Дмитрий Николаевич Москалев
Куда светит Солнце. Поэмы и пьесы
Действие десятое
Сват (другой).
Казановских.
Наталья.
Ипполита.
Разбойники.
Атаман разбойников.
Явление первое
Сват.
Сват:
– Красивых слов
Для пьесы мне не хватит,
Поэтому для вас, друзья,
Использую обычный слог.
Ведь каждый был женатым,
Иль дама замуж выходила.
На свадьбе скромненько присутствовал
Наш гость, иль в церковь заходил
Для обручения,
Но, может, случилось и везение,
Раньше времени, он этого не повидал,
Или она.
Вам, почти уж всё я рассказал,
Осталось лишь проникнуть,
Игрой и пьесой вас сподвигнуть.
Теперь перенесём мы свой рассказ,
В то место, которое каждый из вас
Обошёл бы стороной.
Итак, за мной!
(Уходит).
Явление второе
Казановских.
Наталья.
Лес. Казановских просыпается у ручья грязной и вонючей жижи.
Казановских:
– Едва ли я живой?
Иль ад это зловонный?
Не разберусь, я сонный,
Какой из круга ада?
Иль это и не ад совсем, а канализация его?
Помойная яма, куда сбрасывают все отходы и отбросы,
И, теперь, мне суждено питаться
Кусочками, и здесь навек остаться.
Ну, ничего, стерплю и такое,
Но мой живот так ноет,
Словно я живой,
Вот это реальность!
А говорят, в загробной жизни плоть долой!
Что это, свет?
Да это выход!
О, как темно,
Почти мне ничего не видно!
Выберусь наружу.
(Казановских выбирается из ямы на поверхность и оказывается у берега речки, вокруг простирается дремлющий лес).
Казановских:
– Глазам своим не верю,
Всё как в окрестностях Гамбурга!
(Из кустов выходит девушка, мокрая и с пристывшей грязью к телу и одежде).
Наталья:
– Как долго я спала,
Граф, где мы?
Помню только,
Словно сон,
Когда вломился он,
Мой муж,
И, затем темнота,
И сны, сны,
О том, о сём, куда-то несёт
Меня безудержный конь.
Может повезёт
Мне, расскажите, куда вы меня привезли,
Подышать свежим воздухом?
Но, почему я так пахну, и вы в грязи!
Казановских (испуганно):
– Чур меня, нежить!
Вернулась ты из преисподней,
Меня мучить среди могил и духов
Грустных?
О, как можно жить
Так, когда посмертно, тебя преследуют
Духи тех, которых ты убил!
Бог меня за это не простил,
За то, что тебя, Наталья, утомил
Я.
Наталья:
– О чём вы граф?
О чём вы? Не понимаю вас,
И принимаю
Ваши слова за бред,
Послелюбовный бред…
Скажите, мы занимались любовью?
Я исключительно ничего не помню!
Казановских (в сторону):
– Теперь она зовёт меня
В постель, как бес,
Как упырь, вампир скончавшийся,
Желает оставить тело без
Крови, и сока моего.
Казановских (громко):
– Ты бес, ты бес! Скажи, что ты – не человек!
Наталья:
– Граф, что с вами, вы здоровы?
Иначе я уйду, боюсь я вас!
Скажите, где мы, в каком лесу?
Казановских:
– В лесу греха!
Мы в Шеола пасти,
В царстве
Мёртвых!
Вы и я мертвы!
И за свои грехи,
Боги нас сюда свергли,
А в раю отвергли
Нас за блуд.
Наталья:
– О, граф, так больше не могу,
Я ухожу,
Я голодна и вся дрожу.
Наверное, это Эльба
Вдалеке журчит.
Казановских:
– Ба!
Куда же вы идёте?
Постойте!
Наталья:
– Всё кончено граф,
Сердце навсегда закройте,
И не пишите мне писем больше.
И да,
Мы ведь теперь друзья,
Возьмите этот браслет на память от меня,
Я его здесь нашла,
Видимо, это судьба
Дарит вам подарки,
За свой счёт!
Прощайте,
Я уезжаю с мужем в Россию.
Балы…балы!
