Дикий Носок
Обычное дело
Книга 2.
Глава 21.
Из тяжелого сна без сновидений, в который он провалился сразу, как добрался до постели, скинув только ботинки и куртку, его выдернул истошный женский визг. Сергей открыл глаза, рывком сел на постели и очумело закрутил головой. Спросонья он плохо соображал.
«Ой, мамочки! Помогите,» – протяжный вопль резанул по ушам.
«Наташка,» – окончательно очнулся ото сна Сергей и рванул к двери, неловко волоча затекшую от неудобной позы ногу. Рывком распахнув ее, он вывалился в длинный коридор, куда выходили двери всех комнат барака. Коридор оказался абсолютно пуст, не считая вихрастой макушки хулиганистого пацана, высунувшегося из соседней двери.
«Иван, закройся в комнате,» – на бегу скомандовал он. Лестница вниз, на первый этаж двухэтажного барака находилась посередине коридора. Выскочив с разбега на площадку, Сергей схватился за перила лестницы и невольно попятился назад. На площадке между этажами, вжавшись спиной в стену, с круглыми от ужаса глазами стояла Наташа – его постоянно-временная любовница и тихонько подвывала, прикрывая рот рукой.
В метре от нее коренной представитель местной фауны – белый медведь с упоением потрошил Наташину увесистую хозяйственную сумку, обманчиво не обращая внимания на ее хозяйку.
«Круто, он ее сожрет?» – раздался за спиной Сергея громкий восторженный шепот Ивана. Разумеется, он проигнорировал слова соседа запереться дома и помчался за ним посмотреть, что происходит. Глупый мальчишка. Но ругать его было сейчас некогда. Голова работала, как часы.
«Иван, дома есть какая-нибудь еда? Ну, соображай быстрее. Еда?» – поторапливал он мыслительный процесс в голове у пацана.
«Рыба есть, только жареная,» – наконец сообразил Ванька и унесся по коридору, поняв дальнейшее без слов.
«Наташа, Наташа,» – попытался привлечь внимание женщины шепотом Сергей. Та оторвала обезумевший взгляд от медведя и подняла глаза вверх.
«Только не беги, сейчас я отвлеку его, когда он поднимется сюда, тогда беги вниз и зови людей. Поняла? Ты поняла меня?» – повторил он.
Наташа тихонько закивала, перестав подвывать. Как человек, почти всю жизнь проживший на острове, она хорошо знала, как вести себя при встрече с белым медведем. Главное – не бежать, иначе у зверя немедленно включится охотничий инстинкт, и он бросится преследовать. Вторым правилом было – не орать. Но знать – одно, а сделать, встретившись нос к носу со зверем, – другое. Не заорать при встрече с белым медведем в собственном подъезде она не могла.
Медведь с треском разорвал сумку, пытаясь добраться до ее содержимого. Он был не крупным, с грязно белой шерстью. «Видимо, молодой, любопытный,» – наметанным глазом определил Сергей. Наконец, прибежал Иван со сковородкой жареной рыбы в руках.
«Иди ко мне и будь готов запереть дверь, как только я вбегу в комнату. Быстрее,» – как можно более сурово произнес Сергей, чтобы пацан проникся серьезностью момента и не спорил.
Подхватив пятерней кусок рыбы со сковороды, он бросил его на нижнюю ступеньку лестничного пролета. Сочащийся маслом аппетитный кусочек смачно шлепнулся в полуметре от медвежьей морды. Тот на мгновение отвлекся от сумки и повел носом. Второй кусочек рыбы упал рядом с первым, распространяя вкусный аромат. Лакомство исчезло в мгновение ока. Сумка была забыта. Медведь двинулся вверх по лестнице вслед за угощением, щедрой рукой разбрасываемым Сергеем. Вывалив остатки рыбы на площадке второго этажа и проорав во весь голос: «Натка, беги!» – он во весь дух припустил по коридору. И только в своей комнате, отдышавшись, Сергей осознал, что держит в руке пустую сковороду. Истерично хохотнув, он протянул ее Ване: «На, матери отдашь, а то будет ругаться.»
