Дженн Лайонс
Имя всего Сущего
8: Безумец
Провинция Джорат, Куурская империя.
Через два дня после того, как был разрушен Кандальный Камень
– Я так и знал, что ты Черный Рыцарь! – довольный собой, Кирин откинулся на спинку стула. Его теория о Джанель выглядела все более вероятной.
– Мне жаль тебя разочаровывать, но нет.
– Что? Но ты только что сказала…
– Я была Черным Рыцарем, – поправила Джанель. – Постоянно существует много Черных Рыцарей, поскольку везде проводятся турниры.
Кирин задумался.
– Так это не за твое убийство герцог Каэн предлагает награду?
Джанель покосилась в сторону бара, затем снова перевела взгляд на Кирина:
– Нет.
– Ох…
– Кажется, ты разочарован.
– Да. Я прибыл сюда, чтобы найти этого человека. Герцог Каэн из Йора объявил за его голову щедрую награду – больше металла, чем большинство людей увидит за всю свою жизнь. Я подумал, что хотел бы увидеть в союзниках любого, кого Каэн так сильно хочет убить.
Но когда он это сказал, Джанель и Коун очень странно на него посмотрели.
– Только не говорите, что Каэн стоит за моей спиной…
Джанель хихикнула:
– Нет, конечно.
– Тогда почему вы оба так на меня смотрите?
Джанель выдохнула:
– Давай скажем так. Не думаю, что Каэн будет для нас проблемой.
– Но не волнуйся! – Для убедительности Коун постучал костяшками пальцев по столу. – Вместо него у нас будут другие проблемы. И они столь же плохи, если не намного, намного хуже.
– Это ты так пытаешься меня утешить?
– Не совсем.
– О, хорошо. Тогда у тебя прекрасно получается.
Восторженные крики, раздавшиеся от стола, где играли в эту странную игру с метанием костей, отвлекли Кирина[46]. Крупный мужчина приглашал кого-нибудь поучаствовать в новой игре, но никто не проявил интереса.
Брат Коун спрятал улыбку за чашкой чая.
– Надо же, как внезапно! – сказал он. – Он постоянно выигрывает, а потом удивляется, что никто больше не хочет с ним играть.
Джанель усмехнулась:
– Подожди.
– Что ж, неужели никто не посмеет бросить мне вызов? – похвалялся мужчина, вскидывая руки. Смех и стоны были ему ответом, а несколько человек швырнули в него матерчатыми салфетками. – Давайте, люди, мы просто развлекаемся!
Внезапно бармен, опершись одной рукой о стойку, перепрыгнула через нее и выхватила метательный камень из руки победителя. Эта жилистая женщина напоминала Кирину женщин – членов его старой банды «Ночные Танцоры», которые специализировались на кражах со взломом и грабежах. У нее была темная красно-коричневая кожа и бордовые волосы до плеч, выбритые с одной стороны до гладкой кожи. С другой стороны волосы падали на лицо, скрывая его наполовину.
Толпа одобрительно выдохнула, а затем радостно закричала.
Кирин понятия не имел, как в этой игре подсчитываются очки, но сама игра состояла из того, чтобы ударить камнем о землю и он отскочил в цель. Женщина кинула камнем об пол, и тот попал прямо в яблочко в центре доски, пискнув подобно птице.
Бармен поклонилась толпе и, показав грубый жест серокожему мужчине, вернулась за стойку бара.
Кирин усмехнулся и повернулся к собеседникам:
– Чувствую, я должен был поставить на это металл.
– Почему нет? Остальные ставят, – согласилась Джанель.
– Есть о чем подумать позже, когда вновь выпадут кости. А пока расскажи мне побольше об этом Черном Рыцаре, – сказал Кирин.
Рассказ Джанель.
Турнирные площадки в Мерейне, Знамя Барсина, Джорат, Куур
К тому времени, как я повела брата Коуна и Дорну обратно на турнирную площадку, солнце уже поднялось высоко над головой. Турнирные соревнования приостановились на полуденную трапезу, пока люди перегруппировывались за сценой. Как я и предполагала, капитан Дедрю больше не участвовал в матчах; его противники отказались от соревнований, уйдя пусть и сконфуженными, но живыми. Только идиот мог не заметить, что настроение толпы стало еще противнее.
