Дмитрий Морфеев
Красный утес
Фок продолжал собирать алый терн. Миссис Циммерн попросила приносить еще и сок самого дерева, поэтому теперь Нолан делал небольшие зарубки на стволе, ежедневно наполняя кроваво-красным соком стеклянный сосуд.
Мучительно прошла неделя, а Розалин все не появлялась. О маленьком Генри Риверсе тоже не было никаких вестей. Поиски отягощал туман, что каждый день клубился в лесу, на границах деревни. Из-за тумана никто не мог добраться до соседних селений, чтобы спросить там о пропавших.
На восьмой день Нолан как обычно искал сестру с раннего утра до ночи и, вернувшись домой, задремал прямо за столом.
Снова ему пригрезилась Розалин в туманном лесу. Сестра ушла под землю почти по пояс, мох облепил ее кожу. Она будто слилась с лесом: издалека сложно было отличить ее от дерева, лишь красный поясок выделял ее.
– Нолан, – Фок услышал родной голос, хотя с губ сестры не сорвалось ни звука, – времени почти не осталось. Развяжи меня, пока не поздно…
Нолан тут же пришел в себя, и страшная догадка озарила его разум. Схватив топор, он помчался в лес. К алому терновнику.
Сперва он попытался развязать ленту руками, но узел никак не поддавался. Тогда он с силой рубанул по узлу топором.
Алая лента бесшумно свалилась на мох, а затем произошло нечто невообразимое. Терновое дерево растворилось в тумане, будто его и не было, а вместо него появилась девушка в легком изорванном платье, перепачканном кровью. Нолан в последний момент успел подхватить сестру на руки, не дав ей упасть.
– Роззи?! Кто сотворил это с тобой?!
Сестра с трудом посмотрела на него.
– Ты… Ты рвал мои ягоды, ломал мои ветви. Ты был так слеп, что изранил меня… Но ты прозрел, и я тебя прощаю.
– Меня обманули, – горько ответил Нолан, не сдерживая слез. – Это все гадкое колдовство! Кто превратил тебя в дерево?! Скажи, умоляю!
Тут глаза Розалин расширились от ужаса. Она затрясла Нолана за плечо, затем указала куда-то ему за спину и прошептала:
– Она.
Фок резко обернулся.
Над ними возвышалась Констанция Циммерн. Ее выразительные глаза сверкали зловещим огнем.
– Вы?! – изумленно выдохнул Нолан, закрыв собой сестру. – Так вы все-таки ведьма?!
– Я куда хуже, милый наивный мальчик. – Она опустилась рядом и легонько прикоснулась к его груди. – Вот твоя плата за испорченную ступень.
Он стал падать, но миссис Циммерн придержала его и с какой-то материнской заботой уложила головой к себе на колени. Нолан почувствовал, как жизнь стремительно покидает его. Он все смотрел на холодное непроницаемое лицо и не мог поверить, что эта красивая молодая женщина каким-то неведомым образом губит его без удара и без выстрела.
– Пощадите Розалин, – прошептал Нолан, чувствуя дыхание смерти на своих губах.
– Я оставлю ее в живых.
Нолан уже не видел ничего перед своими глазами, но еще различал голос Констанции.
– Твой прах будет питать ее корни. Покойся, но без мира. И помни, что ради звона монет ты был готов на что угодно, даже изрубить родную сестру.
Нолан хотел бы крикнуть, что это не так, но уже не мог.
***
С тех времен в том лесу растет удивительное дерево с алыми плодами, а у его подножия возвышается небольшой холмик – безымянная могила.
Пусть красная лента давно истлела, но до сих пор всякому случайному путнику в шелесте ветвей и шипов слышится печальный шепот.
«Но-лан, Но-лан», – разносит ветер чьи-то слова.
Кто-то горько плачет, причитает о жестокой судьбе.
И так будет всегда.
Глава 2. Тишина
И как мальчишки ни резвятся,
И как девчонки ни дичатся —
По струнам проведу рукой,
И все они бегут за мной.
И. В. Гете, Крысолов
Лорна О’Шей лежала в кровати рядом со старшей сестрой и никак не могла уснуть. От скуки она крутила в руках пышную прядь своих волос и разглядывала тени ветвей на стене.