Вдвоем они споро придвинули к двери тяжеленный диван. После чего им оставалось только ждать, выглядывая в окно. Ситуация разрулилась по уже отработанной схеме. Из подъехавшей вскоре «буханки» высыпалась группа мужчин с оружием, заряженным дротиками со снотворным, и с соблюдением всех мер предосторожности двинулась в подъезд барака.
Сергей открыл окно и поприветствовал водителя. Петрович – известный трепач курил у водительской двери, смачно сплевывая на землю и рад был побалагурить: «Че, Серега, работа сама пришла к тебе на дом? Совсем обнаглели косолапые. Вчера собаку мою сожрали. Внучок ревет, да и псину жалко, ласковая была. Теперь и посрать без ружья не выйдешь.» Сергей даже не мог вспомнить, как его зовут. Универсальное «Петрович» заменяло и имя, и фамилию, и отчество. Впрочем, мужиком он был безвредным, давно и надежно находящемся под пятой своей дражайшей супруги. Водителем Петрович работал всю жизнь, относясь к делу добросовестно, употребляя только по праздникам и с устатку, а потому находился на хорошем счету у начальства.
Возразить было нечего. Медведи оккупировали поселок недели две назад. Мишки неспешно прогуливались по улице, беззастенчиво заглядывали в окна, поводя черными носами, с энтузиазмом рылись на свалке, толкаясь грязно-белыми спинами. В окрестностях их бродило штук пятьдесят, а в самом поселке не меньше дюжины одномоментно. Поселковые собаки охрипли от непрерывного лая. Ситуация осложнялась тем, что краснокнижных зверушек отстреливать было нельзя, только отпугивать. Но медведи быстро привыкли к выстрелам из ракетниц и реагировали на них нехотя, возвращаясь на облюбованные места очень быстро. Неплохо работал доморощенный способ отпугивания – сковорода, по которой колотили чем-нибудь железным. Смех – смехом, но это работало. Белые медведи – звери очень осторожные и подвержены стадному чувству: если один из них испугался сковороды и побежал, то и другие последуют за ним просто на всякий случай. Люди по поселку передвигались организованно, большими группами и только на транспорте. В подъезды жилых домов мишки еще не вваливались.
Сегодняшнего бедолагу матерящиеся мужики уже грузили в «буханку», крепко связав спящему медведю лапы и челюсти. Его вывезут подальше от поселка и выпустят. Он проспится и завтра вернется обратно. Для белого медведя и сто километров в день преодолеть не проблема. Но это, увы, все, что мог сделать медвежий патруль.
Нашествия белых медведей случались и раньше, но не такие масштабные. И у них была причина. Белые медведи охотятся на тюленей, поджидая пока те выберутся из воды на кромку льда. В этом году льда пока было мало. Мишки голодали и уныло бродили по побережью. Открытая свалка близ поселка стала для них настоящим шведским столом, поэтому сегодня там был аншлаг. Выкурить оттуда медведей не было никакой возможности. Разговоры о строительстве на острове небольшого мусоросжигательного завода уже лет двадцать оставались лишь разговорами. Медведи оказались такими же заложниками ситуации, как и люди.
Вскоре вернулась Наташа. Несмотря на тяпнутое уже где-то успокоительное, она бросилась к Сергею на шею и разрыдалась, противно, по-бабьи подвывая. Как и большинство мужчин, он терпеть не мог женских слез, всегда теряясь и не зная, какой реакции ждет от него рыдающая дама. Но сегодня повод у Наташи был, без сомнения, достойный. Сергей смиренно вздохнул, обнял ее и, поглаживая по голове, терпеливо выждал, пока поток слез иссякнет. Всего то минут двадцать. Поплакав от души, Наташа успокоилась и повеселела. Она вообще была отходчивой, никогда долго не дулась и не грустила. Легким нравом и привлекла его когда-то (помимо других весьма очевидных достоинств).
Их вялотекущий роман продолжался уже два года и держался исключительно по Наташиной инициативе. Что она в нем нашла, кроме отсутствия обручального кольца на пальце, он не знал. Но отказываться от такого подарка судьбы не стал, просто плыл по течению.
