Дмитрий Николаевич Москалев
Куда светит Солнце. Поэмы и пьесы
Чахнущего над сундуком,
Судьба же предпочла ходить конём!
Действие четвёртое
Те же, полицейский и управитель.
(Открывается дверь. На шум входят полицейский и управитель).
Управитель:
– Услышали мы вой,
И шума бой!
Кровь на вас, стареющий слуга!
Разбойники! Не избегут позорного суда!
(Онемевший Роу бросает нож).
Роу:
– О, всё кончено!
За голову мою награда уж
Назначена!
Полицейский:
– Какой устроили дебош!
Ну что ж!
Пройдёмте, и нервы успокойте,
И вы раненный в мясную часть,
Ну не завидная у вас же участь!
Не скоро сможете сидеть
И слушать,
Так лучше уж постойте!
Но за мной пройдёмте!
(Полицейский, управитель, не обращая внимания на Франца и дьяка уводят трактирщика и Роу. Двери захлопываются. Гаснет свет ночников и свечей. Дьяк одевает свой плащ, и превращается в Дьявола).
Франц:
– А, я намочил штаны,
От ужаса, о как интриги сплетены!
Дьявол:
– От сумы и от тюрьмы не зарекайся,
В своих предубеждения не зазнавайся,
И за грехи прошлые и будущие ты покайся.
Ни то гореть тебе без времени
В горниле везувиевого88 пламени!
(Франц в испуге падает на колени).
Франц:
– Каюсь, каюсь!
Я признаюсь,
Когда-то крал я у солдата,
И с рынка арбузы,
Один раз для себя, второй же для семьи!
Дьявол:
– Лови!
Монеты все твои,
Но смотри,
Покуда золото есть золото,
О счастье души, моли!
Пока оно блестит, её и береги!
(Дьявол бросает монеты Францу и исчезает. Франц ползает по полу, собирая монеты).
Франц:
– Вот она!
Но так черна!
Бледна и довольно уж легка.
(Франц пробует монету на вкус).
– Помёт куриный,
Ах я пёс постылый!!!
Тьфу!
Не обмануть судьбу!
(Франц выбрасывает помёт и мнёт его ногой).
Франц:
– Обманут я чертом,
Всю жизнь гонюсь за серебром,
А находя, теряю,
В помёт его легко так обращаю!
(Франц выходит из таверны, и падает на колени. Истерически смеётся).
Франц:
– О, свет!
Как я был слеп!
Конец.
Декабрь 2016 года.
Пьеса вторая. Пары любви
Пары́ любви
Комедия
Ипполита фон Бюргер – баронесса, толстушка.
Казановских – русский граф, статный красавец, знаменитый любовник и ловелас.
Граф Николай Орловский – друг Казановских.
Графиня Наталья Скупердяева.
Призраки барона и баронессы Бюргер.
Незнакомец.
Незнакомка в маске.
Милия – вдова, баронесса.
Элонна – сестра Милии, баронесса.
Муж Элонны, барон.
Муж Натальи, граф Скупердяев.
Ведьма.
Кухарка.
Духи – любовницы Казановских.
Злой дух.
Тень.
Купидон.
Сваты.
Гонец.
Священник.
Слуга.
Банкир – немец.
Служащий банка.
Толпа.
Толпа гуляк.
Горожане.
Разбойники.
Атаман разбойников.
Свора мальчишек.
Другие.
Действие первое
Призраки барона и баронессы Бюргер.
Ипполита.
Кухарка.
Тень.
Купидон.
Явление первое
Ипполита.
Кухарка.
Германия. Гамбург. Зажиточный дом Бюргеров, покойного барона и покойной баронессы.
Чердак. Ипполита в роскошном бальном платье чахнет над сундуком с приданным, держа в руках букет ромашек.
(Ипполита гадает).
Ипполита:
– Любит, не любит!
Любит, не любит…
Любит… не любит!
Не любит!
Вот досада!
Но для уст моих услада
Будет,
Если цвет покажет,
Что любит он меня,
А не накажет
Меня тем, что скажет,
Что не любит!
Но будь что будет,
Перегадаю я,
Начну сначала, о да, о да!
Сделаю это не для него, а для себя.
(Гадает).
Любит, не любит!
Любит, не любит!
Любит!
Ох, как же жарок этот сон,
В каком явился он.
Сон, какой мне очи не даёт открыть,
Его ведь дерзкий аромат,
Я не смогу уж позабыть.
