Дмитрий Дёгтев
Воздушная битва за Сталинград. Операции люфтваффе по поддержке армии Паулюса. 1942–1943
Интересно, что штаб 64-й армии днем получил сообщение о выброске воздушного десанта на Тингуте! Чтобы проверить эту информацию, в данный район были посланы истребители из 629-го ИАП. В 15.30 с аэродрома Воропоново вылетели 7 И-16. Полет проходил на высоте 300–500 м, чтобы летчики могли рассмотреть все подробности. Достигнув разъезда 74-й километр, они увидели 10–15 танков, на некоторых из которых сверху были развернуты красные полотнища с белым кругом. После этого «ишаки» повернули на восток, где пилоты тоже увидели много интересного. «На ст. Тингута обнаружено до 200 войск[10], принадлежность не установлена, – сообщалось в рапорте. – Прошли западнее ст. Тингута, у маленьких озер обнаружили сложенное обмундирование темно-стального цвета, 6–7 куч по 12–15 комплектов, людей вблизи нет. Восточнее ст. Тингута в 100 м 2 мотоцикла. Восточнее ст. Тингута 15 км большая группа танков. Проходя над танками, наши самолеты были атакованы 4 Ме-109 и 1 „ФоккеВульф-187”. Боя не приняли». За «обмундирование темно-стального цвета» наши летчики, видимо, приняли грузовые контейнеры, сброшенные передовым частям с транспортных самолетов. Эту миссию и приняли за высадку десанта! Так или иначе, стало ясно, что немецкие танки всего в 40 км от Сталинграда.
В этот же день Ставка разделила Сталинградский фронт на две части, передав южный сектор в состав Юго-Восточного фронта (64, 57 и 51-я армии).
7 августа 8-я воздушная армия осуществила 476 вылетов, советские летчики доложили о 76 уничтоженных танках, 180 автомашинах. 6-й ИАП в период с 06.30 до 19.25 осуществил четыре групповых вылета на сопровождение Ил-2 в район Абганерово. Обычно подобные миссии выполнялись на высотах 1000–1200 м, а их средняя продолжительность составляла около 40 минут. Во время третьего вылета в 16.10 в районе цели группа встретила «Мессершмитты», и во время короткого боя старший лейтенант Чижов и младший лейтенант Карасев в лобовой атаке сбили один из них. Правда, вторую пару Як-7 (старший лейтенант Головин и сержант Трофимов из 254-го ИАП) после этого никто не видел, и они были объявлены «не вернувшимися с задания».
Для 156-го ИАП день прошел более удачно. Полк выполнил 8 вылетов на сопровождение штурмовиков совместно с 13-м ИАП. В районе Плодовитого старший лейтенант Чурилов и лейтенант Алексей Чубуков в паре сбили Ме-109Ф. Всего же 8-я ВА отчиталась о 22 сбитых самолетах, при этом собственные потери составили 18 машин (из них 15 «не вернулось с задания»). Однако немцы всей этой активности почему-то не заметили. «Красных воздушных сил сегодня не наблюдалось», – докладывал штаб VIII авиакорпуса по итогам дня.
7 августа налеты штурмовиков и ближних бомбардировщиков Су-2 на наступающие с юга немецкие войска продолжились. «Сильная вражеская авиация, налеты особенно по авангардам 14-й танковой и 29-й моторизованной дивизий, – докладывал штаб 4-й танковой армии. – Штурмовой налет по маршевым колоннам 94-й пехотной дивизии был совершен 14 самолетами английско-американских типов»[11]. Хотя подразделения 14-й танковой и 29-й моторизованных дивизий и не несли вследствие воздушных атак каких-то тяжелых потерь (ни одного попадания бомбы в бронетехнику не зафиксировано), но они все-равно оказывали сильное психологическое воздействие на немецких солдат. Посреди огромной пустыни, которую представляет собой бескрайняя и безводная калмыцкая степь, танки и бронетранспортеры были видны как на ладони, советские летчики легко находили их и обстреливали с разных сторон, делая по несколько заходов. Через какое-то время с севера появлялись новые группы штурмовиков, и все начиналось сначала. Впрочем, худшие времена для танкистов еще были впереди…
Дело в том, что в авангарде двигалась только 14-я танковая дивизия и половина 29-й моторизованной. Все остальные немногочисленные подразделения 4-й танковой армии (две пехотные дивизии и румынские части) по разным причинам растянулись далеко в тылу к северо-востоку и юго-востоку от Котельникова. До 7 августа немцы не встречали в калмыцких степях серьезного сопротивления, но уже в этот день «мирная экспедиция» 48-го танкового корпуса по огромной пустоши закончилась. Передовые ударные группы были внезапно атакованы многочисленными советскими танками, казалось появившимися прямо из-под песка и пыли. Немцы тотчас заняли круговую оборону и начали отстреливаться. Первые атаки, повторившиеся и на следующий день, удалось отразить.
