка оказался немногословен. Спустя минуту он оторвался от льва, скользнул ладошкой по гладкой шерсти и спрыгнул с высоты на землю. И только после этого посмотрел на меня. Взгляд у ребёнка был прямым и бесстрашным.
– Здравствуйте! Вы художница?
– Что??
Впрочем, моё изумление отступило, стоило мне только вспомнить об этюднике, висевшем на моём плече.
– Привет! Да, художница. А ты?
Более глупого вопроса представить было невозможно, однако же странный мальчик ответил, не задумываясь:
– Я смотритель!
– Кто? – ахнула я.
– Я смотрю за своей сестрой. Смотритель! – объяснил недогадливой тёте мальчуган.
– Где же твоя сестра? Это её ты звал из окошка?
– Её. Лежебока сказал, что Полька опять забралась на крышу.
– Как – на крышу? – я невольно дёрнулась к калитке. – Так её теперь спасать надо! А вы что, одни в доме?
– Сударыня! – он остановил меня властным движением руки. – Никого спасать не нужно! Не волнуйтесь!
Сударыня… Я чуть дар речи не потеряла от такого обращения! Впрочем, оправилась быстро. Девочка на крыше, а я тут думаю неизвестно о чём! А вдруг ей захочется полетать, как Карлсону?
– Как тебя зовут, мальчик?
– Лев!
Ещё один лев, не много ли для этого дома?
– А сестрёнка маленькая? Сколько ей?
– Двадцать четыре!
– Как – двадцать четыре? Ты же говорил…
– Двадцать четыре месяца! Это она так свой возраст считает, – он улыбнулся. – А на самом деле ей вчера два года исполнилось. Но иногда мне кажется, Полька старше меня…
– Почему?
– Она очень похожа на маму…
– Понятно… – я прижалась лбом к холодным прутьям решётки. – Лев, ты уверен, что её не нужно снимать с крыши? Там ведь скользко, вдруг она случайно к краю подойдёт…
– Разве она дурочка? – удивился мальчик.
– Она маленькая, а детки не всегда понимают, что можно делать, а что нельзя.
– А у вас есть дети?
– Есть, дочка. Так что я вполне представляю, что может случиться с ребёнком, если вовремя не оказаться рядом.
– С Полькой не случится! – уверенно возвестил он.
– Откуда ты знаешь?
– Лежебока сказал.
В этот момент хлопнула дверь, и на крыльце показалась молодая женщина в длинном платье – слегка полноватая, но такая обаятельная, что глаз не оторвать. Я и не отрывала, всё смотрела на неё, пока она не подошла совсем близко. А подойдя, улыбнулась и стала ещё прекраснее во стократ!
– Сынок! – она положила руку на плечо маленькому смотрителю. – Тебе не кажется, что приставать к людям – не самое лучшее занятие для мальчика, который ещё не выучил математику?
– Он не пристаёт!
– Я выучил!
Мы с мальчишкой весело переглянулись.
– Уже спелись! – рассмеялась женщина.
– Извините, а вы знаете, что ваша дочь…
– Мам, Полька опять на крышу забралась!
– Упорная какая, глядите-ка! – удивилась хозяйка дома. – Лёвушка, ты понимаешь, что она всё за тобой повторяет?
– Может быть, надо её забрать оттуда, пока ничего не случилось? – робко встряла я.
– В нашем доме ничего не может случиться! – уверенно возразили мне. – А вы приезжая, да?
– Как вы догадались??
– Моя мама всё знает! – заявил черноволосый отрок, подхватывая мать под руку. – Хотите, она про ваше будущее расскажет?
– Вы гадалка?
– Лёвушка фантазирует, – улыбнулась женщина. – Сынок, иди всё-таки Польку забери. Я вспомнила, у папаши Гройса там кое-что припрятано, как бы твоя сестра не добралась…
Папаша Гройс? Где я совсем недавно слышала это имя?
– Извините, папаша Гройс – это ваш муж?
– Нет, что вы! Это друг нашей семьи.
– А мой папа – художник! – гордо произнёс пацан. – Театральный!
– А…
– Нет, не в оперном театре, – перебила меня женщина. – Он в драматическом служит. Вы не удивляйтесь, у меня иногда ответы появляются раньше вопросов…
– Знаете, я в вашем Арбузове скоро совсем перестану удивляться, – пролепетала я растерянно.
