Джина Шэй
Частичка тебя. На память
3. Энджи
– Явилась-таки?
У моей тетки настолько ехидный и торжествующий вид, что сложно не начать параноить в эту же самую секунду.
Нет, она точно ни при чем в моих проблемах с трудоустройством.
Никто вообще не виноват, кроме меня самой.
– Здравствуйте, Ангелина Сергеевна, – я стараюсь, чтобы внутренняя моя обреченность не прорывалась наружу.
Последний раз я виделась с Ангелиной месяцев семь назад. Столкнулись на выходе из метро. И я бы сделала вид, что не заметила её, пролетела бы мимо, если бы тетка не ухватила меня за рукав куртки и не удержала на месте.
– Куда летишь, коза. Своих в упор не узнаешь?
Я порвала все контакты с родственниками отца после аварии. Не то чтобы я их винила, но… Но даже моя тетка была похожа на него слишком сильно.
И глядя на неё, я слишком четко вспоминала, сколько всего потеряла.
– Говорят, у тебя проблемы с работой, Анжела, – Ангелина уже тогда глядела на меня как на самую паршивую овцу в семействе Морозовых.
Проблемы – это было слабо сказано.
Я была менеджером по персоналу. Все практические навыки, что у меня были – были заточены под это. И увольнение по статье разом захлопнуло для меня двери большинства приличных компаний.
На последнем месте работы, в неплохой турфирме, я проработала три месяца. Только было расслабилась, что все, черная полоса начала тихонечко сереть, как на меня наговорили гадостей начальнику и уволили в самом конце испытательного срока. За конфликтность. Хотя я вообще вела себя тише воды, ниже травы.
Просто кое-кто очень опасался, что мой отчет по анализу трудовой деятельности дойдет до начальства. И кого-то уволят, за то, что он так много времени просиживает в интернете на рабочем месте.
– Что ж ты за помощью не обращаешься, – скрипела тетка, не отпуская мою руку, – пришла бы, повинилась бы, подумали бы, что можно сделать…
Я с трудом удержалась от вопроса: “Зачем?”
Подруга предала, друг – разочаровался во мне, карьера, на которую я строила большие планы, сделала мне ручкой, да еще и бесплодие…
С учетом долгов по иску я больше не могла позволить себе ЭКО.
Слишком дорогие комплексы процедур.
Я с трудом тогда поднимала себя с кровати. Только бесконечные собеседования и заставляли шагать дальше и как-то жить.
Да и не хотела я ничьей помощи.
Да, Ангелина работала в службе занятости и была там аж руководителем подразделения. Да, у неё были связи. Много связей. Вот только Ангелина была из тех родственничков, что один раз помогут, после будут вспоминать пятнадцать лет, как они тебя выручили.
Мои проблемы – мне и решать. После хоть никому не остаешься обязанным по гроб жизни. Я искала работу сама. Мониторила электронные биржи, попутно подхватывая мелкие фриланс-заказы и на лету осваивая профессию таргетолога социальных сетей. Не то чтобы это было сложно, премудростей было немного, но с каждым месяцем это понимало все больше народу и денег становилось все меньше. А они и так были не особо большие, и соцпакета по всей этой красоте не полагалось.
Иногда мне так хотелось плюнуть на всю эту амбициозность, мечты о карьеры и пойти хоть куда-нибудь, хоть на свободную кассу в Макдак.
Вот только два момента – там меня тоже особо не ждали, да и платили там не столько, чтобы я вытянула нормальную жизнь и выплату по иску.
Да и сейчас я могу эту работу просто не вытянуть.
Так что…
Нужно признать – положение отчаянное. В честь этой капитуляции я принесла с собой тортик. И даже улыбаюсь, как провинившаяся девчонка.
– На вас последняя надежда, тетя Ангелина.
Я будто слышу, как в боковом кармашке моей сумочки трепыхается тоненькая белая полосочка с двумя полосками, которую я с недавних пор ношу с собой как талисман.
Ради тебя, мое солнце, я пойду на что угодно. Прикопаю гордость поглубже, задолжаю родственнице. Только появись на свет живым. Пожалуйста!
