Дмитрий Шерстенников
МутаХамис
На глазах у возмущённой Вики и заинтересованной Зинаиды Игнатьевны Николай достал из ящика с инструментами недостающие деньги. Потом махнул рукой и вынул оставшиеся две тысячи и положил на стол. Он простился с мечтой.
Часть вторая
Над жёлтой пирамидой Хеопса по голубому небу ветер носил стайку пластиковых пакетов. Николай замер в паре метров перед пирамидой, разглядывая то, что так долго воображал. Ближний к Николаю угол пирамиды выглядел, как бесформенное нагромождение каменных кубов, но при взгляде на дальние ребра, эта неровность скрадывалась и пирамида выглядела идеально ровной, как и положено чуду света.
Николай подошел поближе и провел пальцем по щели между блоками – нижние блоки были Николаю по грудь, в следующих рядах – по пояс. За его спиной весело болтал по телефону Абубакр.
Абубакр впервые появился в жизни Николая месяц назад. Это было через полгода после посещения египетского посольства: Николаю пришло письмо, где от имени и за счет министерства древностей Николая официально приглашали посетить Египет "для обсуждения результатов его исследования". Письмо было подписано сотрудником посольства неким Абубакром-как-то-там. Николай позвонил в посольство (и потом еще несколько раз – по настоянию жены), поговорил с Абубакром, который был с ним очень любезен. К разочарованию приглашенного было в качестве переводчика Сергея Евгеньевича, этот Абубакр говорил по-русски. Выяснилось, что всё, и правда, будет за счет министерства, что от Николая требуется только прибыть в аэропорт, найти там Абубакра, который тоже полетит вместе с ним.
Летели в Каир они зимней ночью. Когда Николай в аэропорту увидел Абубакра, он сразу его вспомнил. Это был тот самый смуглый человек с бородкой-эспаньолкой и печальными глазами, с которым Николай столкнуться весной в дверях посольстве. В жизни Абубакр оказался веселым разговорчивым мужиком – печального в нём было только его глаза, но это лишь потому, что они были подведены.
Все поражало никогда не летавшего заграницу Николая – и праздничная суета аэропорта, и приятный синтетический запах в самолете, и красивые смуглые стюардесса, одетые в красные навроде паранджи, и обилие иностранной речи, и все милые пустяки, которые принесли стюардессы – бесплатно или за счет Абубакра, который, казалось, сорит деньгами. Николай стеснялся и взглянуть на стюардесс лишний раз, чтобы не смутить – не зря девушки носят свои паранджи. Абубакар же возмущал Николая своей бесцеремонностью в обращении со стюардессами. Впрочем, в отношении Николая, он оставался очень любезен. Ещё Николай заметил, что, как ни был Абубакр жизнелюбив и, вообще, свой парень, но принесенные, как игрушечные, бутылочки водки, отшутившись, пить не стал – проявив мусульманскую твердость.
Новый друг Николая безостановочно болтал. Так Николай узнал, что новый революционный президент Ал-Мурси, в отличие от свергнутого диктатора Мубарака, хочет дружить с Россией, что по его указу вся поездка оплачена, что бывший министр древностей Захи Хавасс отстранен за коррупцию и много других египетских новостей, слушая которые Николай заснул.
Ночной Каир было встревожил Николая бронетранспортёрами на залитых жёлтым светом перекрестках, но Абубакр, договариваясь о планах на завтра, был, по-прежнему, совершенно беззаботен.
Проснулся Николай холодным солнечным утром в высотной обшарпанной нетопленной гостинице. Пошлёпав босиком по холодному каменному полу к открытому окну, он, немного волнуясь, выглянул посмотреть на утренний Каир. Лучи солнца, пробиваясь сквозь небоскрёбы, ударили ему в глаза. Николай улыбнулся: он разглядел между небоскребами маленький блестящий кусочек Нила и – как напоминание о цели приезда в Египет – вдалеке, плавающие в воздухе, как миражи, крохотные пирамиды.
Николай вышел прогуляться по утреннему Каиру. Город ему не понравился, бросались в глаза уличная грязь, бедность домов – ни зелени, ни красоты восточных дворцов – всё обыденно, скучно, серо. Много толкотни, торопящихся озабоченных бедняков, новые порции которых высыпались из быстро подъезжавших битком набитых автобусов. Когда Николай перегнулся через перила моста, разглядывая грязный Нил, над самым его ухом из незаметного закопченного раструба потрясающе грянуло: «Аллааааааааааа». Николай от неожиданности подпрыгнул, толкнув прохожих, один из которых неприветливо обозвал его: "мутахамис".