На рассвете 9 августа самолет-разведчик FW-189 облетел район станции Тингута. Внизу штурман увидел пугающее зрелище. Со стороны Сталинграда к фронту шли колонны автомашин, а вокруг хорошо видимых позиций 14-й танковой дивизии наблюдалось оживленное движение. Десятки танков Т-34, КВ-1 и Т-60 стояли в готовности к атаке. Сообщение было передано наземным войскам, а уже в 04.50 из степи чуть ли не со всех сторон на немецкие позиции двинулись колонны танков, за которыми с криками «Ура!» бежали цепи солдат. Развернулось ожесточенное сражение, проходившее на довольно большом пространстве.
В действительности Еременко бросил против 14-й танковой дивизии, имевшей всего 50 исправных танков, сразу четыре танковые бригады (150 танков) и три стрелковые дивизии, дополнительно усиленные личным составом Житомирского, Краснодарского и Винницкого военных училищ. Кроме того, в район боевых действий прибыли два бронепоезда, которые поддерживали огнем наступающие войска. Операция готовилась очень тщательно, переброска войск проходила только по ночам, а доставленные к фронту танки надежно маскировались. В результате ближняя разведка люфтваффе «проспала» эту угрозу, докладывая лишь о перемещении «мелких групп» по степи.
Уже в 08.30 в штаб 48-го танкового корпуса генерала Вернера Кемпфа поступило сообщение об отходе с передовых позиций и отчаянный запрос на поддержку с воздуха. Но поначалу эти донесения посчитали преувеличенными, и только лишь в 10.40 штаб 4-й танковой армии радировал в штаб VIII авиакорпуса: «Просим оказать поддержку штурмовиками и „Штуками” ведущему тяжелое оборонительное сражение 48-му танковому корпусу». Между тем уже к обеду в боях было потеряно 10 танков. Вскоре Ju-87 нанесли удар по советским войскам у разъезда 74-й километр, а также бронепоезду, однако авиаудар лишь замедлил атаку. К 15.30 положение 14-й танковой дивизии уже стало критическим, за три часа было потеряно еще 10 машин, а число боеготовых танков у охваченного с флангов и отходящего подразделения сократилось до 23. При этом длинноствольные 50-мм пушки Pz.III не пробивали броню тяжелых советских танков, и бронебойные снаряды попросту втыкались в нее, как гвозди! «Действуют многочисленные вражеские танки. Пожалуйста, пришлите авиацию!» – панически кричал по рации генерал Хайм.
В это время возле КП 48-го танкового корпуса приземлился «Шторьх» Рихтхофена. Изучив обстановку, он начал обзванивать подчиненных и поднимать в воздух все свободные самолеты. После 17.00 в небе наконец появились «Штуки», а затем штурмовики Bf-109 и Hs-129, которые в течение трех часов наносили удары по советским танкам. Пользуясь отсутствием противовоздушной обороны, «Хеншели» вставали в большой круг, а затем поочередно снижались и вели огонь, целясь в моторные отсеки КВ-1 и Т-34. Один за другим неповоротливые бронированные монстры замирали, объятые дымом.
