Диана Билык
Спи, моя радость
10
Под ребрами жмутся-крутятся камни,
и воздух теперь кисло-горький яд.
И воспоминания вновь невпопад…
Отчего же мы такими стали?
Разворачиваюсь, чтобы уйти.
– Я вам предлагаю работу, – бросает мужчина мне в спину, как пригоршню колючего снега. Крутить носом, когда осталась без средств для проживания, не в моем стиле, но сейчас гордость заедает.
– Сначала обвиняли, а теперь работу? – Замедляюсь, но не оборачиваюсь. Слышу позади хрустящие шаги. Ким оказывается слишком близко, почти касается локтем, выравнивается и идёт рядом. Не смотрит на меня, гладит пронзительно-синим взглядом горящие окна напротив клуба.
– Я пытался разобраться.
– Скажите ещё, что в той статье нет правды?
Он хмыкает и трёт перчаткой гладко-выбритый подбородок.
– А вот не скажу. Пойдёте ко мне работать, узнаете обо мне больше, а пока смысла нет распинаться.
– И что нужно? Полы помыть в вашей гримерке? Или придумаете что-то более изощрённое?
– Могу и за интим заплатить, если вы об этом, – он говорит быстро и поворачивает голову в мою сторону, а мне хочется плюнуть в красивую рожу за такие слова. Слишком он привлекательный, как для меня, нежный и трогательный. Миловидный мужчина, а мне нравятся высеченные из камня. Хотя скулы широкие и шея у Альдова массивная, недаром тысячи поклонниц сохнут. Но я не они.
– Вынуждена отказаться от столь щедрого предложения, но я не смогу удовлетворить ваши извращённые вкусы, господин певец с большой буквы.
– Как интерес-е-есно, – открыто смеётся он и притормаживает, чтобы достать из кармана пачку дорогих сигарет. – Вы даже знаете о моих вкусах?
– Да о вас полмира знает. Какой вы бабник и негодяй. А позы и вкусы уже обсудили по триста раз в жёлтой прессе.
– И вы, конечно, же подробно всё изучили? – хмыкает.
– Нужны вы мне больно! Или думаете, что раз звезда за вами все бабы сохнут. А не из вашего лагеря, извините.
– Правда? – подкуривает, а я не могу отвести глаз от его вытянутых пальцев и крупных губ. Привлекательный мужчина, хоть как я не уговариваю себя в обратном. Безумно красивый. Наверное, все звезды в какой-то степени идолы.
Может, это шанс оборвать нить с Призраком?
Сталкиваюсь с его взглядом, и в прищуре голубых глаз появляется самодовольство.
– Станцуете со мной вальс? Я заплачу.
– И зачем это вам? – замираю и поворачиваюсь нагло к нему. Ким притормаживает и чуть не врезается в меня, а я почти утыкаюсь носом в его грудь. Громадина! Представляю, как он двигается, когда своих шлюх оприходует, и краснею. – Ещё скажите, что запали с первого взгляда. Я таким, как вы, не верю.
– А каким верите? – он выпускает дым в сторону и морщится. – Наверное, правильным ботанам и скучным семьянинам?
Знал бы он, в кого верю, не смеялся бы сейчас. А я цепляюсь за нелепую возможность, и губы говорят сорвавшимся голосом:
– Почему я?
– Ваша мама рекомендовала, – быстро отвечает, словно готовился к этому вопросу.
Неужто она подумала, что мне подходит испорченный музыкант и решила нас свети? Удружила.
– Мама знает толк в…
Альдов качает головой, сбивая мои слова.
– Вы беспощадная даже к своим родным?
– Не ваше дело. Меня одно интересует, если хотели со мной вальс танцевать, зачем с обвинений начали?
– Психанул. Когда имя ваше прочитал, решил, что эта издёвка не может остаться безнаказанной, – его крупные губы складываются в трубочку, Ким делает ещё одну затяжку, и лёгким движением руки Ким отправляет бычок в мусорку. – Я хотел на танце отомстить, желательно на концерте, коварно хотел подножку поставить, но увидел вас на улице и сорвался. Извините. Эта шалава наврала всё. У медийных лиц всегда сложно: как доказать, что мы с ней не спали? Видео предоставить? Ересь, короче. Какие дети? Какой отказ? Фу, это мерзко.