От тортика Ангелина, разумеется, не отказывается. Наливает чай и мне и себе, даже находит блюдечки для торта. Правда в какой-то момент я все-таки ловлю теткин, то ли недовольный, то ли подозрительный взгляд. Видимо, это потому, что свой кусочек я ковыряю ложечкой без всякого вдохновения.
Кокос. Зачем я купила торт с кокосовой стружкой?
С другой стороны, я никогда раньше не замечала, что этот запах настолько навязчивый. Буквально влезал мне в ноздри и заставлял к горлу подкатиться тошноту.
– Ты здорова ли, Анжела? – тетка прищурилась на меня так, будто в прицел разглядывала. – Бледная какая-то…
– Съела что-то не то вчера, – вру абсолютно без задней мысли. Нет, тетка о моей проблеме в курсе, разумеется. И конечно, рано или поздно узнает.
Но нужно оно мне все это сейчас…
Да зачем тебе ребенок, да как же ты с ним справишься, с твоими-то проблемами…
Тетка Ангелина – убежденная чайлдфри. Троих мужей сменила, у последнего даже внучку воспитывает, но сама рожать не хотела, и не жалеет о том сейчас.
Просто женщина-инопланетянин лично для меня. Я лично замуж никогда не стремилась. За исключением трех лет Нико-помешательства. Вот там, конечно, мечталось. Чтоб как в сказочной сказке, домик с белым штакетником, старшая – девочка, младший – сынишка, и лабрадор…
Наверное, такое помешательство должно рано или поздно случиться даже с самой циничной стервочкой, вроде меня.
Тетя Ангелина возится с бумагами, щелкаем мышкой, что-то раскапывая в компьютере. Вид у неё при этом такой, будто она мне жизнь спасает.
Не только мне, если так уж призадуматься…
– Хотелось бы работу, близкую к моему профилю, – тихонечко озвучиваю я, четко понимая, что это вообще-то звучит как каприз. Ну, все-таки необязательная галочка, но я не вытяну сейчас работу, связанную с физической нагрузкой.
Тетка зыркает на меня критично, но снисходительно кивает. Хорошо, мол, поищем.
Чай в чашке кончается.
Мне кажется, проходит вечность, прежде чем Ангелина с чем-то определяется и тянется к телефону.
– Захар Михайлович? Здравствуйте, здравствуйте, Морозова беспокоит. Вы еще не закрыли вакансию менеджера?
Вдох-выдох…
Я жмурюсь, пытаясь унять нервную дрожь.
Неужели все-таки получится?
Я, если честно, была уверена, что моей репутации не поможет и устройство “по знакомству”.
Но тетя так старается… Столько красноречия пустила на охмурение своего собеседника… Просто ох!
И конечно, сразу объясняет, что работничек к нему придет с изъяном.
Ну что вы, что вы, там вообще случайно все получилось. Разумеется, она больше так не будет! Анжелочка у нас очень ответственная и трудолюбивая девочка. И ей очень-очень нужна работа…
Сложно оказываться в такой ситуации, когда ты зависишь от кого-то. Даже сейчас чувствую себя неприятно, но я отдаю себе отчет – сама не выруливаю. С гордостью я разобралась еще вчера, когда прикидывала примерную стратегию ближайших действий. Терпим и ждем.
Тетя с выражением лица совершившего подвиг человека вешает трубку и милостиво смотрит на меня.
– Послезавтра, после обеда тебя готов принять Захар Вяземский, – гордо сообщает она.
Честно говоря, мне ни о чем не говорит эта фамилия. Но и ладно. Тем лучше. Будь он известен – тогда можно было бы сразу ставить на нем крест, известные бизнесмены ищут себе абсолютно безупречных работников.
– Он меня возьмет? – честно говоря, я чувствую себя ужасно неуверенно в эту секунду.
Столько неудач было за этот год. Столько отказов, быстрых увольнений…
Поверить в то, что мои проблемы решатся сейчас довольно сложно.