В результате к ночи положение удалось стабилизировать, а 14-я танковая дивизия смогла не только планомерно отойти на юг – к Плодовитому, но и эвакуировать большую часть артиллерии и имущества. «В течение ночи с 8 на 9.8.42 продолжали вести бой в районе разъезда 74-й км, Абганерово, Плодовитое», – докладывал штаб Юго-Восточного фронта. В этом сражении принимала участие и упоминавшаяся 38-я стрелковая дивизия. У вышедших из окружения в районе Миллерово бойцов было всего пять дней на отдых, после чего наспех пополненное подразделение через Сталинград – Бекетовку – Нариман – Зеты— Тингута ускоренным маршем отправили на юг. Причем пополнение продолжалось по дороге, в дивизию попросту включали попавшиеся по дороге разрозненные группы и даже одиночных солдат. В атаке 9 августа 38-я СД под командованием полковника Сафиулина поддерживала 13-ю и 133-ю танковые бригады, потеряв при этом 8 орудий и 40 бойцов.
10 августа положение стабилизировалось, а командир 48-го танкового корпуса генерал Кемпф по совпадению был награжден Рыцарским крестом с дубовыми листьями (за свои прежние многочисленные заслуги). Немцы вздохнули с облегчением, хотя радоваться было особо нечему. Несмотря на то что советским танкистам и не удалось полностью разгромить 14-ю танковую дивизию, а сами бригады понесли в этом сражении тяжелые потери (было потеряно 80 % танков), под Абганеровом Еременко добился того же, что и ранее Гордов под Верхнебузиновкой. Вместо быстрого рейда к Сталинграду в духе блицкрига выброшенными вперед «панцер-кулаками» немцы вынуждены были на финальном отрезке операции опять менять свои планы (ранее уже деформированные фюрером), перегруппировываться и постепенно пробивать вражескую оборону, теряя драгоценное время.
«Пиратскими действиями исподтишка»
Поскольку германская авиация под Сталинградом продолжала постепенно усиливаться (например, 9—10 августа на аэродром Тацинская перебазировалась в полном составе KG76 оберста Эрнста Борманна), участились и налеты на различные цели в тылу 62-й и 64-й армий.
Утром 8 августа 12 бомбардировщиков совершили налет на станцию Сарепта, сбросив на нее 30 фугасных бомб, в том числе несколько оснащенных взрывателями замедленного действия. В результате возникли большие пожары, потушить которые удалось только к вечеру. 102-я НАД выполнила 146 вылетов, большинство из которых на патрулирование в районе Сталинграда. Летчики отчитались о 4 подбитых самолетах, в том числе 2 Ю-88 (немцы в этот день в этом районе потеряли 2 Ju-88A-4 W.Nr. 4112 «9K+GK» и W.Nr. 5825 «9К+СК» из 2./KG51, оба экипажа лейтенантов Вернера Дамма и Ханса Шенка пропали без вести) и 2 Ме-109Ф. Собственные потери составили 2 самолета. В районе Красноармейска был сбит Як-7Б командира 2-го НАЛ полковника Гриценко, который был ранен в ноги, но сумел выброситься на парашюте. В воздушном бою в районе Бекетовки был подбит Як-1 из 788-го НАЛ, который совершил аварийную посадку на брюхо на своем аэродроме.
В 07.00–08.00 9 августа люфтваффе совершили налет на Красноармейск, расположенный на берегу Волги в 13 км южнее Сталинграда. Основными целями стали пристани и железнодорожная станция, на которые было сброшено около 200 фугасных бомб. В тот момент на путях находились около 500 вагонов со снарядами, 2 эшелона с танками и 280 вагонов с орудиями! Несколько составов мгновенно взлетели на воздух, одновременно с этим в затоне взорвались баржи с боеприпасами. Сила взрыва была такой, что грохот докатился до тракторного завода, находившегося в 30 км от эпицентра. Затем люди со сталинградских улиц увидели, как над Красноармейском взметнулся огромнейший столб дыма, огня и пыли. Все поняли, что в поселке произошло нечто ужасное…
И действительно пожары, вызванные бомбежками и взрывами, быстро достигли огромных масштабов. Пламя перекинулось на жилые дома и хозяйственные постройки, во все стороны разлетались и взрывались артиллерийские снаряды и ракеты для «Катюш». Перепуганные и контуженные жители метались из стороны в сторону, пытаясь спастись от огня и осколков. Через полчаса к поселку прибыли пожарные пароходы «Самара» и «Гаситель». «Когда мы пришли в затон, кругом все пылало, и сильные взрывы чуть было не сбросили меня с капитанского мостика, – вспоминал капитан последнего П. В. Воробьев. – На „Гасителе” полопались все стекла. Часы и барометр сорвало. Мы подошли к берегу, протянули три линии рукавов, начали тушить баржи и вагоны с боеприпасами. Взрывавшиеся снаряды летели через нас».