Внезапно Эшли проснулась, вскочила на ноги и куда-то засобиралась. Лорна остановила сестру за руку.
«Мелодия, – пояснила Эшли. – Она зовет».
Лорна не слышала ни музыки, ни голоса сестры; она уже несколько лет не могла ничего слышать, зато умела читать по губам.
После затяжной болезни маленькая Лорна превратилась в обузу для семьи. Ее предпочитали не замечать. Одна только Эшли никогда не бросала ее. Когда случилась беда, Эшли отыскала брошюру, по которой они обе выучились языку жестов. С тех пор сестра стала добровольным переводчиком Лорны.
Эшли зажгла свечу и выскользнула за дверь, не обращая внимания на расспросы. Не понимая, что происходит, Лорна влезла в свои изношенные туфельки и поспешила за сестрой.
Они покинули дом, не разбудив никого из взрослых, и застали на улице странное шествие. Дети всех возрастов в одних ночных сорочках толпились на главной дороге. Одни несли в руках свечи или фонари, другие – детей помладше, третьи шли просто так. Некоторых из присутствовавших Лорна знала лично.
Эшли влилась в колонну, и Лорне пришлось последовать за ней. Участников полуночного хода будто заворожили: одни и те же неспешные движения, один и тот же затуманенный взгляд, множество сомкнутых губ.
Пока они продвигались по деревне, колонна только росла. Двери домов открывались, из них выходили дети и присоединялись к шествию.
Происходящее Лорне не нравилось. Она постоянно пыталась поговорить с Эшли и с близстоящими детьми, но ничего не выходило. Ее как обычно не замечали. Устав от бессилия и непонимания, она сошла с дороги. Через некоторое время ей удалось добраться до начала колонны.
Впереди всех шла дама в темной вуали. В ее руках что-то поблескивало в свете свечей.
Лорна подошла еще ближе и разглядела золотые струны, которых касалась изящная рука.
Почему-то вид незнакомки поверг Лорну в ужас. Ей показалось, что это призрак смерти, окутанный газовой тканью, словно саваном.
Растерянная Лорна принялась хватать шествующих за руки, пытаясь остановить, но все только отпихивали ее и продолжали идти за дамой.
Тогда она с опаской постучала в первый попавшийся дом, надеясь своим стуком разбудить кого-то из взрослых. Но никто не откликнулся. Так Лорна начала метаться от дома к дому, барабанить в окна и двери, но тщетно.
Несмотря на то, что некоторые дома стояли открытыми из-за того, что дети забывали затворять двери, Лорна боялась заходить внутрь.
Наконец одна из дверей все-таки приоткрылась. На крыльце показалась приземистая фигура. Лорна с надеждой бросилась вперед, но тут же отпрянула.
Перед ней стояла Безумная Белла, местная сумасшедшая. Старуху Лорна боялась еще сильнее, чем призрака в темной вуали.
Лорна попятилась, но Белла крепко схватила ее за руки и закружила так сильно, что Лорне стало дурно. Тьма, пятна свечей, страшная беззубая улыбка – все перемешалось перед глазами… Старуха отпустила так резко, что Лорна чуть не упала. Белла принялась указывать на уходящую колонну и подталкивать Лорну к дороге.
«Ступай-ступай, дитя. Тебя ждут», – разобрала Лорна обрывки фраз по суховатым старушечьим губам.
Лорна не знала, что делать и куда деваться, но оставаться рядом с Безумной Беллой не хотелось, поэтому она снова побежала по траве вдоль колонны, ища в толпе Эшли.
Чудом ей удалось отыскать сестру и приблизиться к ней. Воск со свечи стекал прямо по рукам Эшли, но она, казалось, этого вовсе не замечала. Лорна изо всех сил потрясла сестру за плечи, и та наконец обратила на нее внимание.
«Идем домой, – жестами взмолилась Лорна. – Это смерть!»
«Не могу, – ответила Эшли. – Музыка такая чудесная. Если бы ты только могла услышать. Пойдем с нами».
Сестра крепко взяла ее за руку, и Лорна решила не сопротивляться.