Весь долгий полный месяц, коей рад
Меня с ума сводить своими белыми лучами,
Какие в дом и в сердце постучали
Одинокое и девственное, непорочное,
Священное!
Этот месяц – чувство необыкновенное
Мне навеял,
И розами влюбленности мне ноги усеял.
И лишь я приоткрыв десницей
Створку, в грудь мою, окна,
Повела себя я озорницей,
И с ума себя свела.
Не остаться б у разбитого корытца,
Из него ведь течь вода,
Начнёт, как раз и два,
И не даст совсем напиться
Даже в ливень
Из ведра!
Как бы не был дождь противен,
Мечтами и слезами не умыться,
Но в порыве
Страсти неразменной,
С ними всё же не проститься.
Стоит мне лишь охладеть,
К пищи сладостной и вкусной,
Жизнь моя на фоне грусти
Кажется совсем постна,
Но в душе цветёт весна,
И случается однажды,
Два события столь важных,
Их не уложить и в два письма.
Слов весло волнует русло,
Гонит прочь сомнения и устно
Развивает паруса,
Мчится вдаль корабль, и грохочут небеса,
Не уйти от бури чувства,
Это сильно ведь, весьма.
В горло мне не льётся
И вино и сладкая роса,
Что ж несчастной остаётся,
Как не погубить себя?
Он, в любви, серьёзный парень,
Но играет он без правил,
Ухватился лишь едва,
Ведь с него – с гуся вода!
Но его с того большого празднества
Увела та –
Весёлая вдова!
Тем обставила меня.
Мне уж, скоро, двадцать два,
Но дурна,
Я это знаю,
Но я с пудрою играю,
Хоть немного и полна.
В сундуках пылиться зависть,
И на выданье тряпьё,
Даже денежки остались,
Запоздало лишь сватьё!
Я его бы полюбила,
И кормила б, и кормила!
Так его бы откормила,
Что печаль бы позабыла.
Накормить – ведь это мило!
Появись свиное рыло –
Не свиное, а моё!
В милом ненаглядноё!
Только, как бы всё обставить,
И жениться так заставить
Без комедии, легко…
Чтоб его ко мне влекло.
Для постели он герой,
И любовник неплохой,
Но на кухне или в доме -
Лучше петь в церковном хоре.
Тем совсем отвратно горе,
Но мне стоит в том же тоне
Продолжать охоту,
И тогда уж вскоре,
Получу я дичь и даже в ясную погоду
Одевать я буду лисью шубу,
И закатывать губу
Молодому жениху.
На худой конец – и свадьба не беда,
Но победа будет нелегка!
Если все мои уловки,
И капканы, мышеловки
Не помогут мне успех найти,
То придётся в лес уйти.
Там в лесу на курьих ножках,
На широких лопухах,
По лесным глухим дорожкам,
Там – погибель женихам.
Там живёт та отрывная,
Ведьма, дикая и злая.
Ей я в лапу дам,
Дар – не по её годам!
А сейчас займусь я этим,
Как уж можно и отметить,
Ворожбою лютой и худой,
На костях куриных – знак простой.
Но судить меня постой,
Я нашлю смешную порчу,
Я ему кудель испорчу,
В страсти бойкой – вдруг застой.
Отобью ему сноровку,
Чтоб кутить ему неловко
Стало ненароком с той,
От нежных слов чьих
Сердце разрывает стон и вой.
Так не быть ему пророком
Вечеров и лож девичьих,
Под конец пришлю воровку,
Чтоб украла ту верёвку
За кою чёрт его за шею вздёрнет
От досад и неудач,
Он в удачах и победах ведь богач!
Упадут из рук бразды спасенья
В страсти не найдёт он умиленья,
Одомашненным он станет,
И денёк тот вдруг настанет
Под венец его силком,
Приволочат целиком.
Мне теперь пора на ужин,
Повар, как никак, нагружен,
Студень подан и остужен.
Разум мой не спить и потревожен,
И желудок мой пустой,
Но, друг мой волшебный, ты встревожен?
Ты хихикать уж постой!
Жениха разбудить бой
Резвых бубенцов
И весёлый крик гонцов.
(На чердак поднимается кухарка).
Кухарка:
– Госпожа, краса вы наша,
Ждёт полна уж ваша чаша,
И сготовилась говяжья каша,
И куриный ждёт рулет,
Миска целая свиных котлет.
Ипполита:
– Я иду! Поди уж прочь,
Ведь тебе совсем не дочь,
Чтоб от дела отрывать,
И за стол меня волочь!