Пока прибывшие пожарные команды пытались бороться с огнем, уцелевшие машинисты, сцепщики, составители и стрелочники спасали сохранившиеся грузы и сумели вывезти из зоны поражения 13 паровозов с вагонами. Пламя полыхало весь день и вечер, и лишь поздней ночью очаги огня удалось локализовать. Последствия налета оказались поистине ужасающими. Были разбиты все причалы и дебаркадеры, сгорели сотни вагонов и различная техника. В результате Сталинградский фронт в критический момент лишился большей части запаса артбоекомплектов. Поселок выгорел на 80 %, при этом погибли и получили ранения сотни жителей. Станция Сарепта была практически стерта с лица земли.
В 15.35, когда над Красноармейском еще поднимались огромные клубы дыма и пара, 9 Не-111 совершили налет на железнодорожную станцию Воропоново, расположенную в 7 км западнее Сталинграда. Бомбы сбрасывались с горизонтального полета с высоты 5000 м. В результате сгорело 15 вагонов с боеприпасами, а от произошедших взрывов снесло несколько жилых домов, погибло 20 человек из гражданского населения. Частично пострадал и соседний аэродром, где было разрушено 2 барака, погиб 1 человек и 8 получили ранения.
Отметим, что страшные разрушения в Красноармейске не помешали 2-му ИАП отчитаться о 3 сбитых в этом районе Ю-88 и, главное, «срыве бомбометания». «Военные объекты не пострадали», – сообщается в журнале боевых действий. Кроме того, 439-й ИАП провел два воздушных боя в районе Ягодного и Тумака, в результате которых младший лейтенант Щелбанин сбил Ме-110 (не подтверждается по немецким документам). Правда, и его МиГ-3 получил повреждения, и летчику пришлось совершать вынужденную посадку вне аэродрома. Кроме того, был сбит МиГ-3 летчика Попова, который погиб, и подбит МиГ-3 летчика Немцева, который совершил аварийную посадку на своей территории. А вот в 629-м ИАП боевой день ознаменовался только досадными происшествиями. Сначала во время утреннего вылета младший лейтенант Попов по неизвестной причине грохнулся в 4 км от аэродрома, разбил самолет и в бессознательном состоянии был отправлен в госпиталь. А в 17.35 летчики Ехнев, Шумов и Красиков самовольно (!) вылетели на патрулирование над аэродромом Воропоново. Которое (возможно, из-за употребления спиртного) закончилось трагически. «В 17.00 в районе В. Ельшанка на Н=1000 м младший лейтенант Шумов и лейтенант Красиков столкнулись на встречных курсах, вследствие чего произошел пожар в воздухе, – записали потом в журнале боевых действий. – Летчики при ударе убились и упали вместе с самолетами в районе В. Ельшанки».
10 августа налеты на окрестности Сталинграда продолжились. В 07.35 и 08.06 Ju-88A дважды атаковали Центральный аэродром, сбросив на него фугасные и осколочные бомбы. В результате были повреждены авиамастерские и несколько домов. В 17.05 из облаков внезапно вывалилась группа «церштореров» Bf-110, которая с пикирования с высоты 200 м сбросила бомбы на аэродром Воропоново, а потом обстреляла его из бортового оружия. В результате было уничтожено несколько советских истребителей и других самолетов, сгорели два бензозаправщика, два грузовика и другая техника. Погибли генерал-лейтенант артиллерии Мешков, два полковника и еще несколько офицеров, оказавшихся в момент налета на взлетной полосе. Во второй половине дня «Юнкерсы» бомбили позиции зенитных батарей в южной части Сталинграда и на подступах к нему.