Они снова шли вместе в общем потоке. Лорна никак не могла понять, что за звуки заставляют всех идти вперед за призрачной дамой, и почему они разбудили только детей, но не взрослых.
Незаметно деревня осталась позади. Теперь дети шли по узкой лесной тропинке.
«Куда мы идем?!» – время от времени спрашивала Лорна, но не получала ответа.
Будь Лорна одна, она бы не задумываясь вернулась домой, но рядом шла Эшли. Лорна боялась бросить единственного близкого человека.
Глаза заслезились от страха и обиды. Если бы только Лорна могла услышать, чтобы понять. Если бы только она могла внятно говорить, чтобы все выяснить и всех остановить.
Внезапно шествие замедлилось. Лорна поднялась на носочки, пытаясь разглядеть, что делается впереди. Ей показалось, что стоящие в первых рядах колонны стали растворяться во тьме.
«Вот и конец, – решила она. – Ангел смерти ведет нас в преисподнюю».
Тут Лорна рассмотрела темные своды пещеры и поняла, что дети заходят внутрь.
В тот момент в Лорне что-то переменилось. Она решилась на время оставить сестру, чтобы привести помощь.
Крепко обняв Эшли, Лорна пообещала вернуться за ней.
Сестра не стала ее удерживать, и Лорна повернула назад.
***
Лорна потеряла счет времени. Обняв себя за плечи, она шла по лесу, озираясь по сторонам. По ее расчетам, она давно уже должна была вернуться в деревню, но лес не кончался.
Иногда Лорна находила в своей тишине спасение, но сейчас глухота делала ее уязвимой. Кто угодно мог подкрасться к ней со спины. Вдруг она не сумеет вовремя заметить неверную тень?
Глаза болели от перенапряжения. Лорну не покидало ощущение, что за ней кто-то следит. Если бы только она могла слышать!
Когда впереди показалась дубовая роща, Лорна обрадовалась. Они уже бывали здесь с сестрой. Лорна надеялась, что теперь-то легко отыщет дорогу домой.
Она ускорила шаг, желая поскорее выйти к нужной тропке. Но вдруг остановилась как вкопанная и чуть не лишилась чувств. В ее тишину вторглись звуки. И не какие-нибудь отдаленные, а четкие и ясные слова.
– Постой, прекрасное дитя. Тебе не нужно возвращаться.
Лорна почти забыла, как могут звучать голоса. Она схватилась за уши, не понимая, как такое может быть.
– Обернись и увидишь, что мы не плод твоего воображения.
Лорна с опаской обернулась и вгляделась в темноту, разбавленную лунным светом. В траве мелькнули маленькие тени.
«Кто вы? И почему я вас слышу?» – жестами спросила она.
– Мы древний народ, волшебство – наш дар, и с его помощью мы можем вернуть тебе слух. Ты ведь хочешь снова услышать не только нас, но и все вокруг?
Лорна замерла в нерешительности. Она давно позабыла большую часть звуков. Вечная тишина быстро поглотила даже воспоминания о них. Сестра часто пыталась описать ей шум воды или ветра, но Лорна никак не могла их припомнить.
С другой стороны, к чему ей сейчас все звуки мира, если она не сможет сразу заговорить? Наверняка ей придется учиться заново.
– Да-а, ты права, – заметили тени, удивительным образом прочитав ее мысли. – Одного слуха недостаточно. Тебе нужен голос, да такой, который бы поняли окружающие. Мы можем дать тебе все необходимое. Только пожелай. Кивни, если хочешь.
Лорна задумалась. С вновь обретенным голосом она сможет позвать родных на помощь, и никто не посмеет отмахнуться от нее.
Она медленно кивнула. И в следующую секунду снова схватилась за уши, вскрикнув. В голову вдруг ударила целая череда звуков леса. Шелест ветвей, шорох травы, стрекотание насекомых, дуновения ветра. Ей казалось, что она слышит даже кротов под землей. С непривычки все было слишком громко.
– Не бойся, – прошептали скрытые в тени помощники, – ты совсем скоро привыкнешь, милая Лорна.
Сейчас голоса звучали совсем иначе. Прежде они казались Лорне более мягкими. Она решила, что тени перешли на шепот, чтобы не раздражать ее громкими звуками.