Если сразу после смерти сэра Ксиа Черный Рыцарь Тамина находился на поле чести, пытаясь отвлечь толпу от поступков Дедрю, то к тому моменту, как мы вернулись, он отсутствовал. Думаю, ушел он быстро, потому что разъяренная толпа начала выражать свое недовольство гнилыми овощами и испорченным вином. Отступить он мог только к азокам за территорией.
Похожие на палатки азоки образовывали временный передвижной лагерь, перемещавшийся с каждым турниром из города в город. Несмотря на свою бродячую природу, схема улиц и адресов в нем была столь же постоянна, как и визит налоговиков сразу после сбора урожая.
Дорна догадалась о секрете Черного Рыцаря, когда мы проходили мимо группы лошадей – жеребцов, если говорить точнее, – которых держали подальше от любых кобыл. Единственный жеребец-огнекровка выделялся среди них, как гигантское красное дерево среди карликовых сосен.
Она увидела огнекровку и фыркнула:
– О, вот оно что!
– Будь с ним мила, – предупредила я ее, входя в палатку, помеченную красной паутиной.
– Здравствуй, сэр Барамон, – сказала я, откидывая капюшон плаща салли.
Отвлекшийся от эамитонского сливового вина мужчина с голубой чалой кожей и великолепными черными усами, кончики которых опускались ниже подбородка, выглядел, мягко говоря, далеко не лучшим образом. На нем все еще были доспехи Черного Рыцаря; шлем покоился на расположенном рядом с гамаком небольшом переносном сто-лике, на котором стояло еще несколько бутылок со спиртным.
Удивленный нашим появлением, мужчина поднял глаза:
– Вы не должны здесь находиться…
– Ох, ну посмотри на себя. – Дорна вошла в палатку следом за мной. – С тех пор как я видела тебя в последний раз, ты так разжирел!
– Да и ты, старая хавронья, не похорошела в своем старческом слабоумии. Я не… – Но стоило ему перевести взгляд с Дорны на меня, и краска отхлынула с его лица.
Он узнал меня.
Он даже не взглянул на брата Коуна, когда тот проскользнул в палатку, и продолжил игнорировать Дорну, хотя они только что обменялись колкостями. Я полностью завладела его вниманием.
– Судя по твоей реакции, я предполагаю, что мне не нужно представляться.
Сэр Барамон расхохотался и вытер рот.
– О боги, нет! Не надо! Френа, увидев, как ты выросла, гордилась бы тобой.
Он налил себе еще выпивки, но я перехватила его руку:
– У нас нет на это времени!
Он попытался вырваться, но ему было бы легче разогнуть пальцы у железной статуи. Он нахмурился и перевел взгляд с пойманной руки на мое лицо. Может, он и был стар и не в форме, но все равно оставался жеребцом.
– Чего ты хочешь? – пробормотал он.
– Ты помнишь, когда в последний раз видел меня?
– Конечно. – На его лице появилось болезненное выражение. – Ты была… – Он опустил глаза на свою руку. – Отпусти меня.
Я разжала пальцы.
– В кантоне Лонеж, – сказала я, – когда у ворот стояли демоны. И ты сбежал.
– Все было совсем не так…
– Сбежал, – повторила я, – посреди ночи, вместе с Таларасом. Покинул свой пост и солгал стражникам, охранявшим подземный ход. Ты сказал им, что у тебя задание от моего отца и они должны тебя выпустить. Поэтому они подчинились.
– Я сам помню, что произошло. – Взгляд сэра Барамона стал жестче, когда он отставил бутылку и откинулся на спинку протестующе заскрипевшего стула.
Молчание сэра Барамона стало напряженным. Он на мгновение пошевелил челюстью, а затем наклонился вперед:
– Я пытался взять тебя с собой. Ты помнишь?
Мое горло сжалось.
– А я кричала, брыкалась и отбивалась.
– Так вот почему вы здесь? – Его взгляд остановился на Дорне. – Пришли поиздеваться над трусом?
Я отодвинула второй стул от стены азока и села лицом к Барамону, улыбнувшись старому толстому рыцарю:
– Зачем мне издеваться над тобой, сэр Барамон? У тебя одного была хотя бы капля здравого смысла.
Барамон дернул головой и уставился на меня. Он ждал чего угодно, но только не этих слов.
– Что?
– Они были дураками.