(Наталья уходит. Казановских вытирает браслет от грязи и читает).
Казановских:
– "Двое, навеки неразлучны,
Покуда узы счастья прочны"!
Не может быть!
Этот тот браслет…
Видимо, от него мне избавленья нет!
И утопить его я не смогу,
Он выплывет,
Иль какой рыбак его сетями выловит!
Раз это ад, найду я лаву,
И превращу его в ничто!
Лишь в пепел!
(Уходит в лес).
Явление третье
Казановских.
Разбойники.
Атаман разбойников.
Казановских в лесу. Скоро начнёт светать.
Казановских:
– Всё потерял,
И о чём я даже не мечтал.
Жалею я о том,
Что много не видел,
Не путешествовал,
В оленей не стрелял,
А шатался, как болван
По балам,
И в карты играл.
Какой-то странный ад,
Похож на лес Гамбурга…
(Свист. Из кустов выпрыгивают разбойники).
Атаман:
– Леший нас проведал!
Он себе всю морду исцарапал,
И пахнет так -
Не подойти к нему и на метр!!!
Первый разбойник:
– Убить его, атаман?
Второй разбойник:
– Взять с него нечего,
Если только нос,
Какой терпит такую вонь!
Атаман:
– Постойте, постойте!
Решил, для него другую участь я исполнить!
Казановских:
– Кто вы? Вы черти?!
Вы черти! Пытать меня решили
В котле варить и дёргать кочергой,
Так, чтоб от самой плоти стоял жар и вой.
Третий разбойник:
– Перед тем, как тебя жарить,
Надобно отмыть хорошенечко!
Казановских:
– Я дворянин!
По крайней мере, был им.
Атаман:
– Мы все здесь дворянина,
Посмотрите сами,
Это наше угодье,
И мы его огородили!
Ведите его друзья,
И ведите на топи!
Мы в жертву принесём его ведьме
Той, от которой в страхе удирали,
Она,
Любит покушать, раз жирна!
Её удовлетворим мы благородным мясом.
Водная чертовка, останется довольна!
Её, пробудили древние гамбуржцы!
Ибо мы, шатаемся и не приносим дань!
Покойные отцы
Злятся на нас!
Тащите верёвку,
Вяжите и ведите к той поганой избушке!
(Казановских вяжут и ведут на болото, где бросают перед входом в избушку ведьмы. Бандиты уходят, посвистывая).
Действие одиннадцатое
Ипполита.
Казановских.
Гонец.
Явление первое
Ипполита.
Казановских.
Ипполита ест суп. Слышен свист разбойников.
Ипполита:
– Опять соловей свистит,
Давно на него Ильи Муромца не находилось,
Пора поймать его за усы!
(Выходит на улицу и волочет в дом связанного графа).
Явление второе
Те же.
Гонец.
(Граф и Ипполита входят. Ипполита развязывает мокрого и вонючего графа и узнает его сквозь грязь).
Граф:
– Вы?! Вы?!
Воды, воды!
Я умираю!
Жажду я не перестрадаю,
Вы оазис мой!
Надежда!
Вся моя испорчена души одежда…
Ипполита:
– Граф? Какими судьбами,
Что с вами?
Вы измазаны зловонной
Грязью, исцарапаны ненастью,
Какой-то, острыми ветвями,
Вы здоровы? Вы сюда добрались сами?
Казановских:
– Не сам, не сам!
За мной погоня,
Меня желают посадить в тюрьму,
И нету на моём веку
Постыдней дела!
Но я ушёл от шавок ссудных смело!
Ипполита:
– Ах, граф, зря отвергали вы меня,
Ведь ваша судьба – я.
На том балу ваша прыть меня с ума
Свела, когда увидела с другой
Вас – я убежала, я ушла,
Но от злых языков не скрыться,
Даже в лесу не укрыться
От сплетников
И противных клеветников.
Отведайте, пока,
Супчика.
Вы голодны?
Иль холодны
Теперь к еде?
Казановских:
– Я есть хочу, как африканский буйвол!
(Ест суп).
Хочу пожаловаться вам!
У меня теперь ничего нет,
Испортил последний камзол!