Наташа родилась и выросла на острове. После окончания школы она уезжала учиться на материк, но ненадолго. Выучилась на повара и зачем-то вернулась. Последние пять лет она работала в столовой воинской части. Недостатка в кавалерах у нее не было, хотя бы потому, что большую часть населения острова составляли военные. Наташа была красива неяркой, спокойной красотой: светло-русые волосы, обычно просто заплетенные в косу, серо-голубые глаза чуть навыкате, мягкая улыбка и десять килограммов лишнего веса, если ориентироваться на современные стандарты красоты. Но на острове, где снег тает в июне, а выпадает уже в конце августа они были не актуальны. Нужно иметь хоть какую-то жировую прослойку, чтобы не мерзнуть постоянно, и не греметь костями.
Жила девушка в пятиэтажке на той же улице вместе с родителями. Впрочем, улица в поселке была одна: первая, она же последняя. Но большую часть времени проводила у него. Вот и сейчас, виновато улыбнувшись, начала хлопотать по хозяйству, сооружая ужин.
Глава 23.
Полковник Матвиенко трясся на уазике, возвращаясь в поселок после инспекционной поездки на аэродром. За последние пару лет на всю группировку войск в Арктике пролился денежный дождь. В рамках укрепления обороноспособности страны Арктика стала одним из приоритетов, поэтому денег на строительство и модернизацию не жалели. На острове такого строительного бума не случалось с момента основания военного городка несколько десятилетий назад. Новая радиолокационная станция уже сверкала блестящим куполом, словно пасхальное яичко. Единственная взлетная полоса старого военного аэродрома была удлинена чуть ли не вдвое и теперь могла принимать любые военные самолеты. Новенькие ангары для хранения военной и строительной техники, которой завезли на остров в избытке, высились неподалеку. Комфортабельные казармы для солдат-срочников и новое общежитие, а также целый ряд других сооружений, строительство которых последние два года было объектом его неусыпного внимания, уже были сданы. Дотошный педант, полковник досконально вникал в процесс строительства в вечной мерзлоте, пытаясь понять на каком этапе и где были украдены деньги, за которые ему, возможно, предстоит отсидеть. Без воровства и откатов, как известно, в России ни одна большая стройка не обходится. Но либо украдено все было ранее, либо образование, далекое от экономического, не позволяло ему понять замысловатые схемы оптимизации движения финансовых потоков, выделенных на строительство. В любом случае оптимизма ситуация не добавляла.
Аэродром и поселок разделяли всего десять километров. Всю обратную дорогу полковник был погружен в свои мысли, невидящим взглядом уставясь в окно. Новый водитель – молодой солдат-срочник еще не привык к вечно мрачно-молчаливому Николаю Петровичу и чувствовал себя не в своей тарелке. Он с облегчением вздохнул, когда полковник, словно внезапно очнувшись, приказал остановить машину у старой фактории, заброшенной еще лет сто назад, наверное. Большая изба из почерневшего дерева, покосившийся сарай и вытащенная далеко на берег дырявая лодка – вот и вся фактория, где какой-то промышленник в позапрошлом веке скупал у живших тогда на острове ненцев пушнину и моржовый клык. Матвиенко закурил, укрывшись от ветра за стеной дома.
Как же он ненавидел этот проклятый остров! Эту бескрайнюю пустыню: серо-каменистую в тот месяц, который условно считается летом, и уныло-белоснежную все остальное время года. Он не выдержит еще одной полярной ночи, сойдет с ума. Темнота и вечный холод страшно угнетали его. Полковник остро чувствовал оторванность от цивилизации и на этом краю света ощущал свою полную мизерность, никчемность и беззащитность. Все это порождало в нем не проходящую душевную усталость и глухую апатию. Если бы он не считал депрессию выдумкой алчных психологов, то оценил бы свое состояние именно этим понятием. Волевым усилием Николай Петрович заставлял себя каждое утро вставать с постели и отправляться на службу. Только работа и не давала ему сойти с ума. Ведь на его попечении военный городок, аэродром, зенитно-ракетный полк, две заставы с вертолетными площадками, метеорологическая станция и опорный пункт Национального Парка «Русская Арктика», где в летний период проживают его сотрудники. Что держало его на острове? Секрет был прост. На острове год службы считался за два и ему оставалось тянуть лямку совсем немного. Именно это было главной приманкой для большинства военнослужащих, стремящихся на остров.