– Возможно, вы в пьяном угаре совратили девушку и сделали это неаккуратно. От неаккуратного секса бывают дети. Не знали? Да и передо мной распинаться и оправдываться не стоит . Мне плевать на вашу жизнь, ненавижу выскочек и не буду с вами танцевать, – понимаю, что наговорила лишнего, но слова уже не затолкать назад.
– Будете, – довольно отвечает Ким, перебрасывает часть светлых густых волос на одну сторону и ухмыляется. Дерзко так и уверенно.
– С чего вы решили? – немного отступаю, но каблук срывается с ледяного бугорка, и я теряю равновесие.
Музыкант подхватывает меня, тянет к себе – наглец! – и шепчет на ухо:
– А я по глазам читать умею. Вы уже давно согласились, – прерывается, чтобы вдохнуть. – И не только на танец, – самодовольный козёл! – Но просто ломаетесь. Я прав, Ярина? – поправляет мои волосы на висках и медленно, нарочно медленно, отстраняется.
Коварный. Но не тот, кто мне нужен.
11
Я могла бы расплакаться, крикнуть,
убежать, раствориться, уснуть,
но нет сил мне к такому привыкнуть,
ведь уже ничего не вернуть.
– Так, может, сразу к делу перейдём? – с кривой усмешкой говорю я. – Докажете в очередной раз, какой вы пра-а-авильный. – Показываю пальцами кавычки.
– Не-е-е… – Ким предлагает мне локоть и договаривает: – Сначала вальс, а там посмотрим.
Я думаю. Он и правда так самоуверен или просто делает вид? Решил, что я за деньги с ним танцевать стану? Идиот.
– Ну? – подгоняет меня и лукаво улыбается.
– Нет! – разворачиваюсь и ухожу. Но ноги предательски на прежнем месте поскальзываются, и я падаю навзничь на тропинку. Ким пытается меня поймать и разваливается рядом. Ржёт, как конь.
– Да что ты за ходячее бедствие? – хохоча поднимается и нависает. Светлая чёлка мешает увидеть его глаза, но я и не смотрю на них. Меня губы влекут. Хочется настоящих поцелуев, а не призрачных. Ким наклоняется, дышит тяжело, а меня пронизывает током в двести двадцать. Тяжело предавать любимого, больно очень. Упираюсь ладонями в широкую грудь и резко толкаюсь.
– Отпусти… те…
– Конечно, – мужчина ловко встает, как ему удается с его комплекцией, не представляю, и подаёт мне ладонь. Я настороженно гляжу в его светло-голубые глаза и ищу хоть маленькое сходство, но это невозможно: у моего Призрака радужки совсем другого цвета – они золотые. Да и буду ли я рада, если вот такой обормот окажется моим любимым? Да? Нет? Я не знаю.
Принимаю его помощь, благодарю молчаливым кивком. Пока Ким собирает разбросанные на снегу перчатки, поправляю пуховик и платье. Что я потеряю, если потанцую с ним? Только час времени, которого теперь у меня предостаточно.
– Хорошо, идем танцевать, но, – выставляю указательный палец перед его лицом. – Ещё раз предложите деньги, дам в нос. Усекли?
– Какая грозная, – наигранно дует губы Ким и тут же растягивает их в сладкую улыбку. – Хватайся, – подает мне локоть. – И ко мне можно на «ты».
– Ещё чего! – я подхожу ближе и осторожно беру за его руку.
– Ну ты и гордячка, Ярина, а мама говорила – милая и покладистая.
– Ох, уж мама…
– В одном она не солгала точно, – говорит Ким, поглядывая искоса и всё ещё улыбаясь, будто ему нравится хвастаться белым рядом зубов.
– В чём же? – искренне удивляюсь.
– Что ты красивая.
Меня колотит от предчувствия, кажется, нить, что связывает меня с Призраком, трещит и дёргается, вырывая с корнем сердце. Но это должно когда-нибудь закончиться.