Неужели и вправду эта женщина обладает даром предвидения?
– А папаша Гройс говорит, что если человек перестаёт удивляться, значит он стал взрослым!
– Лев Андреевич, ты ещё здесь?!
– Тебе показалось, мам. Это не я, это другой какой-то мальчик!
– Сейчас я этому другому мальчику как всыплю по первое число!
– Первое апреля или первое мая? – хихикнул сорванец, отбегая на безопасное расстояние.
– Лёфка, я нафла-а-а!! – послышалось неожиданно откуда-то сверху, и мы все, вздрогнув, запрокинули головы. – Пойка нафла фойку!!
Из круглого чердачного окна, размахивая каким-то блестящим предметом, высунулась детская рука. Самой обладательницы этой руки видно не было – не поместилась, наверное, окошко было совсем крохотное.
– Что она нашла? – недоумённо переспросила я у хозяйки.
– Представления не имею, – весело проговорила та. – Но думаю, что радостный денёк нам теперь обеспечен. В прошлый раз, когда моя дочь добралась до папиных красок, отмывать юную художницу пришлось всем домом. Даже Лежебока…
Она осеклась, видимо вспомнив, что говорит с совершенно незнакомым ей человеком, и махнула рукой.
– Пойду, может быть ещё успею. А с вами, мне кажется, мы ещё увидимся…
– Мне почему-то тоже так кажется, – неожиданно для самой себя выпалила я, чувствуя уверенность, что так оно и будет.
Она кивнула с серьёзным выражением лица и, на секунду прикрыв ладонью висевший у неё на шее золотой кулон, – ещё один лев! – направилась к дому. Я неотрывно смотрела ей вслед. Вот уже дверь захлопнулась, скрыв за собой и черноволосого мальчишку, похожего на маленького индейца, и солнцеликую женщину, а я всё стояла и никак не могла заставить себя сдвинуться с места. Что держало меня тут, у калитки? Не знаю. Но какое-то щемящее чувство – чувство, похожее на ощущения вернувшегося домой странника, – скреблось и царапалось где-то у меня внутри.
– Надо позвонить домой! – вслух сказала я и, наконец, оторвалась от кружевной решётки.
Ноги повели меня всё дальше и дальше от странного дома и удивительных его обитателей…
А телефон из моего кармана зазвонил сам. И обстоятельство это, признаться, ничуть меня не удивило.
– Изольда, душа моя!
– Матвей!
Очередная стрела настигла меня у лестницы, ведущей к набережной. Странно, но за эти три дня к реке Арбузовка, так захваленную моими попутчиками, я не спускалась ни разу.
Голос Матвея вызвал во мне дрожь, и не только душевную. Кожа моментально покрылась мурашками, а налетевший в этот момент с реки порыв ветра ещё более усилил возникший трепет.
– Изольда, что же вы делаете??
– Что я делаю? – испугалась я, останавливаясь и оглядываясь по сторонам. Может быть, я нарушила чьи-то границы? Хотя откуда Матвею знать, где я сейчас нахожусь?
– И она ещё спрашивает! Я жду вас уже ровно пятьдесят минут!
– Где??
– О, горе мне! Она забыла о нашем свидании!!
– О к-каком свидании? Матвей, вы шутите…
– Я? Как я могу шутить на священную для меня тему? Изольда, мне кажется, это вы не совсем понимаете серьёзность ситуации! Вот скажите мне, где вы сейчас находитесь?
– Ну… Я точно не могу вам сказать, но ещё минуту назад я собиралась спускаться вниз, к набережной.
– Значит, вы всё-таки не забыли? Ах, душа моя, нехорошо так издеваться над человеком!
– Вы окончательно меня запутали, Матвей!
– А мне кажется, распутал!
Последнюю фразу я услышала уже не только из трубки, но и – очень явственно – позади себя. И резко обернулась.
– Матвей!!
Как, каким образом он так неслышно подобрался ко мне, понять было невозможно. Но и не верить своим глазам я не могла! Он стоял, прислонившись к тополю, – самый лучший на свете мужчина с чудесной улыбкой на лице и хитрющим выражением глаз цвета какао…
– Мне так нравится вас удивлять, хорошая моя!
– Значит, я ещё не совсем повзрослела, если способна на удивление?