Барамон моргнул. Думаю, Дорна и Коун тоже.
– Дураками, – повторила я. – Я люблю своего отца, но он был идиотом. Я не имею ни малейшего понятия, почему он решил пойти сражаться. Если бы я поехала с тобой… – На последнем слове мой голос сорвался. Я сглотнула и отвернулась, борясь с готовой разразиться бурей эмоций. Я глубоко вдохнула. – Ты избежал расправы. Единственный, кто смог.
– Я бы так не сказал, – пробормотал он, склонив голову.
Брат Коун сел на край гамака. Веревки заскрипели, и этот звук разрушил чары. После того как сэр Барамон поднял глаза, чтобы посмотреть, откуда раздался шум, он повернулся ко мне с суровым выражением на лице:
– Чего ты хочешь?
– Одолжения, – объяснила я. – Я собираюсь на сегодня взять на себя твою роль Черного Рыцаря.
Сэр Барамон удивленно расхохотался, но выражение его лица посерьезнело, стоило ему понять, что я не шучу.
– Ты что?.. Что?.. Ты не… – Он откашлялся и начал все сначала: – Мы разного размера, мой граф.
– Ты разного размера и с носорогом, – сказала Дорна, – но это не мешает тебе пытаться выдать себя за одного из них.
– Дорна, – упрекнула ее я, – прекрати. – Я повернулась к рыцарю: – Справедливости ради, доспехи немного, гм, маловаты для тебя. Они и не должны идеально на мне сидеть. У меня есть кольчужная рубашка из шанаты, которую я надену под них. – Я распахнула плащ салли, обнажив под ним синюю кольчугу.
Сэр Барамон уставился на металл. Его взгляд не был похотливым – он не бегал за моим полом, – в нем скорее было потрясение от того, что он узнал.
– Это кольчуга твоего деда.
– Это была кольчуга моего деда.
Выражение его лица омрачилось.
– Мне жаль. Как он умер?
– У него не выдержало сердце. – Я изо всех сил старалась сохранить спокойное выражение лица. То, что он умер во сне, не означало, что мои раны зажили. У меня не было времени горевать.
– Я сочувствую твоему горю. Он был хорошим человеком.
– Спасибо. – Я взяла оставленный на столе шлем, разглядывая окрашенный в черное металл. Большая часть основных элементов брони, используемых в турнирных боях, настолько же прочна, как и любая броня, которую солдаты могут носить на поле боя. Турниры не лишены риска, даже если поединки непохожи на демонстрацию, устроенную капитаном Дедрю. Сэр Барамон, возможно, и был пьяницей на последнем издыхании, но он не отказался от своей тренировки; шлем был в хорошем состоянии и весьма практичен. Это могло сослужить хорошую службу.
Я поставила его обратно на стол.
– Как ты думаешь, Таларас позволит мне поехать на нем? Я бы выехала на Арасгоне, но кто-нибудь может заметить, что он не тот же огнекровка.
– Арасгон здесь? – Он вздохнул и ущипнул себя за переносицу. – Глупый вопрос. Он никогда не отходит от тебя.
– Однажды он это сделал.
Сэр Барамон не клюнул на наживку. Он взял свою бутылку вина и загнал в нее пробку.
– Почему ты хочешь изображать Черного Рыцаря? Там такая уродливая толпа. И учитывая то, как проходит этот турнир, время лучше потратить на то, чтобы уйти, пока есть такая возможность.
– Это вопрос идорры. Кроме того, если я этого не сделаю, тебе придется второй раз столкнуться с выбором, который ты сделал в кантоне Лонеж.
Лицо Дорны посерело:
– Что?!
Вскочив, сэр Барамон вцепился в шлем, и я поспешно выпустила его, чтоб не драться с ним.
– Что за глупости? Не стоит пытаться пугать людей историями о привидениях.
– О, не притворяйся скептиком. Как часто ты слышал, как новый барон Барсины утверждает, что его знамя наводнено колдунами и вызванными ими демонами? – Я скрестила руки на груди. – Как ты думаешь, с чего начинается Адский Марш?
– Его болтовня о колдовстве – параноидальный бред ребенка, оплакивающего смерть своего отца.