– Он мой старый знакомый, – улыбается Ангелина, – я подкидываю ему хороших сотрудников, он частенько ко мне обращается. Так что и тебя выручит. Под мое поручительство, конечно. Я же тебе говорила, давно надо было ко мне идти! Пару лет у него отработаешь, отмоешь свое имя, вот тогда и можно будет покапризничать и поискать что-то поинтереснее. Только нужно будет пройти собеседование, но это формальность, Захар Михайлович возьмет тебя и так. Просто оценит твою компетентность.
Ладно. Я и не рассчитывала ни на что иное. Если человек хоть сколько-нибудь понимает в бизнесе – он не возьмет кого попало, хоть примерно не прикинув, насколько человек безнадежен.
Я, в конце концов, себя знаю.
И если уж в Рафарме я частенько получала премии как “работник месяца”, то и в фирме помельче тоже справлюсь. Я въедливая, я раздражаю тех, чью работу я изучаю и реорганизую, но начальству нужны такие стервы. Всегда нужны.
– Вы меня просто спасаете, тетя Ангелина, – говорю абсолютно искренне. Тетка отмахивается, но видно, что она ужасно горда собой.
– Анжелочка… – Она окликает меня, когда я уже собираюсь на выход, – есть у меня один вопрос. Может, и ты меня выручишь по-родственному?
– Что-то случилось? – я удивленно поднимаю брови.
Не то чтобы я не ожидала этого вопроса. Очень даже ожидала. Тетя Ангелина точно не из тех, кто помогает просто так и не оставляет за собой права на ответную услугу. Правда я ожидала, что моя помощь потребуется ей не сейчас.
– Мы с Иваном Александровичем сейчас меняем паркет в моей квартире, – тетка этим практически хвастаемся, – только на время ремонта мы решили разъехаться. Он уезжает к маме, а я… У тебя ведь трехкомнатная квартира от мамы осталась?
– Да.
Примерный вектор мысли я уже поняла.
– Пустишь меня к себе пожить на пару месяцев? Меня и Риччи.
Риччи – теткин маленький шпиц. Визгливое, нервное создание. Я вообще-то терпеть не могу собак, да и нарушений личного пространства тоже, но…
Отказ сейчас, после того, как она мне помогла, будет смотреться совершенно некрасиво.
– Я, разумеется, помогу тебе с оплатой счетов за время, что у тебя проживу, – тут же добавляет Ангелина.
– Конечно, я вас выручу, тетя, – я киваю, мысленно пожимая плечами, – мы можем созвониться вечером и обсудить детали.
В конце концов, два месяца в компании папиной сестры я как-нибудь переживу.
Свет в конце тоннеля все-таки есть!
Из биржи я вылетаю с распечаткой адреса, по которому мне предстоит идти на собеседование.
Хорошо, что Вяземский ждет меня только послезавтра.
Завтра я вообще-то записалась к гинекологу. Вот где самое страшное-то!
До сих пор боюсь, что тесты ошиблись…
4. Эндж
и
– Ну и что у нас тут?
Датчик УЗИ скользит по моему животу, размазывая по нему прохладный липкий гель. Врач, Денис Алексеевич, задумчиво вглядывается в черноту на мониторе.
Я разрываюсь между желанием зажмурить глаза и вглядеться в дисплей вместе с доктором. Я тоже, тоже хочу увидеть…
И боюсь.
Я с трудом сегодня ночью заставила себя уснуть. Лазала по интернету, читала про риски на ранних сроках, разумеется, находила у себя все признаки абсолютно всех патологий.
Даже пересмотрела все свои тесты, сравнивая яркость обеих полосок. При внематочной беременности одна полоска может быть бледнее, чем вторая…
Господи, только бы все оказалось хорошо.
Только бы мне не показалось…
– Все нормально? – покашливаю я, не выдерживая тишины. – Тесты не ошиблись?
– По статистике, тест на беременность может показать ложноположительный результат в одном проценте случаев, – откликается врач задумчиво, – а вы сколько их сделали, как вы говорите?
– Семь, – я оскорбляюсь до глубины души, – я не просто говорю, я их и предъявить могу.
