Дмитрий Аникин
Песни фей
их следы, их самих в осеннем буйстве,
пожеланья их сможешь ли расслышать
нам с тобой? Задарили, закидали.
ПЕРВАЯ ИНТЕРМЕДИЯ
Берется колода старых, замусоленных в гадании, неигранных карт, и начинается.
23
Старую колоду я
возле сердца подержу,
на какого б короля? –
Просто так я разложу.
Грех-то, грех, а толку чуть:
как пасьянс – сойдется, нет.
В будущее не взглянуть,
слишком ярок здешний свет.
24
Карты, карты, картишки… Масть какая
тебе больше по сЕрдцу?.. То есть бубны?
Не отстал от стяжательства! – Всё лучше
и умней, чем иные ваши страсти,
сердце тыщи большие успокоят.
Из колоды вынимается карта "Шут", затем карта "Повешенный".
25
Шут повис, колпак свой скинул,
шут качает головой,
ногу за ногу закинул –
шут веселый, труп живой.
Смотрит шут, поводит оком
по просторам мать-земли –
был он хитрым и жестоким,
но его сильней нашлись.
В перевернутой натуре
видит шут под маской лжи
правду, даже глаз не щуря.
"Споднизу что, покажи!"
***
И под юбку королевы
шут заглядывает – и
начинаются напевы
о возвышенной любви…
26. ПОЕТ ШУТ
Когда я глуп и весел был
и верен королю,
шутом обыкновенным слыл,
смешил двор –
(усиленно гримасничает)
тру-лю-лю!
Я после верностью иной
чтил королевский дом:
я подшутил с его женой –
вот так –
(показывает неприличный жест)
тирим-бом-бом!
Не понял шутку мой король,
взяла меня петля,
но шутки сохранилась соль,
растет –
(показывает руками брюхо беременной)
тра-ля-ля-ля!
Как рассмеется вся земля,
когда, войдя в закон,
мой сын, наследник короля,
страну –
(повторяет неприличный жест из второго куплета)
тирим-бом-бом!
27
Наступил на веревку, споткнулся на ней –
растянуться бы вдоль, нет же ж – вытянут вверх;
приготовился, чтобы дыханье и смех
придержать, но тут воздухи только свежей;
восходящие токи висЕльца бодрят,
шут корячится, шут потешает ребят.
Кто не смог сам собой – будет смертью своей
договаривать мысль и доделывать грех.
28
Ох, моё шутовство,
черное ведовство –
висит, крутится естество,
знаю, скажу чего
и узнаю кого.
***
Раздвигаются перспективы
в свет бел,
в перевернутый нетоскливо
взлетел.
***
Лихие прилили смыслы,
похоти к голове,
и сама голова повисла,
тяжела,
больна
весом больших кровей.
***
Я упаду, плод зрелый,
груз не сдержать петле, –
я упаду в смерть, белый.
***
А не копай в земле
ямину роковую:
не вмещусь!
Не спать я на боковую,
а в пляс пущусь.
***
А надо было, чтоб раньше:
много чего
прожил бы по-другому,
а так – ждал кого?
***
Все мы не своею волей –
на нужный, единый путь.
Кто смог? –
Бог смог от неудач и болей
с земли спугнуть,
спнуть.
***
Страх подняться над бездной
держал
на земле;
с людьми
жизнию бесполезной
живал
я
с живы-ми.
***
А теперь не то
и не так:
кручусь-верчусь
в воздухе – в стихии пустой
витать учусь.
29
Свет серебряный, холодный
льется с лунного ковша,
но в свободный, но в бесплодный
не спешит упасть душа.
Вещая, кому внимает,
злая, учится чему? –
В свете белом сохраняет
свою внутреннюю тьму.
***
Стережется, бережется –
и на чем еще висит,
держится? – в бел свет качнется,
и давай рыдать навзрыд.
***
Вся хтонической природы,
темной, влажной, – пар густой.
Невозможной ей свободы
знать не хочет над собой.
30
А совсем и не страшно и не стыдно,
ветер западный дует, рель шатает,
площадь наша полным-полна народу,
с питием и ествой снуют, торгуют,
девки дышат, как будто перед лаской.