– О нет, – прищурившись, сказала я. – Все гораздо хуже. – Признаюсь, я надеялась, что мне будет легче убедить в этом сэра Барамона. Полагаю, я надеялась, что он ухватится за шанс вернуть свою честь. Но…
Демоны. Могу ли я винить его за то, что он дрогнул?
Это означало, что мне придется играть в более сложную игру.
– Не заставляй меня самой брать то, что мне нужно, рыцарь. Я не откажусь от своей цели.
– Ты просто маленькая девочка, – упрекнул меня сэр Барамон. – Маленькая девочка, которой нужно идти домой.
– Ты бросил мою мать умирать.
Он вздрогнул:
– Эти слова здесь неуместны.
– Если бы мой отец был жив, он бы не согласился. Мой дедушка – тоже. Ты подвел Теранонов. Когда ты был нам нужен, ты бросил нас, думая лишь о себе…
– Нет! – Глаза сэра Барамона стали влажными. – Это неправда! Френа приказала мне уйти! Твоя мать умоляла меня забрать тебя и доставить в безопасное место. Она сказала, что этого потребовали боги. Демонам нельзя было позволить заполучить тебя ни при каких обстоятельствах. Ты была надеждой всего мира. Я… – Его голос оборвался, и он сдавленно зарыдал.
Дорна с непроницаемым выражением лица протянула мужчине носовой платок и похлопала его по плечу.
Я пораженно заморгала и отступила назад, не в силах сказать больше ни слова. Моя мать приказала Барамону отвести меня в безопасное место? Если это правда, то она откуда-то знала, что бороться с демонами безнадежно. Она никогда бы не отправила меня за стены замка, если бы думала, что мы отразим нападение демонов. И это означало что-то ужасающее…
Понимаешь, я многие годы боролась с чувством вины, что то, что меня пленили демоны, что мною обладала Ксалторат, не было простым совпадением. Что Ксалторат искала меня, вместо того чтобы выбрать наугад любую девчонку. Я знаю, знаю – мы все хотим думать, что мы особенные. Но «особенность» такого рода раз за разом вызывала кошмары, стоило мне лишь уснуть. Мысль, что половина Джората и Маракора, вместе взятых, пала в Адском Марше лишь из-за того, демоны искали одну-единственную девчонку, была столь ужасна, сколь и высокомерна. И ушла она только тогда, когда Ксалторат решила, что она наигралась.
Видишь ли, я не сбежала от демонов. Совсем нет.
Но позволить сейчас себе отвлекаться я не могла.
– Теперь твоя помощь нужна мне, – сказала я. – Ты был лучшим рыцарем моего дедушки, а теперь? Ты последний рыцарь моего дедушки. Мне нужна твоя помощь. Я призываю тебя вернуться, чтобы служить Дому Теранона. Я призываю тебя вернуть твои долги.
Он вытер глаза платком и нахмурился:
– Я служу… – Я покачала головой:
– Нет. Ты не служишь. Уже нет. Тамин недостоин тебя. Теперь ты мой человек, как и всегда должен был быть.
Его челюсти сжались, и прежде, чем я начала сомневаться, не допустила ли я ошибку, он уставился на меня.
Сэр Барамон протянул мне шлем:
– Ремень немного ослаб.
Дорна перехватила его:
– Ну, мы об этом позаботимся.
9: Соревнование
Провинция Джорат, Куурская империя.
Через два дня после начала правления Гадрита Де Лора
Когда Джанель прервала рассказ и жестом попросила брата Коуна продолжить, Кирин вначале ничего не сказал. Лишь закусил на мгновение губу.
– Знаешь, мне неприятно это говорить, но я думаю… Я думаю, что ты права. Я думаю, что Ксалторат искал тебя. Именно тебя. Точно так же, как, я думаю, что он… она… искала меня в Столице. Это было сделано намеренно.
– Хотя это печальная мысль, я согласен, – сказал брат Коун.
Джанель кивнула, сглотнув комок в горле:
– Теперь я это знаю. И ненавижу. Я ненавижу каждой частицей своей души мысль, что люди умерли только потому, что я существую. Это так бессмысленно. Я действительно чувствую себя виноватой. – Она вскинула руку: – Я знаю, что это не моя вина, но я ничего не могу поделать со своими чувствами.
Кирин встретился взглядом с Джанель:
– Один мой хороший друг сказал мне, что мы добровольно вызвались на это. Все четверо. Мы добровольно вызвались вернуться из Загробного Мира и помочь сражаться на войне. Я думаю, что ты одна из нас.
