Егор Козаченко
Wahnsin
Глава 7: Откровение
Спустя ещё час полёта в неизвестности, Дмитрий вдруг очутился в той самой комнате, где впервые познакомился с Господином М. Число неизвестно, год неизвестен.
Отряхнувшись, Дмитрий подошёл к уже знакомому столу, который по-прежнему был обставлен различными заграничными кушаньями, которые выглядели так, будто до них никто раньше не дотрагивался.
Дмитрий отодвинул стул, однако секунду поразмыслив, передумал садиться. Он решил сделать то, чего ещё не пробовал в комнате Господина М. Он подошёл к двери, находившейся напротив стола, но не успел сержант и притронуться к ручке, как дверь сама распахнулась, а из неё вышел парадно одетый Господин М.
– Ах, так это снова вы, мой друг! – воскликнул Господин М., присаживаясь за стол, – что ж вы не предупредили меня о своём визите. Тогда я бы попросил принести кальмаров. Хотя, впрочем, почему бы не сделать этого сейчас?
– Я не голоден, – сурово и хладнокровно ответил Дмитрий, смотря человеку напротив прямо в глаза.
– Вы верно устали, присядьте.
– Нет, ничуть. Я бодр, как никогда.
– Что ж, ладно. Уже разобрались в убийстве?
– Да.
– Ну? Кто убийца, скажете?
– Нет. Я не знаю, кто убил капитана.
– И это называется «разобрались»? Вы даже не знаете, кто убил Сорокина, а уже кидаетесь такими словами.
– Я знаю мотив, мне этого хватает.
– Ну и каков же мотив данного преступления?
– Ты ведь и так всё знаешь, зачем спрашиваешь?
– Потому что дело раскрывал ты, а не я.
– Но ведь ты и есть я.
– Вовсе нет! Я, как уже ранее говорил, отвечаю за твой мозг, мысли и так далее. Я не начальник и не подчинённый. Я – твой друг, который способен помочь тебе разобраться в твоих мыслях. Ну так что? Какой мотив был у преступления?
– Убил немецкий агент. Он отправил письмо с чётким планом действия русской армии своему командованию, после чего скрылся.
– И вы всерьёз думаете, что в этом деле всё настолько банально и просто?
– Я бы даже сказал, элементарно.
– О Боже, Дмитрий. Вы глупы, как никогда ранее. Вы даже не представляете, как обернётся потом это дело. О, вы даже не представляете!
– Расскажи мне! – оживлённо сказал Дмитрий, заинтригованный фразой Господина М, – я имею право знать!
– Ты и так знаешь… а я-то что? Я ведь могу и соврать тебе, могу вовсе не знать всей правды.
– Думаешь, получится обмануть меня? У нас с тобой одинаковые мысли, одинаковые воспоминания.
– О нет! Ты ведь забыл после комы практически всё, что было тебе так ценно и дорого. И я уверяю тебя, что ты впадёшь в дикий ужас, когда вспомнишь.
– Ты врёшь мне! Я тебе не верю, сволочь! Почему, ну почему в этом мире я настолько незванный гость?!
– Потому что тебя сюда не звали, Дима. Ты здесь по чистой случайности, из-за тебя, можно сказать, приходится нарушить всю систему, существовавшую годами, веками, тысячелетиями! Да и с чего ты взял, что я тебе вру? Легко и просто обмануть человека, который тебе верит и любит тебя. Но нет, это вовсе не значит, что ты слишком умён и гениален, вовсе нет. Это значит, что обманутый тобой человек доверял тебе больше, чем ты заслуживал. А ты разве доверяешь мне, Дима?
– Нет.
– Тогда какой смысл тебе бояться того, что я обману тебя, а? Какой смысл тебе вообще о чём-то спрашивать меня? Это ты не можешь соврать мне, а я – легко. И знаешь, что самое страшное? Я вижу, как через несколько лет, ты лишишься рассудка и сойдёшь с ума из-за меня. Да-да, из-за меня и старика, с которым ты виделся не так давно.
– Тогда я убью тебя здесь! – Дмитрий уже хотел накинуться на Господина М., но тот остановил его.