Я гол,
Я смерд
И сед
Теперь.
Погорелец
Я, и подлец.
Отец
Всё имущество проиграл в карты,
Кредиторы с нас поимели свои счёты,
Прошу, одолжите,
Помогите!
У меня есть браслет, хотите?
Я в отчаяние,
Меня уж мучает раскаяние,
За грехи мои.
(Граф показывает браслет Ипполите).
Ипполита:
– Браслет?
А второго такого нет?
Казановских:
– Нет,
Что вы, откуда???
Ипполита:
– А у меня есть,
Смотрите!
Чудо, чудо!
И надписи на них один
В один!
Одинаковые,
И слова знаковые.
Казановских:
– О, рок!
Мне дурно, колит бок!
(Казановских роняет браслет и падает без чувств).
Ипполита:
– Это он от счастья.
А ты, счастливец, любви
Не сторонись, и не отрекайся
От неё!
(Входит гонец и священник со свадебным венцом и кольцами).
Священник:
– Масти разные сошлись…
Гонец:
– Любовь зла,
Полюбишь и козла!
Конец.
Февраль 2017.
Пьеса третья. У каждого черта своя кочерга
У каждого черта своя кочерга
Комедия
Папа Римский – Павел III.
Кардинал – Джованни Пиетро Караффа.
Слуга Папы Римского.
Слуга кардинала.
Милорд.
Харчевник – хозяин трактира.
Федерико – немой бездомный.
Марта – жена харчевника, его служанка.
Незнакомец.
Первый и второй незнакомцы.
Полицейский.
Священник.
Духовенство.
Палач.
Тюремщик.
Голова.
Губошлёп.
Блоха.
Амбруаз-Дикобраз.
Карга.
Ублюдок.
Сёстры.
Стража.
Толпа.
Другие.
Действие первое
Папа Римский.
Кардинал.
Слуга Папы.
Ватикан. Рабочий кабинет Папы Римского. Заходит немного погулявший и выпивший слуга, что категорически запрещено слугам (употреблять яд Диониса, яд язычников), но, как известно, божественные слуги этим иногда пренебрегают.
Слуга:
– Книги… моль,
Он нищий что ль?
Мне нечем поживиться
Здесь!
Какая-то гремящая смесь
Из предметов старины.
Видать, не здесь растут маслины
И сады!
Ни шиша,
Ни гроша
Паршивого,
И нечем тут напиться,
Но надо ль мне в его норе уединиться?
Хотя б какой-нибудь и чёрствый сухарь
Попался, но нет, у нас он важный царь!
Мне суждено носить подносы,
И убирать за ним подроты91,
Так требую я для себя,
Немного счастья и вина,
Покуда жизнь моя мелка́ и так проста,
Что не приносит мне доходы.
Искать я буду иные подходы,
Вкушать и с барского стола отходы.
Вести подземные подкопы,
И проводить сырые проходы
В любовные окопы,
Против юных служанок,
И прихожанок
По воскресеньям!
В этот божий день добьюсь
Я от любви разрешения
Войти в закрытые двери,
Какие держат по будням на затворе.
(За дверью слышатся чьи-то шаги).
Слуга:
– Кто-то идёт,
Это он!
А я тут,
Найдёт – то мне каюк!
Прячусь,
В тень занавески обращаюсь!
(В кабинет входит кардинал. Осматривается и начинает его обыскивать).
Кардинал:
– Никого?
Вот повезло!
И дверь, как ни странно
Открыта.
Один лишь мусор,
Нет никаких интриг,
И нитей нет сомнительных,
Связей подозрительных.
А он, видать, предусмотрительный,
Что тщательно скрывает
Теневую жизнь.
И не за что мне ухватиться,
Прямо-таки, он не чает
В благодетельности изъяна.
Меня зависть связала
С сетями рыбаков,
Ловящих истину из тайников.
Этого дьявольского лицемера
Не смерит мера
И вера
Его скупа
На дела.
Презрение –
Его изгнание,
И есть его признание
Семьёю кардиналов!
Опорочить репутацию,
Способна лишь мутация
Общественного начала,
Что надобно начать с начала
Искать и рыться мне
В нижнем и грязном его белье.