– Не нужно, – Денис Алексеевич дергает уголком рта, тихонько посмеиваясь, – я все вижу. Плодное яйцо, сорок шесть миллиметров в диаметре. Девять акушерских недель срока. Беременность маточная. На учет вставать будем, госпожа Морозова? – врач поворачивается ко мне, убирая датчик с моего живота.
– А что, в этом вопросе предоставляется выбор? – я не удерживаюсь от смешка.
– Ну, если вы вдруг решите прервать беременность… – Денис Алексеевич мрачнеет, красноречиво обрывая фразу на полуслове.
– Ни в коем случае!
Я вижу, как удивленно взлетают его брови.
– Вас удивляет моя категоричность? – не удерживаюсь от вопроса. – Неужели столь многие сомневаются?
– Да нет, почему же, – врач протягивает мне салфетку, чтоб я стерла остатки геля, – конечно, сомневающихся хватает. И с каждой приходится разговаривать, потому что прерывание беременности может аукнуться слишком большим количеством последствий, и это не то, что можно исправить или вернуть назад. Отрадно видеть женщину, которая точно знает, чего хочет. Это ваше совместное с мужем решение? Он точно не будет источником давления в этом вопросе?
– О нет, – я покачиваю головой, не удерживаясь от невеселой улыбки, – я не замужем. Живу одна. Отношений нет. Давить тут будет скорее отсутствие работы, но я занимаюсь этим вопросом.
Медсестра, все это время критично заполняющая бланки направлений на анализы, критично поджимает губы. Укоризна в её выражении лица читается даже слишком просто.
О, это еще одна сторонница секты «Понарожают тут, а потом жалуются?».
– Не ваше дело, – шепчу про себя.
Лично я никому жаловаться не собираюсь. Все мое – и проблемы, и счастье тоже.
Денис Алексеевич воздерживается от комментариев, задумчиво хмыкает, вытягивая из ящика стола тоненькую книжечку с пузиком на обложке.
Личная диспансерная книжка беременной.
А можно её потом оставить себе как артефакт?
И на стеночку, и под стекло…
Я так долго этого ждала, что готова оставить на память даже талон из регистратуры, с гордо пропечатанной надписью «Постановка на учет при беременности».
Знала, что его заберут, поэтому тайком щелкнула на телефон перед заходом в кабинет. Чувствую себя слегка жуликоватой особой.
И все же все в норме. Меня взвешивают, меряют давление, расспрашивают о всяких хронических семейных болячках и про предыдущие беременности.
Последний рассказ дается мне нелегко. Даже пара слезинок продирается из меня наружу. Я привыкла к этой боли, уже давно. Отчасти Димка был прав. Я так и осталась в сплющенной консервной банке отцовской Лады. Маленькая часть меня. Большая часть все-таки пытается жить дальше.
Врач кивает – он явно уже приметил след от операционного шрама на животе, медсестричка начинает источать сочувствие – кажется, и ее прошибло.
Что ж, зато не будет вопросов, зачем мне, безработной и незамужней эта беременность.
– Увидимся через десять дней, госпожа Морозова, – напутствует меня врач перед выходом из кабинета, выдав мне целую кучу бланков на анализы «на дорожку», – сделаем УЗИ еще раз. Как раз будет время для скрининга.
С внутренней дрожью оказывается справиться удивительно сложно. Как и уже со счастливыми слезинками в уголках глаз.
Ладонь сама прижимается к животу.
С ума сойти. Во мне поселилась маленькая частичка Ника. Росточек будущей новой жизни. Мое маленькое счастье, на память о моей дурацкой любви в одни ворота. Роскошный подарок от судьбы, чем таким я его заслужила?
Проглядываю бланки анализов.
Если тетя Ангелина права, и Вяземский меня возьмет, хотелось бы как-то минимизировать побеги по врачам в первое время. Спасает, конечно, что сейчас есть и вечерние приемы, но с ними же не всегда везет. Что я могу сделать сейчас?
Окулист, стоматолог, эндокринолог… Так, с этими ясно, запишусь, буду проходить в порядке подходящей очереди.