– Откуда вы знаете мое имя? – тихо спросила она.
Лорна не сразу поверила, что этот красивый голос принадлежит ей. Коснувшись губ кончиками пальцев, она уже готова была плакать от счастья.
– О, мы знаем многое. Знаем, что тебя не очень-то любят дома. Знаем, что Эшли – твой единственный друг.
– Я должна позвать родных! – спохватилась Лорна, услышав имя сестры. – Эшли может быть в беде!
– Нет нужды. Мы поможем ее спасти. Ты ведь уже убедилась, на что способно наше волшебство. Пойдем с нами, и тогда Эшли вернется к тебе.
– С вами? Что это значит?
– В наши земли. Там тебе будет намного лучше. Там никто не посмеет тебя обижать. Ты очень красивая девочка, Лорна. У нас красивые дети становятся принцами и принцессами, и ты станешь.
– Я не пойду без сестры.
– Эшли, конечно, не так красива, но и для нее найдется место… Так что, ты согласна?
– Если вы поможете спасти сестру, то да.
– Хорошо, но не все зависит только от нас. Тебе тоже нужно кое-что сделать.
– Что же?
– Между нашими и вашими землями есть незримая завеса. Переступить ее может только смелый человек. Видишь старый дуб перед собой? Его дупло – дверь в наше королевство. Влезь внутрь, покажи, что не боишься, а после мы вместе отыщем Эшли.
Лорна окинула взглядом широкое чернеющее дупло у земли. Ей не слишком хотелось забираться туда, в темноту. Но еще больше она боялась лишиться сестры и волшебных даров. Что, если она вернется домой и снова потеряет голос и слух? Что, если родные как обычно отмахнутся от нее? Что, если она не сможет отыскать ту злополучную пещеру? И самое главное, как она будет жить без сестры?
Лорна приняла решение. Дрожа от страха, она подошла к большому дубу, сопровождаемая тенями, словно свитой, и, зажмурившись, залезла в дупло.
На мгновение ей стало спокойнее. Но тут что-то потянуло ее вниз, под землю. Распахнув глаза, она увидела уродливые когтистые лапки по краям дупла и закричала.
Красивый голосок Лорны быстро потонул в темноте.
***
На следующее утро Айви О’Шей пошла будить дочерей, но не обнаружила их в постели. Верхние платьишки Лорны и Эшли так и остались висеть на стуле.
Выйдя на улицу, женщина столкнулась с толпой встревоженных соседей. Оказалось, что у всех была та же беда.
Так в деревеньке Амбер-Клиф за ночь исчезли все дети.
Глава 3. Ипекакуана
Никем не замеченная, Констанция благополучно вернулась домой под покровом ускользающей ночи. До рассвета оставалось всего ничего.
Поднявшись на второй этаж, она спрятала эльфийскую лиру в укромное место и переоделась в одно из своих повседневных платьев.
Констанция была в прекрасном расположении духа. Пока ее замыслы сбывались даже лучше, чем она могла вообразить.
Увести всех ребятишек из деревни оказалось проще простого. Фейри не соврали о чудесных свойствах своей лиры. Безграничная власть, льющаяся из волшебных золотых струн, заворожила Констанцию. Когда она шла во главе колонны, когда вела детей к спасению, то вдруг ощутила, как сильно нужна всем этим неокрепшим созданиям.
Пока звучала мелодия, для каждого внимающего нотам ребенка Констанция была важнее всего на свете: важнее родных и друзей, важнее любимых занятий и лакомств. Это чувство всепоглощающей значимости отдаленно походило на счастье.
После того, как детей укрыли в святилище, Инес погрузила их в долгий сон, а Кессиди осталась присматривать за спящими.
Констанция села за стол, достала дневник и перечитала запись, что оставила после разделения с Кессиди:
«Мне омерзительна былая слабость и наивность. Смешна та преданность, с которой я ждала безразличного мужа. Поражает, как легко я прощала обиды от окружающих.
Мой избавитель на многое открыл мне глаза. Пришло время воздать всем по заслугам! Отныне я смогу вершить свое правосудие. И все ничтожества, что были так несправедливы, поплатятся сполна».