Любовницы,
Или кладовые делишки?
Мне принесли после слежки
Бездомные мальчишки
Много интересного,
Но здесь, нет ничего!
Известно, что суждено
Мне отыскать чего-чего,
А самое то!
Ведь люди находят часто
Не то, что нужно,
А то, что ищут.
Сыны дорогу мне расчистят
Для преступления
Против запустения.
Но ждать соизволения случая –
Скучно!
А ненависть, как мигрень ползучая,
Расползается и давит.
Охотничьи ищейки рыщут,
В поиске и славу ищут.
Её и их громогласно Герн92 славит,
В погоне за вепрем диким нас он не оставит!
Но слышу шум,
Ворчанье голоса,
Шуршанье ног.
Наверное, хозяин кабинета
Переступил порог!
И обстоятельства
Велят мне скрыться
За вот этой занавеской,
Откуда я подслушивать готов,
И замысел лгуна раскрыть.
Он опозорится, и будь таков!
(Кардинал прячется на занавеской и подслушивает. Входит Папа Римский.
По разные стороны занавеса стоят кардинал и слуга).
Слуга в сторону:
– О, некая оказия, надобно за ним проследить,
А то он может и наблудить,
Шелудивый!
Смогу за это я деньжата получить,
Когда раскрою замысел
Врага,
Узнав получше умысел
Ведь правда – дорога!
Папа Римский:
– Объять необъятное!
Намного может быть приятнее
Уложить в тесную кладовую,
В свой Пандоры ящик,
Мысли, чтоб не кутить напропалую,
И не сыграть в него досрочно, как тот ямщик,
Который гнал безумно лошадей,
Всё быстрей и быстрей!
Так гнать коней мне невозможно
Под старость лет,
Таких сил у старика давно уж нет!
Но можно
Исторг унять,
И окунуться в детство,
Повернуть всё вспять!
Хоть я ношу́ священную рубаху,
Угодить на сердобольную кривую плаву
Народной вековой молвы,
На суд домашней суеты
Словесной,
И отзывов повсеместно
Нелестных
В мой адрес, могу!
И вряд ли этого избегну!
В ворчливых голосах я утону.
Народу нужно потакать,
Его словами не унять,
Мистерия93 толпе необходима,
Она ему так дорога,
Она им так любима!
Словно, свежая травка для быка,
Как для овец пасущихся широкие луга.
Им травки дай,
Они и веселей!
Им огненной воды налей,
Озолотиться водолей!
Им проповедь пропой,
Нагорную, или другую какую,
Ту, о которой так тоскует
Вольный барашек,
В воображении рисует
Истину на траве всё краше.
Наш храм великой правды устоит,
Его незыблемы устои,
Не нужно ль нам умы простых
Оставить в архаическом покое?
Иль их, как Бог над глиною играл,
Нам суждено промять -
Умы и тела́ пройдох мирских
Обнять и этим обуять?
Среди наук божественных, морских,
Да выстроить к душе канал
И по нему купцов пускать,
Чтоб души покупать и покупать!
Задаром, за бесценок,
Не существует ведь
Душевных и божественных расценок!
Солнце светит для всех,
Иногда, оставляя без игривых утех
Слепых или слепцов,
А иногда и ватиканских
Высокостатусных отцов.
Пора звезду зажечь
И сжечь
Проклятый Вифлеем!
Но перед тем, пойду поем!
Время к обеду,
Откинем прочь мы старчества диету!
(Уходит).
(Выходит кардинал).
Кардинал:
– Можно загнать лошадь
В воду, но пить её не заставишь,
Пока не загоняешь
В мыло!
От чего б она брыкалась так сердито.
Чтоб я оглох,
Будь я олух,
Если не воспользуюсь
Предубеждениями высокопочтенного
Мужа́, и сумбуром
И фарсом не наслажусь
Я вдоволь!
На то моя молодцевата удаль!
Вот будет потеха!
Не обойдётся и без смеха!
Вот будет соль
Ему на язык, на то сгожусь,
Сыграю закулисную я роль!