102-я ИАД ПВО в течение всего дня патрулировала над Сталинградом и его окрестностями, но без особых успехов. Пилоты И-16 из 629-го ПАП провели два воздушных боя над Красноармейском и Воропоново, во время которых майор Мишанов, летчики Кизарев и Завалишин сбили по одному Ю-88. Немцы подтверждают потерю Ju-88A-4 W.Nr. 4102 «F1+AS» из 8./KG76 (три члена экипажа фельдфебеля Макса Колера пропали без вести, только штурман лейтенант Оскар Майхель позже вернулся в свою часть) и Ju-88A-4 W.Nr. 4096 «F1+KT» из 9./KG76 (все четыре летчика из экипажа командира штаффеля гауптмана Рудольфа Майера погибли). При этом собственные потери дивизии составили 4 истребителя.
В районе Красноармейска «Мессершмитт» сбил Як-1 младшего лейтенанта Севастьянова из 788-го ПАП. Пилот погиб. Еще два самолета из того же полка были сбиты своей же зенитной артиллерией. Причем один Як-1 получил прямое попадание, и раненый летчик сумел спастись с парашютом, в то время как другой смог совершить аварийную посадку благодаря близости аэродрома. Кроме того, в бою с немецкими истребителями был подбит И-153 младшего лейтенанта Юркина из 926-го ИАП. Он смог совершить вынужденную посадку на горящей машине, но через несколько часов умер в госпитале от полученных ожогов.
Отметим, что за месяц состав матчасти в 102-й ИАД ПВО сильно изменился, причем в ней явно преобладали бипланы, составлявшие большую часть самолетов (37 машин из 59). В среднем на один полк приходилось 8,4 истребителя.
Боевой состав 102-й ИАД ПВО по состоянию на 10 августа 1942 г.
Пока немцы зачищали котел и перебрасывали свои войска на другие участки фронта, в сражении наступила некоторая пауза. Штаб 8-й воздушной армии решил воспользоваться этим и провести широкомасштабную, насколько это позволяли имеющиеся силы, атаку против воздушных баз люфтваффе. Это было связано с получением от самолетов-разведчиков донесений о том, что немцы подтягивают свою авиацию все ближе к Сталинграду, используя несколько передовых аэродромов. Благо оборудование взлетных полос и стоянок в этом степном районе, чем-то напоминавшем и африканскую саванну, и американские прерии, не представляло особых сложностей. Нужно было просто найти ровное место и разметить его. Все это не осталось незамеченным для советской воздушной разведки. Только на аэродроме около железнодорожной станции Обливская, согласно данным аэрофотосъемки, базировалось «более 100 самолетов Ю-88 и Me-109». Скорее всего, за восемьдесят восьмые были приняты штурмовики Hs-129B-1 из II/Sch.Gl.
На рассвете 12 августа штурмовики из 206, 226 и 228-й ШАД после короткого инструктажа вылетели, чтобы одновременно атаковать два передовых немецких аэродрома: Обливскую и Подольховский (юго-восточнее Тормосина). Первая атакующая группа насчитывала 8 Ил-2, которых прикрывали 12 Як-1 и 5 ЛаГГ-3 (из 269-й и 235-й НАД), вторая – 13 штурмовиков и 25 истребителей сопровождения. Однако, несмотря на раннее время, достичь внезапности не удалось.
Часть «Мессершмиттов» уже находилась в воздухе, и, увидев приближающиеся самолеты, пилоты люфтваффе немедленно атаковали их. Тем временем начали взлетать и другие истребители. В результате русским удалось атаковать только аэродром Обливская. На подступах же к Подольховскому (по немецким данным, это был Тузов, но он в тот момент все еще находился на советской территории в зоне боев) «горбатые» нарушили боевой порядок, стали разворачиваться и уходить, лишь несколько бомб упало рядом с аэродромом. Вскоре начался большой воздушный бой, растянувшийся на десятки километров над степью. В свете восходящего солнца то и дело пролетали горящие обломки самолетов, срывались в штопор сбитые машины, то тут, то там раскрывались белые купола парашютов. Затем пилотам «Мессершмиттов» засчитали 28 воздушных побед, из них большинство – летчикам I./JG53. По три самолета сбили командир 1-й эскадрильи обер-лейтенант Фридрих Карл Мюллер и фельдфебель Вильгельм Криниус из той же эскадрильи.