Как бы я ни любила частную медицину с её небольшими очередями, но денег на неё у меня сейчас нет. Не хочется рисковать и пускать в ход неприкосновенный запас, в конце концов, это денежная заначка на прокорм. И витамины! Так что обходимся доступными бесплатными врачами по полису ОМС.
Так, а вот анализ крови, сдавать натощак в местной же лаборатории… Отлично, я как раз сегодня не завтракала и одиннадцати еще нет. Надеюсь, очереди нету?
Есть. Небольшая.
Две девушки, одна из которых характерно беременная, практически сразу при моем появлении скрывается за дверью лаборатории. А вторая…
Эх. Еще одна из тех, кому налили женской магии сверх нормы. Мягкая, приятная… Всегда немного завидую таким женщинам. Хотя, разумеется, не стоит.
– Привет, – девушка улыбается мне весьма доброжелательно, – ты за мной будешь.
– Хорошо, – я киваю, присаживаясь через сиденье, продолжая разбираться со своими бланками.
– Ты по беременности, да? – бывают вот такие соседи по очереди. Неуемные до гиперактивности и болтливые. Умные люди отгораживаются от таких наушниками, сразу проводя черту, что болтать не намерены. А я…
– Да… – тихонько морщусь, прикидывая объем времени, который похороню в обследованиях, – ужасно боюсь что, что-то пойдет не так. А ты?
– Я… Нет, – по лицу моей собеседницы пробегает тень, – у меня, видишь ли… Не получается. Не понимаю, в чем дело. Полгода на витаминах, без противозачаточных, и никак. У меня уже жених на фертильность проверился, все у него в порядке. Сейчас вот сама… Даже не представляешь, как психую.
– Ну почему не представляю, – невесело улыбаюсь я неожиданной сестре по несчастью, – я с похожей проблемой четыре года воевала. Мне врачи сказали, что если и получится, то только чудом. И вот… Чудо! Девять недель, – покачиваю в ладони книжку с пузиком на обложке, – до сих пор не верится.
– Потрясающе, – девушка округляет глаза, обдавая меня вполне искренним теплом, – слушай, а подержи меня за мизинец на удачу. Я тоже хочу чудо!
Я смеюсь, но протягиваю ей правую руку с оттопыренным мизинцем.
Какие же мы женщины… Суеверные. Так вот я боюсь говорить близким о беременности. Тех близких немного, но… Даже им страшно. А вдруг сглазят?
Взрослая женщина двадцать первого века, ага!
Отменила запись к парикмахеру, потому что плохая примета – стричься беременной.
Держусь за мизинцы с малознакомой девчонкой, желая ей тоже волшебства и чуда, стучащего тебе пяткой изнутри. Пусть. Мне не жалко! Хорошие чудеса не могут исчерпаться.
– Меня кстати Юля зовут, – перед тем как пройти в лабораторию, представляется девушка, – может быть, еще увидимся?
– Может быть, – я тоже улыбаюсь, про себя думая, что все-таки навряд ли.
…Что ж. Все могут ошибаться. Ошиблась и я.
На собеседование к Вяземскому я собираюсь как в первый раз. Меня сложно назвать склонной к экспериментам, я – лютый консерватор по природе. Поэтому – ничего на свете нету лучше черного строгого костюма и идеально белой, безупречно отутюженной блузки.
Я навела справки – Вяземский владеет небольшой сетью супермаркетов. Не конкурент крупным мастодонтам вроде того же “Магнита”, но успешно выживает на их фоне, делая акцент на качестве и тщательном отборе продукции.
Поэтому – никаких лишних аксессуаров, из дани собственной женственности я оставляю только сережки-гвоздики в ушах.
Верчусь перед зеркалом, крайне довольная собой.
Люблю классический стиль, как ни крути. Он делает меня строже, подтянутей, острей. Так я из типажа “мышь серая” простым переодеванием превращаюсь в “грозу офисных лоботрясов”.
Замираю перед зеркалом я всего лишь на секунду. Повернувшись боком. Живот пока плоский, как бок у камбалы, но я нарочно расслабляю и даже выпячиваю его.
Интересно ведь, хотя бы представить, как оно будет…
Честно говоря – уже не терпится это увидеть. Ощутить. Полюбоваться.