За нос водить глупца,
Уважаемого отца,
Есть великая благодетель,
А паповодец – гениальный, по сути,
Государственный деятель!
Тот ещё получится злодей.
(Уходит).
(Выходит слуга).
Слуга:
– Ах, мракобесие,
Засилье бесчестия,
Этому алале я не позволю
И не дозволю
Осмеять и осрамить отца,
Из его потрохов выйдет
Отличная венгерская колбаса!
Негодник!
Змей!
На каждого хитрого лиса,
Найдётся свой хитрый охотник!
Для каждого вьючного ишака,
Найдётся свой груз книг.
На каждого лазутчика,
Найдётся свой везунчик.
На каждую…
А, ну хватит, хватит,
Нужно со своим языком длинным ладить!
Праведный гнев,
Разразится над головой
Этого израильтянского осла.
Думает он лев,
Как раскроет зев –
Обычный вол!
Так прослежу за ним,
Покуда над моею головой
Ещё сияет нимб
Святой,
Держащийся на глади пьянства.
Побегаю за ним рысцой.
Неуловимые души
Плывут по волнам,
А нам –
Тел недуги,
От коих так страдают вечно слуги.
Им меня разрази,
Этим недугом, пока океан спокоен,
Развесить стоит уши
Па всем сторона́м суши!
Padre он готовит осмеяние,
Хочет выставить на порицание
Толпы, в памяти потомков,
Чтоб имя его всплывало
И от него становилось им неловко,
И дурно, всё то он придумал ловко!
Но только этот болтун,
Или трепло, находка для шпиона,
Ты погоди, участь тебя ждёт Иона!
Теперь пойду,
Все нужные мне
Вещи соберу!
(Уходит).
Действие второе
Хозяин трактира.
Федерико.
Марта.
Незнакомец.
Первый и второй незнакомцы.
Полицейский.
Другие.
Кабак "Три звезды".
В кабаке тихо, сумрачно и грязно.
Хозяин:
– По всей Европе едва ль найдутся смельчаки,
Иль хотя б какие-никакие мастаки,
Рискнувшие повыпускать на волю языки
Из-за зубов,
И мысль свою из толстокожих и дубовых лбов.
В противном случае, они с лёгкостью
Могут их лишиться безвозвратно.
Язык, как известно, обратно не приставишь, это вряд ли.
Марта:
– Везёт тем,
У кого язык онемел.
Посмотрим на Федерико,
Его дивное пьяное лыко велико!
Хотя он им и не вяжет никогда,
Ведь он немой совсем и это, право,
Ему к лицу,
Он пропивает деньги с пользой,
И, не чешет языком как ты,
Ты только посмотри,
И откуда он берёт гроши?
Хозяин:
– Стыдись, о нищих говорить!
Его с пелёнок не любила мать,
Она и знала, что стегать
Нерадивого глупого ребёнка,
А сама бегала от жеребца к жеребёнку!
Мать умерла,
И мучить его начала́
Мачеха!
В словах дерзновенных искусная пала́чиха!
Федерико рос молчуном,
Но всё же был он миленьким сынком.
Маменькин гнев учил его держать рот на замке,
И даже в темноте, в чулане, наедине
С самим собой, ему воспрещалось
То, что другим разрешалось -
Играть, петь, говорить,
Иначе – ведьма начинала бить и бить и бить!
Подзатыльники колотить,
Словно колотит град
Спеющий виноград.
Итак, Федерико научился лишь
По делу высказывать слова,
И намёка не показывать
На то, что у него за сердцем кроется,
Ни то мачеха, узнает, и набросится
С лихвой наказывать!
Ребёнок был один в семье,
Остался сиротой,
К тому же и немой.
И лишь с соседским псом
Случался разговор,
И то не долгий,
Похожий на блошиный говор.
Меж тем росли долги,
За поместье,
И его выперли за предместье,
Просить милостыню,
Не отдали на ночь и простыню,
Погреть мотню!
И с этой самой скамьи "просвещения",
Ни нотки страха иль удивленья
Из него выманить не могли
И выбить,
Да сколько б ни старались, колотить
Не смогли молчанье перебить.