– Разве ты забыл обещание, данное тобой старику? Не смей давать волю своим эмоциям, иначе они тебя погубят.
– Помню, конечно я всё помню. Ещё немного, и я, верно, был бы сражён стариком, уже не раз предупреждавшим меня о моих эмоциях. «Не давай им волю, но и не держи в себе».
– О да, эти слова я слышу от него каждый Божий день. Но время пришло. Тебе пора удалятся. Ведь такими темпами мы никогда не раскроем преступления, совершённого в ту роковую ночь.
– Ты можешь назвать мне имя убийцы?!
После этих слов Господин М. встал из-за стола, подошёл к Дмитрию и с огромной силой толкнул его. Сержант, не ожидавший такого жеста со стороны собеседника, не смог устоять на ногах и упал на землю, однако через секунду понял, что не лежит на твёрдом паркетном полу, а летит в бездну, через которую он обычно попадал в этот загадочный мир, и через которую из него и возвращался.
Пролетев около сотни или двух сотен метров, как казалось Дмитрию, он вдруг очутился в раньше незнакомом ему месте. Это был вовсе не райский сад, не комната Господина М. и даже не камера «сумасшедшего» старика. Это была небольшая коморка, похожая даже скорее на склад или большой шкаф, чем на комнату.
В углу стояла кровать, плотно прижатая к стене, укрытая тёмно-синим одеялом так, будто под ним лежало что-то или кто-то, изредка менявший своё положение. Рядом с кроватью стояла тумбочка, на ней была всего одна свеча, да и та не придавала сильного освещения комнатушке.
Дмитрий, который пока ещё не понимал, где он сейчас точно находится, подошёл к кровати и слегка приподнял одеяло так, что смог разглядеть под ним мальчика, лет десяти, который почти без света с удовольствием и свойственной детям заинтересованностью читал большую книгу, которая, казалось, была даже больше его головы. Однако несмотря на очевидное присутствие в комнате постороннего человека, мальчик не обращал ни малейшего внимания на сержанта, не отрываясь от книги.
Вдруг дверь комнаты приоткрылась и внутрь зашёл статный человек, лет 45, в ночной рубашке и штанах. Его морщинистое лицо было наполнено какой-то до боли знакомой Дмитрию печалью. Бороды не было, однако под носом красовались не очень большие рыжие усы. Мужчина подошёл к кровати, также не замечая Дмитрия и уже сам приподнял одеяло.
– Сынок, пора спать, – ласковым и немного сонным голосом проговорил он.
– Пап, ещё 5 минуток, пожалуйста, – умоляюще ответил ему мальчик.
– Прости, дорогой, но мы не можем тратить так много денег на свечи, а от этой свечи осталась лишь половина. Мне придётся потушить её и убрать в свою комнату.
– Ладно, пап, – сказал мальчик и, выбравшись из-под одеяла, положил книжку на стол, – спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Витя, – проговорил отец и, поцеловав сына в лоб, вышел из комнаты.
Мальчик лёг в кровать и, закрыв глаза, повернулся к Дмитрию спиной. «Неужели это мой друг Виктор… Но он никогда не говорил мне, что жил в такой маленькой комнатке, не говорил, что его отец был беден…»
– Ты узнаёшь, кто этот мальчик? – донёсся уже знакомый голос из-за спины Дмитрия.
– Конечно… Это Виктор Токарев, мой лучший друг, однако он никогда не рассказывал мне о том, что жил в бедной семье.
– Поверь, ты ещё многого не знаешь о своём друге. Тема его прошлого была не частой в ваших разговорах, поэтому сейчас я готов поведать тебе его историю. Если ты хочешь, конечно.
– О да, хочу! Пожалуйста, Люцифер, расскажи мне всё, что знаешь о моём друге!