(Ипполита толкает кухарку в дверь закрывает сундучок, уходит).
Явление второе
Призраки барона и баронессы Бюргер.
Тень.
Купидон.
Тот же чердак. Полночь. Пробило ровно двенадцать часов. Являются призраки Бюргеров.
(Призраки кружатся вокруг сундука и воют).
Призрак барона:
– Хоть и мертвы мы, но досадно,
Что с нашим отпрыском не ладно.
Её давно отдать пора,
Но нету смелого для дела жениха,
Который лишь лишён того нечаянного
Чувства красоты,
Для коего и безразличны все цветы,
Который окрылён полётом сытости и скуки,
И не боится адской суеты и муки
Домашней жизни с гадким лебедем.
Который так в душе томит
Красивый мир любви, но сыт
Уединением.
Призрак баронессы:
– Восславим этот дом,
И мы, вдвоём,
Заклятый ритуал здесь проведём.
Дадим ей сил исполнить ворожбу,
И не посеять с графом, между тем, вражду,
Исхода двадцать два года я всё жду,
И нет покоя мне,
Нет покоя и тебе.
Пусть её так охраняет бес любви,
Тот мальчик Купидон,
Пусть он заботится о том,
Чтоб стрелу точно так метнуть
В размоченное неудачами
Каменное сердце,
И этим завершить долгожданное дельце.
Призрак барона:
– Сомкнём же руки, супруга,
То, что мы делаем – не услуга!
А уступка,
Пусть мнёт порошок ступа,
Пусть сыпется пыль в стакан
Шампанского, и граф стои́т
Исполнив стройный стан.
Призрак баронессы:
– Пусть радости пылающий фонтан,
Прольётся на его стручок
И песню завершит сверчок.
(Баронесса и барон поют).
Баронесса и барон:
– О, выйди к нам на лунный свет,
Не игнорируй наш вопрос,
Дай на него ответ.
Явись ты к нам великий гений,
Чьё имя лишь мрачнее тени.
(Ветер. В углу чердака появляется чья-то тень).
Тень:
– Живой бы плоти не ответил,
Но вы, холодные зовёте
Меня к могиле в полночь эту,
Не к свету,
А во тьму,
Какая больше по нутру
Мне, говорите – иначе я уйду.
Баронесса и барон:
– О, незнакомец властный,
Не делай глас ужасным,
Лишь одного хотим мы – не уходи,
Ты нашу честь, ты наш славный род
От вымирания спаси.
Ты проси
У духов всё что хочешь,
В замен ты нам лишь напророчишь
О заклинании
И удержании
Сердца одного,
Неприкаянного.
Ты завяжи весь норов в узел,
Чтоб крепок был,
Пусти его на дно.
Так глубоко,
И далеко,
Для сети недоступный,
Пусть дно морское он хранит,
Меж этим, дух смятенья и блуда в графе спит.
Тень:
– Знаком тот граф мне,
Он на хорошем у меня счету,
Остался я доволен им вполне,
И это я учту,
Когда его я душу попрошу
У вас, покуда, не вышел срок,
И не выпали все перья у сорок,
Исполню ваше приказанье,
Страстей огнива угасанье.
Волненья камень более не выдаст
Никогда искру,
На этом замолчу,
И уйду,
До скончания договора,
А после должника найду,
И вексель заберу.
Баронесса и барон:
– Согласны мы,
Ведь душу мы дарим не свою,
Но подложили мы хорошую свинью,
Разгульному пажу.
(Ветер. Тень исчезает).
Баронесса и барон:
– Ушёл, оставив лишь молчанье стен,
Но зыбкий тлен
Зовёт на помощь нам удачу,
Явись наш мальчик Купидон!
Призрак баронессы:
– Динь-дон!
Динь-дон!
(Раздаётся скрип стропил и на чердак вваливается тучный мальчик с крыльями – Купидон).
Купидон:
– Нечаянно меня похитили
Из нежного заоблачного ложа,
Да не умыта моя рожа.
Перед гостями в виде я небрежном,
В одних трусах,
В глазах
Одних моих лишь страх!
На теле нежном
Мурашки бегают
От холода могильного,
Но разве я похож на посыльного?
Которого так легко вызвать к покойникам?
Пойду-ка я на подоконник!
(Баронесса и барон выходят на свет к Купидону).
Баронесса и барон:
– О, милый нежный Купидон,
Добро пожаловать в наш дом.
