Егор Уланов
Яма
С утра по асфальту застучали грубые колёса грузовой машины. Стук разбудил яму, которая второпях попыталась принарядиться для нежданных гостей. Приехали рабочие в оранжевых жилетах. Машина остановилась прямо над ямой. Та в свою очередь непонимающе осмотрелась по сторонам. Тем временем из домов начали выглядывать сонные жильцы. А кто-то из них даже выбежал на улицу.
Рабочие тем временем взяли в руки свои ужасные лопаты. С безразличными лицами разогрели асфальт. И начали кидать раскалённые камни прямо в сердце ямы. Лопаты двигались монотонно, походя на руки покойников, гладящие свои надгробья в вальпургиеву ночь.
Яма кричала, звала на помощь, извивалась. А жильцы окрестных домов смотрели на это с какою-то неизъяснимой радостью. Даже пьяница Герасим криво улыбался, хотя яма, быть может, единственное существо, которое во всю жизнь сделало ему добро.
Дело было кончено. На месте ямы теперь красовался неровный чёрный бугор. А сама она задохнулась под толстым слоем горячего асфальта. Рабочие выкурили по сигарете, скидали лопаты в кузов машины и уехали. Через час приехала женщина в деловом костюме – сфотографировать результат.
На выборах в том году вся Крайняя улица и прилежащие к ней районы проголосовали за депутата, который по рассказам заделал самую старую и большую яму. История об этом невероятном явлении ещё долго рассказывалась по всему городу, меняясь в зависимости от рассказчика. Теперь старик Васильев выходил из своего двора и с какой-то тайной надеждой смотрел на неровный бугор посередине дороги. А уж семья Потаповых не петляла больше, а выезжала на улицу спокойно и уверенно. По Крайней даже стали ездить жильцы соседних районов, чего не было с незапамятных времен.
В таком благоденствии закончилась осень. Настала зима. Местные всё никак не могли надивиться новой дороге. Но к концу холодов всё-таки забыли о яме навсегда. И уже началась оттепель, растапливающая серый снег; и на деревьях появились почки. Как вдруг неровный холм асфальта неожиданно потрескался и из-под него, словно подснежник, показалась всё та же прежняя яма. Через пару недель весь асфальт выкрошился, и мученица вновь взглянула на синее небо. Снова по улице Крайняя перестали ездить машины. Снова роптали жильцы. А она так и продолжала тихо лежать посреди дороги и внимательно созерцать мир.