– Ну что ж, тогда слушай. Виктор родился, как ты знаешь, в 1879 году в Омске. Его мать и отец жили очень дружно и слаженно. Они почти никогда не ссорились, лишь изредка у них могла случится какая-то словесная перепалка. Они жили счастливо, пока маленькому Вите не исполнилось 5 лет. Его мать, Жанна Андреевна, служила при Царе, попав туда по старым связям отца. Она приносила в дом огромный доход, различные заморские сладости и так далее. Однако в 1884, когда, как мы уже сказали, у Вити случился первый пятилетний юбилей, его мать внезапно умерла в своих покоях. Как выяснилось позже, она была отравлена. До сих пор никому не известно, кто, когда и как это сделал, однако никто не сомневался в том, что это был кто-то из её врагов, которых, находясь на её должности, было очень легко себе нажить.
Отец Виктора, Михаил Дмитриевич, вместе со своим сыном остались почти без денег. Михаил работал кузнецом, а к тому времени, его дело не приносило такой большой доход. Да и работал он там в большей степени из-за положения своей жены. Как только слух о её смерти разнёсся по всему городу, Михаила тут же уволили с работы, а большинство друзей отвернулись от него. Его сына презирали в школе из-за безработного отца и жалкой судьбы, поэтому, когда Вите исполнилось 7, отцу с сыном пришлось уехать из города. Однако на оставшиеся деньги Михаил Дмитриевич вряд ли мог позволить себе переезд в крупный город, вроде Москвы или Санкт-Петербурга, так что новым местом проживания была выбрана Пермь. Там они прикупили небольшой домик, на окраине города и стали жить, а может правильней сказать, выживать.
Однако несмотря на смерть любимой жены, Михаил не впадал в отчаяние. Он пытался сделать для сына столько, сколько мог. Он часто играл с ним, проводил буквально всё своё свободное время, а иногда даже баловал юного Витю разными сладостями, купленными почти на последние деньги. Отец часто голодал ради сына, потому что любил его больше жизни, однако последняя его надежда на счастливую жизнь была утеряна, когда сыну исполнилось 15 лет. Юный Витя связался с группой социалистов, которые были всеми руками за свержение монархии в России при помощи революции. Конечно же это не осталось в тени, поэтому через 2 месяца его исключили из школы, а имя его прославилось как имя революционера и мятежника.
Однако не всё ещё было потеряно. У Виктора был один хороший друг, который был на 4 года старше его и имел много связей. В итоге именно благодаря этому другу Виктора взяли в военное училище, тем более, начальник того сам придерживался той же точки зрения, что и Виктор, однако держал это в полной тайне.
Через 2 года отец Виктора скончался от голода, ведь у него совсем не осталось денег, а из-за дурной славы сына его не хотели брать ни на одну работу. Виктор, к сожалению, не смог побывать на похоронах отца, поэтому в последствии очень долго жалел о смерти его единственного родного человека после того, как ему исполнилось 5 лет. Однако мёртвого не вернуть с того света…
В 24 года, как мы прекрасно знаем, Виктор познакомился со своим лучшим другом – с тобой. Вместе вы прошли обе Балканские Войны, вместе обороняли Варшавскую крепость и вместе бежали оттуда. Что было дальше – известно нам обоим, – закончил свой рассказ Люцифер.
– Так Виктор жив?
– Ну он ведь пишет тебе письма, – усмехнувшись ответил дьявол, – знаешь, тебе, скорее всего, уже наскучило торчать тут, так что я могу вытащить тебя из комы также мгновенно, как ты в неё впал, – сказав это дьявол щёлкнул пальцами, и Дмитрий вновь увидел темноту. Однако это зрелище продлилось недолго и уже через пару минут сержант снова почувствовал, что находится в реальном мире.
Дмитрий поднял голову с подушки и резко открыл глаза, ожидая увидеть перед собой дьявола, однако перед ним вновь сидел доктор. На этот раз доктор выглядел слегка растерянно и взволнованно, однако старался не подавать виду.
– Дмитрий, вы вновь впали в кому! Честно говоря, вы первый пациент за всю мою карьеру, выходивший из комы трижды.
– Доктор, это не важно, главное то, что я жив. Скажите мне, какой сейчас год? – Дмитрий сам не осознавал, почему был так бодр и силён после комы, однако предполагал, что Люцифер точно приложил к этому руку.
– Сейчас 6 мая 1920 года. Вы пробыли в коме ещё около трёх лет. Честно говоря, я удивлён.