– Дай угадаю – меня звали Элана.
Кирин заморгал, удивленно глядя на нее:
– Что? Почему ты думаешь…
– Когда мы встретились в Загробном Мире, ты называл меня Эланой. – Она сделала паузу. – Неоднократно.
– Ох. Странно. Я не знаю никакой Эланы. Проклятье, единственный раз, когда я слышал это имя… – Он нахмурился. – Хм.
Джанель ждала продолжения, подняв брови.
– Мне говорили, что в моей прошлой жизни женщина по имени Элана спасла меня от кое-чего… э-э… ужасного. Честно говоря, без ее помощи я бы здесь не сидел.
– О? – Джанель оперлась подбородком о костяшки пальцев. – И как же ты планируешь ее отблагодарить?
На мгновение Кирину показалось, что она говорит об Атрине, но потом он понял, что на самом деле это не так. Он медленно улыбнулся:
– У меня есть несколько идей.
– Не могу дождаться, чтобы их услышать.
Брат Коун прочистил горло.
Кирин вздрогнул. Он все время забывал, что жрец все еще сидит за этим же столом.
Джанель выглядела слегка смущенной:
– Есть еще что-нибудь, о чем я должна знать?
Кирин одарил ее кислой улыбкой:
– Есть пророчество.
Она закатила глаза и засмеялась, глядя в потолок:
– О боги!
– По большей части – именно они. Поэтому я думаю, что у Ксалтората – поскольку он демон – были причины искать нас. Точнее, выслеживать.
– Но тогда почему она не убила нас? – спросила Джанель. – Это не имеет никакого смысла![47]
– Думаю, для того, чтобы понять, имеет ли это смысл или нет, нам придется понять самого Ксалтората.
– Удачи тебе с этим, – сказала Джанель.
– Демоны хотят жить, – наконец заговорил брат Коун. – Чего хочет каждый из живущих? Он хочет выжить. Вопрос, который мы должны задать себе: могут ли они выжить только за наш счет? Это игра Зайбура, где может победить только один игрок, или это «вороны и голуби»?
Кирин и Джанель переглянулись.
– Э-э… – протянул Кирин. – «Вороны и голуби»? Я такой игры не знаю.
– О, – брат Коун явно смутился. – Я в детстве играл в нее в Эамитоне. Это детская игра, в которой возможно одержать несколько совместных побед, и на самом деле лучше всего, если выиграют все игроки.
Кирин скорчил гримасу:
– Эамитон – это очень мило. Не так ли? Я собирался открыть там бар для своего отца. – Вздохнув, он уставился на свой стакан и жестом попросил бармена налить еще, а затем повернулся к Коуну: – Теперь твоя очередь рассказывать.
Рассказ брата Коуна.
Турнирные площадки в Мерейне, Знамя Барсина, Джорат, Куур
В ходе подготовки был составлен план – что в случае с братом Коуном и Дорной означало, что они должны найти места на турнире. В итоге это оказалось более сложным делом, чем ожидал Коун. В то время как трибуны были почти пустыми, посетители толпились перед ними. Множество зрителей собрались вместе, чтобы вполголоса обсудить странные события сегодняшнего дня, а также то, кто еще может быть убит и насколько они должны быть расстроены этим.
– Как ты думаешь, сколько времени потребуется сэру Барамону, чтобы сломать свою палатку? – прошептал брат Коун Дорне, наклонившись к ней. Если, вернее, когда что-то пойдет не так, время будет очень дорого. Кому-то нужно было бы увести Нинавис – а это само по себе опасное предприятие, – поэтому Коун хотел, чтобы все остальное было подготовлено наилучшим образом.
Дорна задумчиво разглядывала кожаный кошелек с гравировкой, который держала в руках.
– О чем ты? – Она спрятала кошель под юбку.
– Как ты думаешь, сколько времени потребуется сэру Барамону, чтобы сломать свою палатку? – повторил он.
– Они называются азоками, – фыркнула Дорна.
– Какая разница!
– Ну, если ты собираешься изучать наши обычаи, жрец, тебе лучше начать с важных слов, тебе не кажется? – Подмигнув ему, старуха вновь уставилась на турнир.