31
Предал ложь – и правду тоже предал,
предал кровь свою – и тело предал.
Родину, ее войну большую,
темную природу и породу
русскую и человечью – злую,
окаянную ее свободу.
Предал жизнь свою, смерть тоже предал,
предал слово и молчанье предал.
Женщину, ее любовь и похоть,
тягость ее, верность и безумье,
красоту – по ней уже не сохнуть,
наготу – не видеть в полнолунье.
Предал свое счастье, горе предал,
предал свои мысли, чувства предал.
Бога в его силе, его свете,
памяти о нем святые книги –
как с души упали веры сети,
тело кто-то мигом подхватили.
Предал все стихии, землю предал,
предал воду, огнь задул и предал.
Дружбу – шайку, шоблу, хевру, кодлу –
никого за мной на казнь не будет –
пусть живут, пусть доживают подло
их судьбе оставленные люди.
Предал судьбы все, любые предал –
невозможные и что случилась.
32
Какая же странность – прекрасную легкость
всем телом своим ощущать и качаться
под ветром – а так как нет веса, неловкость
простится и вниз не придется сорваться.
Какая же радость – под всеми ветрами
над миром, где страхи о мне торговались,
повиснуть, качая ногою, руками!
О, лишь бы веревки мои не порвались!
33
Я истории эти знаю: шут твой
был дурной человек, умел смеяться
только что над упавшим, а теперь он,
хоть смешон сам собой, упасть не может.
Вертит по ветру флюгер долгоносый.
Колода убирается.
Первая интермедия закончилась.
34
Кто гадать-то действительно умеет,
не нужны тому карты или книги,
только будущее: его так видно
ясно, прямо в упор, и все уловки –
только чтоб затемнить, чтоб не ослепнуть.
35
Свет уходит, август сходит…
И осенняя природа
стылым соком в жилах бродит
свет-зеленого народа.
И краснеет листьев стая,
и одежды полупьяной
осени летят – нагая
ляжет в луже разливанной.
36
Яблок, яблок-то сколько, прорва яблок!
Их тугая, тяжолая природа
сил земли так полна, укусишь – брызнут
соком сладким и пенистым. В год четный
новый ждать урожай. Большого года,
люстра яблочного такие сроки.
37
Яблок сколько – сад скрипит
от натуги, ветви гнет,
в ночь старается, не спит,
множит плоть, удара ждет
Об землю своих пудов,
сотрясения земли –
ждет свободы от трудов,
что на пользу не пошли.
38
Я складываю жечь костер
лом сучьев, листьев бурый сор.
Я выбрал время посреди
недели, чтобы никому
не пришло в голову следить
и доносить – зола ему
расскажет о моих делах –
опасной высоты кострах.
Смотрю в огонь, терзаю глаз
бегучей, жгучей красотой;
теплом заемным занялась
плоть серая, чадит собой.
И сад ветвями шевелит –
погреться от своих спешит.
Вожу руками по огню,
как будто потерял чего,
как будто так переменю
кровей холодных естество.
Но безопасно пламя жгу –
и сад, и руки сберегу.
39
Вниз коробки носи, под ношей горбись,
прячь антоновку в подпол – сохранится
до весны почти, будет помянуть чем
этот год, и богатый, и счастливый.
Половины доходов бы хватило.
40
Духовитый сок закатан
в банки – влага золотая
сохранит лучи заката
и восхода, память рая.
***
Будет в лете разливанном,
в дне закатанном осеннем
светить (играть) светом постоянным,
яблочным мой легкий (вещий) гений.
41
Я расставляю на столе
закуски-снедь, бутылок ряд.
Кто в целом свете? на земле?
Я гостю сам бы не был рад.
***
Взял старый бабушкин сервиз –
небитых рюмок сколько здесь? –
на мой век хватит – вот каприз –
из тонких, дорогих пить-есть!
***
Включу смешной и старый фильм.
Мельканием не развлечен,
но хоть какой-то разговор,
знакомых лиц знакомый вид.
Как этот день я проведу,
так проживу свой новый год.
42
Позови нас на праздник на осенний!
Мы с подарками ходим, а незваны
гостьи – как-то впадаем в исступленье,