Служба, да еще эта молодая женщина – Наташа. Это была его маленькая тайна. Единственная отдушина в течении дня – несколько минут полюбоваться Наташей в столовой. Он не пытался предпринимать никаких активных действий, ухаживать за ней на виду у всей части, просто смотрел украдкой. Николай Петрович был женат, но супруга, десять лет мотавшаяся с ним по военным городкам, в этот раз наотрез отказалась ехать на край света. Она вернулась в Нижний Новгород к родителям, где были хорошие школы для сына, нормальные магазины, салоны красоты, общественный транспорт и прочая инфраструктура, которой ей так не хватало. Развод они не оформляли, но это было лишь формальностью. Потомственный служака в третьем поколении полковник, с одной стороны – очень устал, а с другой – с ужасом ждал пенсии, не представляя, чем будет заниматься. Ничего другого делать он не умел и не хотел.
Полковник прикурил вторую сигарету и поежился. Чертов ветер. Пробирает до костей. Надо принять решение. На нем лежит ответственность за без малого 2500 человек: 1600 военных, 600 гражданских и почти 300 детей.
Связи с материком не было уже месяц, также, как и самолетов, и кораблей. Во время летней навигации на остров завезли годовой запас продовольствия, топлива и всего прочего. Хотя бы это не проблема. Полковник регулярно связывался с еще одной военной частью, находившейся в его подчинении и располагавшейся на большом арктическом архипелаге гораздо севернее острова. Там обстановка была штатной, но связи с материком тоже не было. Однажды ему удалось связаться со Шпицбергеном. Обезумевший от страха (это было понятно по голосу) норвежец, мешая английские и норвежские слова, кричал что-то об эпидемии, смерти и просил помощи. Слова help и please были единственными, какие понял Матвиенко без перевода. Это было чуть меньше месяца назад. С тех пор – тишина.
Николай Петрович был педантом и принадлежал к редкой породе людей, точно следующих инструкциям на все случаи жизни, если они есть. Редкость для мужчины. Ведь большинство из них воспринимают любую инструкцию, как вызов своим интеллектуальным способностям. Для мужчин это своего рода спорт: разобраться с настройкой нового телевизора или сборкой детской комнаты, не заглядывая в инструкцию. Сейчас приходилось импровизировать. Это пугало и выбивало из привычной колеи, когда изо дня в день просто делаешь то, что велено авторами всевозможных инструкций.
Перед тем, как предпринять решительный шаг, Николай Петрович, вернувшись в свой кабинет, распорядился пригласить на неформальное совещание людей, которые пользовались в поселке авторитетом и имели влияние на местных жителей: главу поселковой администрации, главного врача военного госпиталя, директора школы, начальника аэродрома, начальника островного филиала Национального парка «Русская Арктика», единственного на острове телевизионщика и еще несколько человек.
Начал издалека: «Слышал о происшествии с медведем. Девушка в порядке, товарищ Ларионов?»
«Да, перепугалась только,» – отозвался Сергей. Это морально устаревшее, но для военнослужащих стандартное, обращение «товарищ» резало слух.
«Не пора ли их отстреливать?» При известии о смертельной опасности, которой подверглась Наташа, он с трудом сохранил невозмутимость. Вопрос на некоторое время повис в воздухе.
«Нет,» – ответил Ларионов, спокойно глядя ему в глаза. – «Количество медведей вокруг поселка уменьшается уже четыре дня, сегодня мы насчитали 36. Они уходят.»
«Ну, ну, все согласны?» – обвел присутствующих тяжелым взглядом полковник. Собравшиеся молчали, переглядываясь. Присутствие медведей в поселке никого не радовало, но отстреливать их закон запрещает. О чем тут еще говорить?
«Вернемся к этому вопросу позже, в зависимости от результатов подсчетов,» – подытожил Матвиенко. – «Теперь о главном.»
Николай Петрович говорил медленно, с расстановкой, давая возможность присутствующим в кабинете людям время переварить информацию: «Уже в течении месяца нет связи с материком. В последних сообщениях шла речь о масштабной эпидемии и массовых смертях.»