Кто знал, что нести справедливость настолько приятно, а месть так сладка? Констанция уже предвкушала, в какой ужас придут односельчане, когда обнаружат, что все дети бесследно исчезли.
Нолан и Розалин, дети Амбер-Клифа – все это было только началом возмездия Констанции. Предстояло сделать следующий ход.
Констанция посмотрела на темную вуаль, лежавшую на столе, и улыбнулась. Прежде она никогда не носила этот бессовестно дорогой подарок Рейнера: он казался ей слишком мрачным и вычурным. Теперь же платок сослужил ей отличную службу и послужит еще.
Лорд Кёрн, к слову, больше не появлялся, и Констанцию это полностью устраивало. Она предпочла бы никогда больше не встречаться с этим существом. Несомненно, человеком он не был. В то же время Констанция понимала, что у самого Кёрна могут быть свои мысли на этот счет, но она надеялась, что сумрак, наведенный Инес, не позволит попасть в деревню даже ему.
Сперва Констанция хотела многое написать о своих чаяниях, но потом передумала. С чего бы доверять бумаге то, что должно оставаться тайной для всех? Раньше она об этом не задумывалась, ведь ей, по сути, нечего было скрывать. Кроме, разве что, гибели ее неродившегося ребенка. Но отныне все было иначе.
Констанции вдруг захотелось избавиться от дневника, ведь его страницы хранили воспоминания о ней прежней. Констанция представила, как языки пламени окутывают кожаный переплет, как сжимаются исписанные ее рукой листы, и передумала предавать тетрадь огню. Вместо этого она спрятала дневник в клетке Саншайн, положив тетрадь под мертвую пташку и присыпав все это древесной стружкой и опилками, а саму клетку спустила в погреб.
Констанция до сих пор не избрала себе новое имя, но чувствовала, что это только вопрос времени. Пусть пока приходилось отзываться на старое, но в действительности Констанции Циммерн уже почти не существовало. Прежняя миссис Циммерн морально умирала уже несколько раз: сначала в погребе, затем когда поглотила невинного младенца и окончательно – у вяза, во время ритуала. Теперь осталась только она и глупышка Кессиди. Как только с Амбер-Клифом будет покончено, как только они с Кессиди пересекут границу ненавистного захолустья, Констанция станет зваться иначе.
***
Бетти Джой разбудил крик петуха. Несносная птица, дав сигнал о наступлении утра, никак не хотела затыкаться и продолжала кукарекать.
С трудом поднявшись с постели, Бетти завернулась в домашний халат и, поминая петуха недобрым словом, кое-как прикрепила шиньон поверх собственных волос. Затем она окунула большой палец в баночку румян и мазанула себя по щекам и губам.
О том, чтобы высунуть нос на улицу, не прибегнув к ежедневному ритуалу красоты, не могло быть и речи. Пусть даже петух сорвет себе голос, а от его крика у нее самой и всех соседей полопаются барабанные перепонки.
Наконец Бетти собралась и вышла из дома. Под вопли птицы она неспешно прошествовала от дома до хлева.
Петух продолжал голосить как резаный и угомонился, только когда Бетти осыпала его ругательствами.
«Что за бес в него вселился?! – размышляла она. – Видно, стареет. Надоел. Зарублю зимой».
Покормив кур, Бетти уже собиралась уходить, как вдруг заметила темную материю, висевшую на деревянной балке. На красивые предметы гардероба у Бетти был нюх. Она подошла ближе и поняла, что не ошиблась. У нее в хлеву висела изящная вуаль из тончайшего темного шелка, по краю расшитая маленькими жемчужинами. Подобную роскошь Бетти видела лишь однажды, лет пятнадцать назад, когда через Амбер-Клиф проезжал какой-то заморский торговец.
Бетти огляделась. Вне сомнения, такой дорогой подарок мог оставить только поклонник. Он-то и потревожил бедного петуха, только чтобы Бетти нашла вуаль. Хотя довольно странно, что тайный воздыхатель избрал хлев местом для сюрприза, но сам по себе поступок был вполне в мужском духе.
Накинув платок себе на голову, довольная собой Бетти отправилась домой.