– Господи, я не верю в это… Три года… Ещё три года! Если я ещё как-то мог понять то, что пробыл в коме год, но три… я не верю в это, доктор, я просто не могу поверить!
– Это нормально, дорогой друг. Все те, кто выходят из комы, зачастую поражаются промежутку времени, в который они «отсутствовали». Некоторые могут пробыть в коме до 10 лет, но не обратить на это внимания, а некоторые ужасаются, узнав то, что отсутствовали всего каких-то пару месяцев. Люди, порой, бывают очень скупы до своего «драгоценного» времени, которое потом всё равно потратят впустую. А есть и те, которым абсолютно наплевать на месяцы и годы, летящие с огромной скоростью, проносящие всю их жизнь перед их глазами. А когда они вспоминают про время и про жизнь, становится уже слишком поздно… А, впрочем, человек ведь сам вправе решать, как ему тратить своё время, а мы не вправе осуждать за это других.
– Вы правы, доктор, но скажите вот что: не было ли для меня писем, за время моего «отсутствия»?
– Как же не было? Были, да при чём целых два.
– Так дайте же мне их, скорее!
– Пожалуйста, – доктор достал из кармана своего халата письма и передал их Дмитрию, который уже способен был двигать и управлять своими руками.
– Спасибо вам, доктор. Мне больше ничего от вас не нужно.
– Тогда я свободен?
– Да, вы можете идти, – с этими словами, Дмитрий открыл первый конверт и принялся читать, тихо произнося себе под нос текст письма, – Здравствуй, Дима. Пишет тебе Виктор, 1918 года. Врач отослал мне письмо, в котором говорил, что ты периодически впадаешь в кому, однако позже снова выходишь из неё. Он не знает точно, что это такое, но знает, что ты будешь жить. На фронте немцы уже не наступают, так как наше правительство всё же подписало с ними мирный договор. Пусть Россия и потеряла большое количество своих территорий, однако она вышла из войны и ей больше ничего не угрожает. Надеюсь, что и у тебя вскоре всё будет хорошо.
Прочитав это письмо, Дмитрий улыбнулся, ведь его стране больше не угрожала никакая опасность. Пускай немцы и выиграли войну, пускай красные и взяли власть, однако Россия находится в полной безопасности, что не могло не радовать такого патриотически настроенного человека, как сержант Дмитрий. Однако было ещё одно письмо. Дмитрий кое-как взял его со стола, на который ранее его положил, и принялся читать. В письме было сказано следующее:
«Здравствуй, Дима. Это снова я – Виктор. Я пишу тебе о печальных известиях с фронта, однако уже не русско-немецкого, а братского, ведь в России схлестнулись две силы, два лагеря, которые так и норовят перегрызть друг-другу глотки. Ты уже знаешь, что в стране власть взяли красные, однако многих такой поворот не устроил. В 1918 в Сибири восстал Чехословацкий корпус, настроенный против власти РСДРП. Именно это событие дало толчок и сделало первый шаг к началу гражданской войны. Белые и красные сражаются уже два года. Первые хотят свержения большевистской власти, вторые хотят мира и покоя в стране. Иностранные державы также не остались в стороне от такого хорошего шанса заполучить русские ресурсы. Канадцы и британцы высадились на севере страны и на Камчатке, американцы в Мурманске и Архангельске, и так далее. Сейчас они изо всех сил пытаются разрушить и разграбить Российскую державу. Но я уверен, что после очевидной победы красных, иностранцы будут изгнаны с наших земель обратно к себе. Надеюсь, Дмитрий, ты скоро сможешь прочесть это. Твой лучший друг, Виктор.»
«Неужели всё настолько ужасно…» – подумал Дмитрий. «Неужели люди пошли на убийство своих братьев лишь из-за разных идеологических взглядов? Неужели те, кто вчера были братьями, сегодня стали врагами? Боже, прости этих людей…»
– Не находишь это диким? – произнёс голос за спиной Дмитрия.
– Это просто ужасно, – ответил сержант, уже понимая, с кем он имеет честь говорить.