– Папаша Гройс будет очень этому рад…
– Матвей! – ахнула я. – Откуда вы знаете, что это его слова??
– О, наш Давид Аронович уже давно разошёлся на цитаты! Но, впрочем, не будем сейчас о нём вспоминать, я хочу говорить только о вас, милая Изольда! Расскажите мне, как вы себя чувствуете после ночной прогулки?
– Так она мне всё-таки не приснилась?
– Хорошенькое дело! – он поднял брови. – Перепутать сон с явью… Такого даже со мной не бывало! Вы ещё скажите, что и в театре мы с вами не были!
– Не скажу! Хотя знаете, Матвей, есть в наших встречах что-то такое неуловимое, призрачное, что порой мне кажется, будто я вас себе придумала…
– Вот тут я с вами спорить не буду! – рассмеялся он. – Обычное человеческое занятие – очаровывать себя иллюзиями. Хотя некоторым нравится пугать самих себя страшилками, ими же и выдуманными. Знаете, есть у меня один знакомый, так он на весь мир смотрит через увеличительное стекло, а при многократном приближении даже самая совершенная вещь покажется чудовищем!
– Знаю и я одного такого человека…
– Вот видите, как много у нас с вами общего! – рассмеялся Матвей и подхватил меня под руку. – Ну что, второе свидание с городом можно считать открытым?
– По моим подсчётам оно уже тридцать второе! У меня такое ощущение, что я здесь родилась…
– Так оно и есть, Изольда. Ваше рождение происходит сейчас, хотите вы этого или нет!
Лицо у него изменилось на миг, на секунду, отразив невиданный прежде свет, но через мгновение вновь обрело привычные мне черты.
– Хочу, Матвей. Всем сердцем и со всей страстью!
– Вы необыкновенная женщина! Я понял это ещё до того, как увидел вас… Знайте же, что вашими словами вы сами изменили свой путь, Изольда. Не страшно вам?
– Нет!
– Тогда идёмте, и да поможет нам Мироздание!
Глава 11
Ираклий, сын моей Кетено, в своё время огорошил меня ответом на классический вопрос взрослых «кем ты хочешь стать, когда вырастешь, деточка?»:
– Рыбаком, тётушка Ида.
– Рыбаком? – поразилась я тогда, зная, что мальчишка ни разу в жизни даже моря не видел.
– Я буду жить на берегу океана, а товар для продажи станет приплывать ко мне в дом сам! – заявил предприимчивый грузин.
Именно о том разговоре вспомнилось мне сейчас, когда мы с Матвеем проходили мимо цепочки молчаливых мужичков, рассредоточенных вдоль кромки берега с удочками в руках. Лёд речку Арбузовку уже отпустил, только кое-где ещё колыхались подтаявшие снежные островки.
Ни один из рыбаков не то что головой – пальцем не пошевельнул при нашем приближении! Будто мумии египетские застыли, в той же неподвижности и с тем же устремлением в вечность. Я даже позавидовала им – вот у кого со смыслом жизни никаких проблем не возникает…
– Вы знаете, Изольда, – прошептал Матвей, – поймать форель на удочку считается невиданной удачей!
– Хотите предложить немного порыбачить? – тоже шёпотом ответила я.
– Не знаю, как вас, а меня удача уже посетила! Но впрочем, если вы желаете острых ощущений…
– А я, кстати, давно мечтала съездить на рыбалку, окунуться в умиротворение, никуда не торопясь и не нервничая…
– Для этого вовсе не обязательно сидеть с удочкой на берегу! Могу предложить вам уйму других способов остановить время…
– Например?
– Например… Скажите, Изольда, вы можете довериться мне? Полностью, без сомнений и колебаний?
– Могу! – ни секунды не раздумывая, воскликнула я.
– Тогда закройте глаза и не подсматривайте!
– Не подсматривать? Плохо вы знаете женщин, Матвей! Лучше завяжите мне глаза чем-нибудь плотным, чтобы даже соблазна не возникало!
– Уверены?
– Да!!
– Ах, какая женщина!
Полосатый шарф, окутывавший его шею, обвился вокруг моей головы прежде, чем я успела испугаться.
– Не туго?
– Нет-нет!
– Вы готовы?
– Всегда!!
– Голубка моя…
В тот же миг мои ноги оторвались от земли, и невероятных усилий мне потребовалось, чтобы не вскрикнуть и не сорвать с себя шарф. Но – я же обещала!