Поднявшись на крыльцо, она увидела, что мистер Шепард, сосед из дома напротив, тоже не спит.
«А вот и мой кавалер объявился», – решила Бетти.
Старина Шепард разводил овец, а шерсть продавал суконщикам, так что у него могли быть нужные связи, чтобы раздобыть такую редкость. Кроме того, Шепард – вдовец с единственной дочерью. У такого могли скопиться нужные средства.
Прежде Бетти не особо обращала на соседа внимания. Слишком уж тот был молчалив, лишнего слова не вытащишь, а Бетти, напротив, любила поговорить. Однако ей польстило такое внимание.
Кокетливо улыбнувшись, Бетти взялась за уголки платка и приспустила его с головы, красуясь перед соседом, словно юная девушка.
– Прекрасная вещь, мистер Шепард, – воскликнула она. – Не выразить словами, как я тронута! Приятно, что в наших краях хоть кто-то знает, как порадовать женщину.
Бетти скрылась за дверью прежде, чем мистер Шепард успел что-либо ответить. Она считала, что, помимо красоты, мужчины ценят в женщинах загадочность, и потому старалась всячески поддерживать такой образ: часто уходила на полуслове.
***
Констанция шла по главной улице Амбер-Клифа, сдерживая торжествующую улыбку.
В деревне творилось черт-те что. Двери многих домов были распахнуты настежь. Перепуганные мамаши носились туда-сюда, не находя себе места. Кто-то рыдал, кто-то сыпал проклятиями. Отцы ходили понурые и молчаливые, с напряженными посеревшими лицами.
Среди этой массы выделялась Безумная Белла, которая умудрилась улизнуть из своего амбара. Старуха насвистывала веселую песенку и выкрикивала вслед прохожим:
– Ищите, не ищите – не найдете. Они ушли! Все-е-е ушли за ней! За той, что ходит в темной вуали!
Многие проходили мимо и не обращали на безумную внимания, иные осыпали ее бранью, кто-то даже замахивался, но Безумная Белла продолжала подтрунивать над всеми встречными и хохотать, будто желая расквитаться с односельчанами за долгие годы глумлений и оскорбительных процессий до церкви.
Констанция поравнялась с Беллой. На мгновение старуха затихла и почтительно кивнула ей в знак приветствия. С губ Констанции сорвался только тихий смешок. Она пошла дальше, а безумная продолжила напевать и пританцовывать как ни в чем не бывало.
Дом старосты штурмовала толпа встревоженных родителей. Люди стучались в окна и двери. Разгневанные голоса гремели в воздухе:
– Где твои ведьмоборцы, Шад?!
– Выходи! Наши дети пропали!
– Это так ты следишь за порядком?!
Констанция стояла чуть в стороне, на небольшом каменном приступке, устроенном для всадников, и внимательно следила за окнами в доме. По ту сторону мелькали перепуганные слуги и домочадцы.
Главные двери все-таки приоткрылись. На пороге показался Тоби Фентон, бессменный камердинер старосты. Видимо, в большом доме решили, что на старика ни у кого не поднимется рука, поэтому его и отправили отдуваться за всех.
– Где твой хозяин?! – сердито донеслось из толпы. – Неужели он нас не слышит?!
– Фентон, впусти! Ты ведь один из нас!
– Шад должен что-то сделать! Нам нужна помощь!
При появлении камердинера толпа загудела сильнее, чем прежде, и бедный Фентон никак не мог перекричать их в одиночку. Его слова просто тонули в общем шуме.
Наконец случилось то, чего и следовало ожидать. Какая-то женщина, подловив момент, бросилась в дверной проем. За ней следом кинулись все остальные.
Одну из дверей сорвало с петель. Толпа с неимоверной скоростью перетекла с улицы в дом, оставив после себя грязь и вытоптанную траву.
Констанция спокойно дождалась, пока улица опустеет, и только затем зашла в дом.
При входе она нашла потрепанного Фентона, которого чудом не раздавили. Старик растерянно припал к стене и переводил дыхание, обливаясь холодным потом.
– Вы в порядке, сэр? – спросила Констанция, протянув ему платок.