Советские потери действительно были тяжелыми. Только 686-й ШАП и приданные ему истребители прикрытия потеряли 15 самолетов, причем среди них был и Ил-2 командира полка майора П. И. Зотова. Получив сильные ожоги лица, летчик все же сумел выпрыгнуть на парашюте и через пять суток вернулся в полк. Вообще же 1-я группа из 8 Ил-2 была сбита в полном составе. Погибли капитан П. Е. Батрак, сержанты В. А. Мухин и С. Х. Солямов, остальные пилоты в течение нескольких дней вернулись в свой полк. Истребители из 6-го ИАП в 04.62–06.05 тоже сопровождали группу штурмовиков к Подольховскому. К цели группа вышла в 05.30. «Наблюдали взрывы и пожары на аэродроме, – говорится в журнале боевых действий полка. – К подходу наших истребителей и штурмовиков к аэродрому успели взлететь истребители противника до 13 шт. В воздушном бою ст. лейтенант Чижов подбил один Me-109, который произвел посадку в 5 км восточнее Красноярская. Ст. лейтенант Пишкан сбил один Me-109, который упал в 10 км восточнее Подстепенский. Истребители обстреляли ЗА на автомашине в районе аэродрома и атаковали самолеты на стоянке». Пятерка ЛаГГ-3 из 156-го ИАП также участвовала в этой операции. Во время атаки Подольховского лейтенант Алексей Чубуков увидел, как по взлетной полосе, поднимая клубы пыли, катится Ме-109Ф. Он тотчас снизился и, атаковав его на взлете, сбил. «При возвращении с задания группа истребителей, выполняя задание по сопровождению штурмовиков, вела бой с истребителями противника до 30 самолетов, в результате которого лейтенантом Чубуковым подбит Me-109, пытавшийся атаковать Ила, – сообщает журнал боевых действий полка. – Будучи атакован другими истребителями противника, лейтенант Чубуков, легко раненный в голову, произвел вынужденную посадку в районе Карповка. Младший лейтенант Лукьяненко, подбитый в воздушном бою, произвел вынужденную посадку в районе 3–5 км севернее Карповка. Оставшийся в группе непосредственного прикрытия в составе 2 экипажей и ведя бой с численно превосходящим в несколько раз числом истребителей противника, майор Егоров был подбит и произвел вынужденную посадку в районе Чаусовский». После этого боя, в котором полк потерял 3 истребителя, он окончательно утратил боеспособность и в дальнейшем, как это было принято, осуществлял только одиночные полеты в ожидании очередной отправки в тыл на пополнение. В действительности потери немцев составили только один Bf-109G-2 из JG3 «Удет».
По возвращении на базы советские летчики доложили о 70 уничтоженных самолетах (по другим данным – 89) «вместе с их экипажами». Всего же в этот день в воздух поднималось только ПО самолетов, которые осуществили 226 вылетов на бомбардировку немецких войск, разведку и прикрытие. Кроме того, по советским данным, в результате воздушных атак было уничтожено на земле 4 танка, 2 автомобиля, а в воздушных боях сбито 10 самолетов. Общие потери 8-й воздушной армии составили 23 самолета, то есть почти четверть от летавших машин и свыше 10 % от числа самолето-вылетов. 16-я воздушная армия в этот день также понесла потери, причем в тех районах, где не была замечена активность авиации противника. Так, ЛаГГ-3 сержанта П.Н. Книга из 440-го ИАП был сбит в воздушном бою в районе Качалино – Котлубань.