Дорна наклонилась и потянула за рукав женщину, сидевшую в ложе. На рукавах у нее был вышит квадратный герб купеческой семьи, а на коленях лежали пяльцы.
– Доброе утро, кобыла, – сказала Дорна. – Кто этот рыцарь в синих и желтых цветах? – Она указала на поле, где виднелись двое приближающихся рыцарей.
Женщина смерила Дорну взглядом, убедилась, что она не одета в цвета какой-нибудь команды, и лишь потом снизошла до ответа:
– Гозен. Работает на семью Сифен. – Она шмыгнула носом. – Они фермеры, выращивают манго.
– О-о-о, – протянула Дорна. – И насколько этот рыцарь хорош?
На этот раз женщина фыркнула и вновь взялась за свою вышивку.
– Подожди, мой кошелек! Где мой кошелек?!
Дорна проигнорировала обвиняющий взгляд брата Коуна.
– Может, ты его уронила? Когда ты видела его в последний раз? Ты что-нибудь покупала? Может быть, оставила его там?
Женщина бросила на Дорну испуганный взгляд, схватила свою сумку с вышивкой и поспешила прочь. Дорна заняла ее место и жестом пригласила жреца Вишаи присоединиться.
– Дорна!
Она притянула его к себе:
– Не поднимай шума, иначе люди обратят внимание.
– Но ты… ты… – Брат Коун почти показывал на нее пальцем. – Это место тебе не принадлежит. Как и этот кошелек.
– Мы сохраним это место для Ее Высочества, если она вернется. Ты сам на это согласился! – Дорна сделала глоток слабого, купленного ею ранее чая, скорчила гримасу и отставила его в сторону, забрав сидр, который оставила купчиха. – Так-то лучше. А теперь замолчи. Гозен выходит на поле, я его просто обожаю!
– Минуту назад ты и знать не знала о Гозене.
– Не говори глупостей, жрец. Гозен работает на семью Сифен. Они выращивают манго.
Она вновь повернулась к полю.
– Ты ужасный человек, – пробормотал брат Коун.
Кажется, старуха приняла это за похвалу.
На площадку выехали два рыцаря. Тот, что был одет в желтое и синее, Гозен, выглядел так, как будто буквально только что приобрел основной стартовый комплект рыцаря. То ли новичок, то ли попросту неудачник, еще не обзаведшийся полной броней и защитой для своего коня, он вышел против рыцаря в полных красных доспехах, который был явно старше его. Судя по цветам и знаменам соперника, тот был из Красных Копий – компании наемников, продающих свой меч тому, кто больше заплатит.
Два рыцаря вышли во двор и сделали обычный первый круг по полю, сопровождая свой путь ругательствами. Брат Коун увидел, как граф Джанель, или, точнее, Черный Рыцарь, вошел на территорию.
Никто этого не заметил. На Черного Рыцаря не обращали никакого внимания раньше, не обратили и сейчас, ведь он по-прежнему носил черные доспехи и ездил на вороной огнекровке, поцелованной пламенем. Брату Коуну казалось, что любой мог бы понять, что это другой рыцарь. Да, он ехал на черной огнекровке, поцелованной пламенем, но поскольку Таларас не позволил Джанель выехать на нем, это была не та же вороная огнекровка, поцелованная пламенем. Тигриные полосы на ногах легко его выдавали, а доспехи Черного Рыцаря внезапно оказались слишком большими, сидящими на чересчур стройном теле.
Никто по-прежнему не обращал на это никакого внимания.
Все внимание сосредоточилось на двух мужчинах, стоявших перед стражем и столом, на котором разместилось восемь не похожих друг на друга статуэток[48].
Годзен наклонился в седле и взял маленькую статуэтку беременной женщины, сидящей, скрестив ноги, на спине черепахи, – Галава, Мать, а затем поднял статуэтку как можно выше, чтобы толпы на трибунах могли увидеть его выбор.
– А, – сказала Дорна, жуя свернутый лист пори, – еще одна вещь, которую Коун не видел, чтоб она покупала. – Четвертое Соревнование. Интересный выбор.
– Какое Четвертое Соревнование?
– Ш-ш-ш. Оно начинается.