Не к нам, не к нам тебя зовём,
На чердаке мы лишь вдвоём.
Амур любви,
Мы умоляем, помоги!
Су́дьбы живых ты разреши,
Их запоздала зрелости игра,
Ты две судьбы спеши свести,
Твоя ведь хитрость на все выдумки сильна,
Рука легка,
И мысль вольна.
Купидон:
– Полюбишь и козла!
На счёт мой вы не заблуждайтесь,
Мне всё равно в кого стрелять,
И если это мне поможет,
Ещё так ночек семь поспать
В покое, то возмужайте,
Готов стрелу я занести
Над несчастными
В любви.
Могу я в стрелы те вложить
И яд и кислоту,
Надеюсь лишь на прямоту
Полёта и пера игривого волненье,
Любовь – всем людям наслажденье,
А мне лишь попадание и меткость – утешенье.
Так ваша дочь,
И граф,
О, нету больше граф
Пустых в книги их влюбленностей,
Но если обойтись без должностей
Мужа и жены,
То надобен натяг струны,
И с силой поразить,
Но для начала я пойду
Тренироваться наверху,
И вам желаю не тужить!
(Купидон с грохотом уносится наверх и исчезает).
Баронесса и барон:
– О, кончен ритуал!
Пора наведать карнавал,
Где будет много знатных дам,
И красотой они померкнут,
Когда портные снимут мерку
С нашей дочери, веди её на бал!
(Призраки исчезают).
Действие второе
Граф Казановских.
Граф Николай Орловский.
Ипполита.
Кухарка.
Явление первое.
Граф Казановских.
Граф Николай Орловский.
Съемная квартира графа Николая Орловского. Казановских не спеша одевается, его друг граф Орловский лежит на кровати и курит трубку.
Казановских:
– На маскарад!
Друг мой, на маскарад,
О, как ему я рад!
Там столько наберётся
Потаскух,
И знатных и простых,
Не надобно приёмов мне мирских,
Ведь ясно мне одно, мой друг,
В поздний вечер не останусь я один,
Полно от скуки слуг!
Орловский:
– Но вдруг?
Ты лучше подстрахуйся,
Возьми одну и с ней балуйся!
Казановских:
– В чужой стране мне стада мало!
Я как огульный радостный бычок,
Мне только дай толчок!
Всех перепортить немок,
Из девок
Превратить их в жриц
Любви, а не застенчивых девиц.
Орловский:
– Ох, огульных ты бычок,
Тебе бы на бочок,
А кстати, не хочешь табачок?
Казановских:
– От твоей махорки,
Мне воротит и тошнит,
Ты лучше б открыл у окон створки.
Орловский:
– Боюсь отвесить шторки,
Не то набросишься ты на соседок,
А там гляди и на соседа,
Хотя, может и выйдет мирная беседа.
Скажи, не надоело
Тебе от пыли вытирать
Подкроватную пядь?
Казановских:
– Соблазняй свободных и гуляй смело!
Но мне какое дело до мужей?
Коли эти потаскушки,
Готовы так развесишь ушки,
И прыгать на коленки,
Без всякой робости и нравственной оценки.
Орловский:
– Ты прав, ведь женщины дают нам жизнь,
Когда рожают нас,
Затем, когда так вдохновляют,
Они же знают,
Пред кем своим хвостом виляют.
И этим самым хвостиком,
На путь мужчин всех наставляют.
Казановских:
– Вот именно мой друг, ты прав,
И лучше нет любовных нар.
Орловский:
– У здешних буйный нрав,
И ты мой друг во сто раз прав,
Чем я, но для меня утеха -
Заполучить одну и остыть,
Как шкварка к котлу не пристыть,
Пока молод я, найти бы мне жену,
Не спьяну говорю!
Жену!
Казановских:
– Ну, жену, так жену!
Но к любовницам ходят не жену искать,
На маскарад – не с женами скакать!
Орловский:
– А веселиться
И искать девицу
Для сладострастия
И прелюбодеяния,
Для первого свидания -
Не дурно я скажу,
Своему дружу-жу-жу!
С кем-нибудь я задружу!
Но маскарад завтра,
А ты куда намылился,
Решил с той вдовушкой оттопыриться?
Казановских:
– Пфу-у-у… та вдова – уж прошлый век,
Я ведь модный человек.
Пригласил к себе на дачу,
Одну неместную знатную клячу.
Орловский:
– Удачи, друг, удачи!