Раньше я не была готова к такому шагу, но сейчас я выдохлась – больше не могу искать, ждать, желать встречи с Призраком. Я оторву эту связь.
Первые два года наслаждалась его приходами и всё остальное время жила ожиданием декабря, а третий и четвёртый оказались сложными и напряжёнными. Я пылала весь январь, потом сгорала от тоски февраль, март меня выворачивало от гнева и ярости, апрель заполнял душу пустотой и мраком, май становилось немного легче, но к приходу осени всё возвращалось и с головой бросало меня в неистовый сжирающий покой пожар. Тело разрывало от вожделения, но сбросить никак не получалось. Попытки завести знакомства не увенчались успехом, от всех воротило, а когда Вова полез целоваться, я долго стояла под холодным душем с ощущением грязи на теле. Не могла я предать. И сейчас не могу. Но перетерплю – пора с этим бредом заканчивать.
– Ты мне руку отдавишь, – шепчет на ухо Ким, второй раз выдернув меня из раздумий. Будто спас от самой себя.
– Извини… те.
Он нагло хихикает в ответ и, приоткрыв дверь клуба, пропускает меня вперёд.
И пока мы идём к залу, я почти не замечаю новогодний лоск и мишуру, что развешана по холлу. Сердце глухо-глухо бьётся в груди, словно птица в клетке умаялась, разбила крылья и теперь умирает, забившись в угол.
12
Поцелуи опять на грани
затрепещут, смешавшись в болью.
И нет ярче, чем глаз сиянье,
комкать простыни, быть с тобою.
Ким помогает мне снять пальто и улыбается. Хитро и загадочно. Меня терзает высказать ему всё, что думаю, но я прикусываю губу и уверенно выхожу на паркет.
Зал с трёх сторон в зеркалах. Отражаюсь в них красным нелепым пятном, а рядом с высоким и широкоплечим Кимом, что всё ещё ухмыляется, кажусь мухоморчиком под белым грибом. На фото он не казался таким большим и крепким, да и лицо в жизни выглядит живее, чем не снимках. Здесь Альдов другой, более чистый, натуральный. Даже милый. Но за маской хорошенького мальчика, хотя он давно уже взрослый мужчина, прячется развратный и испорченный человек. Я-то знаю. Представляю сколько через его постель баб прошло, сколько выпивки и наркотиков в его крови побывало, мне аж дурно становится. Я не слишком правильная, но подобный образ жизни публичных личностей мне всегда был не по душе, но сейчас играет на руку. Мужчина падок на женскую красоту, а я готова выжечь из себя все эмоции и просто переждать, пока он оборвёт связь с Призраком. Откровенно возьмёт меня, и всё закончится.
Коллеги из журнала тоже вели себя довольно раскрепощённо, даже смеялись, что я на корпоративах в тёмном углу вечно стулья грею. Вернее, грела. После того, как один из журналистов попытался забраться мерзкой лапищей мне под лиф, когда прижал меня к стене, получил оплеуху от моей тяжелой руки и тычок от острого колена по яйцам, замолчали даже самые злые языки навсегда и коллеги никогда не поднимали вопрос о моей личной жизни. А кто из новеньких пытался, их пресекали другие. Опытные, так сказать.
Во мне словно зверь просыпался в такие моменты, я будто сильнее становилась. Казалось, сам Призрак стоит у плеча и машет моей рукой и выбрасывает вперёд ногу. Наказывает за малейшее посягательство на мою душу и тело. Жуткое, но такое сильное ощущение его присутствия иногда меня пугало, но позже привыкла. Будет ли сейчас мешаться? Будет ли ревность оттуда, из снов?
Ким смотрит на меня изучающе и молчит. На его бледных щеках горит румянец, а в голубых глазах пляшет интерес. Если мама посоветовала меня, значит, представила во всей красе, расписала не только мои интересы, но и приукрасила, сделав меня идеальной и доступной… Шлюхой?
Я приподнимаю подбородок и, отворачиваясь, отхожу к стене, чтобы переобуться. Он наблюдает и молчит. И я молчу. Чувствую кожей его взгляд, что скользит по моей фигуре, оглаживает плечи и касается волос. Будто зарывается пальцами в локоны, а не смотрит. Непривычно испытывать настоящий трепет, а не иллюзорный.