– Эти люди совсем потеряли значение таких слов, как честь или мораль. Они считают, что нормально убивать тех, кто пытается спасти страну, нормально ненавидеть их из-за другого мнения, которое, возможно, ещё и является более верным, нежели любое другое. Это дикость, первобытность и мрак. Честно говоря, я давно не видел людей, ведь не имел возможности выйти в этот мир с того момента, как Бог создал первого человека на земле – Адама.
– Я не знаю, чего хотят обе стороны этого конфликта, однако знаю то, что ни одни не добьются того, чего желают. Они пытаются схватиться всеми руками за Русский трон, испачканный кровью Царей русских, однако трон этот они же и презирают. Они пытаются властвовать над народом, борясь при этом против этого. Я не знаю, чего хотят красные, и уж тем более, на что надеются белые, однако перед Богом они ответят равносильно. Ведь и те, и те совершают кучу преступлений, о которых потом все благополучно забудут. И пускай красные делают это во имя народа, белые – во имя себя.
– Я рад, что ты наконец понял это.
– Я всегда это понимал, но боялся сказать об этом своему разуму, который ни на секунду не сомневался в правоте Царя и царских чиновников, подло разворовывавших казну и разрушающих страну.
– Однако снова ты не прав. Цари не все такие были. Ведь вспомни того же Александра II, который буквально поднимал страну из нищеты. Вспомни Ивана Грозного или Петра I, которые любили свою страну больше жизни и которые пытались принести ей счастье, как могли. Их сейчас многие презирают, однако зазря. Ведь много про них врут, много говорят того, чего и не было вовсе. И всё из-за зависти.
– Да, ты прав. Не все Цари плохие, однако взять того же Александра I. Ведь он буквально убил своего отца, ведь он жестоко карал свой народ, а после Отечественной Войны, незадолго до которой он обещал ввести конституцию в России, он начал ещё большее ужесточение режима, отказался от всех своих обещаний и предал народ. А чем лучше Николай I? Он ведь страну в тюрьму превратил. Везде ходили жандармы, агенты, всех подслушивали, за любое антимонархическое высказывание могли казнить или приговорить к пожизненному заключению! Или возьмём Александра III, который почему-то решил, что дело его отца – зло и вред для страны, поэтому начал политику никому не нужных контрреформ. Только хуже этим стране и сделал. А Николай II? Наш Царь то чем лучше тех, прошлых? Мирный протест 1905 года разогнал, священника, пришедшего с миром, расстрелял, народ карал, думу разогнал, и так далее. Вот и пришёл Империи конец, и пришёл не из вне, а изнутри, от своего же народа!
– Да уж, так про Царей можно рассуждать очень долго, однако поставь себя на их место? Чего ты то стоишь? Ведь там огромное давление, причём и изнутри и из вне. Кругом находятся лишь критики, которые при виде тебя одной рукой здороваются, а во второй держат нож, чтобы поскорее свести счёты с Царём, чем-то им так не угодившим. Лишь иногда у тебя найдутся несколько соратников, да и в тех ты будешь видеть предателей и изменщиков. Поверь мне, рассуждать про Царей – легко, а быть на их месте – ужасно. И всем тем лицемерам, оскорбляющим правителей страны за необдуманные или чем-то их не устроившие действия, я искренне желаю встать на место русского Царя или Князя в XVIII или XIX веке, чтобы на своей шкуре ощутить всю тяжесть и боль этого смертельно опасного титула.
– Да, и тут ты прав… ты, Люцифер, слишком умён для нашего мира. Тебе нельзя здесь оставаться, ведь ты нарушишь баланс, установленный Господом Богом.
– Поверь мне, Дмитрий, если бы Господь Бог не разрешил мне здесь появиться, ты бы до сих пор лежал в коме, а возможно уже был бы мёртв.
– Расскажи мне, прошу, что было бы со мной, если бы ты не вмешался! Я ведь имею право на то, чтобы знать свою возможную судьбу!