От радости я за тебя поплачу.
Но только ты смотри,
Ничего от неё не подлови.
Казановских:
– Добро тебе уж дичь пороть,
Всё, я вышел за порог!
(Казановских выходит).
Орловский:
– Пока, пока, несчастный друг,
Мой ненавистник всех толстух,
Сердце твоё до поры до времени непоколебимо,
Но видится мне, оно, уязвимо
К твоей же страсти,
Которая и сыграет роль роковой напасти.
Явление второе
Ипполита.
Кухарка.
Тот же чердак дома Бюргеров. Ипполита занимается ворожбой. Чертит пиктограмму вокруг сундука, рисует заклинания. Толчет куриный помёт в ступе.
Ипполита:
– Худей мой мальчик от стыда.
Пусть тело хлещут ветки и роса,
Встаю я в круг чудесный,
Пою я эту песню,
Я приворожу тебя сейчас,
И наложу я прочный сглаз
Да отведу твой глаз,
От дивных и бугристых
Мясных холмов,
Смысл заклинания таков.
Пусть жизнь твоя усеет поле неудачи,
Пусть конь твой резвый больше уж не скачет,
Подсолнух не поднимет мякушку,
Не поцелует девушка лягушку,
А схватит зверь тебя за самую макушку.
Не соблазнишь ты больше потаскушку,
И не уйдёшь ты с ней в ночи за угол,
Ведь стал ты глуп и неуклюж,
Промокший ты средь грязных луж,
Искуситель более не дюж.
Я силой духов обладаю,
Об этом в скорости узнаю.
Тебя со мной сведёт злой чёрт,
Который в этом деле так упёрт,
Что поломает все облезлые рога,
Перебодав огромные стада
Красивых ланей и тигриц,
Льстивых и неугомонных лисиц,
Какие окружают сплошь тебя,
И манят, уводя в долину сладкого греха.
Откройся сундучок,
Как славный старичок
Хаттаб89, исполни все мои желанья,
Любви и счастья подражанье!
(Сундук распахивается и задувает все свечи, Ипполита в ужас кричит, спотыкаясь и ударяясь головой в темноте о косяк, падает с лестницы вниз. Сундук захлопывается).
Кухарка:
– Бегу!
Разве воры!?
То я их перебью!
Я матёрая кухарка,
Курицам отрубаю головы я ловко!
Налету!
На то нужна особая сноровка.
Ипполита:
– Дура! Подними меня скорей!
Кухарка:
– Для этого не хватит ста коней!
Действие третье
Казановских.
Графиня Наталья Скупердяева.
Незнакомец.
Толпа гуляк.
Дача графа Казановских. Гостиный зал. Граф Казановских встречает русскую замужнюю княжну Скупердяеву Наталью.
Казановских:
– О, её приезд я жду
Уж больше месяца в поту.
Как же её я возжелал,
Когда я из России уезжал,
Что кудри на себе я рвал.
Ведь, как трус я удирал,
Её в свои объятия не сжал
И не прижал
Её к постели,
Но годы пролетели,
И я возмужал!
Но что-то чешется в носу,
И жжёт в паху,
Вот-вот чихну.
(Чихает).
Какая то нездешняя зараза,
Иль от волнения чахотка
Меня взяла в свои чарующие клешни,
Но я здоров, хотя бы внешне.
(Входит Наталья).
Наталья:
– О, ваше имя на слуху
Граф, не встречала я на своём веку,
Ещё таких озорников,
Готовых вблизь окон
Свои развесить сети
Для ночных заблудших мотыльков.
Но, граф мой милый, как же ты живёшь
Без северной России,
Ведь это непосильно,
Оставить одну меня без счастья вдвоём
Пройтись по Невскому проспекту летним вечерком.
Казановских:
– Краса ваша, Наталья,
Озаряет всю северную тьму,
Но на родину я не отплыву,
Мои паруса порвал попутный ветер,
За это вы в ответе.
Наталья:
– Я?
О боги здешние,
Святые небеса!
О чем вы граф?
Казановских:
– О том, что как далёкий остров,
Вы были в памяти моей,
Который я так и не изведал,
Его смертельные опасности
И странности и сладости
Его божественных плодов,
Среди дремучих дебрей
И свежих утренних ручьёв.
Вы для меня, как маятник в ночи,
Среди безумства моря,
Вы якорь мой,
Якорь бедствия и горя,
Упавший и бороздивший дно
Моей души.
Лишь вас зову в ночной глуши
Любви и вожделенья.