Жрец стиснул зубы, обратив внимание на сражающихся и их соревнование – что бы это ни означало. Красное Копье подъехал к столу, ожидая, когда подбегут оруженосцы с веревками. Их было два вида: маленькие тонкие веревки, которые можно использовать для связывания узлов, и одна большая веревка толщиной с запястье крепкого мужчины. Поскольку именно Гозен выбрал соревнование, Красное Копье теперь имел право выбирать, какое «оружие» они будут использовать.
Красное Копье наклонился, коснулся веревки поменьше, помолчал, а затем, передумав, поднял толстую веревку.
Толпа разразилась ликующими криками и протестующим свистом – в зависимости от предпочтений и от того, на кого они поставили металл.
Граф подъехал к Гозену как раз в тот момент, когда тот поднял другой конец веревки. По толпе прокатился ропот; группа, окружавшая их, встала. Брат Коун поймал себя на том, что чувствует себя одновременно виноватым и благодарным Дорне за то, что она нашла им такое удобное местечко.
Затем Черный Рыцарь выдернул веревку из руки Гозена и жестом велел молодому рыцарю отойти в сторону. Джанель не должна была сражаться в этом бою. Но она собиралась.
– Она имеет на это право? – прошептал Дорне брат Коун.
– Да, – ответила Дорна. – Честно говоря, Черному Рыцарю позволено не так уж много. И наименьшее, что он может сделать, – стать на одну из сторон. Если она победит, это будет ее победа, но это все равно будет иметь значение для семьи Сифен.
– А если она проиграет?
Кобыла Дорна хлопнула его по груди:
– Закрой свой рот, жрец. Мой граф не может проиграть.
Черный Рыцарь выехал на середину поля. Красное Копье поскакал за ним, держа другой конец веревки, так что оба рыцаря могли ехать рядом, на расстоянии нескольких ростов друг от друга.
– Они?.. – Нахмурившись, брат Коун наклонился вперед: – Это ведь детская игра!
– Ну да, правила достаточно просты. Каждый всадник держит один конец веревки, стараясь его не выпустить. Тот, кто это сделает, проигрывает. А тот, кого стащат с лошади, обязательно ее отпустит.
– Но ведь это единственное соревнование ничего не решит?
Дорна оглянулась на него:
– Я думаю, что это решит, какую цену семья Сифен поставит за свои манго.
– Что? Но… – брат Коун указал подбородком на клетку с пленниками, – я имел в виду их.
Дорна изучала клетки с угрюмым выражением лица. Она огляделась по сторонам на случай, если кто-нибудь их подслушивал.
– Проблема с ними в том, что…
Толпа взревела.
Дорна прервалась, не договорив, и вскочила на ноги. Брат Коун вытянул шею, чтобы посмотреть, что произошло на ринге, пока он отвлекся.
Матч закончился. Упавший на землю Красное Копье пытался встать. Его лошадь стояла неподалеку, рыла копытом землю и выглядела удивленной. Судья побежал, чтобы обсудить все со стражем, или, скорее, с сиделкой стража, но результат, казалось, был ясен. Судьи подняли флаг семьи Сифен – квадратную метку торговой группы на сине-желтом поле.
Она победила.
Дорна хлопнула Коуна по плечу:
– Я же тебе говорила.
Граф Джанель, или, скорее, Черный Рыцарь, теперь привлекла всеобщее внимание.
Арасгон проскакал обратно в центр, повернувшись к ложе, где сидел барон. Капитан Дедрю развалился в кресле неподалеку от ложи, наслаждаясь напитком и задержавшись там на случай, если кто-нибудь по глупости попытается посоревноваться с ним.
Барон уже поднял руку и наклонился вперед, чтобы отдать какой-то приказ или вынести приговор, когда вдалеке раздался крик. Люди встревоженно начали указывать на что-то.
Коун огляделся, пытаясь понять, что происходит. Из толпы раздались удивленные и встревоженные крики.
Наконец жрец понял, что люди указывают назад, на замок, из-за стен которого шел густой черный дым.
Что-то горело внутри замка Мерейна.
Дорна и брат Коун переглянулись.
– Ты же не думаешь?.. – Дорна обеспокоенно прикусила нижнюю губу.
– Нинавис, – согласился он.
Брат Коун не знал, что могло случиться, но он наложил шину и подлечил ей ногу. Сколько вреда она могла бы причинить…
Да. Это точно была она. Возможно, вместе с Кэлазаном, но он нутром чуял, что она приложила к этому руку.