– Ну что ж, начну, пожалуй, с того, что именно благодаря мне ты смог в самый первый раз выбраться из своего «вечного сна». Это я пробудил тебя, хоть мне и пришлось потратить на это неимоверные усилия. По прогнозам, которые я сделал ещё за 3 года до того, как ты впал в кому, ты бы пролежал в ней до 1956 года и очнулся бы уже стариком, конечно, в лучшее время, но всё же потеряв больше половины своей жизни. Я спас тебя, потому что не мог позволить умереть, ведь это было против воли Божьей. Да, я был у него. Он просил меня сохранить твою жизнь, и я, не став спрашивать зачем, отправился на землю, чтобы спасти твою ничтожную жизнь.
– Так получается, что именно благодаря тебе я сейчас могу спокойно лежать на кровати, чувствуя себя вполне живым человеком?
– Да.
– Спасибо тебе… Я и не знал, что покровитель теней, тёмных сил и зла способен на такой добрый поступок.
– Не стоит называть меня покровителем зла, ведь не забывай, что предметы отбрасывают тени только при наличии света. Не было бы добра и героев, не было бы ни зла, ни злодеев.
– И снова верно, Люцифер… Я ведь уже говорил, что ты слишком умён. Честно говоря, я очень завидую тебе.
– И зря! Знаешь ли, быть умным – это самая большая беда на земле. И если мы, высшие существа, ещё как-то справляемся с этим, то у вас быть умным – приговор. Все требуют чего-то от тебя, все хотят видеть отличный результат, которого ты, возможно, вовсе не хочешь. Они говорят тебе: давай, ты сможешь это сделать, у тебя нет права сдаться… однако не спрашивают, а надо ли это тебе? Да, дорогой друг, быть умным – самая страшная кара из всех, которые только можно придумать.
– Но, а если тебе нравится то, чем ты занимаешься? Если нравится быть умным, потому что нравится выполнять то, что от тебя требуют или ожидают?
– Тогда, поверь, найдётся что-то ещё. Когда ты преуспеешь в каком-то деле, нравящемся тебе, то найдётся ещё одно или может два, а может и больше. Их не придётся искать, их тебе навяжут. Даже несмотря на то, что тебе это возможно и не нужно, тебе всё равно это навяжут. Потому что ты умный, потому, что преуспеваешь в чём-то одном, а значит, можешь преуспеть и в другом. А хочешь ли? Нужно ли тебе это? Ответ ты найдёшь сам. Знаешь, я могу хоть сейчас наделить тебя тем умом, которым обладаю сам, но скажи, нужно ли тебе это?
– Нет… Пожалуй, что нет…
– Так ты хочешь знать ещё что-нибудь? Быть может о своём прошлом или будущем?
– Нет, мне судьбы моей знать не хочется, ведь иногда, узнав свою судьбу, нет дальше желания жить. Но я хотел бы узнать о своём прошлом. О своих праотцах и прадедах, о которых ничего так и не знаю.
– Такую волю твою я могу исполнить. Начнём, пожалуй, с твоего отца, родившегося в 1824 году. Тебе о нём мало известно, ведь с самого твоего рождения твой отец, Семён Дмитриевич, служил на фронте, участвовал в Крымской войне и погиб при осаде Севастополя в 1855 году.
Твой дед, Дмитрий Антонович, родился в 1799 году и также имел карьеру военного. Он поступил на службу, когда ему исполнилось 18 лет, участвовал в войнах с Наполеоновской Францией. Он был тяжело ранен под Бородино, поэтому был отозван с фронта. В 1829 году он также участвовал в войне, но на этот раз в Русско-Турецкой. Он был смертельно ранен и умер при осаде города Эрзурум.
Твой прадед, Антон Васильевич, не был военным. Он был простым ткачом, который неплохо зарабатывал на своём деле. Родился он в 1768 году, при правлении Екатерина II «Великой». Его жизнь не была особо интересной, ведь всё, в чём она заключалась – ткачество.
Его отец, твой прапрадед, Василий Александрович, был моряком. Он родился в 1736 году, участвовал в сражениях с турецким флотом, был ранен в 1773 году во время Русско-Турецкой войны, а через месяц скончался на руках своего отца.
Его же отец, Александр Потапович, был обычным ремесленником, родившимся в 1713 году в Кракове, сменившим имя и фамилию и затмившим свой род. Именно он является родоначальником «Соколовых», с него и пошло ваше большое дерево. Про его отца мне, к сожалению, неизвестно. Что же, доволен ли ты?