Не знаю, куда нёс меня мой странный спутник. Шум реки вскоре затих, и возник другой, совсем уж непонятный мне, гул. Мне казалось, что город остался позади, а вокруг – только поля и травы, леса и холмы… Я плыла по безбрежным просторам на крепких руках, горячее сердце билось совсем рядом со мной, а страх неизведанного превратился в страх потери – я отчаянно боялась окончания безоблачного полёта…
Оно наступило, когда я уже всем сердцем поверила, что смогла его избежать!
Земля под ногами вновь появилась, а ладони Матвея охватили мою голову.
– Изольда, мы на месте. Я могу снимать повязку?
– С одним условием, Матвей!
– Можете не говорить. Я догадался…
Его дыхание приблизилось ко мне, став ещё слаще и горячее, и отстраняться я не стала…
Это был не поцелуй – это было касание ветра… и лёгкий привкус черёмухи на губах… и липовый цвет, сжатый в ладошке… и корица в хрустящих кофейных зёрнах… и капли дождя на листьях смородины… Я пила, и вдыхала, и потягивала тягучую сладость – и вязла, вязла, вязла…
А когда я снова смогла дышать и открылись освобождённые глаза, я чуть не задохнулась вновь.
– Матвей!
– Да, радость моя!
– Это невозможно!
– В нашем городе всё возможно. Разве вы этого ещё не осознали?
– Как это всё называется?
– То, что у нас за спиной?
– Да!
– Параплан, душа моя.
– А впереди? Что там, впереди?
– Там наш с вами город, Изольда.
– И мы сейчас полетим?
– А вы испугались, девочка моя?
– Немножко. Но это ничего, пройдёт… Матвей!
– Да, Изольда!
– Я… опьянена вами!
– Желаю вам никогда не трезветь! А теперь – в путь?
– Да!!!
Всего несколько шагов отделяли нас от пропасти – и я сделала их, замирая от восторга и совершенно ничего не боясь. Но этот восторг обрушился под натиском другого, настоящего, сбивающего с ног и заставляющего открыть рот в неистовом крике:
– А-а-а-а!!! Я лечу!!!
– Ура-а-а!!! – вторил мне Матвей из-за спины. – Мы лети-и-им!!!
– Да-а-а!!!
– Не страшно вам, звезда моя?
– Разве красота может пугать? Матвей, посмотрите, что это там?
– Открытая танцплощадка, Изольда. Арбузовцы любят веселиться! Кажется, это танго?
– Да! Ой, а там? Что это так сверкает до слепоты в глазах?
– Золотой купол, милая! Это Храм Архангела Михаила, самое высокое место в городе. А посмотрите налево!
– Знаю-знаю! Этот чудный зверь гуляет по крыше посольства! Матвей, я вижу наш театр! Сверху он ещё красивей, чем вблизи!
– А вон там, чуть дальше, городской парк…
– Это самый лучший парк на свете! Матвей, а вот и он…
– Последний переулок?
– Да… Смотрите, там какая-то парочка гуляет… Странно…
– Вам тоже показалось, что они на нас похожи?
– Боюсь, что да… Как такое может быть, Матвей?
– А вы уверены, что настоящие – это мы с вами, а не те чудесные люди?
– Вы смеётесь, Матвей!
– Видели бы вы сейчас своё лицо, Изольда!
– Ой, гляньте, нам кто-то машет из окна! Я знаю, знаю, кто это! Это девочка Поля, которая любит забираться на крышу!
– Какая смешная девчушка!
– Мы, наверное, кажемся ей птицами?
– Или двумя толстыми человечками с пропеллерами! Э-ге-гей, Полина! Мы ещё к тебе вернёмся!
– А представляете, Матвей, она теперь каждый день будет высматривать в небе двух то ли птиц, то ли людей…
– Придётся нам её не разочаровывать, Изольда! Вы согласны совершать полёты по утрам? Вместе со мной? Каждый день?
– Пока девочка Поля не вырастет?
– Пока девочка Иза не повзрослеет!
– Я постараюсь никогда не взрослеть, Матвей!!
– Договорились! А теперь держитесь за меня крепче, девочка моя, мы возвращаемся домой!
– Я держусь, Матвей! Я держусь изо всех сил…