Барон Тамин приказал солдатам вернуться в замок, и, судя по его жестикуляции, он был в ярости. Брату Коуну не надо было стоять рядом, чтобы понять это.
Возможно, жрец сам это придумал, но ему показалось, что он слышал, как по ветру плывет имя Кэлазан.
Сам Тамин не ушел. Вместо этого он вернулся на свое место, бросая сердитые хмурые взгляды на крепость.
Пока барон разбирался с новой проблемой, граф Джанель выхватила меч и направила его на Дедрю. Арасгон выкрикнул что-то, привлекая всеобщее внимание к этому вызову.
Дорна присвистнула:
– О, а я думала, как же она собирается справиться с этим, не пробиваясь с боем через толпу рыцарей. Этот вариант действительно лучше.
Барон Тамин подошел к краю ложи. Хотя Брат Коун и не мог расслышать слов барона, его испуг и замешательство были очевидны. Тамин, должно быть, понял, что это не его Черный Рыцарь, не сэр Барамон. Он, вероятно, тоже узнал огнекровку – и тогда он должен был понять, кто сейчас носит доспехи.
Толпа хлынула вперед, дикая и кричащая. Турнир превратился в нечто совершенно неожиданное, пробудив воображение людей. Тамин поднял руку, ожидая, пока все утихнут, и жестом велел Черному Рыцарю покинуть поле боя.
Арасгон переступил с ноги на ногу и важно шагнул вперед. Граф Джанель снова указала мечом на Дедрю.
Брат Коун видел, как барон наклонился и выслушал что-то, что ему сказала сиделка стража, видел, как Тамин отрицательно покачал головой, а затем жестом приказал солдатам, которые еще не ушли в замок, убрать Черного Рыцаря с поля боя. Но стоило ему сделать это – толпа на трибунах, затопав ногами, закричала:
– Черный Рыцарь! Черный Рыцарь! Черный Рыцарь!
Толпа ожила, скандируя эти слова в унисон.
Брат Коун понял, что он и не догадывался, какую роль на самом деле Черный Рыцарь играл на этих турнирах и заодно – в джоратском обществе.
Да, это шут. Сидящий на лошади безумец, развлекающий толпу во время перерывов в шоу. Но если, глядя на этого человека, ты видишь лишь шарлатана, то ты упускаешь весь смысл.
Черный Рыцарь, может быть, и был безумцем, но этот безумец служил богам. Черный рыцарь был святым идиотом, шутливой рукой удачи, озорным вестником божественной судьбы.
Люди знамени Барсина ненавидели Дедрю. И теперь Черный Рыцарь вызывал его на бой. Из этого не могло ничего выйти. Несомненно, это была лишь попытка барона разрядить утренние зверства. Это не могло быть правосудием Восьми. Это была просто шутка, розыгрыш и ничего больше.
Но что, если?
Что, если?
Барон кисло посмотрел на толпу и кивнул туда, где сидел Дедрю. Капитан охраны осушил бокал и встал. Он подозвал коня и вскочил в седло, направляя жеребца по кругу.
– Кто смеет думать, что может победить меня? – крикнул он. – Думаешь, я боюсь неизвестного? Что я буду дрожать в темноте? Я сам – тьма! Я – тот неизвестный, которого боятся все люди! Я разорву самозванца на куски! – Вытащив меч, он взмахнул им в воздухе. И, продолжая кружить по двору, он подробно описывал все те способы, которыми он превратит в пыль бедного дурака, достаточно глупого, чтобы бросить ему вызов.
Бахвальство Дедрю не казалось чем-то необычным. По причинам, не поддающимся пониманию брата Коуна, каждый рыцарь на турнире позволял себе этот петушиный парад оскорблений. Возможно, они делали это, чтобы запугать своих противников, дать толпе возможность сделать ставки или произвести впечатление на своих преданных поклонников. Некоторые традиции складываются из таких пустяков.
Черный Рыцарь ждал на ринге. Он не издал ни звука.
К турнирному столу Арасгон подошел с высоко поднятыми головой и хвостом.
Ни Рыцарь, ни Дедрю не двинулись, чтобы взять статуэтку.
Разумеется. Ведь выбирает тот, чья идорра ниже, а признаться в этом не мог ни тот, ни другой.