Наталья:
– О граф, но как же муж?
Едва ли мы успеем
Совершить извращенное дело,
Но надобно нам смело поспешить.
Где же ваша кровать,
Хочу взглянуть,
И если не понравится могу и улизнуть!
Казановских:
– Идёмте, покажу,
С палатами роскошными я с колыбели сей дружу.
(Казановских водит Наталью по дому и останавливается напротив занавесок).
Наталья:
– Занавески?
Казановских:
– Мои любимые,
Мной так чтимые,
Один итальянский мастер
Их изваял,
Подобный Микеланджело,
Или Гефест90 великий бог,
Он ткал,
И золотом их прошивал.
Эти занавески подобны тем,
Какие нагоняют тьму на обитель
Моего разврата, мою кровать,
С которой так мне тяжело вставать
И отрываться от объятий жарких,
Поцелуев алчных и ароматов марких
От мужских губ и рук,
Скажите, я вам люб?
Наталья:
– Идёмте же в спальню не томите!
Меня вы в ней возьмите,
Сходу!
Я столько лет ждала,
Без ваших стонов я хирела
И чуть было не померла.
Зачем, вы граф, покинули меня?
Когда готова я была,
Для вас открыта
И доступна и легка,
Как над глупцом победа?
Казановских:
– О, серенада спета!
И без последнего куплета,
Увлеку вас, Наталья, на чистый трон
Утех Гоморры.
Наталья:
– Для вас доступны горы.
(Наталья в объятиях графа залетает в спальню. Они страстно целуются и раздеваются. Падают на кровать. Спустя время в комнату врывается запыхавшийся человек, незнакомый графу. Казановских вскакивает, прикрываясь штанами, Наталья падает в обморок).
Казановских:
– Вы кто? Зачем вломились вы в чужой дом?
Незнакомец:
– Кто я?! Кто я?!
Вы шутите, негодяй?
Я муж её!
И это вы, вторгаетесь в мой дом!
В мою семью,
За это я вас и убью!
(Человек достает пистолет и стреляет, но промахивается).
Казановских:
– И если не был я так гол,
В своём же доме оголён,
То научил бы вас стрелять,
Но вы испортили мои занавески!
(Казановских в ужасе отскакивает и хватается за занавески, затем начинает убегать от мужа).
Занавески! Занавески!
Незнакомец:
– Я порву их все в куски!
Раз для вас так дороги́!
(Незнакомец выхватывает кинжал и бросается на занавески, режет их в куски).
Казановских в сторону:
– Пока, изверг занят делом скверным,
Потрошить мою особую гордость,
Я захвачу штаны,
И смогу уйти окном,
Оставив шлюху с мужем чудаком.
Незнакомец:
– Рву, рву, всё слышал я!
Всё было на слуху!
Как ты хвалился и блистал словцом,
Как вешал ты лапшу
На уши так искусно,
Ты говорил по-русски,
Меж тем манил, как дикий мавр,
Но не успел собрать ты лавр.
Ты лев,
А я охотник!
Дай чуть разделаться с твоими идолами,
Я выпотрошу тебя,
Как дикого сибирского кабана!
За вами проследил
Я, поход этот меня не удивил!
Давно жена мне уж наставила рога,
Вот пришла пора, за это отомстить,
И придушить,
Как Дездемону порешить!
(Казановских выбегает на балкон, выпрыгивает из окна и уноситься прочь из дома, но зацепившись штанами за забор рвёт их).
Казановских:
– Штаны, и те порвали!
Негодяи!
Чем бегать за любовниками,
Лучше уж никогда не жениться!
О, мне нужно убежать и напиться,
Пока меня город не увидел,
И никто сквернословием не обидел.
Прочь, прочь от обители зла!
С мужем не изведаешь добра.
(Бежит по переулкам. Навстречу Казановских выходит толпа гуляк).
Один из гуляк:
– Вы видели? Он как младенец Иисус гол!
И у него стоял как…
Другой гуляка:
– Молчи уж дурень,
Хватит сквернословить,
Знакомого узнал я в нём,
Это же граф Казановских,
Блистал красивой головой,
Только с голой…
Первый гуляка:
– Ишь, не ругайся, мне запретил
И сам стесняйся!
Наш Казанова получил по …
Третий гуляка:
– По самым бубенцам,
Но вам самцам,
Такое и не снилось,
Бегать ночью по дворам,
Как бык голодный по стогам.
(Уходят).