Нарочно растягиваю удовольствие: вытянув ногу перед собой, раскрываю медленно молнию и стаскиваю один сапог, затем другой. Приподнимаюсь, юбка нежно обнимает колени и ластится к бедрам. Погружаю стопы в туфли. Аккуратно, женственно, насколько способна искушать, искушаю. Украдкой наблюдаю за мужчиной и лукаво улыбаюсь. Ким замечает мой косой взгляд, вздрагивает немного и отходит к проигрывателю. Какой же он высокий и широкий в плечах. И волосы такого цвета, будто ковыль расцвел. Невероятно.
Цифровой дисплей выводит на экран название песни, но отсюда не разобрать букв. Какое-то время в колонках слышится шипение, Ким успевает подобраться ко мне совсем близко, а с первыми аккордами вальса хватает за руку и притягивает за талию к себе. От рывка делаю резкий вдох, аромат его кожи не отталкивает, даже приятен. Что-то свежее, терпкое, с изысканной нотой бергамота и гвоздики.
– Соблазнить пытаешься, Яра-а-а? – он разворачивает меня вместе с собой, когда мелодия вальса пробивает тишину. – Рыжая бестия, Ярина яростная. – Ким делает шаг в сторону. И ещё два. Поворачивает меня и наклоняет назад. Медленно, выверенно. Держит спину, а сам нависает слишком близко, отчаянно интимно. Прирождённый танцор. И бабник.
– Я тебе не по зубам, Ким. Альдов, – отвечаю и стараюсь дышать ровно, чтобы не нарушить заданный ритм. И не сломаться. Не сбежать, потому что кровь закипает, а меня душит тяжелым чувством вины.
– А что, Ярина, дочь лучшего педагога по танцам, неприступная крепость?
– Хуже. Бастион, готовый тебя стереть в порошок, стоит лишь приблизиться.
– Злюка!
Он смеётся, стискивая сильнее мои пальцы. Кружит на раз-два-три, заставляя терять слова и самообладание, а на пике музыки слегка приподнимает за талию. Поворачивает в воздухе и касается щекой волос. Я слышу лёгкий запах его шампуни: непривычный, но приятный. Не отталкивающий, наполненный нотами изысканной свежести и мужественной терпкости. Он мне нравится, я не отрицаю. Хотя идти семимильными шагами к измене очень больно.
Когда Ким опускает меня, широкие и шероховатые ладони небрежно поднимаются вверх и касаются моей груди. Соски твердеют под его руками, и хочется сбежать, но я сцепляю зубы и продолжаю танцы по лезвию.
Я выдеру Призрака из сердца, выгоню из снов. И сделаю это сейчас.
Ким смотрит в глаза и делает вид, что ничего не происходит, а маленькая вольность – всего лишь случайное движение руки в танце. Бабник, однозначно. Знает, как искушать и уложить в постель после первого свидания. И я добровольно с этим соглашаюсь.
Затем игры повторяются.
Раз-два-три. Шаги лёгкие, короткие. Раз-два-три, прикосновения точные, обжигающие. Раз-два-три. Снова подъем. На этот раз выше, легче, надёжней, и после спуска мы катастрофически близко друг к другу.
Меня пробирает дрожью, как выстрелами из винтовки. Под лопатками взрывается граната, когда Ким наклоняет меня назад и, придерживая спину, оказывается близко-близко к губам.
Искрит от его самоуверенной улыбки, чувствую, что сейчас она растворится в поцелуе. Предвкушаю с трепетом и дрожу от страха. Ловлю его горячее дыхание и вглядываюсь в расширенные от страсти зрачки, что почти прячут за чёрным глянцевым кругом небесный цвет его глаз. Жду прикосновения его настойчивых губ и не удерживаюсь от разочарованного вздоха, когда осознаю, что и сама хочу этого, но Ким внезапно возвращает меня в ровное положение и снова ведёт по залу под музыку.
Раз-два-три. Раз-два-три. Раз-два-три.
Так просто и легко, что я словно лечу.
Играет, как кот с мышкой, не зная, что сегодня у нас противоположные роли.