Надо отметить, что 8-я воздушная армия, как, впрочем, и другие соединения, отличалась склонностью к фантазированию по части своих боевых достижений. «Неправдивость донесений – крупнейший недочет в работе штабов, – говорилось еще в секретном приказе № 332309с от 20 июня 1942 г., который подписали заместитель начальника штаба ВВС Красной армии генерал-майор Кроленко, военный комиссар того же штаба бригадный комиссар Никулин и начальник оперативного управления штаба ВВС генерал-майор Журавлев. – Неправдивость же столь велика, что порой граничит с неправдоподобностью. Примером таких неправдоподобных донесений может служить такой факт. По донесениям штаба 8-й воздушной армии (Юго-Западный фронт) получилось, что частями этой армии за период с 10 по 14.06.1942 г. было повреждено и уничтожено 202 танка наступавшего противника, что составляло до 40 % от численности всех танков противника, действовавших на Харьковском направлении. Если учесть, что и наземные наши войска в это же время также уничтожали танки противника, и притом не меньше, а больше, чем уничтожала их наша авиация, то казалось бы, что из-за больших потерь в танках, близких к 90—100 %, наступление противника должно было бы остановиться. Между тем танковое наступление противника на этом направлении 14. Об продолжалось, из чего наглядно видна неправдоподобность донесений штаба 8-й воздушной армии».
Далее в том же приказе начальникам штабов всех степеней предписывалось «организовать поступление информации точно в установленные сроки, добиваясь при этом полноты и правдивости сведений. Все случаи неправдивой информации тщательно расследовать и виновных привлекать к строгой ответственности». Однако в штабе Хрюкина в приказ № 332309с, видимо, не особо вчитывались. Во всяком случае, уверовав в успех своих штурмовых ударов по вражеским аэродромам, командование 8-й воздушной армии решило повторить их на следующий день, задействовав еще большие силы – для закрепления достигнутых результатов. К тому же «честность» противоречила самому стилю советского командования, которое само же и требовало от подчиненных (в том числе авиаторов) любой ценой выполнять задачи и отчитываться о достигнутых результатах.
Знойный день 13 августа склонялся к концу, когда на аэродроме Подольховский в 17.40 по берлинскому времени объявили тревогу. По докладам постов наблюдения, к нему с востока приближалось около тридцати «цементбомберов», которых сопровождали примерно 60 истребителей. Сразу же по взлетной полосе один за другим, поднимая большие клубы пыли, помчались «Мессершмитты».
Надо сказать, что противовоздушная оборона аэродромов люфтваффе была продумана очень тщательно. На наиболее вероятных направлениях полета штурмовиков Ил-2 немцы создавали многослойный барьер заградительного зенитного огня. Как правило, непосредственно аэродром прикрывали шесть-семь батарей. Каждая из них имела либо четыре 88-мм пушки и два 20-мм автомата, либо девять – двенадцать 20-мм или 37-мм автоматических пушек, а также четыре пулеметные точки, три звукоулавливателя и два прожектора. При этом все они располагались так, чтобы защитить стоянки самолетов и в то же время вести огонь в любом направлении. Посты наблюдения и оповещения имели отличную организацию и связь, вследствие чего работали чрезвычайно эффективно. Они эшелонировались в глубину своей территории, и расстояние между ними не превышало десяти километров. В силу всего этого «горбатым» нанести внезапный удар по аэродрому, как правило, не удавалось.
Единственное, что могли этому противопоставить командиры штурмовых полков и дивизий, – это ставшие традиционными удары с бреющего полета. Полет на малой высоте и сброс бомб с высоты 20–30 м позволяли в некоторых случаях достичь тактической внезапности. Однако, по признанию самих летчиков-штурмовиков, подобная тактика имела и множество недостатков. «Удар с малых высот не позволял летчикам полностью использовать боевые возможности штурмовика, – вспоминал дважды Герой Советского Союза Александр Ефимов. – Бомбы при этом приходилось сбрасывать с замедленным взрывом, чтобы не поразить осколками свой самолет. Существенно снижалась точность бомбометания и от рикошетирования бомб. Стрельба из пушек и пулеметов тоже была затруднена, и это эффективное оружие зачастую не использовалось… Резко ухудшались в бреющем полете условия ведения ориентировки и поиска цели. Штурмовики вынуждены были летать вдоль какого-то линейного ориентира или привязываться к хорошо заметным площадкам, чтобы точно выйти в район расположения цели».