Мне кажется – я самая укуренная беременная на свете. Хотя, возможно, это кажется абсолютно любой беременной…
Крис, моя “подружка”, которой я очень долгое время смотрела в рот, рожать боялась.
Ну как же можно, растяжки же останутся. И грудь… Грудь обвиснет! И не дай бог вес наберу!
Не знаю, как по мне, это очень маленькая плата за дар маленькой жизни, которой ты положила начало. Я снова и снова сверлю взглядом свой пупок, ощущая в животе неясное слабое тепло.
Ох, мой маленький, мне кажется, я залюблю тебя до потери пульса. Или ты у меня будешь маленькая? Вот бы узнать поскорее!
Так, ладно, еще немного – и я опоздаю. Ну точнее – не приду раньше. Есть такая волшебная привычка у деловых людей: ты либо пришел раньше, либо ты опоздал.
Я прихожу раньше. На семь минут всего, но все-таки. Офис у Вяземского имеется, небольшой, тесноватый, но я и не собираюсь морщить нос. Лишь бы зарплата была хорошая.
– Подождите, – надменно роняет мне секретарша. Неожиданно – зрелая тетка, возраста близкого к пенсионному. Я, насмотревшись на престижных смазливых газелей, которых набирали в секретарши будто с подиума, нечаянно рву себе шаблон.
Ну и пусть. Может, этот мужик хочет выходить в свою приемную и думать о работе. Это ж хорошо. Сколько некомпетентных секретарей мне попадалось – ужас просто. Ну то есть за собой они следили. А осознавать, что у них помимо этого есть еще какие-то другие рабочие обязательства кроме “быть красивой” – у многих просто не получалось. Все содержимое головы было занято шеллаками и ботоксом.
Так было не везде, конечно. Но, частенько.
Сижу и кусаю губы. Вообще-то волноваться мне нельзя, да. Но я пока не представляю, как мне с этим бороться. Хоть мятный чаечек бери в рацион хотя бы на период испытательного срока.
Поглядываю по сторонам – напротив приемной как раз стоит нараспашку кабинет заведующей складом. В дверях этого самого кабинета стоит мужик в спецовке рабочего и вдохновенно точит лясы на совершенно нерабочие темы с этой самой заведующей складом. Та вдохновенно хихикает, на весь коридор слышно.
Мда, навести порядок в этой отаре будет непросто.
А руки-то уже чешутся.
Из кабинета Вяземского выходит женщина, прижимающая к груди объемную пачку бумаг. На меня она смотрит как-то странно, со смесью жалости и оценивания.
– Новенькая? – вопрос адресуется не мне, а тетке за столом секретаря.
– На собеседование, – пожимает плечами та, и у спросившей в улыбочке проступает что-то нехорошее.
– Ну-ну, – роняет она ехидно и ничего не говоря уходит из приемной. И что это сейчас было?
Нет, я была на многих собеседованиях, проходила разные типы стресс-тестов, но это – вообще ни на что не похоже.
– Проходите, – тем временем озвучивает секретарша, успевшая обо мне должить, – Захар Михайлович вас ждет.
Ну, ни пуха ни пера, что ли!
Первое правило соискателя на новом рабочем месте – работодатель не должен тебе нравиться. Я имею в виду внешность, разумеется. Как только ты начинаешь думать о том, какие теплые у твоего будущего босса глаза – вот тут-то ты и пропала со всеми потрохами.
Ты. Пришла. За. Работой!
И ни за чем больше.
Я никогда не беспокоилась по этому поводу. Не беспокоюсь и сейчас. Я не такой человек, который два раза наступит на одни и те же грабли. Три года проходила по уши влюбленная в того, чьей правой рукой была. Хватит.
Вяземский даже близко не привлекателен как мужчина. Обычный мужик, обычный бизнесмен, невысокий, коренастый, с брюшком и высокими залысинками. Обручальное кольцо на пальце отсутствует. Не женат или не носит?
Глаза только неприятные. Холодные, взвешивающие и обесценивающие.