– Да. Я многого не знал о своих предках… Почти все они – герои, они умерли за свою Родину, за свою землю и свой народ. Я горжусь ими.
– А собой ты гордишься? – внезапно спросил дьявол, поставив Дмитрия в неловкое положение от такого неожиданного вопроса.
– Собой? Ну я… я военный, как и мой отец, дед, прапрадед… Я сражался за свою землю, оберегая её от немецкого войска, я был ранен в Варшаве, при…
– При бегстве из крепости.
– Нет, нет, при отступлении из крепости по приказу старшего по званию.
– Вы бежали из крепости, как животные на водопой.
– Я не бежал! Ты знаешь, что я был готов умереть за свою Родину!
– Да, но жизнь была тебе дороже, я и это прекрасно знаю. При возможности бежать, ты бежал; при возможности отступить или не рисковать, ты не рисковал; скажи же мне, кто ты? Герой или просто трус, выдающий себя за героя?
– Трус… ты прав, Люцифер. Я бежал из крепости, я побоялся вступать в бой при Сливнице и Разлоге…
– А вспомни Приштину. Вспомни, как ты предал капитана Герасимова, когда тот в крови умолял тебя помочь ему, спасти его. Ты помнишь, как вы вместе наступали на осман, но попали в окружение, в котором вас перебили почти всех, кроме тебя, пары рядовых и капитана. Капитана тогда можно было спасти, но ведь никто не узнает о вашем подлом поступке! Вы оседлали коней и ускакали прочь, под шквальным огнём османских орудий. А капитан, который с самого начала войны не раз выручал вас, поддерживал и спасал, остался умирать там, в этом аду…
– Чёрт! Да, помню, конечно я всё помню! Я думал, что об этом не знает никто, не помнит никто, ведь я делал это по молодости, не по уму!
– Но ты сделал подлость, ты предал своего офицера.
– И я признаю это! Я раскаиваюсь перед Господом и молю о прощении! Я был неправ…
– А ты веришь в Бога? – спросил Люцифер уже более спокойным и низким голосом.
– Да, верю. Верю и искренне не понимаю, за что тот меня карает…
– Карает? Знаешь, есть в мире одна истина, которую уму человеческому понять не дано. Бог не карает нас, он лечит. Когда мы идём куда-то не туда, когда мы делаем не те поступки, Бог старается направить нас на правильный путь. Бог никогда не делает что-то не во благо человеку. Он любит нас, поэтому и, как ты говоришь, «карает».
– Так в чём же любовь?!
– Ответь мне на один вопрос, Дмитрий. Какая мать больше любит ребёнка: та, что не обращает внимания на его плохие поступки, или та, что старается отучить сына от них?
– Пожалуй, вторая…
– Тогда дай ответ на свой вопрос сам.
– А как же дети?! Как же старики, которые умирают в одиночестве, жены, которых бросают мужья или дети, которых бросают отцы? Как же дети, которые умирают от голода и холода?!
– У каждого человека в жизни свой путь, своя судьба. Каждому её пишет Господь Бог и поверь мне, всё, что происходит с людьми – во благо. Возьмём пример. Ребёнка бросили родители на произвол судьбы. Он пытался выживать, пытался хоть где-то укрыться от холода, но через несколько месяцев умер. Если судить с вашей человеческой точки зрения, то Бог – тиран и каратель, который убил беззащитное дитя. Однако если знать, чего хотел Бог, что кстати невозможно вам, людям, то можно догадаться, что ребёнок бы этот вырос, скажем, убийцей и что в его жизни свой путь, своё испытание. Родители его не смогли бы вырастить из него человека, воспитать в нём настоящего мужчину, возможно даже ненавидели бы его или избивали, поэтому Бог лишь спас и их, и мальчика от ужасающей участи. Мальчику облегчил жизнь, впустив в рай, мир избавил от убийцы, а его родителям преподнёс испытание, которое ещё неизвестно чему их научит. Человеку этого не понять, ведь он судит лишь по тому, что видит, а видит он даже меньше половины. Всё, что делает Бог – во благо. Но людям этого никогда не понять.
