Егор Уланов
Яма
«Что же сейчас начнётся? – Думала яма, – может, со всех сторон налетят зеваки? А может чиновники приедут гурьбой, будут стоять надо мной, чесать затылки и думать, как бы со мной совладать?».
Но ничего не произошло. Никто не приехал. Улица так и жила. Сначала все её обитатели, включая яму, надеялись на что-то, потом грустили, а затем и вовсе забыли о злосчастном сюжете. Словно миг пролетели два года. Приходила осень и наполняла яму желтыми листьями. Приходила зима, закидывала яму снегом. Весна топила снег, обращая его водой. А лето сушило воду.
И вот, одной золотой осенью, липы охапками меди плевались в ещё тёплый, знойный воздух. Огородники убирали участки, думая о том, как бы поскорее разделаться с этой злосчастной картошкой. Жильцы квартир с тоской глядели из окон на улицу, чувствуя острую потребность иметь свой участок земли, чтобы высаживать на нём эту самую картошку. А яма беззаботно наблюдала за облаками, видя в проплывающем сгустке пара толи дракона, толи изогнутый гвоздь.
По всей улице висели синие плакаты с одним и тем же лицом. Ветер трепал их, словно стремился сорвать. Тёплая свежесть последних солнечных дней струилась меж деревянных столбов электропередач. По крышам одноэтажных домов скользили розовые лучи. Яме нравилось это провинциальное спокойствие. Нравилась свежесть. И вечер разжигал в небе яркий закат. Но неожиданно на улицу въехала странная машина, из которой вышли несколько человек в одинаковых футболках и начали скандировать.
Яма пребывала в недоумении: было как-то жаль, что столь прелестный вечер был испорчен какими-то грубиянами. Самый главный из них, кстати, достал громкоговоритель и с его помощью распространил своё шепелявое бормотание на всю улицу.
Начали открываться калитки, из дворов показались все жильцы Крайней.
– Чего орёте! – недовольным тоном поинтересовался старик Васильев.
– Так ведь выборы скоро, товарищи… – отвечал с натужной искренностью мужчина с громкоговорителем. – Наш депутат позаботиться о вас. Он за народ! Он человек дела! Скажите, что нужно: всё будет!
И ещё долго в громкоговоритель сыпались неуклюжие речи о демократии и всеобщем счастье. Трое остальных тем временем раздавали значки, ручки, календари и другие полезные предметы. Половина соседей уже собиралась расходиться; другая с интересом бранила шепелявого оратора за родильные дома, детские сады, школы, поликлиники, загсы и кладбища. Яма спрашивала о конкретных предложениях и инициативах кандидата в депутаты, однако её почему-то игнорировали.