Учился жизненным уроки справно,
Исправно получал награду за учёбу,
Что в пору, малолетства, славно.
Жил с беспризорниками он ладно.
Марта:
– Известна той поры награда,
Как выбраться из круга ада,
Отведать плёток и розги́,
Тем и вышибли несчастному мозги.
Хозяин:
– Не перебивай,
Слово дай!
Баба!
Терпел, молчав, и награду и наказанье.
Но дорого обошлось его учение мачехе,
И накопилась сумма уже кругленькая,
Да стали с неё спрашивать,
И векселя пихать под нос,
Кто сколько смог, столько и унёс,
И ветер перемен его поместье в пух разнёс.
Она, старуха и вдова,
На лысине чьей прорастала седина,
Решила продать Федерико в рабство,
Туземное какой-то царство,
К диким маврам,
Каким-то динозаврам,
Толи кентаврам.
Не важно!
А важно, то, что его не продали,
Он и маленькие слуги сбежали,
Скрывались и побирались,
И до Рима, как-то раз, добрались.
Здесь золотое дно
Пока оно видно,
Для нищих милостыня есть.
Сдаётся, есть что съесть,
И на что пить,
Пока есть что налить!
Марта:
– Продолжай,
Но смотри, беспутный,
Не понасобирай
Чего лишнего!
И осади своего длинного бесстыжего!
Хозяин:
– Из здешнего
Арсенала,
Федерико самый малый.
Но пьёт за двоих,
Хотя двоих и тяжелее напоить!
Марта:
– А что за воспитательные меры?
Они что очертенели
Продавать плоть
Людскую, каким-то аборигенам,
Ссылаясь на экономическое дело?
Иль это выгода такая,
Или судьба, старуха, злая?
Хозяин:
– А я по чём знаю?
А, баба? Судьбу не предрекаю!
(Входит незнакомец).
Незнакомец:
– Налейте мне какой-никакой браги,
Набраться мне отваги
Стоит перед боем.
Мы славно бранью кроем
Врагов напористые лбы,
О нет, они не глыбы,
Чтоб стоять непоколебимо,
Они не рыбы – чтоб молчать!
Могли бы вы налить мне стаканов пять?
Солдат я, иду гулять.
Хочу повеселиться,
Ведь перед дорогой к чёрту
На кулички нужно надраться
И желательно подраться!
Язык немеет уж во рту,
От вожделения к спиртному.
Каждая секунда на дорогом счету,
А поваляться перед чьим-то порогом,
Не шевеля ни пальцами, ни рогом -
Есть самая лучшая забава, какая по нутру
Каждому солдату в отпуску́.
Хозяин шепотом Марте:
– Какой-то подозрительный солдат,
Мундира нет, и сапоги похоже на гвозде висят
В казарме, на улице, где расположена тюрьма.
Сейчас, наверное, начнётся кутерьма,
Если какой болван пустит слух,
Накормит сплетнями всех агентов вокруг.
Марта шепотом хозяину:
– Стоит ему надраться,
И он забудет всё,
Нам смелости набраться
Велит пророк забродившего сока
Виноградного,
Избавиться от незнакомца праздного
Необходимо и легко!
Но каково
Красноречие!
В нём нет противоречия,
Какая-никакая рыба клюнет,
Его он и надует!
(Марта наливают незнакомцу. Незнакомец выпивает немного и подсаживается к разморённому от бражки Федерико).
Незнакомец:
– Мы не знакомы,
Скажу тебе я прямо.
Не сочти меня за хама,
Но пить один я не люблю,
Я угощу за гостеприимство,
И награжу
Тебя добротным пойлом,
На праздник существа души тебя зову!
И выпить тебя за здравие моё молю.
(Молчание).
Незнакомец в сторону:
– Кто вечно молчит,
Тому есть что скрывать,
Но нужно сыграть
На охмелении рассудка.
Уж, хитрости готова дудка,
Начнёт плясать он под неё,
Покуда желание моё
Всё выведать из него
Огромно – велико!
(Незнакомец наливает Федерико. И спаивает пьяницу).
Незнакомец:
– Пей, пей!