– А как же убийцы и воры, что раскаиваются перед Богом лишь в конце своей жизни! Они ведь лживые лицемеры!
– А кто первым вошёл с Иисусом в рай? Знаешь?
– Знаю…
– И он не верил? Он не раскаялся?
– Этого не знаю.
– Поверь, когда человек по-настоящему раскаивается, его душа очищается, его грехи отступают, а Бог, видя те страдания, которые перенёс человек, понимая, какой ужасный поступок он совершил, прощает того и пускает в рай.
– Понять мне не дано…
– Всё верно, друг мой, не дано понять тебе и всем, кто свою жизнь проводит в мире этом.
– Скажи мне, тогда, я раскаиваюсь правильно? От всего ли сердца и нет ли там, где-то небольшого уголка, который считает, что все мои поступки в жизни были абсолютно правильными и человеческими?
– Ты раскаиваешься всем сердцем. Ведь стоит человеку только объяснить его вину и, если он действительно о ней сожалеет – он раскается.
– Так я попаду в рай?
– Я дьявол, а не Бог. Не мне решать, кто попадёт в рай, а кто в ад.
– Но ты ведь хозяин ада?
– Нет. Я там как начальник, хозяин там – Бог. Бог правит всем миром, что раем, что адом. Я лишь вторая скрипка, которая иногда дополняет Господа и исполняет его поручения. Кстати, тебе тут письмо. От Виктора.
– Снова?! Давай же его скорее!
– Вот, возьми. Оно вчерашнее, 1920 года.
Дмитрий взял в руки письмо, которое на этот раз почему-то было без конверта и принялся за чтение. В письме Виктор писал следующее: «Здравствуй, Дима. Это снова я, твой лучший друг Виктор. В прошлый раз я писал тебе о том, что в России не так давно началась гражданская война, что свои убивают своих же и что страна погрязла во мраке войны и разрухи. Однако сейчас я могу сообщить тебе более приятные новости. Красные войска откидывают белогвардейцев обратно в Сибирь. Наша армия почти вернула под свой контроль Кавказ, войска УНР и БНР не могут выстоять под натиском нашей армии! А самое главное, о чём я забыл упомянуть в прошлых письмах, так это то, что германские силы сдались ещё в 1918 году, Кайзер был свергнут, а в Германии провозглашена республика. Россия, к сожалению, не смогла принять участие в формировании Версальского договора, однако Германия повержена, мы победили, а смерти наших товарищей были не напрасны! Ну что ж, Дмитрий, желаю тебе скорейшего выздоровления! Твой друг, Виктор.»
– Скажи, где ты взял это письмо?
– Оно было там же, где и все. В почтовом ящике клиники. Я просто забирал их оттуда и приносил тебе почти каждый раз. Надеюсь, содержание порадовало тебя?
– Безусловно. За время своего пребывания здесь я успел изменить своё мнение о российской монархии, так что теперь я радуюсь каждой победе красных.
– Не без моей помощи, – прошептал Люцифер так, что Дмитрий не смог разобрать ни одного слова, – послушай, а как умер твой отец?
– Ох, это было очень жалкое зрелище… Он лежал в конвульсиях на полу и медленно умирал, пытаясь попросить о помощи, о спасении, однако я не смог сделать этого.
– Ты не смог?
– Да. Когда я шёл на кухню за лекарствами, какая-то неведомая сила сломила моё тело, и я не смог сдвинуться ни на шаг. Болело всё: и спина, и ноги, и особенно голова. Я думал, что сейчас упаду на пол и вместе с отцом отправлюсь на тот свет, однако со смертью его прошла и моя боль. Думаю, что сам Господь остановил меня, как бы говоря, что возможно мне вовсе и не нужно спасать своего отца, который почти всю жизнь был богохульником и пьяницей. Был бы он жив, не знаю, что бы было со мной. Однако я всё равно любил его, в отличии от лейтенанта Шубаева. Думаю, если бы мне предложили сейчас вернуть его на этот свет, я бы без раздумий согласился.
– Так ты не смог?!
– Да что же тут такого? – спросил Дмитрий, пытаясь неумело сымитировать непонимание.