«Эпидемия? Какого рода?» – всколыхнулся главный врач госпиталя, давно обрусевший армянин, нахмурив «брежневские» брови.
«Точной информации нет,» – продолжил полковник. – «С завтрашнего дня я ввожу на острове чрезвычайное положение. Все запасы топлива и продовольствия будут находиться под моим личным контролем. Мы располагаем примерно годовым запасом того и другого. Грузовых бортов ожидать не приходится. Но причин для беспокойства пока нет. Я прошу Вас помочь мне донести эту мысль до людей потому, что Вы пользуетесь определенным авторитетом в поселке. Нужно предотвратить панику и возможные волнения. Алексей Андреевич,» – обратился он к телевизионщику: «Мы можем сегодня записать видеообращение, чтобы завтра в течении дня Вы давали его в эфир?»
«Да, да, конечно,» – засуетился тот. Алексей Андреевич, несмотря на вполне русские имя и отчество, был этническим ненцем лет 50-ти. Его родители были коренными жителями острова вплоть до того момента, когда из-за планируемых испытаний ядерного оружия, все население острова было выселено на материк. Много лет спустя, уже взрослым человеком, Алексей Андреевич вернулся посмотреть на историческую родину своих предков, да так и остался тут, прижился. Была у него в телестудии и добровольная помощница – восторженная выпускница географического факультета Вероника, появившаяся на острове два месяца назад. Она делала фотоальбом об Арктике по заданию какого-то издательства, устроившись по совместительству преподавать географию в школе, и вела блог о своей жизни на краю света. С девушкой пришлось провести разъяснительную беседу о том, что остров – объект режимный и снимать на нем можно не всё и не всех. Блог ее регулярно внимательно просматривали. Вероника оказалась мастером на все руки, еще и в компьютерах немного разбиралась. Девушка постоянно сыпала какими-то модными словечками, связанными с современными компьютерными технологиями, смысла большинства из которых полковник и вовсе не понимал. Отчего чувствовал себя вымирающим динозавром. Алексей Андреевич, давно подрастерявший юношеский энтузиазм к своей работе под грузом ежедневной рутины, надышаться на Веронику не мог. А полковник Матвиенко, как терпеливый паук, притаившийся в засаде, с интересом ждал, как переживет восторженность девушки первую полярную ночь.
Паники не случилось, все-таки большинство населения были военнослужащими и членами их семей. Разумеется, были недовольные закрытием единственного продовольственного магазина, в основном, конечно, женщины. Теперь все жители поселка были распределены между тремя столовыми (задействовать пришлось и школьную) и питались там. К большому огорчению некоторых индивидуумов, закуску к дружескому неформальному общению достать стало сложно.
Медведи действительно покинули поселок в течении следующих недель. Все это время приходилось принимать усиленные меры предосторожности. Медвежьи патрули работали по-прежнему круглосуточно, расходуя драгоценное топливо.
Ромка – новый водитель полковника Матвиенко почти сразу пожалел о своем романтическом порыве – попроситься в военкомате служить на остров. Унылое местечко: ни деревца, ни кустика. Глазу не за что зацепиться. Постоянный ветер пробирает до костей. Он и выдул из Ромкиной головы всю романтику. К холоду парень был привычен, все-таки родом из Новосибирска. Но дома морозы были другие: звенящие, прозрачные, потрескивающие. Здесь же вечно метет и темень, хоть глаз выколи. И новых впечатлений было негусто: белые медведи (уже приелись), да авианосец, заходивший на остров в августе (давно ушел).
Ромка не сразу понял, как ему повезло, когда полковник назначил его своим водителем. Поначалу суровость и немногословность начальника его пугала. Но со временем парень, выросший без отца, только с мамой и бабушкой, проникся к полковнику неподдельной симпатией, позже трансформировавшейся в слепое обожание. Матвиенко был строг, но справедлив. Он лучше всех знал, как надо поступать. Роман без колебаний поддерживал любое решение Николая Петровича и втайне восхищался им. Хотел бы он иметь такого отца: сильного, твердого, надежного, а не того пьянчугу, с которым мать развелась сразу после его рождения.