– Благодарю, мадам, – приняв платок, Фентон вытер лоб дрожавшей рукой. – Вы очень добры. Я-то еще поживу, но боюсь, что вот-вот останусь без работы.
– Будьте покойны. Уверена, мистер Шад вас не прогонит. В том, что люди ворвались в дом, нет вашей вины.
– Вы не поняли. Я боюсь, что хозяин может не пережить встречи с ними. Совсем обезумели… Не видел такого даже в голодные годы.
Констанция отвела старика в гостиную и насильно усадила в кресло для гостей.
– Только посмотрите, что они сделали с ковром! – устало вздохнул Фентон. – Теперь его век не очистишь…
– Ковер заменить легче, чем человека. Мистер Фентон, вашего хозяина нужно спасать.
– Да, но как? Вы – женщина, я – дряхлая развалина, увальни, которым хозяин платит за охрану, сбежали с самого утра, а все остальные пугливо попрятались по углам.
– Вы знаете, где он? – тихо спросила Констанция, склонившись к старику.
Камердинер не ответил, но Констанция чувствовала, что он знает, где укрылся Шад.
– Вы правы, я всего лишь слабая женщина и не смогу сдержать толпу. Однако я знаю, как помочь старосте. Но сперва мне нужно поговорить с ним.
– Вы, несомненно, храбры, но как же вы намерены его спасать? – Фентон недоверчиво посмотрел ей в глаза.
– У нас нет времени на обсуждения, сэр. Вам придется довериться мне. Подумайте сами: если бездействовать, они перевернут все вверх дном и рано или поздно отыщут его. Неужели вы даже не попытаетесь его спасти? Представьте, как он будет благодарен вам за содействие его спасению.
Фентон немного помолчал, вероятно раздумывая, стоит ли рисковать, и наконец прошептал ей на ухо:
– Подвал. По лестнице налево. Четвертая дверь.
Поблагодарив старика за доверие, Констанция устремилась в указанном направлении.
Дверь она нашла быстро. На осторожный стук никто не ответил. Тогда Констанция тихонько позвала старосту по имени и пригрозила, что выдаст его толпе, если он сию же минуту не впустит ее. Шад откликнулся и после недолгих пререканий все-таки открыл дверь.
– Зачем вы здесь?! – воскликнул он, нервно заперев за Констанцией дверь. – Неужели тоже будете винить меня, вашего покорного слугу, во всех смертных грехах?!
– Стоило бы, но я здесь не за этим, – чуть слышно проговорила она, подавив смешок.
Потолок гремел и сотрясался от топота людей, сновавших по дому. Поэтому Констанция не беспокоилась о сказанном. Она знала, что староста вряд ли расслышал ее.
– Что вы сказали?
В этот момент наверху грохнулось что-то тяжелое. Вздрогнув, Шад зачем-то пугливо полез под стол.
– Что они там делают, черт возьми?! – проворчал он из-под стола. – Остолопы! Никакого уважения к чужому имуществу!
– Осторожнее, мистер Шад. Как бы они не услышали вас, – заметила Констанция, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в лицо этому ничтожному человеку.
– Так зачем вы пришли?
Констанция смахнула пыль с табурета и села с таким достоинством, будто то был трон, обитый золотом.
– Затем же, зачем и все. Я ищу правосудия, – спокойно проговорила она, наблюдая, как лицо старосты перекашивается от страха и непонимания.
– Что вы имеете в виду?! – нервно спросил Шад. – Я ни в чем не виноват!
– Конечно, как кто-то вроде вас может быть причастен к исчезновению детей? У всех разумных людей теперь не осталось сомнений, что в Амбер-Клифе орудует ведьма.
Староста ответил не сразу. Было видно, как ошеломили его слова Констанции.
– Я давно об этом толкую! – вдруг оживился Шад, сообразив, что ему представился шанс спасти свою шкуру. – Вы думаете, почему я пригласил ведьмоборцев?
– Вы поистине мудрый предводитель, сэр. Но где же они, эти доблестные господа? Мне казалось, они должны были приехать еще неделю назад, если не раньше.
– Все так. Однако работа у них сложная. Наверняка им пришлось задержаться во имя помощи другим нуждающимся. Но я уверен, что они прибудут со дня на день. А может, они прямо сейчас въезжают в Амбер-Клиф!