Сил на это дело не жалей!
Эй, хозяин! Ещё подлей.
(Марта подаёт ещё выпивки).
Незнакомец:
– Однажды,
Я поймал такого окуня́,
Имел тот огромные рога, как у оленя́,
Его жена была ему верна
Лишь до обеда,
А после уж, победу
Одерживал её сосед,
Хотя и был немного сед,
Его и вывели на воду
Чистую, а мужу спели оду
О том, как нужно смотреть в оба.
(Федерико пьяный падает на стол. И засыпает).
Незнакомец в сторону:
– Всё пропало!
Хорошо было начало,
А этот подлец уснул,
Хотя ему немного сунул
Под его поганый рот,
Чтоб сгинул его род!
Другие:
– Наш Федерико откинулся,
А ты чего накинулся?
Иль не знаком с его характером?
Не нужно быть и нанимателем,
Или актёром в театре на углу,
Для того, чтобы распознать нашего Федерико.
Его дело шито-крыто,
Налакаться и уснуть.
Во снах, пасётся на лугу
Уже давно, но погоди,
Проснётся он и уведи
Его, тогда немедля с наших глаз долой
Домой!
Тогда с ним и поговори!
(Смеются).
Незнакомец в строну:
– Ну погодите же,
Поймёте вы,
С кем имеете дело,
У меня имеется особое зелье
Для развязывания языков,
Без пыток и оков
И выжженных зрачков
Могу я обойтись,
А, ты, немой
Уж лучше богу помолись!
(Незнакомец незаметно достаёт флакон и подсовывает под нос Федерико. Вливает в рот. Федерико вскакивает).
(Из угла харчевни появляются ещё два незнакомца, и подходят ближе).
Первый незнакомец:
– О, его узнал я.
Сначала не признал.
Интересно, кто ему приказал
Явиться в этот гадюшник
В это гетто,
Покуда лучше уж на конюшне,
Состряпать какое тёмное дело.
Второй незнакомец:
– Сейчас узнаем,
Что принесло сюда
Агента полиции,
И что хорошего выйдет для нашего ордена,
Может быть продвинутся вперёд дела
По обузданию священного отца.
Федерико:
– Друзья мои,
Долго я молчал,
На весь белый свет душой кричал,
Но никто не слышал,
А я стонал всё тише и тише.
И мне это, собственно, наскучило.
И жизнь меня нахлобучила
Приняться за язык,
Пора!
Пока я не отвык
Его ворочать и держать
Под двадцатью солдатами
Во фронт!
И речь моя звучит набатами!
Между тавернами и хатами,
Меж слуг закона и мандатами
Выданными на поругание
И осмеяние
Бунтовщиков -
Гробовщиков спокойствия.
Хочу я изобразить
Это, ведь сердце всё моё в мазне
Густыми красками испачкано,
И столько времени на то потрачено,
Чтоб вымыть её от липкой грязи,
Но всё на мази́!
Худой конец мой разрази,
И погуби моё чело,
Если меня словесно понесло!
Поведаю о том,
Но было то – иль явлю, или сном,
Не могу судить.
Желаю объявить,
Что папу видел голым!
Не помню где, не помню как,
Я не слепой, я лишь немой!
А это не пустяк!
Этот стакан мой,
Или не мой?
(Федерико пьёт и вновь падает на стол).
Незнакомец:
– То, что мне и нужно,
А то уж стало скучно
Собирать все отстойники,
В которых все молчат, как покойники!
Хозяин:
– Не ожидал такого,
Не видел я лихого
От немого.
Пропали мы,
Пора бежать!
Но что это?
Нас окружили,
Весь район наш оцепили!
И нас с тобою обвинят!
Точно – нам вину внушат,
Хотя свидетели мы ненамеренные,
Вели себя всегда примерно
И намеренно
Чтили закон!
Марта хозяину:
– С годами, закона аршин измерили
Мы, и оказался он короток,
Как судья, короток руками,
А писарь короток делами.
Хозяин:
– К худому исходу на старость лет
Мы Фдерико повстречали,
Лучше б его в детстве черти побрали!
И в клочья разметали!