Я прохожу в кабинет, ожидая разрешения присесть, останавливаюсь.
Эти вот самые глаза проходятся по мне от носков туфель с невысоким каблуком и до кончиков отросших волос, спускающихся уже ниже плеч.
А потом Вяземский улыбается. Широко так, явно желая сгладить повисшую неловкость.
Только я этой улыбке почему-то не верю.
– Присаживайся, Анжелочка.
Фамильярное обращение при весьма поверхностном знакомстве – плохой звоночек. Выдает проблемы с пониманием делового этикета.
Но я не в том положении, чтоб капризничать. Знала, что не к президенту пришла.
– Блестящее резюме, – Вяземский говорит это равнодушно, абсолютно не пытаясь сгладить имеющееся напряжение, – расскажи о себе.
Это действительно напоминает формальность и меня немного попускает. Я рассказываю. Про Рафарм и работу в нем, про стажировки до него, про свои таланты разрешать конфликты…
– Но все-таки тебя уволили, – он будто напоминает мне мое место. Что ж… Стресс-собеседования я тоже проходила. А это даже в половину не настолько возмутительное интервью, какие могут быть.
– Всем свойственно делать ошибки, – улыбаюсь как можно непринужденнее, – я была наказана за свою и делаю выводы.
– Такие, что даже согласишься на зарплату в три раза меньше предыдущей? – поддевает Захар Михайлович. По всей видимости, он навел справки и об этом.
Абсолютно не академическое собеседование. Разговоры о деньгах нельзя ни в коем случае вести в таком унизительном ключе. Гордый специалист задрал бы подбородок, начал доказывать, что он стоит гораздо дороже, что вот у него здесь рекомендации, там можно получить отзыв с места работы, и вообще…
Но это не моя роль.
Я развожу руками.
Да. Соглашусь. Все лучше, чем смешное пособие от службы занятости.
Возможно, я согласилась бы и на меньшие деньги, но об этом я вслух не скажу. Не лохушка же.
– Мне очень нужна работа, – чистосердечное признание еще никому не мешало, – после увольнения по статье снова устроиться довольно сложно. Я свои жизненные уроки вынесла. Приложу все усилия, чтобы оправдать ваши ожидания, Захар Михайлович, и повысить эффективность работы ваших сотрудников.
– Ну, это если я тебя все-таки возьму, – критично роняет Вяземский, снова окидывая меня изучающим взглядом, – я лично пока не уверен, что мне стоит это делать. Я, конечно, обещал помочь, а репутация-то у тебя сомнительная, Анжелочка. У меня тоже есть тайны и я тоже не хочу ими рисковать.
Да. Я знаю. Потому даже при клятвенном теткином убеждении, что Вяземский ей не откажет, я все равно сомневалась, что выгорит. Но все же, он еще не указал мне на дверь, не так ли?
– Я могу вас как-то убедить в том, что сделаю все, чтобы вас не разочаровать?
Я получаю еще один холодный взгляд. Изучающий. Испытывающий.
Нет?
– Можешь, – наконец вальяжно ухмыляется Вяземский, слегка отодвигаясь от своего стола, – вставай на колени и начинай меня убеждать.
Меня бросает в жар. Мне померещился этот похабный намек или нет?..
– Это какая-то проверка? – уточняю на всякий случай. Кто его знает, может, это какой-то дебильный пункт стресс-интервью. Посмотреть, как кандидат реагирует на проблемы уровня “полный трэш”. Мне же предстоит работать с его людьми, с мужчинами в том числе…
– Разумеется, проверка, – усмешка Вяземского становится только шире, – проверка твоих умений, Анжелочка. Или ты своим языком только болтать умеешь?
Нет.
Мне ничего не показалось!
Давненько я не видела, чтобы домогаться пытались прямо на собеседовании. Да еще и вот так, в лоб. А ведь сотрудницы-то, судя по всему, в курсе. Интересно, он со всеми так, или только с теми, кто младше тридцати?
– Ты испытываешь мое терпение, девочка, – недовольно роняет Вяземский, – тебе и вправду нужна эта работа?
Хороший вопрос. Животрепещущий, я бы сказала…