– Давайте будем реалистами, мистер Шад. Что вы будете делать, если сегодня они не появятся? От вашего дома камня на камне не оставят, а вас самого разорвут на куски, если вы срочно что-нибудь не предпримите.
– Миссис Циммерн! К чему эти нотации?! – не выдержал староста. – Если у вас есть предложения – говорите!
Констанция прикусила язык. Ей захотелось сейчас же поднять шум и посмотреть, как озверевшие от горя люди набросятся на Шада, но пока он был нужен живым. Во имя своих планов Констанция сделала над собой усилие.
– Вы сегодня же должны вычислить ведьму и объявить об этом.
– Как?! Скажите, ради Бога! Или вы предлагаете всех по очереди сажать на ведьмин стул и опускать в реку? Так эти недоумки утопят меня первым!
– Я говорю о других методах, мистер Шад. Можно собрать всех в храме. Ведьма наверняка себя выдаст. Всем известно, что они не терпят святых мест и обрядов.
– Откуда нам знать, что ведьма все еще в деревне? Может, она уже улизнула в этой суматохе! Или улизнет, как только услышит о церкви!
– Она все еще в Амбер-Клифе. Вы же читали «Молот ведьм»? Вспомните, там сказано, что ведьма любит смотреть на результаты своих козней и наслаждаться страданиями честных христиан.
Констанция была уверена, что Шад не читал упомянутый ею труд. Она и сама знала о нем лишь понаслышке. Но знаменитость книги могла сыграть ей на руку. В те неспокойные времена никто не посмел бы перечить суждениям, якобы описанным в настолько авторитетном издании.
– Все это хорошо, но неосуществимо. Сейчас люди не станут меня слушать. Они сначала наломают дров, а только потом задумаются.
– Так призовите их к порядку! Скажите то, что они хотят услышать: что здесь замешено ведьмовство, что вы уже взяли дело под личный контроль и найдете пропавших, что у вас есть подозреваемый, что правосудие не заставит себя ждать… В общем, вы сами прекрасно знаете, что нужно сказать. Мне ли учить такого мудрого человека, как вы, сэр? Я приведу викария и прочих надежных людей, они вас поддержат. Вместе вы выйдете и объявите всеобщий сбор в храме.
– Признаюсь, в ваших речах есть логика, – неохотно согласился староста. – Хвала Господу за то, что Он наградил вас не только прекрасной женственной внешностью, но и мужским умом, миссис Циммерн. Для представительниц вашего пола – это большая редкость.
«Напыщенный индюк! – со злостью подумала Констанция. – Получил от меня план своего спасения, трусливо скрываясь от людей, и все еще верит в превосходство себе подобных».
***
Констанция, преподобный Оливер Мейтленд и несколько его помощников добрались до дома старосты как раз вовремя. Кое-кто из разгневанных односельчан уже рыскал по подвалу.
Заручившись поддержкой, Чонси Шад все-таки покинул свое укрытие и вышел к людям. Как и рассчитывала Констанция, присутствие духовных лиц уберегло старосту от каких-либо серьезных повреждений. Одна женщина только и успела, что оборвать Шаду воротник и влепить ему звонкую пощечину.
Речь староста произнес на улице, стоя на уцелевшем стуле, лицом к своему разгромленному дому. По совету Констанции, помощники викария и те слуги Шада, которых удалось отыскать, закрыли проходы на лестницы и главный вход. Таким образом, на улице собрались лишь те, кто успел выйти через главные двери, и те, кто вылез из окон первого этажа. Другая часть толпы осталась запертой в доме; эти люди слушали речь, высунувшись из окон.
– Колдовство! Страшное колдовство! – скандировал Шад со своего стула. – В такие моменты мы должны сплотиться, а не рушить дома друг друга! Только вместе мы победим! С Божьей помощью мы найдем наших детей и вернем их домой! Виновные будут наказаны!
Из окон вылетела лишь пара небольших предметов, не причинивших никому вреда. Внутри дома понимали, что, целясь вазой или канделябром в голову старосты, они могут случайно попасть в кого-нибудь другого.