Другие:
– Вот незадача,
Ведь правда наша,
Мы ни при чём,
Пусть будет крест на нём,
Но мы сидели пнём
И молчали за столом.
(Входит полицейский и полицейские ниже рангом).
Незнакомец:
– Полицейские!
Задержите всех,
И отправьте на допрос,
С них, со всех, огромный спрос!
А этого, пьянчугу,
Уволоките к сатане в лачугу!
Пусть вытянет из его суставов всё то
Что выпил он, вот ему награда -
Остаться без кро́ви и стакана.
Покуда суждено
Немого обернуть в болтливого говоруна,
Гореть начнёт от раскалённых
Клешней его облезлая спина!
Коварство бунтовщиков, покуда жив я,
Будет побеждено!
И та, скотская свинья,
Пойдёт за мной,
Со своею толстопузой женой!
Мы то жир выплавим калёной
Кочергой!
Хозяин:
– Но я не виноват!
Незнакомец:
– Нечего приют давать
Преступникам!
Отступникам,
Хулящим
И смердящим,
Не любящим Христа законы,
И церкви вселенской каноны!
Полицейский:
– А ну, собрались,
Что растерялись?
Иль не видали вы хорошее
И крепкое дубьё?
Жулики, ворьё!
(Полицейские уносят Федерико, уводят хозяина трактира и его Марту, уводят других. Незнакомцы показывают перстень и их оставляют в харчевне одних).
Первый незнакомец:
– После кабинета ни нашёл я ничего,
Но, как говорил я, суждено
Ответы мне найти в утробе суеты простой,
Ведь во дворце испытывал застой
Своей энергии, и от безделья
Не было и мыслей изобилья!
Но что слышал ты?
Юнец?
Когда-то оборванный подлец?
Ничего!
Меж тем,
Нам бог послал великий знак!
Развеять зловонный угар
Триумфа padre, наш действенный отвар -
Народное сказанье,
Вызвать на осмеянье
Голозадого короля!
Тогда устроим тра-ля-ля!
Пусть знает силу краля94!
Второй незнакомец:
– Что имеете в виду, вы настоятель?
Первый незнакомец:
– Сойдут на землю, ведь я великий подражатель!
Коли умею подражать народной мудрости
В своем воображении лишиться скупости
На проделки и утайки!
Пора бы затянуть болты и гайки!
Как тянул их да Винчи,
И закрутить последний винтик,
В последствии стянуть крупнее фунтик
С лупоглазых и зевающих еретиков!
Тебе я прикажу,
Нанять проказу.
И долой с глаз!
Тогда и будет вылаз!
Пару словами и короче!
Ты соберёшь народ уж к ночи!
Всех плутов и воров, лгунов,
Поставишь в строй полков.
Нарядишь их в нищие обличье и лохмотья,
Из них отличные получатся уроды!
Тогда возымеют на свободе
От нас и золото и наставления,
А мы испытаем победы упоение!
Мы пустим слух,
Мы пустим байку!
И эту шайку
Направим на неподозревающего
В рясе блистающего
Padre, я сам выступлю в образе карги,
Нацеплю на ноги
Худые башмаки.
Весь мир калек
Узнает, как недалёк
Спасительный огонь,
Их быстрый конь
Пожиратель сплетен и надежд,
Созданных делами святых для невежд,
Устремится в даль,
Он уже, быстрее ветра прискакал!
Якобы прикосновение к голому телу
Padre излечивает любой недуг,
И вдруг!
Друг!
Объясню тебе по ходу пьесы,
А сами устроим допросы
Этих рыбацких шаланд!
Склонились в нашу сторону весы!
О, благодетели, покойные отцы!
(Уходят).
(Из под стола выползает слуга).
Слуга:
– Дьявол, переодетый в кардинала!
Вот начало!
А кардинал в лгуна и шельму,
Но урок преподнести дельцу
Необходимо, для наставленья
На путь добра и пораженья
Зла!
Бог шельму метит!
Его отметит,
Да так отметит,
Что надобно это отметить!
На каждого черта,
Найдётся кочерга!
(Слуга забирает полные бутылки с алкоголем и уходит).