Абубакр повёз Николая обедать. Он прихватил с собой четырёх коллег, которых всех интересовал Николай и его теория. Однако, до рассказа о теории не дошло: сначала пятеро египтян весело спорили, выбирая ресторан. В ресторане Абубакр стал спорить с официантом, где им сесть, привычно перебивая того своим хамским: «ла-ла-ла-ла». Наконец, сели за стол и официанты стали приносить еду. Блюда они ставили посередине стола, и каждый откладывал себе на тарелку. Это было тяжелое чревоугодие, блюда приносили и приносили: разноцветные хумусы, лепешки, самсы, фаршированные чем-то рулетики, многие глиняные вазочки с жаренными и солёными закусками, и во главе этого, огромная серебряная ваза с жаренным мясом. Еды было так много, что есть её можно было только серьёзно, не отвлекаясь на разговоры. Поев, собрались пить чай. Официант собрал скатерть за углы и унёс все блюда и вазы, как мешок со звякающим хламом.
К концу обеда Николай понял, что Абубакр придумал ему прозвище, он называл Николая – «мутахамис». Николай спросил, что значит это слово, которое он слышит уже не первый раз. Вся компания оживилась, Абубакр дружески похлопал Николая по плечу, и сказал, что по-арабски это слово значит: "увлечённый человек".
После обеда, наконец, Абубакр с Николаем поехали к пирамидам. В воображении Николая пирамиды стояли на заросшем тростником берегу Нила, в реальности же три гигантские пирамиды стояли на продуваемом ветром белом пустыре. После новых впечатлений и суеты абубакрова гостеприимства Николай не сразу вспомнил, что именно ему надо от пирамид. Было жарко. Абубакра разморило, но он, скрывая зевки, уважительно ждал, пока Николай проверит свою теорию. Между пирамидами прогуливались группки туристов, их лениво донимали катальщики на верблюдах. Николай почувствовал неясную тревогу за своё открытие. Окружающая туристская рутина, казалось, говорила – никаких загадок уже не осталось. Сделав усилие, он стал вспоминать: ему надо понять, с какой стороны «машинное отделение», где проходило русло Нила? Снизу, из толпы туристов было не понять, ответы были наверху. Николай бросился быстро взбираться на крутую пирамиду. Вокруг засвистели, зааплодировали туристы, раздался запоздалый крик Абубакра: «мутахамис!». Николай понял, что залезать было запрещено, но не останавливался. Добравшись до верха, он посмотрел вниз: он чуть было не упал – сверху грани пирамиды казались почти отвесными. Толпа внизу увеличилась, подъехали два джипа. Вслед за ним полез было какой-то турист, но испугался и теперь спускался. Николай прошёлся по вершине пирамиды, посмотрел вокруг, вдаль. Ничто не напоминало «его» Египет: никаких следов Нила – только Каир вдалеке, и – ничего похожего на «машинное отделение». Растерянный, что ничего не нашел, волнуясь от угрожающих криков снизу, он стал спускаться вниз. В толпе его больно схватил за руку разъяренный парень в джинсах. Николай, что есть силы, толкнул парня. Тот крикнул, что он "police" и ударил Николая по лицу.
Так Николай оказался в египетском военном госпитале. Глаз был разбит, рука вывихнута. Лечила его быстродвижущаяся и быстро тараторящая полная тётушка в смешных очёчках, носившая защитного цвета хиджаб и халатик с полковничьим звездами. Даже, явившийся через день развязный Абубакр притих и вел себя с ней, как с начальником, видно, военные имели большой вес в Египте. Но и когда они остались с Николаем вдвоем, веселость давалась ему с трудом, он казался смущенным. Прощаясь, он украдкой вручил Николаю письмо. Причина его смущения оказалась в том, что письмо было от изгоя: оно было от бывшего министра древностей Захи Хавасса. Напечатанное на ломаном русском, письмо было безжалостной отповедью Николаю на его открытие. За неуклюже звучащими на русском вежливыми оборотами чувствовалось ярость ученого против шарлатана. Захи писал, что технологии обработки каменных блоков для пирамид давно известна – это делалось бронзовыми зубилами. Что притирались блоки вплотную с помощью специального раствора – и это тоже хорошо известно. И главное, что «неведомый» чудо-иероглиф, якобы, представлявший собой звено ленточной пилы, это прекрасно известный иероглиф unicod № W134, который означает "кувшин с молоком".
Когда Николая выписали из больницы, до обратного вылета оставалась неделя. Делать ему было нечего, и он с утра отправился шататься по Каиру. День был пасмурный, Николай ходил, повторяя в голове письмо Захи: бывший министр не оставил от его открытия камня на камне, но Николай не смирился и в воображении вел спор с ним. Чтобы ничто не отвлекало, Николай держался центральных улиц – тротуары на них были пошире и почище. В задумчивости он чуть не наткнулся на офицеров госбезопасности: перед правительственными зданиями за чёрными бронированными щитами на колесиках дежурили люди в штатских костюмах с калашниковыми на ремне.
Стал накрапывать дождь и Николай зашел в чайную на углу, куда его водил Абубакр. В таких чайных подавали только крепкий чай, посещали их только мужчины. Сейчас, кроме хозяина за прилавком и какого-то старика, в чайной никого не было.