Вот и 13 августа, получив вовремя предупреждение, немецкие истребители успели взлететь до начала атаки хорошо знакомых им «цементбомберов». На подходе к аэродрому завязался большой воздушный бой. Согласно данным люфтваффе, пилоты JG3 сбили 11 самолетов, а летчики I./JG53 – 22. Отличился командир 2-й эскадрильи JG53 лейтенант Вальтер Целлот, одержавший сразу три победы. Общие потери советской авиации немцы нескромно оценили в 50 самолетов, и по степи вокруг аэродрома и дальше к линии фронта были разбросаны дымящиеся останки десятков Ил-2, ЛаГГ-3 и Як-1.
Эта цифра являлась сильным преувеличением, хотя потери 8-й ВА в этот день действительно были большими: 22 самолета, из которых 16 пропали без вести. Из группы в составе 6 Ил-2 из 568-го ШАП в районе Липологовского – Каменецкого было сбито 4 штурмовика. Не вернулись из боевого вылета 3 Як-1 из 43-го ИАП (пилоты старший лейтенант А. А. Полянский, лейтенант П. А. Мостовой и старший сержант В. И. Никитин), ЛаГГ-3 сержанта С. А. Вагина из 254-го ИАП, 1 Як-1 из 296-го ИАП (пилот младший лейтенант С. И. Фургалев). Истребитель и тело пилота младшего лейтенанта А. А. Бирюкова из 6-го ИАП были найдены в 8 км западнее станции Средняя Ахтуба, после того как его ведомый старшина А. И. Базовкин, также сбитый вместе с ним, позже вернулся в свой полк.
156-й ИАП в этот раз не участвовал в операции и осуществил всего один вылет. Сержант Г. В. Васюта совместно с парой ЛаГГ-3 из 13-го ИАП вел тактическую разведку над ближним тылом противника. Он был сбит прямым попаданием зенитного снаряда, горящий самолет упал на немецкой территории около деревни Капкинская.
Положение армии в этот период было не из лучших и вполне соответствовало общему кризису и хаосу, царившему под Сталинградом. Частая смена аэродромов приводила к тому, что штабы зачастую не знали, кто и где базируется. Огромное количество распоряжений и приказов, поступающих от командования и сухопутных войск, внезапные и порой необъяснимые переносы усилий сводили на нет какое-либо тщательное планирование операций. Днем и ночью от летчиков требовали уничтожать танки, сбивать «фашистские бомбардировщики», утюжить вражеские аэродромы, бомбить переправы и т. п. Оперативный штаб во главе с полковником А. Р. Перминовым работал практически круглые сутки, однако с работой явно не справлялся. Поэтому все удары, в том числе и атаки аэродромов, планировались наспех, без должной подготовки и обеспечения. Многие истребительные полки использовали «смешанную» матчасть, как тот же 6-й ИАП, сначала летавший на ЛаГГ-3 и Як-1, потом на Як-1 и Як-7. Сказывалось и непомерное растягивание театра боевых действий. Зона действий 8-й ВА к этому времени растянулась практически на 400 км – от Вешенской на Дону до калмыцких степей. Большая часть потерянных самолетов в этот день в 16-й ВА прошла по категории «пропал без вести во время воздушного боя» или «не вернулся с боевого задания», как, например, ЛаГГ-3 лейтенанта В. И. Автраменко из 440-го ИАП.
14 августа 8-я ВА осуществила 183 вылета, в которых участвовало всего 83 самолета. Летчики доложили о 8 сбитых самолетах, при этом собственные потери составили 21 машину, включая «не вернувшиеся с задания». Крайне неудачно сложился боевой день и у 102-й ИАД ПВО. Если верить нашим документам, немцы применили довольно оригинальную тактику. «Во время дежурства наших истребителей на земле противник посылал в район наших аэродромов Бекетовка, Воропоново, СТЗ 1 Ю-88, который ходил ломаными курсами на высоте 1000 м, его прикрывали 2 Ме-109Ф на высоте 2000 м, – сообщалось в журнале боевых действий. – В то же время в 15–20 км от аэродромов ходила группа от б до 8 Ме-109Ф с целью оказать помощь своим самолетам в случае завязки воздушного боя». Купившись на эту «уловку», летчики взлетали на перехват, рвались в бой и тут же попадали под удар превосходящих сил противника.
